Читать книгу Повесть о Синдзи - Сергей Шведов - Страница 6

В каждом классе всегда была на подхвате пара отличников, на которых школа и выезжала на всяких олимпиадах, конкурсах и соревнованиях. Прочие считались обузой, только прожиравшими впустую народные деньги, но ради спокойствия в школе об этом старались молчать. На таких смотрели косо учителя, подзуживаемые сплетнями и расчетливыми выкладками в учительских и на своих секретных советах. Родителям намекали, что неплохо бы раскошеливаться за своих никчемных детей, но до скандала не доходило. Тебе вообще повезло, как немногим, иметь гениального брата. Братец твой учился отлично и сглаживал недовольство, его приводили тебе в пример, корили и унижали, родители, пристыженные и молчащие, сидели в кабинете директора и слушали про твои хулиганские выходки, которыми ты пытался себе самому скрасить школьные будни. Выходки были невинны. Выключить свет учителю физики, сидящему в туалете, разбить школьный бонсай и засунуть осколки и землю в сумку старой химичке, написать на доске ругательство, подслушанное на рынке, пользуясь переменой – вот и все, на что ты был способен. Когда братец закончил школу, тебе стало совсем уж невмоготу. Ты перестал ходить на уроки в последнем классе, болтался с Громилой, был у него на побегушках и кое-чему научился в этой жизни, просиживая с ним в клубах в Сибуе. Теперь ты был свободен и от него. Сегодня вечером вы с Юя поимели Громилу, своего последнего покровителя, которые припер вам то, о чем вы сговаривались по вечерам, тупо копаясь в справочниках и запретных сайтах. То, о чем мечтают многие из парней твоего круга, но не знают, как это добыть без огласки и насмешек товарищей, было теперь твоим. Если Громила тебя не надул, думаешь ты, держа увесистый сверток, надувал же он часто и всех, тебе ли не знать. Ладно, посмотрим…

Вы мчитесь с Юя в сторону порта. Шорох кроссовок по тротуарам летит за тобой, тихие тени одиноких ночных гуляк, ничего не ведавших о землетрясении, шарахаются в разные стороны. Напуганные случайным толчком, мчатся где-то сирены, народу не видно, все приходят в себя и уставились в телевизоры, вещающие и панике, возникающей теперь даже по пустякам. Сворачиваете в глухой переулок, где мигает аварийное освещение. Наверху, на эстакадах шоссе еще тревожно, но тут стоит тишина, и Юя хватает тебя за плечо, прижимая к стене. За углом пробегают ночные охранники, спеша проверить, не лезет ли кто на склад, пользуясь робким землетрясением, и вид двух парней со свертком огромным и рюкзаками может насторожить – что тут делают эти придурки в столь поздний час, уж не грабители ли?! Ты смотришь им вслед и думаешь, кто из них станет жертвой собственных страхов на этот раз.

Ты уже знаешь, что сейчас будет. Вам надо дождаться в условном месте Какаси и Сасукэ, двух братьев, – додумались же родители им дать столь популярные имена! – и Харо, девчонку из твоего класса. Именно ей во задуманном принадлежит главная роль, на которую она согласилась, удивив даже Юя, привыкшего ко всему. Ох, не девчачья же это работа, вздыхаешь ты, вспоминая о ее сиськах. Ты дрожишь при мысли о том, что там будет, но часы уже пущены, остановить невозможно, назад хода нет. Громила расскажет всем, поднимет вас на смех, если вы испугаетесь. Родители вас убьют, отвергнут, запретят выходить из дома, подвергнут еще худшим карам, но тебе уже все равно. Вопрос принципа, как говорил твой дедушка Сегацу-сан. Сборище неудачников, как скажет про тебя брат Иши, если узнает. Тебе наплевать. Главное – не опозориться перед девчонкой.

– Открывай, – говорит Юя, пытаясь забрать сверток из твоих рук.

Ты и сам хочешь проверить, не надул и Громила вас, и начинаешь торопливо разрывать упаковку, бумагу, обмотанную скотчем, и пластиковые пакеты. Вдруг из одной дыры вываливается нечто длинное и гибкое, будто кошка, падает на асфальт, и тебе кажется в темноте, что еще извивается, как живая змея. Ты отскакиваешь, слышишь предательское звяканье пряжек и замков о мостовую. Юя изумленно поднимает в руке то, что успел ухватить в последний момент.

– Ты не ошибся? – спрашивает он еле слышно. – Это точно военная амуниция?

В свете ночных фонарей в руке его блестят мягкие пластиковые маски с огромными, словно у гигантских стрекоз, сетчатыми окулярами вместо глаз. Еще одна вываливает тебе под ноги из прорехи. Ты поднимаешь ее, она скользит у тебя между пальцами как живая, и снова падает на асфальт.

