Читать книгу Метро 2033. Цена свободы - Сергей Семенов - Страница 8

– Мишка, ты чего? – суетился Эстет, дергая парня за плечо. – Удрали же! Мишань, слышишь? Свобода!

По лицу наотмашь хлестнул свежий ветер с реки, отрезвил. Михей отнял руки от головы и уперся взглядом в смотрящего на него Леху, увидал Ваньку и бригадира у руля. Вот они, все здесь, свободные, только что улизнули прямо из-под носа у смерти. Постепенно парень снова начал ясно осознавать, что происходит вокруг.

Катер, набирая скорость, несся к середине Амура. Друзья видели, как у кромки воды сновали дикари, но теперь они не могли достать беглецов. Позади – проклятая тюрьма с непосильной каторгой, с болью и лишениями. Уходил в прошлое чужой город Комсомольск, где вовсю теперь хозяйничали дикие. Остались во вчерашнем дне калека Рафик и Свинорыл, жалкие оборванцы-зэки и свирепые варвары, Мишкины враги и недавние знакомые.

И Ромка.

У Михея еще стоял перед глазами прощальный взгляд товарища. И хотя парень понимал, что спасти друга он все равно бы не сумел, вина тяжким грузом лежала на душе.

И как теперь ему с этим жить?

«Прости, Ромыч».

Впереди замаячил мост через Амур. Катер шел споро, и вскоре Михей уже разглядывал мощные опоры и стальные фермы, поражаясь их размерам. Деревянная узенькая переправа через Бирюсу – самое большее, что он когда-либо видел, а тут – такая махина. Гигантское сооружение величественно проплыло над ними. Русло расширялось, словно раздвигая берега и давая реке простор.

Над головами растеклась синева утреннего неба. Белыми клецками плыли в ней скомканные облака. Чужой мир теперь не казался таким страшным. Батя смотрел в небо и улыбался.

– Надо же, свалили, – покачал он головой, будто до сих пор не мог принять случившееся. – Думал, что подохну в этой тюряге. Не верится даже.

Портной, сидящий рядом с бригадиром, только кивнул в ответ. Ванька выглядел так, словно побег вычерпал из него все силы. Вячеслав глянул на парней и сурово сказал:

– Так, мужики, отдохните чуть-чуть. Но не расслабляться. Будем думать, куда нам податься. У нас тут полный бак, да канистра заныкана. До Хабара можем дотянуть.

– А что за Хабар? – спросил Михей.

– Хабаровск, – отозвался Батя. – Город такой, большой. Прямо по курсу. Думаю, по реке километров четыреста.

– А в Хабар нам зачем? – спросил Эстет. – Там люди-то есть?

– Да так-то незачем. Не знаю вообще, как там в Хабаре, – пожал плечами бригадир. – Говорят, что фонит здорово. Химзащиту придется где-то доставать. Если люди и живут – то по бомбарям да по подвалам. Наверху быстро подохнешь при таком раскладе. Нам бы Хабар вообще лучше проскочить, нечего там ловить. Раз фонит – жди всякой пакости и зверья. А у нас – один автомат на четверых и защиты никакой.

– А по берегам тут народ живет? – поинтересовался у Бати Эстет.

– Около Комсомольска нет никого, – отозвался Вячеслав. – Всех переловили да в зону свезли. А там, дальше – не знаю. Увидим, если что – поспрошаем.

– Если будет кого, – задумчиво ответил Портной. – Кто знает, какие там люди.

– Лишь бы не такие, как в Комсомольске, – вставил Михей.

Батя держался в полукилометре от берега. Река раздобрела, и Михей чувствовал себя неуютно на маленьком катере посреди водного простора. Миновали отвесную скалу, точно берег тут был срублен гигантским топором. Чем дальше уходили от Комсомольска, тем легче становилось на душе.

– Около сорока идем, – сказал Вячеслав. – Нормальный темп.

– Слав, а потом-то куда, после Хабаровска? – спросил Михей. Бригадир искоса поглядел на него.

– А, куда занесет, – махнул он рукой. И, подумав, добавил: – Знал бы – сказал. Домой бы рвануть, вот это дело.

– А дом у тебя где? – поинтересовался Мишка.

– Далеко, – выдохнул Батя. – Поселок Чалдонка, знаешь такое место? Хотя откуда тебе знать-то, ты и белого света, наверное, не видал. Титьку сосал, когда Война случилась.

– Не видал, – согласился Михей. – Я же маленький был, когда жахнуло. Нигде и побывать-то не успел. Так только, слухов нахватался. Дальше Тайшета да родной деревни нос не совал.

