Читать книгу 1+4. Одна правдивая история и четыре байки - Сергей Смирнов - Страница 6

Кольцову всегда нравилось быть командиром. Когда-то он закончил Симферопольское Высшее Военно-политическое Строительное Училище (СВВПСУ) и потому, даже имея квалификацию инженера-строителя, Александру Александровичу больше нравилось командовать и работать с личным составом, чем заниматься строительной инженерией. Нельзя сказать, что Александр Александрович был уж совсем никудышным инженером-строителем. Свою курсовую работу он посвятил принципам проектной разработки военно-морских баз. Кольцов во время учёбы очень надеялся, что после выпуска попадет служить на Черноморский флот, но судьба распорядилась иначе. Вместо Крыма ему достался Дальневосточный Военный Округ, который, казалось бы, навсегда принял молодого лейтенанта в свои суровые таёжные объятия. Новоиспеченный лейтенант имел достаточно поверхностное понятие о строительстве стальных магистралей, но распоряжение начальства было однозначным: «Вы строитель – вот и стройте что приказали». И Кольцов строил, что приказали. Но из-за того, что строить дороги, тем более железные, ему не особо нравилось, он решил проявить себя как командир и политработник. Сначала было тяжело, ведь в училище, не смотря на то, что оно было ещё и командным, Александр Александрович так и не смог набраться опыта, необходимого для руководства подразделением строителей. Он был обычным курсантом, и не очень- то и стремился стать даже командиром отделения. А тут тебе раз- и сразу почти 70 человек, практически не говорящих по-русски. И первый командир роты у Кольцова, его непосредственный начальник, был страшным пропойцей, готовым пропить не только выделенные стройматериалы, но и обмундирование, и технику, и личный состав. Командиру роты всё равно, он себя похоронил в капитанском звании без квартиры, жены и детей. Ротный ждал выхода на пенсию и, как мог, избегал любой интерактивности с начальством, дабы не вылететь со службы раньше положенного срока. А молодому лейтенанту надо служить, карьеру делать, в люди выбиваться, гнездо для будущей жены и детей вить, а ради всего этого с начальством надо было не только ладить, но и показывать ему все свои положительные стороны. О командире всегда судят по его подразделению. Вот и пришлось взводному брать на себя командование всей ротой. Кольцов работал и за себя и за того парня, вечно пьяного командира роты. Через некоторое время рота покинула категорию «вечный залёт» и стала стабильно занимать средние позиции в таблице результатов социалистического соревнования между военными строителями на БАМе. Кольцов нашёл подход к личному составу подразделения и заключил джентльменское соглашение с ротным о невмешательстве во внутренние дела, как он считал, его подразделения. Казалось бы, всё шло по плану. Бойцы работали, ротный пил, подразделение потихоньку выходило на передовые рубежи социалистического соревнования. Командир взвода и замполит в одном лице, планомерно, по кирпичику, без чей-то помощи, строил свою карьеру. Но как это обычно бывает, в подобную служебную идиллию вмешался его величество случай.

Рота была задействована на строительстве линии электропередачи (ЛЭП) на одной из станций БАМа. Для установки бетонных оснований для столбов-опор, на которых потом подвесят провода, надо было выкопать ямы-котлованы. Эта задача была поставлена роте Кольцова. Бойцов поделили на группы по 2 человека и отправили рыть те самые котлованы. Котлован должен был иметь глубину четыре с половиной метра. Работа была простой, но трудоемкой. Её суть заключалась в следующем: один боец работал на дне котлована ломом и лопатой, насыпая грунт в ведро. Второй наверху, осуществлял подъём ведра за верёвку. Как правило, внизу работал» дух», а ведро поднимал старослужащий. На глубине метра в полтора начиналась вечная мерзлота. Даже летом, когда на улице было +30, под землёй был лед. Зимой в котловане вообще приходилось разводить костер. То есть, сначала шли в тайгу за дровами (вблизи ЛЭП все дрова уже давно были собраны, там шла просека). Потом жгли костер. Откидывали угли в сторону, долбили оттаявшую землю ломом, копали лопатой, углублялись, и, затем – все повторялось: угли возвращались на место, подбрасывались дрова, и так четыре с половиной метра. Летом чуть проще. Но летом мешал гнус и попадались грунтовые воды, только успевай вычерпывать. А самым страшным в летнюю пору был песок, и не просто песок, а сыпучий песок.