– Он издевается, что ли?! – Юя уже орет, тряся масками. – Это что за порнуха опять? Понравилось?!

Ты вспоминаешь о том позоре, с каким вы сыскали тогда для Громилы деньги полгода назад, зная прекрасно, что та ужасная запись где-то еще висит. Ох, ну и впутались мы сейчас, вздыхаешь ты молча. Юя пинает здоровенную связку наплечников и прочей сбруи с застежками, словно украденную со склада секс-шопа, как будто ему предложили в непристойной форме заняться на улице «связыванием». На невозмутимом обычно лице застыла брезгливость и недовольство, но Юя хочет прежде услышать ответ от тебя. А ты и сам в изумлении.

– Нет, – говоришь ты, наклоняешься и берешь скользкую связку ремней, мысленно проклиная свою идею, которую доверил Громиле. – У нас полчаса, идем.

Вы начинаете запихивать сбрую и маски в пакет, боясь признаться друг другу, что не хотели бы их надевать. Юя сердито сопит, и ты с надеждой уже ожидаешь, что он откажется и сбежит.

– Ты оденешь их первым, урод, – зло говорит он, и ты понимаешь, что теперь для тебя все кончено.

Через полчаса вы стоите под призрачным светом аварийных огней в заброшенном здании недостроенного многоярусного гаража на границе самой дальней части парка Уэно, пробравшись туда в дыру в заборе. Это место вы с Юя и Харо присмотрели заранее, хотя Харо сперва настаивала, что это должно быть кладбище. Здесь нет ни камер, ни сторожей, вокруг котлован, пустыри и густой лес, но самое главное в том, что именно тут, на стройке и происходит последнее время НЕЧТО. Так называете вы, боясь друг другу сказать напрямую, что вам сами страшно и непонятно. На прошлой неделе двое рабочих разбились в том котловане, словно упав с большой высоты, и полиция остановила строительство. Еще раньше произошло убийство старушки, гулявшей с собачкой на пустыре, прием никто не задался простым вопросом, что ее туда понесло на ночь глядя. До этого писали об изнасилованиях на стройке и пропажах детей. Все было на редкость необъяснимо, следов не нашли, и вы после долгих дней флуда в сетях рассчитали, что начинать надо здесь, никто не сунется, напуганный дурными слухами и предчувствиями, разве придет поглазеть на вас водной черт каппа или клыкастая ведьма ямамба, что варит у себя в пещерах суп из зазевавшихся путников. Детские страшилки уже не для вас, и Юя поддержал идею, решив, что для первого раза огромные бетонные склепы вполне подойдут. Какаси и Сасуке тоже сказали «да», и Харо нехотя согласилась, поняв, что посторонних глаз тут легко избежать. Договор с Громилой был же заключен и ты не мог отказаться. Юя лишь сказал, что на всякий случай возьмет пистолет отца, офицера полиции, стащит его дома из сейфа, код к которому подсмотрел. Сегодня выяснилось, что в отличие от тебя он соврал, и потому, как побитый щенок, вынужден тебе подчиняться.

В бетонный проем огромного зала на шестом этаже скользнула еще одна тень, и ты отшатываешься, видя перед собой сердитое и напряженное лицо Харо. Она надела бандану и камуфляж, зная, что они не понадобятся, бросила скутер где-то далеко в переулке и успела извозиться в грязи, пробираясь по котловану. Она молчит, в руке у нее чемоданчик со всем содержимым для посиделок, и ты понимаешь, что пора показать добычу. Впрочем, она сама уже тянет из рук твоих сверток. И ахает, развернув.

– Я так и знала! Ты извращенец, Синдзи! – шипит она, тряся перед собой сбруей в рост человека из застежек и ремешков. – Ну и говно! Вот о чем ты мечтаешь!

– Этого я не одену, – поворачивается она к Юя, брезгливо протягивая ему нечто скользкое и блестящее.

Ты молча забираешь у нее черную гладкую сбрую, запихивая в мешок. Юя толкает в бок Харо и говорит еле слышно:

– Он первый оденет. Мы так решили. А потом поглядим.

– Окэй, – кивает она, презрительно от тебя отворачиваясь. – Не думай, что я одна буду ходить перед вами в этом наряде. – И уже к Юя. – Подымим напоследок?

Он не успевает ответить. Из-за стены, обрывающейся в темноту лестничной клетки появляются еще две фигуры, высокие и рукастые, спрыгивая сверху, словно какие-то обезьяны. Это Какаси и Сасуке, оба в спортивных костюмах, словно явились на тренировку, худые, рослые, словно статуи, с непроницаемыми лицами и в перчатках. Юя смеется над ними, иронизируя над перчатками, как инструментом воров, ты стоишь, онемев, понимая, что ждать осталось недолго. Харо грубо прикалывается, показывает им сбрую, они заходятся хохотом. Тогда ты берешь у нее чемоданчик, открываешь и раскладываешь на полу. Колонки, динамик, замки, клещи и арбалеты… В правом кармашке сбоку должна быть трава.