– А я у вас бывал проездом, – погрузился в воспоминания бригадир. – Хорошие у вас там места, красивые. Столько уже лет прошло. Эээх, и правда домой бы махнуть.

– А я вот сбежал из дома. Все, хватит с меня. Нажился на родине, наелся досыта. На хрен мне такой дом не нужен, – открестился Эстет. – Я уж лучше к вам поеду, если возьмете.

– Ладно, размечтались, – улыбнулся Вячеслав. – Поживем – увидим. Губу больно не раскатывайте, давайте хоть отплывем немного.

После разговоров о доме настроение слегка поднялось. Катер споро скользил по водной глади, унося беглецов с каждой минутой все дальше от Комсомольска. Тюремная жизнь осталась в прошлом. Но что их ждет там, впереди? Батя выспросил у парней, как звали их родителей, и теперь почему-то взялся время от времени величать друзей по имени-отчеству.

– Так, мужики, – позвал он. – Ну-ка, давай сюда, покажу, как рулить. Мало ли, чего со мной в дороге случится. Чтобы знали. Давай, давай, Михал Саныч, ну-ка, первый – за баранку!

Наука оказалась несложной. Вскоре вся троица познала хитрости управления катером, и Батя с довольным видом похлопал Михея по плечу:

– Молодцы! Помру – не пропадете.

– Ты уж давай не помирай, можно сказать, только жить начали, – усмехнулся Мишка. – Сам же в гости звал.

Когда мастер-класс закончился, Ванька первым сел за руль, чтобы закрепить навыки управления судном. Эстет пристроился рядом. Парень постоянно смотрел вверх, точно не мог оторвать взгляд от утреннего неба.

– Красотища-то какая, – задрав голову, любовался он пейзажем. – Век бы глядел.

– Всяко лучше, чем из-за колючки смотреть, – улыбнулся Портной.

– Кто бы спорил, – отозвался Эстет. – Сравнил, блин.

Михей глянул на товарища. Тот счастливо улыбался. Да, всем им сегодня досталось удачи с лихвой. Наконец-то они ощутили вкус настоящей свободы, который давно позабыли. И пускай впереди лежала неизвестность, но Мишка теперь чувствовал уверенность. Пропитавшись за две недели отвращением к тюремной жизни, он не представлял, как Леха прожил там два с лишним года. А ведь было что-то в этом пугливом и худом пареньке. Воля к жизни в нем засела недюжинная, и вера в хорошее и доброе чувствовалась.

В кубрике нашлась старая карта, и бригадир принялся внимательно разглядывать ее. Пока он отвлекся, Портной успел свернуть в правую протоку, и под бранные крики и матерщину Вячеслава Ваньке пришлось разворачивать катер и выруливать в основное русло. Михей тоже было взялся изучать клочок бумаги, но скоро бросил это занятие. Одно дело – смотреть на реку с высоты птичьего полета и сравнивать ее с картой, другое – с воды, откуда сразу и не разберешь, в какую сторону плыть.

Прошли большой остров, оставили позади село Вознесенское – об этом парни узнали со слов Бати. Далее русло ветвилось, дробилось на протоки. Если бы не карта и не прозорливость бригадира, то друзья плутали бы по водному лабиринту, как слепые котята. Даже с ней порой приходилось туго. Иногда тыкались не туда, куда нужно, и плыли по боковой протоке, пока Вячеслав громким криком или бодрым матерком не направлял на путь истинный.

– Лешка, едрить твою налево. Рулишь – как бык нассал! Ну-ка пусти, опять не туда прешь. Давай, давай, зенки протри и на карту смотри.

– Да смотрю я, смотрю, – отмахивался Эстет и шарил взглядом по клочку бумаги, пытаясь хоть что-то разобрать. Но у Михея создавалось впечатление, что Леха вообще впервые в жизни видит карту и сейчас просто делает умный вид, чтобы не навлечь на себя праведный гнев Бати.

Михей подумал, что сегодня определенно удачный день. Могло быть куда хуже. А могло и лучше. Парень стискивал зубы, когда память снова тащила его в прошлое. Ромка пожертвовал собой, чтобы они сумели убежать. Мишка понимал, что товарища уже нет в живых. Не было никаких шансов. Но все равно он раз за разом перебирал вчерашнюю ночь по минутам, разрабатывал план спасения друга, и в мыслях у него все получалось. Жаль, то были всего лишь мечты.

– Я отомщу за тебя, Ромка! – шипел Михей. – Обязательно отомщу.

Но парень плохо представлял, кому и как он собирается мстить за гибель друга. Скорее, он просто пытался таким образом снять груз вины с души. Хоть как-то, но оправдать себя перед погибшим товарищем. Но получалось плохо.

