Читать книгу 1+4. Одна правдивая история и четыре байки - Сергей Смирнов - Страница 8

– Саш, тут такое дело, – начал издалека замполит – Нам, как водится, партия приказала взять повышенные обязательства и сдать в эксплуатацию участок, на котором ты сегодня работаешь, до нового года. Что ты думаешь по этому поводу?

– Извини, но больше ста километров насыпи за этот срок – нереально по любым нормам выработок.

– Я вообще-то имел в виду, не только насыпь, но и саму железную дорогу. То есть рельсы, шпалы и всё что с этим связано. Ну, ты сам знаешь.

– Товарищ майор, это чистой воды авантюризм. У меня не то что техники такой нет, у меня ни солдат, ни лопат не хватит, если даже 24 часа в сутки будем работать. Спасибо конечно за оказанное доверие, но мне наверно проще застрелиться, чем сказать: Партия сказала надо, комсомол ответил – есть.

– Ты это… не ругайся, – Майор улыбался, имея в виду слово авантюризм, – Все не так страшно. С техникой, солдатами и лопатами мы тебе поможем.

– Серёж, ну не надо мне петь военных песен. Я сам, как бы, замполит и знаю, что если кого-то чего-то заставить сделать надо, то главное обещать побольше. А вот когда человек уже согласился, с него и спрашивать можно. А обеспечил ты его всем необходимым для выполнения задачи или нет – дело десятое. Кто потом вспомнит, какие условия были обещаны. Задача не выполнена, а залётчик вот он здесь, сношай его куда положено и лишай всего, чего можно.

Пухлый майор немного насупился. До беседы со своим бывшим однокашником, он не предполагал встретить настолько политически грамотного офицера где-то в тайге.

– Саш, пойми, у тебя есть шанс подняться. Получить звание, перейти на кабинетную работу или чего ты там ещё для себя желаешь.

– Серёг, у меня ещё и очень большой шанс есть залететь так, что во всех железнодорожных войсках и на протяжении всей Байкало-Амурской Магистрали, на многие годы, мои имя и фамилия станут синонимами к таким словам как косяк, залет и облажаться.

– Ну, хоть чем-то прославишься. А то просто сгниёшь в тайге безымянным «пятнадцатилетним капитаном». – Майор опять улыбался, но это уже был удар ниже пояса, – Если ты за это дело не возьмёшься, то обязательно будет кто-нибудь другой, кому и все лавры достанутся, а ты все равно будешь на этом ударном прорыве работать только не главным, а на подхвате. Так что если кто-то другой задачу выполнит, то ему почет, уважение, карьера и все остальное, а тебе в лучшем случае – спасибо, благодарность и добро пожаловать обратно в свою роту и тайгу.

– Ну а если этот кто-то другой облажается?

– Ну, тогда как обычно- виноваты все. У нас, как ты знаешь, групповые наказания запрещены уставом, но принципы воспитания в коллективе и через коллектив никто никогда не отменял, с тех самых пор, когда Макаренко их придумал. Сам знаешь, как это работает. Так что, как обычно, дознание по залёту ведётся со всем личным составом, а решение принимается по каждому персонально. Но в твоём конкретном случае решение, если твой предполагаемый начальник прорыва облажается, будет очень не очень. Тебе наверняка и Ахметова вспомнят, и может ещё чего, чего даже я не знаю, или знаю, но молчу.

Кольцов задумался. Получалось, как ни крути, но попал капитан «аж по самое не хочу». Вроде и не залетал он, вроде и рота в передовики трудового фронта вырываться стала, а вот на тебе – судьба. Служил бы себе спокойно, глядишь, на следующее 23 Февраля майора получил, снова рапорт под это дело в академию подал. Изменил бы свою жизнь в лучшую сторону. А тут ничего не случилось, а залёт, вот он уже на горизонте, четко нарисовался. Хотя почему залёт? А чем он хуже других рвачей? А может это вообще его шанс на новую жизнь? Кольцов всегда считал себя реалистом, но стоя рядом с этим пухлым майором-однокашником, внутри него что-то шевельнулось. А шевельнулась обычная зависть. Чем он хуже этого толстого майора? Он всё знает о строительстве, он отлично управляется с личным составом. Да пошёл он этот Сергей-майор, хоть они и однокашники, но Саша его сделает, и жить будет лучше его.