Вы сидите в кругу, передавая окурок из рук в руки другого, ты никогда не курил траву и тихо теперь хохочешь. Харо ограничила дозу, что не отрубились, но чтобы всем было весело. Разум уже плывет, но ты понимаешь, что всем очень стремно и каждый потихоньку загоняет свой страх вовнутрь, точно дикого зверя. Никто не знает, что выйдет из этой затеи, к которой вы готовились все три месяца с тех пор, как Громила проговорился о том, у его отца в управлении нашли-таки способ отстреливать этих чертовых призраков. Да и призраков ли? На самом деле, даже опытные эксперты по вооружениям и борьбе с терроризмом, не говоря уже о простых полицейских чинах, не могли толком сказать, с чем они борются. Пока все сводилось к тому, чтобы наблюдать за объектами, выяснить места их скоплений и возможные гнезда, где они размножаются. Громила подозревал, что под эти басни списываются громадные средства, да и на изобретение костюмов выделено немало денег, но результат почти нулевой. Никто не пойман, видели пару раз таинственные объекты, которые при всем желании призраками не назовешь, а уж имеют ли они отношение к той череде убийств и других происшествий, поразивших районы строек в Токио за последние месяцы, вообще невозможно ответить. Громила клялся, что костюмы работают, он сам проверял, кога их впервые привезли отцу, и тот запер их у себя. Их оставляли все больше и больше, и Громила смог как-то заныкать для них целых пять, как обещал. Когда о вчера позвонил и сказал об этом, у тебя душа ушла в пятки.

Ты встаешь. Юя болтает о чем-то своем, Сасуке и Харо смеются, Какаси следит за тобой. Сунув ему бычок, ты достаешь молча маску и сверток ремней, которые еще остаются в пакете, инструкцию, которую накануне сунул тебе Громила, и прерываешь их хохот злым криком.

– Хватит! Я одеваюсь!

– Давай! Мы поглядим! – говорит с усмешкой Сасуке и достает телефон, снимая тебя на камеру.

Следом камеры уже светятся в руках всех остальных. Ты отворачиваешься. Смотришь еще раз в инструкцию, написанную от руки торопливым очерком Громилы, надеясь, что понял ее неправильно, хотя накануне уже перечел десять раз. Сперва тебе показалось, что Громила прикалывается и издевается над тобой, но оказалось, что он не шутит. Костюм, если можно назвать так нелепую сбрую, облегающую тело, проходит через самые важные чакры, собирает энергию и концентрирует ее в голове, высвобождая зрение, прежде неподвластное обыденному сознанию. Сбруя выполнена из неизвестного вещества, хотя и похожа на кожу, но тут Громила не смог узнать ничего, сказав лишь, что ее сделали не на земле. Ты засмеялся, но выбора уже не было. Оставалось довериться его бреду, и ты, как затеявший приключение, был выбран первым его испробовать на себе. Теперь ты с ужасом видишь, что Громила не ошибался. И начинаешь при всех раздеваться, под сдавленный смех ребят, давно ожидающих этого, словно в зале стрип-клуба где-нибудь в Кабукичо, и до последнего веривших, что этого не случится. Зачем ты поклялся сделать это при всех, как главный в этой затее, ты уже и не сообразишь…

Ты путаешься в пуговицах, мучительно вспоминая, как еще пару месяцев назад, зимой на каникулах ты попал с ними в рекан где-то в районе Каруидзавы, куда раньше ездили самураи и богачи, и которым по триста-четыреста лет, как говорили хозяева. Юя снял для вас целый номер, с баней фуро и парилкой под открытым воздухом. В фуро ты был только с дедом в Кобе, да и то в таком возрасте, что помнил лишь клубы пара над горячей круглой ванной на холоде, из которой тебя вынимали, закутавши в одеяло. Никто из родителей, разумеется, об этой вылазке знать был не должен. Вы парились, курили траву, онанировали, пили пиво и потом блевали всю ночь, голые на морозе, едва выбравшись из бассейна, в котором после вас плавали какашки и белые, точно бабочки, сгустки спермы. Это было незабываемо, но повторить уже не пришлось.