Катер уверенно шел против течения. Место у руля снова занял Вячеслав, который устал ругаться на своих нерадивых учеников. На высоком правом берегу теснились утесы, точно обглоданные зубами исполинского монстра. Иногда виднелись посреди зарослей кустов домишки, но с реки не получалось разглядеть, живет ли здесь кто-то или хуторки давно заброшены. В одном месте Михею даже показалось, что он увидел движение на берегу, но сколько парень потом ни присматривался, больше ничего заметить не сумел. Возможно, просто померещилось. Или местные жители прекрасно знали, кого можно ждать с реки, а потому спешили скрыться, завидев катер.

Ближе к обеду небо нахмурилось, подул ветер. Набежали рваные облака, загородили солнце, и сразу стало прохладнее. Парни залезли в кубрик и болтали, пока бригадир прокладывал курс.

– Пожрать бы, – сказал Михей то, о чем думали все. – Автомат с картой – это, конечно, здорово, но я бы эту карту на кусок мяса сейчас променял.

– И не говори, – отмахнулся Портной. – У самого желудок с утра сводит. На зоне хотя бы баланду на завтрак давали.

– И не заикайся ты больше про эту зону, – цыкнул на Ваньку Леха. – Соскучился, что ли? Я лучше совсем без еды останусь, чем опять туда. Нашел что вспомнить.

– Да это я так, к слову, – шутливо отмахнулся Портной. – Может, хоть рыбы как-нибудь наловим?

– А чем рыбалить собрался? – съязвил Михей. – Если только из автомата стрелять.

– Троицкое проходим, – крикнул с носа Батя, разглядывая карту. – Если ничего не напутал.

– Жилое? – спросил Миша.

– Да нет, пусто. Никого не видать, – ответил бригадир. – Заброшено все.

– Что ж они так, – загрустил Эстет. – Не хлебосольные какие-то места. Никто не встречает, никому мы не нужны.

– Может, и к лучшему, – бросил Михей. – Спокойнее как-то. Встречальщики тоже разные бывают.

За Троицким русло реки снова стало ветвиться. Приходилось то и дело утыкаться в карту и разбираться, куда плыть. Небо хмурилось, несколько раз даже начинался легкий дождик. За большим островом поздно смекнули, что ушли с маршрута и свернули в очередную протоку. Батя уже разворачивал катер, когда Эстет вдруг крикнул:

– Смотри, человек на берегу!

Все как по команде обернулись. Судно вздрогнуло и встало поперек течения. Теперь и Михей увидел, что на берегу стоит мужчина и машет им рукой.

– Ванька, к рулю! – живо скомандовал Вячеслав. – Давай, давай, пошустрее.

Михей заметил, что Батя положил рядом с собой автомат. И правда – откуда знать, кто встречает их на берегу и с чем. С хлебом-солью или с обрезом под курткой – пес ведает этих местных. Здесь от людей можно ждать любых сюрпризов. Потому, завидев человека, бригадир скорее напрягся, нежели обрадовался.

– Поглядывайте, – предупредил он. – Мало ли.

До берега оставалось рукой подать. У кромки воды стоял старик – лет семидесяти, а может, и старше. Седой как лунь, в потертых штанах и латаной штормовке. Он приветливо махал товарищам рукой, приглашая их на берег. Хотя Батя и велел держать ухо востро, Михей не чуял опасности. Чего бояться одинокого старого деда? К тому же снова предательски заурчало в животе, напоминая, что давно пора обедать.

– Причаливай, – крикнул дед. Бригадир тем временем старательно изучал окрестности. Михей тоже резво огляделся. Ничего примечательного – покатый берег, поросший чахлым кустарником, вдалеке – крыши деревянных строений. И больше никого, кроме встречающего их мужичка.

Портной заглушил мотор, и катер по инерции ткнулся носом в песок. Но Батя не спешил вылезать. Глядел сверху вниз на деда, присматриваясь к новому знакомому.

– Здорово, отец, – крикнул он наконец. – Что за поселок?

– Найхин, – добродушно отозвался старик. – День добрый. Мужики, а вы откуда плывете?

– Издалека, – коротко ответил Вячеслав. – А здесь кто живет?

– Я тут живу, – сказал дед.

– Один? – подозрительно поглядел на него Батя.

– Так точно, – кивнул старик. – Как остальных забрали, так один и живу. Вы как – в гости заглянете или дальше поплывете? А то захаживали бы – и с дороги отдохнете, и мне веселее.

– Ну, если зовешь, тогда заглянем, – отозвался Вячеслав и спрыгнул с кормы на берег. Следом за бригадиром слезли и парни.

– Как звать-то тебя, отец? – поинтересовался Батя, глядя на старичка. Тот улыбнулся и протянул сухую руку.

