Читать книгу SEN. Книга - Сергей Тимофеевич Телевный - Страница 6

Нас встречала не менее красивая, чем Лили, женщина лет тридцати, одетая в камуфляжную брючную форму без знаков различия. У неё были каштановые волосы, заплетённые на затылке во "французские спиральки".

– Hi! – широко улыбаясь, приветствовала она меня. – My name is Jocelyn. Jocelyn Henderson. I'm from Portland, Maine (Привет! Меня зовут Джослин. Джослин Хэндерсон. Я из Портленда, штат Мэн).

– Nice to meet you (Приятно с Вами познакомиться). I'm Serge Novikov, Yuzhnomorsk. Джослин, – я сразу стал называть её по имени, – ты, случайно не из потомков пассажиров "Мэйфлауэра"⁴? – зачем-то спросил я (естественно, по-английски; честное слово, я не хотел подковырнуть её, как-то само вырвалось).

– Yes. How did you guess? (Да. Как ты догадался?) – она явно была удивлена и польщена одновременно. – My ancestors arrived in New England in 1620 (Мои предки прибыли в Новую Англию в 1620 году).

– Very cool!

– Сергей, Джослин введёт тебя в курс дела, – сказали Лили, – а я пока вас покину. – Помахав ручкой, она удалилась.

Мне вдруг показалось, что я её где-то раньше уже встречал, но где и когда – вспомнить не удавалось… Джослин жестом пригласила меня следовать за ней, и мы направились к зданию, похожему на ангар, возвышавшемуся метрах в пятидесяти от нас. Внутри здание и оказалось ангаром, в котором стояли ещё один вертолёт, побольше, и маленький двухместный самолёт (как выяснилось впоследствии – это был "Элитар-202"). На их дверцах красовался логотип "NZO" (я вспомнил, что и на "нашей" вертушке были те же буквы). Кроме того, там парковались легковые автомобили разных марок – около десятка. Одна стена была загромождена большими коробками, помеченными теми же тремя буквами, рядом стоял автопогрузчик Samsung.

– Да у вас тут приличный авиа- и автопарк, – удивлённо пробормотал я.

– Здесь ещё не все наши устройства, – ответила Джослин. Мы прошли через зал и оказались перед металлической дверью, за которой была лестница, ведущая вниз; спустились на четыре пролёта и оказались в большой комнате, уставленной десятком компьютерных столов, за одним из которых сидела симпатичная еврейка, брюнетка лет двадцати трёх, в таком же камуфляже. Джослин подвела меня к соседнему столу и указала на кресло, стоящее рядом.

– Серж, извини, что вытащили тебя из постели ночью, но на то были причины, поверь мне. А теперь, пожалуйста, покажи свои документы, – попросила она с такой же широкой улыбкой (дежурной американской – отметил я), что и при встрече. Я протянул ей извлечённые из кармана водительское удостоверение и паспорт. Она мельком просмотрела их и оставила у себя.

– А загранпаспорт у тебя есть? – поинтересовалась она.

– Есть, но он остался у меня дома.

– Ты можешь дать мне ключи от машины и квартиры и написать свой адрес? – она протянула мне листок бумаги и ручку.

– Зачем? – удивился я.

– Наша сотрудница, – она кивнула в сторону соседнего стола, – отгонит твою машину к дому и привезёт твой паспорт.

– А куда мне придётся ехать?

– Я тебе это расскажу позже, а пока прошу поверить: всё, что тебе придётся сделать, для тебя так же важно, как и для нас, – она обвела рукой зал. Несколько обескураженный, но почему-то сразу поверивший ей, я достал ключи и, черканув на бумажке адрес и код домофона, протянул Джослин.

– Паспорт лежит в верхнем ящике моего письменного стола, там же – зарядка для телефона, надо захватить; ящик не закрыт. Да, и ещё, у меня остался гореть свет в прихожей, – я кивнул в сторону брюнетки, – попроси свою сотрудницу, – я улыбнулся, – пусть выключит, если её это не затруднит. И вот что ещё, – я замялся, – у меня в "бардачке" лежит… пистолет, пневматический, можно его забрать и отнести домой, в ящик стола?

– OK, – она не удивилась и отдала приказания девушке. – А теперь пойдём, я покажу тебе твою комнату.

В сопровождении Джослин я вышел из компьютерного зала. Мы поднялись на два пролёта и вошли в коридор с десятком дверей на одной из стен. На "моей" двери была табличка "203". Джослин открыла её ключом, и мы вошли в маленькую прихожую с двумя дверями, слева оказался санузел, справа – небольшая комната с кроватью, накрытой голубым покрывалом, тумбочкой (на которой стоял ночник – матовый шар на короткой ножке), столиком, креслом и небольшим холодильником; на стене висел плоский телевизор (24 дюйма – определил я на глаз). В противоположной стене был встроенный шкаф-купе.

– Располагайся, можешь принять душ и переодеться, – с очередной улыбкой сказала моя провожатая, – я зайду через полчаса.