Через минуту ты стоишь, отвернувшись от них, голый, дрожащий от холода, со сбруей и маской в руках. Тебе стыдно, яички втянулись от холода, член сморщился, как сухой пупырчатый зародыш у огурца. И лишь твое счастье в том, что это никто не видит. Тебя снимают сзади на камеру, щелкают телефоны, но тебе уже все равно, и ты краем сознания понимаешь, что Харо не ошиблась, притащив сюда травку. Кровь бурлит в твоих венах, тебе сейчас хорошо, кураж шумит в голове, и ты покачиваешься из стороны в сторону, словно пьяный на танцах. Ты разворачиваешь сбрую, пытаясь ее надеть, в руках она почти невесома, и похожа на паутину, оплетающую ноги и руки тонкими холодными кожистыми тяжами, как водоросли на морском дне. Харо хохочет, тыча телефоном в тебя, словно на тренировке в школе, когда тебя вызывают показать перед всеми лазание по канату или прыжки. Ты натягиваешь тонкую кожаную сеть на себя, ноги и руки сразу становятся гладкими, пористыми точно сеть рыбака, твои жалкие гениталии закрыты прочным стальным мешочком, ремни защелкиваются на груди, закрываясь щитком возле сердца. Ты слышишь его биение, почти чувствуешь, затягивая ремешки, оно готовы выскочить вон, но уже поздно. Энергия, словно ток, выкачиваемая из твоего тела, летит по ремням, оказавшимися проводами, в шлем, в генератор, и он включается неожиданно для тебя. Ты поворачиваешься и стоишь перед ними, как человек-мотылек, черный, сетчатый, оплетенный черными протуберанцами, с маской в руках, похожей на шлем водолаза с огромными красными пылающими глазами-отверстиями в пол-лица. Нет только крыльев сзади.

Юя стоит, раскрыв рот и глядя на тебя, словно в зоопарке на обезьяну, но тебе все равно. Твое тело стало чужим и податливым, словно внутри тебя поселился новый хозяин, с мощным форсированным мотором на электричестве. Парни вскакивают, хватают свои тонкие доспехи из разорванного пакета и начинают раздеваться рядом с тобой. Ты мнешь маску с пылающими гигантскими глазами в руках, не решаясь ее надеть, она словно живая и даже моргает тебе.

Вскоре вас уже четверо, опутанных ремнями и проводами, теряющихся во тьме, словно из какого-то непонятного фентези, где уже случился апокалипсис. Смех стихает. Харо молчит. Она понимает, что следующая.

– Что, слабо? – говорит ей вдруг Юя, становясь рядом с тобой.

– Да пошел ты! – зло отвечает она, снимая его на свой телефон, закусив в раздражении губы.

Потом встает и начинает при тебе раздеваться.

Ты чувствуешь под ногами холодный бетонный пол, ремни режут тело под мышками и ягодицами, холод проникает сквозь кожу и сковывает желания, даже мошонка втягивается под фундоси внутрь живота, но тебе сейчас все равно. Харо снимает свой камуфляж, ребята поражены ее мускулами, накачанными в спортзале, словно желваки у гимнаста. Они перешептываются. Харо уже отвернулась и надевает кожаную сеть на себя. Застегивает щиток на лобке и грудях, и ты готов всем поклясться, что успел углядеть ее щель между ног, выбритую ради такого случая.

– Поехали, Синдзи, думаю, они уже здесь, – говорит она, доставая из своего чемодана маленький стальной арбалет, и парни следуют поданному ей примеру. – Сбежались на пир.

Ты смотришь на Харо, не отрываясь, уставившись на ее обтянутую облегающей кожей почти нагую фигуру, на память приходит какая-то манга, от которой нет сил отмахнуться. Как же она хороша сейчас наяву. Это тебя заводит.

Ты берешь маску, проверив, что правильно ее держишь перед тем, как натянуть сверху. Парни делают то же.

– Надеваем! Все разом в один момент! – командует вдруг она, не глядя на вас, взяв роль командира.

Ребята все как один, натягивают тесную тугую материю из непонятного вещества на лицо, заворачивая на затылок, сразу становясь монстрами с большими пылающими глазами. Ты пытаешься совместить окуляры с глазами, но ничего не выходит, потом вспоминаешь, что их надо включить. Пальцы пытаются нащупать хоть что-то, похожее на выключатель, но все напрасно. Ты в панике, кайф улетучился, ты проклинаешь себя за свой стыд, о котором завтра узнают все. А если Громила вас обманул, и все снимает на скрытую камеру, чтобы завтра же разослать всем, кому надо, чем вы тут занимаетесь? От этой мысли становится не по себе, ты дергаешься со злости и внезапно чего-то касаешься в окулярах, огромных, словно глаза у мухи, переливающимися в тусклом свете тысячами огней. Прямо перед глазами вспыхивает сияние. Бетонный зал с провалами вместо дверей и ворот теперь виден ясно, как на ладони. Там, за спиной, все остальные еще вертят, ругаясь, свои окуляры, пытаясь включить.

Но ты уже знаешь то, о чем они не догадываются.

Ты не веришь своим глазам и громко выдыхаешь в истерике:

– Я ИХ вижу…