– Сколько людей и техники дадите?

– Вот, теперь я слышу слова не мальчика, но мужа. Молодец, Саш.

– Пошли в теплушку чай пить, там все и обсудим. У меня писарь отличный чай заваривает. Подполковник, как я понял, далеко уже ушёл по насыпи, так что подожди, я сейчас за ним бойца отправлю на чай пригласить – и пойдём.

В теплушке разговор двух полит работников-инженеров плавно перетек от психологических баталий в русло технического совещания. Ситко доходчиво объяснил своему коллеге, что прорыв -это термин, придуманный полит отделом для начальства. На самом деле план состоит в том, чтобы стянуть малозадействованные подразделения железнодорожных войск на участок Кольцова. Обеспечить его роту самой современной строительной техникой, полученной от Японцев, и до наступления нового года этими силами ввести в эксплуатацию упомянутый участок. Но при всем при этом официально на участке будет работать только рота Кольцова с некоторыми прикомандированными подразделениями. Но состав и количество этих подразделений ни в каких сводках и рапортах указываться не будет. Технику тоже нигде не отразят, за исключением путеукладчика, конечно. Его скрыть невозможно, не так уж много подобных агрегатов на БАМе работает. Стране нужен трудовой подвиг, и руководство приняло решение его совершить, используя обрисованный Ситко план. Чуть позже к разговору присоединился подполковник. Он не двусмысленно дал понять Кольцову, что собирается контролировать каждый его шаг и действие. В общем, совет в теплушке закончился положительно. Решение было принято, роли распределены, задачи нарезаны.

Когда начальство убыло, Кольцов пустился во всевозможные политические и технические размышления. Он рассуждал так: если над этим вопросом пыхтят и замполит, и командир батальона, то наверняка их цель состоит в том, чтобы забрать весь жар чужими руками. В принципе это и понятно, что везде нужен козёл отпущенuя. Кольцов хоть и не имел желания выступить в роли упомянутого животного, но выбора у него на сегодняшний день особо не было. Он уже дал свое устное согласие на участие в афере. Ну что он может реально потерять? В принципе, учитывая его сегодняшнее состояние, скорее всего ничего. Звание капитана у него уже есть, партбилет в кармане, должность командира роты у него тоже отобрать будет очень трудно, если конечно из армии не попрут. Ну а за что его могут попереть из армии, ну взял он на себя повышенные обязательства, ну не справился, и что? Да, конечно позор, порицание, может даже выговор по партийной линии, но приказов распоряжений и уставов он не нарушил, так что и выгонять-то, особо, не за что.

А если все и правда получится, тогда, конечно, майор и подполковник будут орать на каждом углу, что это они всё сделали, их заслуга. Тем не менее, во всех сводках по строительству будет проходить отдельная рота капитана Кольцова, да и повышенные обязательства формально на себя взял он, а не подполковник с майором. Эти начальники, обязательно, свое получат в большей степени, чем он, но его тоже никто забыть не должен. А ему пока много и не надо, нужно лишь следующее звание и Академия, потом он уж постарается не опустить лицо в грязь. Главное получить шанс, и эта авантюра была очень неплохим шансом для него. С этой позитивной мыслью, капитан отошёл ко сну. Ильяс, найдя своего командира спящим в одежде, раздел его, осторожно, постелил постель, а сам, тихо замурлыкав какую-то национальную мелодию, улёгся на матрасе в прихожей.