С этими словами она вышла, прикрыв за собой дверь. Я открыл шкаф – в нём висели на плечиках две рубашки (белая и кремовая), тёмно-синий спортивный костюм "Adidas", серая футболка, ещё какие-то шмотки; внизу стояли кроссовки "Reebok" (из любопытства я взглянул на размер – 44-й! как они узнали?); на полке лежала стопка постельного белья. В тумбочке нашлись полотенца и бельё: майки, трусы и носки. Да они всё предусмотрели! Чёрт! Значит, я застряну тут надолго… Решив пока не комплексовать по этому поводу, я, захватив бельишко, двинулся в душ. Там тоже было всё тики-таки: туалетное мыло, шампунь, гель для душа, дезодорант, зубная паста, щётка, запечатанная в полиэтилен электробритва, лосьон – можно культурно чилить… Принял душ, переоделся в тренировочный костюм, взял в холодильнике банку пива (оказалось голландское – "Grossmeister"), сел в кресло, взяв в руки пульт, и включил дуроскоп. На "России 24" начались "Вести" (было 5 часов утра). Я узнал, что: вчера, 15 сентября, в Кемерово в память о погибших в результате пожара в торговом центре "Зимняя вишня" открыли "Парк ангелов", в Улан-Удэ на митинге против полицейского беспредела и за повторные выборы мэра города около тысячи протестующих встретили губернатора Бурятии Цыденова криками "Позор!" и "В отставку!", соседний президент-комик – Greenский – что-то такое вякнул в адрес нашей страны и т.д. В это время раздался стук в дверь (я разрешил войти) и появилась Джослин. My God! Она была одета в ярко-жёлтую футболку с красными буквами "NZO" на груди и бежевую, очень короткую, мини-юбку (кажется, это называется микро), под которой выделялись идеально стройные ножки в колготках телесного цвета, обута она была в изящные перламутровые туфли-лодочки. Увидев мою обалдевшую физиономию, она расплылась в своей ослепительной улыбке и спросила, готов ли я пойти с ней. Я, всё ещё пялясь на её красивые ноги, кивнул, потом запоздало попросил подождать – мне нужно переодеться. Она сказала, что это не обязательно. Я выключил ящик, и мы пошли. По дороге я поинтересовался, что означают буквы на выпуклостях её футболки; от них (букв, конечно) трудно было отвести взгляд.

– "New Zealand Oranges"? ("Новозеландские Апельсины"?) – сострил я.

– "Netherlands Zebra" Organization (Организация "Нидерландская Зебра") – с улыбкой ответила Джослин.

– Вы поставляете непарнокопытных из Голландии? – всё ещё пытался шутить я.

– Нет, – она снова улыбнулась (если она будет так интенсивно улыбаться при каждом слове, у неё скоро появятся мимические морщинки – подумалось мне), – наша организация продаёт прозаические матрасы и маты для спортзалов.

Я вспомнил коробки у стены ангара и кивнул, правда, абсолютно не понимая, для чего я мог понадобиться фирме, торгующей "уссатыми полосатыми". Мы пришли в небольшое помещение, в котором были четыре столика, на четыре места каждый, и барная стойка, за которой, правда, никого не было. Указав мне на один из столиков, Джослин подошла к кофемашине, вставила капсулу и включила её; через несколько минут она повторила свои манипуляции, и вскоре передо мной стояла чашка горячего ароматного кофе. Взяв вторую чашку и прихватив за стойкой упаковку крекеров, она уселась напротив меня.

– Ты пьёшь кофе с сахаром? – поинтересовалась Джослин. Я кивнул, она передала мне пакетик сахарного песка. Мы выпили кофе, я поблагодарил и поинтересовался, что дальше? Она взглянула на меня, улыбнулась своей голливудской улыбкой и сказала:

– Серж, выслушай меня, по возможности, не перебивая.

Я напрягся – такое начало не предвещало хорошего продолжения.

– Мы, – она неопределённо повела рукой вокруг, – занимаемся не только бизнесом. Ещё одним полем деятельности нашей организации является сбор информации, – она заметила, что я нахмурился, и продолжила, – нет, ты не понял, мы не разведка, нам нужна информация другого рода. Мы ищем людей (точнее, человека), которые избраны для выполнения величайшей миссии в истории человечества. Я пока не могу открыть тебе её суть, ты узнаешь о ней в своё время, – она заметила моё недоверие и закончила, – скоро. А пока отдохни немного, в 8 часов я тебя приглашу на завтрак.

Затем меня проводили до двери моей комнаты. На моё предложение зайти Джослин, лукаво улыбнувшись, покачала головой. Я вошёл в the chamber и, скинув кроссы, плюхнулся на кровать, прямо на покрывало. На часах было 5:30 – можно пару часов покемарить, если удастся заснуть…

Видимо, я всё-таки задремал, потому что разбудил меня стук в дверь. Я вскочил и, на ходу приглаживая волосы, открыл. На пороге стояла Джослин – снова в униформе и, как всегда, с улыбкой до ушей.

– Morning! – радостно приветствовала она меня.