– Дядя Юра.

– Вячеслав, – сказал бригадир и сдавил ладонь деда. Поздоровались и представились парни.

– А ты говорил, что других забрали куда-то? – спросил Батя дядю Юру. – Это куда?

– Да, – грустно ответил старик. – Понаехали нелюди с Комсомольска, да всех в лагеря увезли.

– А тебя почему оставили? – насторожился бригадир.

– Я в лес ходил, – принялся поспешно рассказывать дядя Юра. – Вернулся – а поселок пустой уже. Нету никого, только ветер свищет. Видимо, с реки приплыли – я у берега следы на песке видел. Много натоптали. Людей, вещи, еду – все прихватили.

– Отец, а ты откуда про Комсомольск знаешь? – подозрительно глянул на старика Михей. – Тебе-то про тюрягу кто рассказал?

– Беглые потом рассказали, – с ходу ответил старик. – Бежали ведь люди с зоны. Трое беглых с год назад у меня неделю жили. Сами откуда-то из-под Хабаровска. Вот и наболтали страстей про Комсомольск. А вы тоже, что ли, беглые?

– С чего решил? – спросил Батя. – Похожи?

– Есть такое дело, – улыбнулся дядя Юра. – А кому тут еще взяться, как не беглым? Да мне все равно – беглые или нет. Лишь бы люди хорошие были. А то тут одному тошно, хоть волком вой.

– А семья-то была?

– Нет, – развел руками дед. – Жена давно убежала, еще до Войны. Детей не успели народить. Так потом бобылем и жил. Мужики, пойдемте в дом, что ли. Есть хотите?

Желудок Михея после слов деда заурчал с удвоенной силой. Последний раз они хлебали жидкую баланду почти сутки назад, и теперь мысль о еде становилась навязчивой. Что ни говори, а этот старик на берегу подвернулся как раз вовремя.

– От харчей не откажемся, – в первый раз за встречу улыбнулся Вячеслав. – А то со вчерашнего дня не жрамши.

– Пойдемте, – махнул рукой дядя Юра и взял курс в сторону поселка. Друзья пошли следом. По дороге Миша внимательно изучал окрестности. Берег полого взбирался в гору, кое-где среди полегшего сухотравья пробивались первые зеленые побеги. Весна в эти края, видимо, наведывалась позднее, но все равно чувствовалось в воздухе ее дыхание. И хотя в низинах еще лежали ошметки грязного снега, уже вовсю пахло оттаявшей землей и сухой травой. С реки веяло свежестью, и парень вдруг осознал, что так пахнет свободная жизнь.

Наметилась в облаках робкая проталина, упал на землю солнечный луч, побежал по берегу. И на душе у него словно немного оттаяло и потеплело. Захотелось верить в хорошее, в доброе. Повеселели и Леха с Ванькой – они беззаботно шли рядом и судачили о чем-то. Один только Батя, как показалось Михею, выглядел слегка задумчивым и подозрительным.

Впереди замаячил бывший поселок – развалины, утопающие в сухом бурьяне, заросшие кустарником старые бараки и покосившиеся столбы. А чуть в стороне, на взгорье, приютился небольшой хутор – ладные срубы, домушки сараев и шапки погребов. Парню он сразу же напомнил родную деревню. Только пусто тут было – не скрипели колодезные цепи, не лаяли собаки, не бегала ребятня. Словно все жители собрались разом и оставили родные дома. Вот только не по своей воле, а так же, как и Мишка с односельчанами.

Домик дяди Юры стоял бобылем на окраине поселения у неглубокого оврага. За огородом – березовая роща и маленькое поле, окаймленное долговязыми тополями. У самого дома – приземистая сарайка, скособоченная поленица да клочок палисадника с двумя елками и черемухой. Старик звякнул ключами, отпирая тяжелый замок на двери.

– От кого запираешься, дядь Юр? – усмехнулся бригадир, глядя, как дед колдует над замком.

– Да мало ли, – пожал плечами старик. – Так поспокойнее.

Совладав с запорами, дед позвал всех внутрь. Скрипнули в сенях доски пола, и друзья оказались в узкой прихожей. Справа громоздилась русская печь, слева вдоль стены тянулась лавка с мисками. Под ногами – старый затертый половик. Впереди, у большого окна – выцветший резной комод. А еще тут пахло едой, дымом и деревом. Быстро разулись, и хозяин пригласил всех в комнату.

