Читать книгу Артинский ярус. Круги на поверхности. Апокалипсис сегодня - Сергей Шевалдин - Страница 7

В утренних сумерках, как в конце сентября и полагается, было моросно и прохладно.

Сергей смачно и звонко поссал с крыльца – в деревне нужно жить по-деревенски сурово и не заморачиваться приблудными этиками и эстетиками. Такое правило он вывел для себя лет этак десять назад, когда различные жизненные коллизии вынудили его вернуться на историческую родину, поближе к родной земле.

А родная земля ему всегда нравилась – место уникальное и благодатное. Прекрасная природа, дом на опушке великолепной березовой рощи и тишина. Хотя сегодня ночью тишина хрустнула жутким воем собак: дело-то как бы обычное, но сегодня вышли уж слишком азартно. И хотя, например, отчаянный утренний крик соседских петухов Сергея давно уже не беспокоил и был на уровне естественного звукового фона, но нынешний собачий вой достал. Тем более, что лабрадор Марик (он же Марат, он же Марко – в зависимости от всплесков душевности) среди ночи потребовал выпустить его во двор и напористо принял участие в животном концерте.

Сейчас этот баловень судьбы спал на веранде. Явно с чувством выполненного им собачьего долга. – Home, Sweet home (*5), – как говорят пиндосы, I liking every good night sleep (*6), как вторит им сэр Пол Маккартни – пробормотал, глянув на разомлевшего и офигевшего от утреннего воя пса, Сергей и двинулся бриться-мордозубья чистить. Потому что цивилизация того требовала.

Арти, несмотря ни на что, был поселком цивилизованным. Пусть и на уровне особо залихватской маргинальности. Но в тоже время отличался и своеобразной кондовостью с порой оглушительной посконностью в нравах. Так сложилось по-уральски и исторически: территория Артинского района с момента освоения Урала была крайне замкнутой. Сказывалось отсутствие коммуникаций – до Красноуфимска 40 верст бездорожья, до Михайловска – 20 верст лесной дороги, до Екатеринбурга – три дня конного пути. Общаться местному люду приходилось внутри обжитых мест, то есть – население «варилось» в одном котле. А еще накладывались особенности вероисповедания.

Население Артинского района изначально открытостью не отличалось – были крепки старообрядческие традиции. Села Пристань и Сажино были оплотом «древлего благочестия». Пусть с разного толка, но один хрен единоверцы, потому за три века старообрядческие семьи перероднились. А еще и скрывались здесь потаенные и даже откровенные язычники – местные мари, которые формально приняли лет двести назад православие, но сохранили языческие традиции и продолжают до сих пор молиться и камлать в честь Великого Белого Бога.

Представители мари также роднились промеж собой, порой не выходя из деревни. И жили относительно замкнуто – бытовал, к примеру, у них до сих пор практикуемый марийский обычай «сбегать замуж», откровенно матриархальные отношения. И если у православных и старообрядцев родовство внимательно отслеживали священнослужители, то блажь марийских дам учету не поддавалась. Немудрено, что облик артинских, уральских мари сейчас существенно отличается от внешнего вида населения Марий Эл – горных и луговых мари.

Не хватало разве что легендарной чуди белоглазой. В любом случае, случился этакий внутрирайонный междусобойчик. К ХХ веку население Артинского района было опутано родственными связями. Большевистский режим еще больше породнил артинцев. Народ сгонялся в колхозы без права передвижения. Во время Второй Мировой войны убили много мужчин, потому приходилось сближаться на оставшемся «человеческом ресурсе». Поскольку времена были несытные, то практика кумовства и перекрестного родства была выгодной – межсемейное имущество объединялось, родственники жили в условиях родовой «помощи». Следовательно – уже грянувший инцест усугублялся. И такой долгий кровосмесительный процесс, как думается, стал причиной пусть дальнего, но перекрестного кровосмешения. Ну, а в нынешнем столетии из-за краха сельского хозяйства и развала производства изоляция Артинского района продолжается, молодежь покидает территорию и возвращаться не стремится.