– Hi! – подавляя зевоту, сонно ответствовал я. Попросив её подождать пару минут в кресле, я отправился в санузел, захватив свою одежду. Через шесть минут, умытый, побритый и одетый в свою рубашку и джинсы, я предстал перед Джослин. Мы пошли в кафешку, в которой были рано утром. Там уже сидели за столиками две девушки в такой же униформе, за стойкой стояла ещё одна – в белой блузке.

– Morning! – обратилась к ним Джослин. Я тоже пробормотал что-то вроде "hello", изобразив подобие улыбки. Они в ответ кивнули, тоже улыбнувшись. Мы уселись за один из столиков, и нам подали завтрак: яичницу с помидорами и сыром, тосты, сливовый джем и апельсиновый сок. Поинтересовавшись, буду ли я есть яичницу, и получив мой кивок в ответ, Джослин приступила к завтраку; я последовал её примеру.

– Скоро, – она взглянула на часы, – начнётся рабочий день. Я должна тебя познакомить с нашими сотрудницами.

– А что, у вас здесь одни женщины работают? – спросил я.

– В основном, да. А ты что-то имеешь против?

– Нет, совсем даже наоборот, – я усмехнулся, – приветствую такое положение дел. Но женщины совершенно по-другому подходят к решению… некоторых проблем, чем мужчины.

– Хуже?

– Нет, просто по-другому. По-моему, женщин стоило бы выделить в отдельный подвид Homo sapiens femina (человек разумный женский) в отличие от Homo sapiens masculinum (человек разумный мужской).

– Почему? Из-за анатомических особенностей или, может быть, физиологических? – она опять улыбнулась.

– Скорее психологических… К тому же женская логика настолько отличается от мужской, что заслуживает того, чтобы быть предметом научного исследования; представляешь, сколько диссертаций можно защитить по этой теме…

– Have you read John Gray? Men are from Mars, Women are from Venus?⁵

– Да, но я бы не стал расселять женщин и мужчин на разные планеты; я за мирное сосуществование, – теперь уже улыбнулся я. Джослин заливисто рассмеялась:

– Я вижу, Серж, ты не сторонник раздельного обучения девочек и мальчиков, не так ли?

– Ни в коем случае! – я сделал испуганное лицо, чем вызвал очередной взрыв смеха. С ней положительно было легко общаться. – Но ведь ты не станешь отрицать и тот факт, что самая первая женщина – некая мисс Пандора – выпустила из горшка (или ящика, как принято говорить) в мир все несчастья? Причём, надежду она в народ почему-то не пустила…

Она комично нахмурилась и развела руками, как бы отстраняясь от этого события.

– А вообще, название Homo sapiens – это несколько нагло звучит, скорее подошло бы видовое имя Homo feram – Человек дикий, так как большинство населения нашей планеты относится именно к этой категории.

Джослин снова улыбнулась. Мы направились в компьютерный зал.

– Послушай… Джо – можно я буду тебя так называть?

Она кивнула.

– Мне надо позвонить своему начальству – сегодня понедельник, и я должен быть на работе.

– Позвонишь. И вот что скажешь: тебе необходимо срочно уехать, внезапно появилась возможность побывать в Израиле, грех упускать такой случай. Попроси оформить отпуск на месяц – ты же в этом году ещё не использовал отпуск.

Мелькнула мысль: откуда она всё знает? Немного обалдевший от такого поворота событий, я спросил:

– В Израиль? А… зачем мне туда? И откуда ты знаешь, что я…

– Не был в отпуске? Ну, мы о тебе знаем довольно много. Например, что ты корреспондент газеты, как её… "Yuzhnomorskiye Vedomosti", извини, если неправильно назвала – у вас такие сложные наименования. У тебя есть публикации в ваших региональных издательствах и даже в столичной газете. Знаем, что твой отец – профессор-ориентолог, что фамилия твоего great grandfather – Neumann. И ещё – девять лет назад ты потерял любимую девушку, Helen Lisitsky (я правильно произнесла?), прости за это напоминание, мне очень жаль, – она уже не улыбалась.

Я похолодел. Твою мать! Да они собрали на меня полное досье! Ничего себе, пердимонокль⁶! Не шпионы, как же! Чёрт, кажется я влип в полное shit, причём по самые balls и даже выше! Откуда они узнали про Лену? Мысли путались, видимо, я побледнел и изменился в лице, потому что Джо схватила меня за руку как раз там, где у меня был шрам, и встревоженно заглянула мне в глаза:

– Serge, are you OK?

Меня всегда умиляло, когда в американских триллерах и боевиках кому-либо, пережившему серьёзное потрясение и, к тому же, жутко пострадавшему, задавался этот дежурный вопрос. На миг почувствовал себя Рэмбо и даже улыбнулся:

– Yes, I'm fine.

Она отняла руку и, увидев отметину, спросила:

– What's it?