– Ну, присаживайтесь, что ли, отдохните с дороги, – добродушно предложил дядя Юра, указав на старый диван у стены. Михей первым приземлился у окна, Батя опустился рядом, положив автомат на колени. На крепкой лавке возле стола устроились Эстет и Ванька. Хозяин тем временем выудил из печи большой чугун. Шибанул в нос дразнящий запах еды, и у Мишки потекли слюни. С трепетом глазели на действия старика и Леха с Ванькой. Дед резво схватил с лавки объемистое блюдо, навалил с горкой, словно камней, картошки в мундире. Выволок из темного зева печи чугунок поменьше, и по комнате поплыл аромат вареного мяса.

– Немало ты на одного себя готовишь, – подметил Вячеслав.

– Так это я на неделю наварил, – улыбнулся старик. – Чтобы каждый день не колупаться. Употребляете? – осведомился он и выудил из комода бутылку с мутной жидкостью. Лицо Бати тут же расцвело.

– И-и-и-и-и! – радостно протянул бригадир и, как почудилось Михею, тут же растерял всю подозрительность и задумчивость. Да и сам Мишка окончательно успокоился. Сейчас, когда он вдохнул запахи домашнего уюта и картошки с мясом, в голове остались только мысли о предстоящем обеде.

Леха отказался от спиртного. Остальным дядя Юра плеснул по мятым кружкам мутной жижи и пожелал приятного аппетита.

– Ай, душегреечка, – заулыбался Вячеслав, опрокидывая свою дозу в рот. – Ну, удружил, отец. Ну, спасибо! Тыщу лет самогонки не пил.

Самогон оказался крепким, забористым. А в рот уже торопилась картошка с мясом, а за ними просилась еще «горькая». Спиртное подогрело аппетит, и теперь друзья уплетали за обе щеки.

– Что за мясо-то, отец? – спросил Батя, ловко орудуя ложкой.

– Тетерева наохотил, – похвалился дядя Юра. – Скотины нет теперь – ту, что была, перебили да увезли в Комсомольск. Остальные разбежались. Ну а вы давайте, рассказывайте, как сбежали?

– На Комсомольск дикари напали, – сказал Портной, усердно жуя кусок мяса. – Вот мы под шумок и дернули.

– Что за дикари? – продолжал выспрашивать старик.

– Кто их знает, – отозвался Михей. – Волосатые, с камнями и дубинами. Их там целая орда была, даже охрана отбиться не сумела. Ночью напали, пока все спали.

– И много вас сбежало?

– Не знаю, – пожал плечами парень. – Мы просто первыми драпанули, как только началось. Может быть, и еще кто-нибудь удрал, но мы не видели.

– Дядь Юр, заночуем мы у тебя? – спросил Батя старика. – Нам бы сил набраться. А завтра дальше двинем.

– Да оставайтесь, мне разве жалко, – улыбнулся дед. – Всем места хватит. Я и сам предложить хотел. А потом куда?

– Дальше поплывем, в сторону Хабара, – сказал Вячеслав. – Домой хочется. А чем тебя отблагодарить?

– Пороху бы мне, – сказал хозяин. – Мужики, у вас лишнего не найдется, а? Порох кончается, а охотиться надо. На одной капусте с картошкой не протянешь, мясца тоже хочется. А ноги уже не те, далеко ходить не могу.

– Вот с порохом не поможем, – развел руками Батя. – Нет у нас совсем ничего, что было – в том и убежали.

– Ну, на нет и суда нет, – пожал плечами старик. – Я уж так спросил, на всякий случай.

Дядя Юра потряс бутылку – на дне плескались остатки самогона. Налили по последней, бодро выпили и доели картошку с тетеревятиной. Михей был счастлив – после обеда и дозы спиртного хотелось завалиться на печь и соснуть часок-другой.

– Дядя Юр, спасибо, – довольный бригадир вытер губы. – Век будем благодарны.

– Да не на чем, – улыбнулся старик. – Хотите – отдохните немного или воздухом подышите. Переночуете, а завтра дальше поплывете.

После короткого отдыха Мишка с Эстетом вышли проветриться. Батя с Ванькой остались дома, а старик взялся за дела по хозяйству. Над хутором висел тихий и пасмурный день. Копошились в палисаднике воробьи, в зарослях за огородом потрескивала сорока, дул легкий ветерок. Веяло спокойствием. Они прошлись по короткой улице, заглядывая в темные окна изб и рассматривая заросшие бурьяном огороды. Эстет выглядел немного озадаченным.

– Тут подлатано, там подлатано, – сказал он Михею, разглядывая дома. – Неужели дед один все тут ремонтирует?

– Да, может, просто сохранилось все хорошо. Да и не так давно местных в Комсомольск увезли. Думаешь, наврал он нам, что один тут живет? – тихо спросил тот.

– Да кто знает, – хмуро ответил Леха. – Давай будем повнимательнее. Мало ли, кто тут прятаться может.