Именно в один из таких сыпучих песков угодил боец Ахметов. Как потом установила комиссия, проводившая расследование несчастного случая, дело было так: Ахметов работал со старослужащим Тагировым. После того как Ахметов выкопал положенные кубометры земли, он позвал Тагирова для того, чтобы последний, используя верёвку и ведро, помог ему поднять оставшийся грунт и выбраться из выкопанного котлована. Тагиров у котлована отсутствовал, объяснив это необходимостью отлучиться для отправления естественных надобностей. Тогда Ахметов, используя штатный инструмент, – лопату, начал делать углубления в стене котлована, используя которые он предполагал выбраться на поверхность без помощи посторонних. На незначительном удалении от стенки котлована находился песок, который из-за нарушения целостности стенки вырвался наружу и заполнил собой весь резервуар котлована, вместе с находившимся в нем Ахметовым.

Никто из бойцов не слышал криков с места работы Ахметова. Когда Тагиров вернулся на место работы, он увидел, что котлован почти полностью засыпан песком. Нечленораздельные звуки раздавались из-под земли. Тагиров начал откапывать песок, позвав военнослужащих, работавших поблизости. Тело Ахметова без признаков жизни было извлечено военнослужащими, через полчаса после начала работ. Практически весь личный состав взвода принимал участие в спасательной операции.

Кольцов находился на другом объекте за несколько километров от места несчастного случая. В то время подобные происшествия хоть и случались с отдельными бойцами и командирами, тем не менее, событие подобного рода было достаточно серьезным, требовавшим особого разбирательства. В подразделение старшего лейтенанта Кольцова зачастили проверки.

А там, где проверка, там всегда залёт будет найден, иначе, зачем проверять. Эта аксиома не была опровергнута и в этот раз. Очередной, внезапно приехавший майор из окружной прокуратуры, затребовал к себе на беседу командира роты, который в тот момент был мертвецки пьян. Кольцов всячески старался отвести беду от своего начальника, но майор был непреклонен. Когда же перед майором предстал «пятнадцатилетний капитан» – командир роты строителей, всё стало ясно и понятно. И ничего уже поделать было нельзя. Майор не подал вида и не стал устраивать разборки на месте. Он мило улыбнулся, сказал, что, мол, ничего, всякое бывает и, сев в прокурорский УАЗик, убыл из расположения отдельной роты строителей. Ну а дальше всё было просто и легко. Майор положил своему прокурорскому начальству рапорт о результатах проверки с детальным описанием состояния командира и соответственно с оргвыводами о состоянии дел в подразделении. Главный прокурор округа положил свои рекомендации по улучшению соблюдения законности и предотвращению воинских преступлений в отельных подразделениях Командующему Округа. Командующий дал разгон начальнику железнодорожной службы округа, тот своему заму по политической части. Зам опустил ниже плинтуса командира полка. Ну а тот, даже не доведя сути всего происшедшего до командира батальона, просто выгнал из рядов ВС СССР, за систематическое нарушение воинской дисциплины командира роты, который предстал пьяным перед тем злополучным майором. Вот такой обычный принцип цепной армейской реакции сработал в «Доме, который построил Джек на просторах бескрайнего СССР в Советской Армии».

Кольцова назначили временно исполняющим обязанности командира роты, но представление на звание капитана командир батальона, на всякий случай, притормозил, ведь этой ротой теперь занимается сам командир полка. Рота опять оказалась в чёрном списке. В ней из-за пьянства, недисциплинированности, халатности и попустительства начальства погибают солдаты. С таким клеймом не то что на доску передовиков социалистического соревнования, но и в приличную тюрьму в Советском Союзе навряд ли пустили бы. Так что пришлось Кольцову вновь засучить рукава и начинать всё с нуля.

Он опять дневал и ночевал на объектах. По поводу той злосчастной техники безопасности, которая упоминалась в каждом рапорте, у Кольцова появилась отдельная, особо изощренная головная боль. Теперь он сам следил за тем, чтобы бойцы, перед тем, как отлучиться по нужде от котлована, докладывали ему лично. За каждое нарушение спрашивал с сержантов. Спрашивал очень строго. Через почти два года Кольцову всё же дали капитана. Рота опять заняла лидирующие позиции в списке участников социалистического соревнования. Кольцов уже подал рапорт в академию. Но рапорт попал на стол в политотдел. А там, просмотрев личное дело, вспомнили, что это как раз тот самый Кольцов, у которого в роте погиб солдат. Так что, рапорт вернули обратно с росчерком «Нецелесообразно». Кольцов не знал что делать. Майора не присваивают, в академию не пускают… Как жить дальше, капитан не знал. Он продолжал уже по инерции рваться вперёд, разрывая все на своем пути. Но куда вел этот путь, он и представить себе не мог.

Вот и сейчас, после того как все утренние дела были закончены, взводный озадачен, наряды закрыты, Хайбендинов работал над плакатом, командир роты решил позволить себе передохнуть. Он выпил приготовленный Ильясом чай, прилёг с газетой на кушетку и не заметил, как погрузился в сон.