– Бандитская пуля. Так вы следили за мной! – Я вдруг вспомнил какого-то типа, ошивавшегося возле моего дома и двинувшегося за мной, когда я вышел из подъезда, направляясь в супермаркет; у магазина он постоял, делая вид, что смотрит по сторонам, дожидаясь моего выхода, после чего сопроводил меня к дому моего знакомого. Тогда я не придал значения этому событию, а сейчас вдруг понял – это была откровенная слежка, меня элементарно пасли как киношного профессора Плейшнера! – Значит, не разведка? Какого хрена вы за мной следили? Что вам от меня нужно? Схема расположения нашей стратегической противоракетной обороны? A blueprints of the "Satan" missile system? (Чертежи ракетного комплекса "Сатана"?) Можете пытать меня, вырезать звёзды на спине, но я ничего не скажу! Вихри враждебные веют над нами! Вставай, проклятьем заклеймённый!.. Freedom for Angela Davis! Красная армия всех сильней! Смерть буржуям, да здравствует мировая революция! – произнеся эту пламенную речь, я встал в позу Наполеона, гордо подняв голову и скрестив руки на груди.

Джо дико захохотала и тоже остановилась, не в силах идти дальше. Отсмеявшись и аккуратно промокнув уголки глаз платочком, схватила меня за руку и, наконец, смогла произнести:

– Ты неподражаем, Серж! Трейси Морган⁷ по сравнению с тобой – жалкий зануда. У тебя талант комика мирового класса; обещай, что подумаешь над дальнейшей карьерой юмориста.

Не удержавшись, она чмокнула меня в щёку – не скажу, что это было неприятно. Правда, она сразу же спохватилась и отодвинулась от меня, бормоча извинения.

– Не извиняйся, я прекрасно понимаю твои чувства ко мне, – милостиво разрешил я, – но, всё-таки, объясни, для чего нужна была слежка за мной? Только без этого дерьма насчёт little green men; да, и извини за некоторую несдержанность, не мог удержаться, – завершил я свой крик души.

– Поверь мне, – она опять улыбнулась своей улыбкой а-ля Cameron Diaz, – ты всё скоро узнаешь… в Израиле. И для тебя это будет приятным сюрпризом, я не шучу.

Не зная, что ответить, я почёл за благо хмыкнуть что-то неопределённое типа "Oh well…" История приобретала черты дурного детектива. Прямо Hollywood какой-то…

Мы вошли в компьютерный зал; за столами сидели семь симпатичных девушек, включая тех двух из кафе и давешнюю брюнетку.

– Доброе утро, дамы! Разрешите представить вам нашего гостя, Сергея Новикова.

Красотки в ответ синхронно улыбнулись. Далее выяснилось, что брюнетку зовут Дарья, симпатичную шатенку – Наташа, блондинку – Валерия; имена остальных девушек были: Джин, Юлия, Татьяна и Бетти. Затем Дарья была отправлена выполнять поручение по доставке моего паспорта; остальные продолжили работу за компьютерами. Мы с Джо покинули зал и направились наверх. Поднявшись в ангар, подошли к самолётику, Джо открыла дверцу, забралась на место пилота и пригласила меня занять пассажирское, я подчинился; места в кабине было маловато, ноги пришлось поджать.

– Серж, – её улыбка, которая мне уже нравилась, озарила лицо, – на этом самолёте ты полетишь в Москву, – и, видя недоверие, написанное на моей физиономии, пояснила:

– С дозаправкой в Воронеже. Самолёт поведёт Лилиан, ты её знаешь, – она снова улыбнулась…

В 9:20 я позвонил главреду и попытался объяснить ему суть моей просьбы. С первого захода ничего не вышло, очевидно, у него началась летучка, в трубке был слышен галдёж; пришлось повторить – реакция была соответствующая: сейчас самая запарка, возьмёшь отпуск через неделю и т.д. Я объяснил, что очень нужно, такой случай больше не подвернётся, через месяц вернусь и сверну горы, в общем, бла-бла-бла. Короче, удалось уломать старика. Потом позвонил отцу и наплёл ему то же самое, то есть про внезапно подвернувшуюся поездку на Святую Землю. Джо была довольна и снова чмокнула меня в щёчку, уже не извиняясь. В ответ я молча повернул её лицом к себе и поцеловал в губы, ожидая сопротивления, но его не последовало. Она лишь внимательно взглянула мне в глаза и промолчала, слегка улыбнувшись.

Затем мы вышли из ангара на улицу. Солнце стояло уже довольно высоко, было тепло – приятная осенняя погода. При свете дня я увидел, что на стене ангара над воротами висит спутниковая тарелка, а на воротах намалёваны те же три буквы – "NZO". А ещё, что периметр огорожен колючей проволокой.

– Abatis? Matratzewald? А ток пропущен? – криво ухмыльнувшись, кивнул я в сторону "колючки". И тут меня понесло:

– Не забудьте написать над воротами "Jedem das Seine"⁸.