– Леха, расслабься, – улыбнулся Миша. – Устал ты просто, день тяжелый был. Бахнул бы с нами дедовой самогонки, полегчало бы.

Эстет не ответил. Он смотрел на дальний берег Амура, где на горизонте серые тучи соприкасались с землей, и думал о чем-то своем. Михей чувствовал, что тревога бригадира теперь передалась Лехе. И чего им в голову всякая дрянь лезет?

– Я бы вообще собрался и дальше поплыл, – сказал Эстет. – Только Бате виднее, он у нас старший.

– Да и я бы сейчас уплыл. Только ночь скоро, да и не спали мы. Отдохнуть бы надо, – сказал товарищу Мишка. – А завтра бодрячком встанем и дальше двинем. Лех, пойдем к нашим?

К сумеркам немного распогодилось. Ветер утихомирился, и в рваные прорехи между тучами проглядывало чистое небо. В палисаднике трещали сороки, у берега кружила пара уток. С реки веяло свежестью.

– И не думал, что вот так когда-нибудь будет, – Эстет втянул ноздрями вечерний воздух и зажмурился. Друг сейчас не выглядел таким подозрительным, как днем. – Думал, костьми лягу на этой каторге. А теперь тут стою, воздухом свободным дышу, о будущем мечтаю.

– Еще лучше будет, Леха, – похлопал его по плечу Михей. – Вот увидишь.

– Обязательно, – сказал Эстет и улыбнулся в ответ. – Отдыхать надо, Мишань, умаялся я что-то за день. Да еще ночь не спамши. Дрыхнуть сегодня будем как сурки.

В доме Батя с Ванькой готовились ко сну. Старик приволок откуда-то из сеней свернутые матрасы, свалил их в угол. Вячеслав вытаскивал из-под кровати старые одеяла, Портной убирал к стене лавки и стулья, освобождая середину комнаты.

– Я вам на полу постелю, – сказал дядя Юра. – Двое на полу, двое на кровати, я – на печи. Всем места хватит.

– Добро, – сказал Батя. – Отбой, мужики.

– По нужде – это за сарайку, – проинформировал старик. – Ну, сами видели где. Не заблудитесь.

Наконец улеглись. Бригадир с Ванькой устроились на полу, предоставив Мишке с Лехой старую кровать. Дядя Юра погасил древнюю керосинку, и дом погрузился в сумрак. Укутавшись тяжелым и немного влажным одеялом, Михей чувствовал себя уютно. Подкралась дрема, обняла заботливо, точно родная мать. За окошками неторопливо угасал вечерний свет. Тихонько сопел во сне Портной, возился рядом Леха. Так, незаметно, сон и сморил парня.

Мишка не знал, сколько они проспали. Очнулся оттого, что рядом пошевелился Эстет. Товарищ встал и принялся нашаривать на гвозде бушлат. В черном окне напротив кровати висели звезды. На полу тихонько похрапывал Ванька.

– Ты куда? – спросил Миша.

– Сейчас приду, – бросил тот. – За сарайку надо.

Заныли доски в сенях, скрипнула уличная дверь. И снова в доме повисла сонная тишина. Михей лежал, глядя в темень за окном. Перебирал события минувшего дня, пытался думать о завтрашнем. Потом парень закрыл глаза, но сон не шел.

Эстет куда-то запропастился. В темноте неровно сопел Вячеслав – бригадир, видимо, тоже не спал. Думал о своем, а может, ждал загулявшегося в ночи товарища. Наконец на крыльце грохнуло – Леха возвращался. Михей слышал, как друг аккуратно идет в темноте сеней, чтобы не упасть. Стукнула входная дверь, и в этот момент Мишке показалось, что в сенях что-то скрипнуло. А потом еще и еще. Эстет ведь уже зашел в дом, они все тоже на местах. Чему там скрипеть-то?

– Слава, – парень едва успел приподняться на кровати, как удар по голове повалил его на матрац. Врезали так сильно, что Михей на миг выпал из реальности. На кухне зашумело и загрохотало. Кто-то ворвался с улицы в тишину и уют дома.

– И-и-и-и, дрянька! – заорал Батя, но тут же последовал тяжелый удар, и крик Вячеслава оборвался. Михей пришел в себя и спрыгнул с кровати, но получил под дых и, согнувшись, свалился на пол. Пока он корчился на холодных досках, кто-то запалил керосинку. Мишка тяжело глотал воздух. Сквозь пелену, застившую глаза, он видел, как двое незнакомых мужиков крепко держат Батю и вяжут ему руки за спиной. Неподалеку лицом в пол лежал Портной, не подавая признаков жизни. Наконец незнакомцы захомутали бригадира, и один из них легонько пнул Ваньку в бок. Парень застонал и пошевелился.