Сергей увез Милую на работу, на знаменитый завод, Родину Русской косы, и двинулся в попутное сельпо, чтоб прикупить булочку хлеба. И хотя только что «пропел гудок заводской» – начало рабочего дня, 08—00, в поселке традиционно помечалось гулкой сиреной – и магазинчик только что открылся, тут уже суетились старушки. Складировали в магазинные корзинки сахар-соль-крупу и другую здоровую пищу. Обсуждали при этом какие-то международные делишки. Поскольку старушки всю жизнь готовились к войне, то Сергей деликатно обошел их и проник к кассе, вытянув из кармана мелочь. Хлеб был свежим и явно вкусным. Хотя с явными добавками разрыхлителя теста. Как всегда. Чисто бизнес и никакого интима.

Загнал «Ниву» в гараж, чтоб глаза не мозолила, решил, что для начала с утреца пора бы и самому попробовать поработать. Хотя нет аванса – нет работы, аванс – лучшее обещание, а без денег только певчих птичек развлекают. Но потребность прошерстить новости давно уже на уровне инстинкта. Такова жизнь пейзанская.

В интернете творилось что-то странное – мало того, что информационные ленты залил сплошной поток сообщений об авариях, мелких катастрофах и повальных зарубежных терактах с использованием большегрузной автотехники, так даже случилось невероятное – на необозначенное время отменена какая-то очередная президентская инаугурация. И отменился некоронованный еще президент какой-то важной страны, отнюдь не Зимбабве. Этой новостью были пропитаны все соцсети. Потому что якобы такого быть не могло, мужик яро к власти рвался. Однако случилось.

Аналитики из соцсетей уверенно рапортовали, что неожиданный всплеск аварийности и всеобщего травматизма напрямую связан с задержкой забугорной коронации. И даже проецировали все это на Россию. Пророчили крах валют, оттого всякие коллапсы и кризисы. Дескать – силовики и спецслужбы уже отрабатывают заказ, а потом сначала введут чрезвычайное положение, а затем и до диктатуры недалече. Вместо президента появится монарх-диктатор. Который и спасет державу. Предполагали, что Чрезвычайное Положение, прежде всего, введут в Москве, а лишь потом по всей стране. Эксперты были воробьями стреляными и умели зрить в корень.

Впрочем, судя по лентам новостей, аварии шли как во всем мире, так и в России. Не только в утрамбованной автотехникой Москве, а повсеместно – в Татарстане горели дома престарелых и приюты, в Перми автобусы теряли управление и перевертывались, поезд Москва – Пекин сошел с рельс, на Ямале горели буровые, а на Камчатке падали самолеты. И еще интернет кипел сообщениями о скоропостижных смертях известных людей. Упоминались и люди малоизвестные, а также совсем неизвестные. Они умирали в больницах. Родным и близким покойных соболезновали.

Сергей вышел в столовую, забил трубку табачком, включил на кухне чайник, а попутно щелкнул пультом телевизора. На главном официальном канале шла, как обычно, пропаганда медицины и тетка в маске требовала, чтобы все нацепили марлевые повязки, у кого их под рукой нет, то обычные шарфы, и немедленно шли в больницу делать прививки от гриппа. Потому что грипп свирепствует. Публика в студии поголовно заседала в марлевых намордниках.

– Опять вакцинами торгуют, – вздохнул Сергей, заварил чая покруче и раскурил трубку. В этом году солнышко на Урале особо не баловало, табак, хоть и вырос неплохо, но былой крепости в нем не чувствовалось. И потому приходилось мешать доморощенное зелье с покупной махорочкой. Получилось душисто, ароматно и ядрено. Табачок вкусно прокатился по гортани. Аж запершило.

– Вот такое простое наше селянское счастье, – буркнул Сергей и налил чашку крепенького «купчика». К добротно заваренному чаю он пристрастился давненько, еще когда служил на флоте и бодрился чайком с папиросочками на вахте в радиорубке. Курить, конечно, на боевом посту отнюдь не приветствовалось, но на постоянно включенных передатчиках стояли столь мощные вентиляторы, что у командования претензий насчет курения и возникнуть не могло. Была бы связь, желательно – бесперебойно, а прочие пагубные пристрастия – пофиг.