Джо уже без улыбки посмотрела на меня и ничего не ответила. Но я уже выпустил пар и замолчал. Мы молча дошли до ворот в ограде, которые оказались открытыми, и вышли на свободу. Я первым нарушил молчание:

– Прости меня, Джослин, сорвался; больше этого не повторится, – я взял её за руку. Она не вырвала её и посмотрела на меня каким-то новым взглядом, понимающим и более мудрым, что ли.

– Я не сержусь. Но постарайся немного сдерживать свои порывы.

Я чмокнул её в щёку:

– Мир?

– Да, зароем топор войны.

– Кстати, Джоcлин, как к тебе официально обращаться: мисс или миссис Хендерсон? Или лучше – миз⁹? Ты, вообще-то, замужем?

– Я разведена, и зови меня Джо. ОК?

– Yeah, – я улыбнулся.

Мы прошли немного по полю и вернулись обратно, к ангару.

– Я тебя покину на время – дела. Подожди Дарью, она вернётся, – Джо посмотрела на часы, – часа в два; пока можешь отдохнуть.

– Джо, извини, можно мне на время выделить один из компьютеров – я начал работать над книгой, пока жду – хотел бы кое-что набросать.

– ОК, я распоряжусь. Подойди к Наташе, она говорит по-русски, – и, улыбнувшись и махнув ручкой, она, доставая смартфон, подошла к одной из машин, стоящих у стены. Я вернулся в компьютерный зал и подошёл к шатенке.

– Наташа?

Она подняла на меня густо подведённые зелёные глаза:

– Да, – по-русски.

– Джослин разрешила мне поработать…

– Да, пожалуйста, – Наташа встала и, подойдя к соседнему столу, включила компьютер. Выбрав учётную запись гостя и набрав пароль, она встала и пригласила меня, указав на кресло, – вот, прошу Вас.

– Можно на "ты". Я – Сергей.

– Да, я знаю… Сергей.

Девушки за другими столами, улыбаясь, бросали на нас любопытные взгляды. Я сел и, открыв Word, попытался сосредоточиться, что было нелегко под таким пристальным вниманием нескольких пар девичьих глаз. Но постепенно удалось собрать мысли, и я погрузился в работу, вспоминая и фиксируя события моей жизни…

Около часа дня Натали (я решил называть её так) пригласила меня на обед; кстати, я почему-то отметил, что она, в отличие от других девушек, не пользовалась духами – от неё пахло чистым и свежим женским телом. Мы сели за один столик, нам подали кушанья. Меню было таким: салат из зелени с лососем и яйцом, грибной крем-суп, рибай-стейк с запечённой капустой и соусом, яблочный пирог и сок манго.

– У вас очень вкусно кормят, – похвалил я местную кухню.

– Спасибо, Сергей, – сказала она, улыбнувшись, – мне тоже нравится.

– Скажи, Натали, а что ты делаешь сегодня вечером? – спросил я, изобразив обольстительную улыбку ловеласа.

– Ты хочешь пригласить меня в кино? – откровенно издеваясь, спросила она.

– Да, то есть не в кино, а ко мне в номер, посмотрим телевизор, сыграем в картишки – в"66", в шахматы, – я решил подыграть ей.

– Как-нибудь в другой раз.

– Ну, в другой, значит, в другой; всегда к вашим услугам, – согласился я. Мы вернулись к своим компам.

Я успел набросать кое-какие заметки и размышлял над тем, кому их отправить, не без основания полагая, что из-за границы мне будет сложнее передать их. Остановившись на Семёне – редакторе новостей, с которым у меня были неплохие отношения, я уже собирался спросить у Натали, как мне войти в сеть, и в это время появилась Дарья в светлой кожаной курточке и джинсах. Она подошла ко мне и с улыбкой протянула мой загранпаспорт и зарядку от телефона.

– Даша… Можно я буду тебя так называть? – обратился я к ней. Она кивнула, и я продолжил:

– Милая Даша, скажи мне, пожалуйста, ты выключила свет в прихожей?

– Да, Сергей, и дверь закрыла на два замка, а машину поставила во дворе под окнами. И твою артиллерию убрала в стол; кстати, "Беретта" – как настоящая, – приятным грудным голосом ответила девушка и снова улыбнулась, протягивая мне ключи.

Чёрт возьми, у них тут всем приказано улыбаться, что ли?

– Ты – молодец, возьми на полке пирожок… с гвоздями, то есть, я хотел сказать, с повидлом, – коряво пошутил я. Она в ответ вежливо улыбнулась.

– Даша, скажи, как мне подключиться к интернету? – я кивнул на монитор своего компа. – Хотелось бы пообщаться с… одним моим знакомым.

– Сейчас я всё узнаю, – она достала из кармана куртки телефон, соединилась, как я понял, с Джослин, выслушала её ответ и сообщила мне:

– Я сейчас всё организую, но ты должен пообещать, что не сообщишь никому о том, где ты и куда вскоре направишься. Можешь воспользоваться почтой или текстовыми сообщениями в мессенджерах, видеосвязь не используй. Ясно?