«Слава богу, живой», – отлегло от сердца у парня. Он пытался проморгаться и заодно понять, что произошло.

– Спасибо, дядя Юра, – сказал один из мужчин, плечистый и жилистый. – Помог товарищам. Век не забудем.

– Да не за что, Егор, – ответил старик, слезая с печи. В руках деда качалась керосинка, внутри дергалось пламя, освещая комнату.

Наконец Миша смог отдышаться и оглядеться. Батя лежал на полу возле кровати со связанными руками и тихо матерился. Рядом мычал Ванька, которому, видимо, здорово досталось от нападавших. Тут же возле матрасов замер плечистый мужик, сжимая в руках ружье. Второй, пониже ростом и с обширной лысиной на голове, караулил Михея. Грохнуло в сенях, и в комнату ввалился третий незнакомец, подталкивая перед собой Эстета. У Лехи под глазом быстро набухал внушительных размеров фингал.

– А ну, не рыпаться, щенки, – прозвучало над ухом Мишки. – Все равно далеко не убежите. Будете дергаться – дробью всажу. Усекли?

Эстета грубо толкнули, и тот бухнулся на пол рядом с другом.

– Не слышу! – повысил голос плечистый и поднял двустволку.

– Поняли, не дураки, – недовольно бросил Леха, глядя на человека с ружьем. Третий мужик, с редкой бородой и большими темными глазами, оглядел комнату и спросил у плечистого:

– И чего с ними делать?

– Сейчас решим, – отозвался тот, что с ружьем. – Плевать мне на них, главное – катер. А этих гавриков можно в реку бросить – и дело с концом. Неужели еще патроны на них тратить? Переверните-ка этого, здорового.

Двое мужиков резко вздернули бригадира и посадили его спиной к стене. Злобный взгляд Бати уперся в человека с ружьем. Тот сделал шаг назад, и лицо его вытянулось от удивления.

– Слава? – опешил он, глядя на бригадира. – Ты здесь откуда?

– От верблюда, – рыкнул Батя, пересыпая короткую реплику отборным матом. – Ну, Егор, не ожидал тебя тут увидеть. Мы тебя, родимого, схоронили давно, а ты вон где.

– Рано похоронили, – улыбнулся мужчина, названный Егором. – А мы-то с мужиками дали деру тогда. Гладко слиняли, даже охрана поздно рыпнулась. Видишь, теперь живем свободной и честной жизнью.

– Вижу, какой честной, – пробурчал бригадир.

– А эти шнурки с тобой откуда? – поинтересовался Егор.

– Сбежали вместе.

– Молодцы! – похвалил главарь беглых. – Да еще и катер прихватили с калашматом. Ну, Слава, удружили, век не забуду. Хороший подгон, пригодится. И лодка, и автомат. А мы тут уже несколько месяцев торчим, думаем – как слинять отсюда. А тут транспорт сам к нам приплыл, бери – не хочу.

– Хрен тебе, а не транспорт, – злобно ответил Батя. – Не про твою честь.

– Жадный ты какой-то, – посетовал Егор. – Тебя приютили, накормили, спать уложили. А ты жмотишься. Нехорошо.

– А ты, что ли, нас тут приютил? – завелся неожиданно Михей, но ему снова ткнули кулаком под ребра, и парень засипел, жадно глотая воздух, который словно упирался и с трудом лез в ноздри. Ярость переполняла его, но он ничего не мог поделать. Рядом с ним пристроился лысый с автоматом в руке и внимательно следил за дерзким пленным. Да, недолго они побыли на свободе. Прав был все-таки Эстет – зря они расслабились и доверились старому хрычу.

– Да и пацаны у тебя какие-то дерзкие, – заметил Егор. – В общем, слушай сюда. Ты же мужик здоровый, опытный, с мозгами. А нам люди нужны. Осточертело тут торчать. Рванем куда-нибудь подальше отсюда, а? Плюнь ты на своих щеглов.

– Подумать надо, – неожиданно для Михея выдал Батя. Парень бросил на Вячеслава презрительный взгляд, но бригадир даже не смотрел на него. – А что мне за это будет?

– Слава, ну что ты как маленький, – пожурил бывшего товарища Егор. – Домой хочешь? Соскучился ведь, знаю. Поплывем на вашем катерке куда глаза глядят. Сами мечтаем свалить отсюда. Хоть у нас с дядей Юрой тут родина, да больно опасно стало дома. Тюряга близко, дикари шастают. И у парней моих ведь тоже дом есть, может, там еще их ждут. Плыть есть на чем, химзащиту мы тоже раздобыли. Не ссы – проскочим грязные земли как-нибудь. Все карты нам в руки. А друганы твои новые пускай тут остаются. Не буду я их трогать, мне они ни к чему.