Осеннее утро в этом забытым всеми уголке нашей необъятной Родины было слегка морозным. В утреннем воздухе перемешивались ароматы хвои, прелых листьев, костра, и той незабываемой свежести, которую можно почувствовать только на Дальнем Востоке России. На разводе всему личному составу было объявлено, что выполняя постановления партии и правительства, а также следуя решениям, принятым на последнем пленуме ЦК КПСС, подразделение решило принять на себя повышенные обязательства и закончить участок стальной магистрали до наступления нового года. Личный состав, состоявший на 90 процентов из граждан союзных республик, дружно, по уставному, выдал троекратное «Ура». Но уверенности по поводу того, из-за чего произошел этот, дозволенный уставом, всплеск армейских эмоций, не было у большинства личного состава, стоявшего в строю. Все-таки русский язык для многих из них был великим, но не родным наречием.

А дальше начались трудовые будни воинов-железнодорожников. Уже на следующий день, на их участок стала поступать новая японская техника с всевозможными ЗИП2 комплектами, наборами инструментов и даже спецодеждой для водителей. Как ни странно, но спецодежда в некоторых японских машинах была сделана из добротной джинсовой ткани. Она, по понятным причинам, сразу перекочевала в закрома к офицерам и прапорщикам. Как позже стало известно, один прапорщик из приданного взвода сумел продать доставшийся ему джинсовый комбинезон водителя грейдера во время отпуска у себя на родине аж за 300 рублей (баснословные деньги по тем временам). На самом деле заморская спецодежда подлежала конфискации бдительными таможенниками ещё в порту при пересечении границы, но, судя по всему, спешка с грузами для БАМа была такой, что не позволяла верным стражам Советских границ проявить бдительность в полной её мере.

На прибывшую технику немедленно сажали бойца. За половину рабочего дня офицер или прапорщик, который сам до конца не понимали систему управления японским грейдером, экскаватором или краном, запросто обучали новоиспеченного оператора дорожно-строительной машины всем премудростям. Основной мотивационный лозунг во время тренинга звучал примерно так: «Тебе что, лопату дать и на мороз отправить, или в тёплой кабине рычаги нажимать научишься?» Ну а к концу недели прибыл путеукладчик, и работа закипела в полном смысле этого слова.

Теплушку командира перевозили на новое место почти каждую неделю. Процесс набирал обороты. Кольцов грамотно руководил людьми, лейтенант-взводный решал строительные и инженерные проблемы. Прапорщики занимались техническим обслуживанием и снабжением подразделения всем необходимым. Сержанты контролировали ход работ на местах. Ну а подполковник и майор, как и следует начальству в таких случаях, всем мешали, задавая глупые вопросы и пытаясь давать квалифицированные советы, как надо правильно железную дорогу строить и Родину любить. В принципе подполковник мешал не очень, он больше работал с лейтенантом по инженерным вопросам и, надо отдать ему должное, работал очень достойно. Ну а Ситко, как истинный замполит, отравлял жизнь своими политинформациями, придирками к боевым листкам и наглядной агитацией. Сам майор сделать и выпустить ничего из упомянутого не мог, и потому снимал с работ всех мало-мальски грамотных бойцов, привлекая их к пропагандистской работе. Ну и с этой проблемой Кольцов в сговоре с подполковником вскоре справился, предложив майору привлечь гарнизонную и окружную прессу к освещению ударного труда его подразделения. Ситко идея, навязанная целым командиром батальона, понравилась, и он, окрыленный новым проектом, уехал в штаб округа за корреспондентом.

После месяца ударного труда личный состав отдельной роты стал уставать и буквально валиться с ног. Работали практически 24 часа в сутки, сменяя друг друга за баранками машин и передавая друг другу носилки и лопаты. За исключением сна и приёма пищи все время было посвящено работе. Как известно, от работы и лошади дохнут, а чего уж говорить про трудяг из Средней Азии. Заметив изрядное падение трудового энтузиазма у личного состава и, соответственно, значительную потерю в производительности, подполковник с майором решили сделать финт ушами. Они, заручившись поддержкой начальника управления железнодорожными войсками округа, отправились в другие подразделения с целью осуществить ротацию персонала на участке прорыва. Командиры других участков идею приняли без должного воодушевления, но спорить с начальником управления было глупо. Таким образом, особо убитых непосильным трудом представителей великих азиатских народов, стали откомандировывать на откорм в другие подразделения, получая взамен представителей все тех же великих народов.