– Чего ж не ясного-то. Всё очень даже ясно. Предельно…

Дарья подключила меня к браузеру (Google Chrome – отметил я) и, улыбнувшись, отошла от моего стола. Я вошёл в Mail.ru, набрал адрес Семёна, написал пару слов о том, чтó я ему посылаю, и прикрепил docx-файл со своими заметками. Нажав "отправить", облегчённо вздохнул.

Через полчаса Дарья подошла ко мне вместе с блондинкой лет тридцати, Валерией, которая оказалась психологом.

– Сергей? Можно Вас так называть? – поинтересовалась Валерия.

– Можно, – милостиво разрешил я, – а Вас, вернее, тебя – я буду звать Лерой, идёт?

– Ну, хорошо, – дежурная улыбка. – Пойдёмте… пойдём со мной, – она указала рукой на свой стол. Мы подошли, и она предложила мне сесть в кресло, стоящее рядом, а затем – пройти тестирование, ответив на ряд вопросов; я согласился. Мне были заданы вопросы типа: часто ли вы испытываете потребность лгать окружающим и воровали ли вы когда-нибудь что-либо в супермаркете.

Я догадался , что это тест на девиантное поведение (сейчас спросит, – подумал я, – не возникало ли у меня мыслей о суициде, – и точно – спросила), и отвечал на вопросы совершенно от балды – как я понимаю, никакой системы в моих ответах ей выявить не удалось. Затем, усмехнувшись, она вывела на монитор картинку в виде чернильной кляксы. Тест Роршаха¹⁰ – с ходу определил я (эта фигня мне знакома чуть ли не с пелёнок – у моего одноклассника мама работала психоневрологом в диспансере, все эти картинки мы с ним рассматривали ещё в пятом классе) – сразу стало скучно. Валерия попросила меня отвечать на вопросы под каждой картинкой, я откровенно забавлялся, делая вид, что думаю над вопросами, на самом деле тыкая наугад в кружки с вариантами ответов. Пройдя весь тест, я притворно вздохнул с чувством облегчения после трудной работы. Результат, как и следовало ожидать, получился безнадёжный: мои ассоциации не укладывались ни в одну схему (ни животные, ни люди, ни даже фантастические существа не всколыхнули моё воображение).

– Сергей, это модифицированный тест Роршаха, – Валерия иронически улыбнулась, – но ты, как я вижу, забавлялся, проходя его. Ну, что ж, оставим это для более примитивных экземпляров, – последнее слово она выделила интонацией. – Меня интересует вот что. От тебя потребуется запомнить кое-какие события, – тоже выделила голосом, – которые потом нужно описать максимально объёмно, в мельчайших подробностях. Вот эту способность – запоминать – мы сейчас и попробуем проверить, если, конечно, ты опять не будешь паясничать.

Несколько пристыженный, я виновато склонил голову.

– Я сейчас прочту тебе два отрывка – на английском и немецком, ты ведь владеешь этими языками?

Я кивнул.

– Попробуй запомнить и пересказать на русском их содержание. Итак, фрагмент первый:

"I find thee apt;

And duller shouldst thou be than the fat weed

That rots itself in ease on Lethe wharf,

Wouldst thou not stir in this. Now, Hamlet, hear.

'Tis given out that, sleeping in my orchard,

A serpent stung me; so the whole ear of Denmark

Is by a forged process of my death

Rankly abus'd; but know, thou noble yout

The serpent that did sting thy father's life

Now wears his crown".

Я начал переводить:

– "Я нахожу тебя подходящим, и ты был бы тупее жирного сорняка, легко гниющего на пристани Леты, если бы не вмешался в это…" Стоп. Нет, так не пойдёт! Слушай:

"Вижу, ты готов;

Но даже будь ты вял, как тучный плевел,

Растущий мирно у летейских вод,

Ты бы теперь воспрянул. Слушай, Гамлет;

Идёт молва, что я, уснув в саду,

Ужален был змеёй; так ухо Дании

Поддельной басней о моей кончине

Обмануто; но знай, мой сын достойный:

Змей, поразивший твоего отца,

Надел его венец".

– О! Отлично! Вот второе стихотворение:

"Ich denke dein, wenn mir der Sonne Schimmer

Vom Meere strahlt;

Ich denke dein, wenn sich des Mondes Flimmer

In Quellen malt.

Ich sehe dich, wenn auf dem fernen Wege

Der Staub sich hebt;

In tiefer Nacht, wenn auf dem schmalen Stege

Der Wandrer bebt.

Ich höre dich, wenn dort mit dumpfem Rauschen

Die Welle steigt.

Im stillen Hain da geh ich oft zu lauschen,

Wenn alles schweigt.

Ich bin bei dir, du seist auch noch so ferne.

Du bist mir nah!

Die Sonne sinkt, bald leuchten mir die Sterne.

O wärst du da!"

Я напрягся, припоминая, и выдал:

"Блеснёт заря, а всё в моем мечтаньи

Лишь ты одна,

Лишь ты одна, когда поток в молчаньи

Сребрит луна.

Я зрю тебя, когда летит с дороги

И пыль и прах,

И с трепетом идёт пришлец убогий

В глухих лесах.