– Пять минут назад в реку собирался бросить, а сейчас уже к себе зовешь? – спросил Батя.

– Ну, это я так, для устрашения, – улыбнулся Егор. – Ну, давай, думай шустрее. Чего тянуть?

– Согласен, – неожиданно выдал Вячеслав.

– Слав, да ты чего! – открыл рот Михей, но опять словил тычка и замычал. В глазах у парня помутнело – и от удара, и от такой подлости. Батя, бригадир и наставник, человек, благодаря которому они остались живы и сбежали из Комсомольска, сейчас вот так с легкостью менял их на старых дружков. Вчера – гибель Ромки, сегодня – предательство Вячеслава. Парень был вне себя от злости, и в то же время его душила обида. Хотелось дать ей выход, но он не мог.

Бригадир по-прежнему не смотрел в его сторону. Да и с чего вдруг Михей решил, что они так дороги Вячеславу? Но ведь Батя вывел их из проклятого Комсомольска, можно сказать – спас им жизни. Не мог бригадир так просто бросить парней. Не мог.

– Развязывать-то будешь? – осведомился Батя у Егора.

– Ну, вот так прямо сразу? – улыбнулся главарь. – А как же преданность доказать?

– В жопу мне тебя, что ли, поцеловать? – спросил Вячеслав, чем вызвал у Егора улыбку.

– Нее, без нежностей обойдемся, – отозвался собеседник. – Вон тот парнишка у вас больно говорливый. Заткни-ка его, Слав.

К ногам бригадира упал длинный кухонный нож. Тот искоса глянул на Егора.

– Ты чего творишь? Мы так не договаривались. Я чего тебе, мясник, что ли?

– А как мне еще узнать, что ты со мной заодно? – пожал плечами главарь. – Ну, ты решай, кто тебе важнее. Старые друзья или эти щеглы.

– Ты же мне руки схомутал, – напомнил Батя.

– Ой, запамятовал, – усмехнулся Егор. – Олежек, развяжи. И без шуток, понял.

Пока один из беглых освобождал Вячеславу руки, главарь держал бригадира на прицеле. Михей видел краем глаза, что Леха с Ванькой будто даже перестали дышать. Эстет смотрел на него, и во взгляде друга парень прочитал отчаянье. Наконец Батя освободился от пут и повернулся к Егору:

– Давай без мясничества. Нормальные ребята, слово даю. Оставим их тут, а сами рванем на катере. И пушку-то убрал бы.

– Нее, – протянул Егор. – Мы так с тобой не договоримся. Бери нож! Живо!

Голос главаря неожиданно стал жестким, насмешка исчезла. Михей вдруг четко понял, что шутки закончены. Злость ушла, и откуда-то из глубин сознания пополз холодный страх. Что задумал бригадир? Решил и правда предать новых друзей или пляшет под дудку старого дружка, чтобы провернуть свой план?

Через секунду нож лег в ладонь Бати. Глаза бригадира и Михея встретились. Парень с немой просьбой смотрел на друга. Неужели у того поднимется рука убить его? Взгляд Вячеслава был холоден, словно тот растерял все эмоции. И вдруг Батя стрельнул глазами вверх, точно указывая на лысого, что стоял возле парня. Мишка моргнул, но лицо бригадира снова превратилось в каменную маску. Показалось?

– Валяй! – поторопил Егор. – А то уже…

Договорить главарь не успел. Молниеносно развернувшись, Батя обрушил мощный удар на двустволку Егора. Рявкнул выстрел, и дробь взорвала подушку на полу. А Вячеслав уже рвался в бой. Получив по «хозяйству», Егор замычал и рухнул на пол. Михей вдруг понял, что мешкать нельзя, и врезался корпусом в своего «телохранителя». Тот матюгнулся и стал заваливаться, не успев воспользоваться автоматом. Эстет был тут как тут – подхватил калаш, путаясь в ремне. Третий беглый на миг растерялся и упустил свой шанс, а через мгновение двустволка уже смотрела ему в грудь.

– А ну, мордой в пол, дрянька! – рявкнул Батя. Мужик не стал испытывать судьбу и лег тут же, рядом со своим дружком. Зашевелился, застонал на полу Егор.

– Только вякни – урою! – и бригадир показал пудовый кулак бывшему другу. Егор проглотил стон, притихли и остальные. Роли поменялись в один миг, и теперь беглые не знали, чего ожидать от Вячеслава. Шумнуло в углу – это дядя Юра поставил керосинку и тихо полез по приступку на печку, словно не хотел мешаться под ногами.