По поводу техники была отдельная история. Несмотря на выносливость и неприхотливость японских машин, даже они стали выходить из строя в условиях Дальнего Востока. И дело было даже не в самих условиях этого края, мало какая техника вообще расcчитана на 24 часовую эксплуатацию в течение нескольких месяцев. Японцы, продав технику для строительства БАМа, в лучших традициях страны восходящего солнца, предложили бесплатно свои услуги по её гарантийному и сервисному обслуживанию на местах. Единственным и правомерным условием для осуществления указанного сервиса являлся беспрепятственный доступ японских специалистов к месту эксплуатации техники и оборудования. Нет смысла вдаваться в подробности особенностей контроля всевозможными органами над строительством стратегической магистрали. Предложение самураев о бесплатном обслуживании и сервисе машин было воспринято как попытка внедрить своих агентов для диверсий и провокаций на территории страны-победителя японских империалистов в годы Великой Отечественной Войны. «Бесплатный сыр только в мышеловке» – дал свое заключение на предложение японских компаний один из высокопоставленных партийных лидеров. Вот так и вышло, что по политическим мотивам техника осталась без технического присмотра, а японцы не смогли проанализировать и учесть особенности эксплуатации своих машин в наших погодных и климатических условиях.

Наши специалисты японскую технику хоть и любили, но жалели не больше, чем наш КАМАЗ или УРАЛ, несмотря на то, что приобретена она была за твёрдый Американский доллар, а не за Советские рубли. Японские грейдеры, самосвалы, тракторы и краны начали ломаться. Сначала Кольцов попытался «застроить» прапорщиков-механиков. Те валили все на солдат-водителей. Ну а водители стали жаловаться на отсутствие опыта, запчастей и баз обслуживания. Цепочка замкнулась. От безысходности Кольцов написал рапорт подполковнику. Подполковник, руководствуясь требованиями устава, провёл свое расследование, пройдя всю цепочку ещё раз. Сам «застроил» прапорщиков, водителей и операторов и, поняв, что в подразделении действительно существует проблема ремонта и обслуживания техники, отправился в штаб округа за решением проблемы. В штабе его выслушали и проявили достаточно понимания, пообещав подбросить ещё техники. На нерешительный вопрос подполковника:

– А что же делать со сломанной, ведь поломки незначительны, и она ещё сможет послужить на строительстве во благо общего дела?

Подполковник получил ответ, достойный своей эпохи: «Вам командование предложило решение и готово всячески содействовать в его осуществлении. Если это решение вам не по душе, пишите рапорт и идите трудиться в народное хозяйство. Там свою демагогию про поломки, и про общее дело разводите сколько угодно. А здесь, вот вам задача, вот средства для её выполнения, так что выполните и доложите.»

Вернувшись на строительство, подполковник вызвал к себе капитана и официально ему заявил:

– Технику вы, товарищ капитан, получите для выполнения взятых обязательств.

– А со сломанной, что делать? Она же совсем новая. Там только кое-что поменять надо или просто на ремонт поставить на пару дней.

– А со сломанной, поступайте в соответствии с инструкциями и правилами утверждёнными командованием.

– Списывать что ли??? Так она ж почти нулёвая, – Кольцов и правда удивился такому заявлению. Он все ещё полагал, что подполковник шутит.

– Ну, если нам это диктуют правила и нормы, то нам придётся соответствовать, – Без всяких эмоций ответил начальник. Подполковник решил не поднимать нервы Кольцову, как это сделали с ним в штабе. У капитана и так забот невпроворот было на тот момент.

И действительно, на строительство через несколько дней стали приходить новые машины. И пошло- поехало. Сломался гидравлический насос на японском грейдере – на тебе новый грейдер. Полетела карданная крестовина на самосвале – на тебе новый самосвал. Полетел стартовый двигатель на бульдозере – на тебе новый бульдозер. А что делать? Японских запчастей, а уж тем более японских механиков- нет. Вот такова экономика страны развитого социализма в действии. Зато никакие нормы, инструкции и правила, утверждённые командованием, нарушены не были.