Мне слышится твой голос несравненный

И в шуме вод;

Под вечер он к дубраве оживленной

Меня зовёт.

Я близ тебя; как не была б далёко,

Ты всё ж со мной.

Взошла луна. Когда б в сей тьме глубокой

Я был с тобой!"¹¹

По-моему, Лера была немного ошарашена… Однако, собравшись с мыслями, продолжила:

– Пойдём дальше. Посмотри на картинку, – она вывела на экран цветное изображение здания с треугольным фронтоном, украшенного колоннами; слева росли деревья, справа располагался пруд, на глади которого виднелись несколько лодок с пассажирами и гребцами; краешек солнца, выглядывающий из-за кучевых облаков-барашков довершал композицию. – Даю тебе две минуты, постарайся запомнить максимальное количество деталей этого пейзажа.

Я уставился на картину, мысленно приказав себе отключиться от внешнего мира, сосредоточившись исключительно на прямоугольнике монитора. Окружающее стало нерезким, внешние звуки приглушились, осталось только изображение, чёткость которого возросла в десятки раз – я видел даже трещинки на колоннах здания. Внутренние часы отсчитали 120 секунд, я отвёл глаза от экрана. Лера удивлённо взглянула на меня, запоздало убирая картинку.

– Ну-с, начнём, – она заглянула в бумажку, извлечённую из кармана. – Сколько колонн у дворца?

– Двенадцать, – не задумываясь ответил я.

– С какой стороны от здания растут дубы и сколько их?

– Слева, четыре.

– Сколько лодок ты видел?

– Пять.

– А сколько всего людей в лодках?

– Двенадцать, – я заметил растерянность, промелькнувшую в её взоре.

– А тени от предметов тянутся слева направо или наоборот?

– Наоборот, справа налево.

– Сколько облаков видно на картине?

– Три. Большое – загораживает солнце, два маленьких слева от него. На поверхности пруда кувшинки – пять штук. Шляпа у ближнего гребца – фиолетового цвета. Ещё вопросы будут?

Я откровенно красовался перед ней – смотри, какой я супермен! Иногда я – порядочная скотина…

– Нет… пожалуй, хватит и этого, – ошеломлённая Валерия не сводила с меня широко раскрытых голубых глаз, кстати, очень даже привлекательных… В общем, испытание я прошёл.

Тут подошла Дарья и сообщила, что завтра утром я отправляюсь в Москву, а она уезжает сейчас.

– Не бросай меня, Даша! Я не переживу разлуки! – с надломом в голосе трагически воззвал я. Девчонки, включая Леру и саму Дарью, захихикали.

– See you later, alligator, – заявила Даша, уходя.

Я поддержал её:

– After while, crocodile.

Когда она ушла, я предложил Валерии выйти из нашего "бункера" подышать воздухом. Удивительно, но она сразу согласилась. Мы выбрались из ангара и пошли в поле. Солнце скрылось за облаками, стало прохладнее.

– Скажи, пожалуйста, Лера, – спросил я, не очень, впрочем, рассчитывая на искренний ответ, – этот матрасный концлагерь… пардон, это ваше кефирное богоугодное заведение – оно давно здесь, в наших бескрайних степях?

– Сергей, ты пока не знаешь истинного предназначения нашей организации, поэтому я попрошу тебя не торопиться со скоропалительными выводами. А наша база здесь уже полгода.

– Ну, хорошо, оставим пока эти разборки. А скажи мне, милая Лера, вот такую вещь: что будет, если я откажусь от вашей благотворительной миссии? Расстрел через повешение с последующим утоплением, а может ещё что-нибудь похуже придумаете?

– Я же просила тебя, Сергей, не спешить. Ничего мы с тобой делать не собираемся; ты должен поверить и принять – сотрудничать с нами в твоих интересах, причём тебе мы нужны… будем нужны даже больше, чем ты – нам.

Стоп, эту песню я уже слышал раньше. Ну, да, ночной звонок, Лили – она тоже говорила, что они мне нужны и… что я могу исправить… что?

– Что я могу исправить?

– Ты всё поймёшь, только подумай немного. Иди к себе, спокойно посиди и поразмысли… я прошу тебя… Сергей.

– ОК, – я кивнул. Минуты три мы шли молча. На небо наползла свинцовая туча, начал накрапывать дождь; мы повернули к ангару. Дождь усилился, перешёл в ливень, пришлось взяться за руки и припустить бегом. В ворота мы вбежали уже до нитки промокшими.

– Нам надо переодеться, – сказала Лера, выпуская мою руку, – встретимся в зале.

Я прошёл к себе, вытер волосы полотенцем, переоделся в спортивный костюм, свои мокрые шмотки повесил на полотенцесушитель в дýше. В компьютерный зал Валерия вошла, одетая в бежевую обтягивающую водолазку и голубые брючки-слимы. Чёрт возьми, на неё приятно было смотреть!

– Эта униформа тебе подходит гораздо лучше, чем прежняя, – отвесил я банальный комплимент.

– Спасибо, ты очень любезен.