Кстати, насчет связи – Сергей вытянул из кармана телефон и набрал Милую.

– Тут всех пандемией гриппозной пугают, а ты недавно прививку поставила. От этих прививок все беды. Как самочувствие?

– Нормально, работаю, вот ты бы тоже съездил и укололся, а то что-то серьезно уж очень в телевизоре грозят, – потребовала она.

– Так у меня маски нет, а без маски сейчас ни в какую больницу не допустят, – пошутил Сергей.

– Арафаткой замотайся, – парировала Милая.

– Тогда вообще по пути расстреляют, – заржал Сергей, представив, как сотня-другая мужиков, замотавшись шемахами и куфиями, ринется в больницу и нагонит страху на окрестных полицейских. – Примут же за террориста, собаки! У гайцов волосы, если где есть, то дыбом встанут. Наша страна – многолетний оплот борьбы с терроризмом!

– Вот не прикалывайся, а езжай и ставь вакцину. Дело-то серьезно – на заводе рассказывают, что врачиха в больнице молодая умерла. Как раз от гриппа. Вечером ей плохо стало, ничего сделать не могли. Тридцати лет не было. Полгода назад в Арти приехала, из-за квартиры, ей якобы пообещали, одна с ребенком жила, окулист, – сообщила Милая. – Потому с прививкой не тяни, они, говорят, пока бесплатно колют…

– Ладно, сейчас песика выгуляю и съезжу. Быть может. Хотя лук-чеснок да сало с самогоном понадежней, я считаю…

В свои три года лабрадор Марко нагулял вес в три чистых пуда, а потому резвости ему занимать не приходится – как только услышал знакомое «гулять», тотчас же встрепенулся и взъярился всем своим роскошным телом. Встал буквально над душой, пока Сергей зашнуровывал берцы и надевал куртку. Подставил шею под ошейник – а какой забугорный пес не любит русского леса? Со двора вышли на поводке, чуток отошли в сторону леса и Сергей отстегнул вертлюжок. Марат, бодренько привзвизгнув, кинулся в березовую рощу.

Обычно прогулка по лесу с песиком длилась час-полтора, но это если телефон не начинал разрываться и народ скоропостижными делами не заваливал. За это время Сергей проходил километров пять, как раз «на выкурить одну трубку», а Марко наматывал не менее пятнадцати верст, прочесывая окрестности в радиусе видимости – хозяина из виду старательно не терял. Бдил за Сергеем глубоко преданным взглядом. Вот и сейчас пытливо изучал периметр. Попутно, конечно, ставил метки. И не только.

Призвал телефон. Coz I love you (*8). Опять Милая:

– Можешь не ехать, говорят, что вакцина кончилась. Дотянул. А кошмар творится – в заводоуправлении мужик помер, заказчик какой-то. Упал на втором этаже и … «Скорой» до сих пор нет. А окоченел уже. Что делать – никто не знает. Сегодня вот только утром приехал и по этажам с бумажками как олень скакал. Народ в шоке – перезаразил, наверное, всех… Забери меня отсюда!!! Мне страшно!!!

– Сейчас приеду, вот только из лесу выйду…

Выезжаю из своего лесного окоема, Сергей увидел, что метров в трехстах на асфальте (в Артях, как всем известно, лишь две асфальтированные улицы) дорогу перегородила перевернутая фура. Вокруг нее суетились гаишники.

Про

– Домой! Валим домой!

*5 – Home, Sweet home – Дом, милый дом (англ.)

*6 -I liking every good night sleep. – Искаженный на провинциальном уральско-английский манер вариант строки I gonna get me a good night’s sleep из песни Heart of the country из альбома Ram (1971г.) сэра Пола Маккартни.

*7 – Coz I love you – заглавная песня в выпущенном для Франции и Германии альбоме «Play It Loud» группы Slade, популярной в 70-е годы прошлого столетия. В данном случае речь идет о телефонном рингтоне.