Пока мы любезничали, к нам приблизилась вошедшая в зал Лилиан и протянула мне листок бумаги:

– Вы вылетаете из аэропорта "Домодедово" 19 сентября. Ты и Дарья, она будет тебя сопровождать. Вот распечатка электронных билетов. Виза вам не нужна. Пройдёте через "зелёный коридор". В Тель-Авиве у выхода из аэропорта "Бен-Гурион" вас будет встречать Микаэль Нойманн (я вздрогнул), наш сотрудник, на "Форде" с номером 321-29-218, запиши. Он отвезёт вас на место, куда – узнáете в своё время.

– Прости, как фамилия вашего сотрудника? – внезапно охрипшим голосом спросил я.

– Neumann, Michael Neumann, – повторила Лили. – Вот тебе деньги на мелкие расходы: купить воды, пива или мороженое, например, – она протянула мне небольшую стопку банкнот. – Пересчитай, здесь 1000 шекелей.

Я развернул стопку веером. Там были 8 коричневых купюр по 100, две фиолетовых – по 50 и пять зелёных – по 20 шекелей.

– Всё верно, – сказал я, – спасибо.

– Завтра в 9:00 встречаемся на лётном поле, у самолёта. Полетим в Москву, – сообщила Лилиан, – понятно?

– Yes, lady!

Когда Лили кивнула и отошла, я глянул в бумажку. Там было напечатано: Sergey Novikov (ADT) и Darya Leyner (ADT), затем номер рейса, аэропорт и время вылета, авиакомпания El Al Israel Airlines, аэропорт и время прибытия, а также прочая билетная тарабарщина.

– Лера, не откажешься выпить со мной кофе? – решил я забросить удочку. – Завтра я улетаю, и мы больше не увидимся. Было очень приятно познакомиться с такой очаровательной психологессой.

Валерия удивлённо взглянула на меня, усмехнулась, но согласилась. Мы добрались до кафешки, и я заказал два эспрессо и круассаны с персипаном.

– А мне казалось, что ты не очень доброжелательно ко мне расположен, – сказала Лера, помешивая кофе ложечкой.

– Я полностью пересмотрел своё недостойное поведение и приношу искренние извинения за свои опрометчивые высказывания. Всецело отдаю себя на суд прекрасной маркизы, и, если леди будет угодно сменить гнев на милость и простить меня, я буду на седьмом небе от счастья.

Она усмехнулась:

– О, да ты коварный лицемер и хитрый дамский угодник, Серж Новиков. Но пользуйся добротой слабой женщины – прекрасная маркиза прощает твою дерзость, – она шутливо протянула мне руку. Я учтиво принял её и поцеловал со всей возможной деликатностью. Лера рассмеялась: мир был восстановлен. Я читал ей Эдгара По:

"I dwelt alone

In a world of moan,

And my soul was a stagnant tide,

Till the fair and gentle Eulalie became my blushing bride -

Till the yellow-haired young Eulalie became my smiling bride¹²".

Она благосклонно улыбалась, ей нравилось. Поболтав ещё о ничего не значащих пустяках (вроде прекрасной погоды, при том, что сейчас шёл сильный дождь), мы вышли из столовки и двинулись по коридору в сторону моих апартаментов. Перед входом в мой номер мы остановились, и Лера сказала:

– Ну, пора прощаться, Серж. Мне нужно уехать… в город, по делам.

Я внезапно решился и, обняв её за плечи и прижав к себе, прильнул к её губам, ожидая отпора и возмущения. Однако она покорно стояла в моих объятиях, мне даже показалось, что она ответила на мой поцелуй, который несколько затянулся. Наконец она отстранилась и, переводя дыхание, мягко высвободилась из моих объятий.

– Прощай… маркиз. Вспоминай меня… там…

Улыбка, взмах рукой, она пошла к лестнице… Чёрт! Что творится? Тоже мне, герой-любовник, не пропускаю ни одной юбки. Зачем мне это нужно?..

Я вошёл к себе и прямо в одежде плюхнулся на кровать. Она сказала: подумай. Ну, что ж, попробую… Так, что они могут помочь мне исправить? Самое страшное? Но как? Это случилось, и изменить ничего нельзя. А вдруг… можно? Стоп, это уже паранойя; так можно и в дурку загреметь. Всё, нужно попробовать уснуть; the night brings counsel¹³ – ни к селу подумалось мне (до ночи было ещё далеко). Наверное, от всего пережитого сегодня я обалдел настолько, что вскоре незаметно уснул… Разбудил меня стук в дверь.

– Войдите, – спросонья промычал я, разлепляя веки. Вошедшая Наталья, улыбаясь, пригласила на ужин. Сбрызнув лицо, я переоделся в свой высохший прикид и побрёл в ptomaine-domain¹⁴. Ужин состоял из куриного салата с авокадо и огурцом, пасты болоньезе и клюквенного морса с шоколадным маффином. Зря я под горячую руку бочку катил на местный общепит, обзывая отравиловкой. Очень даже вкусно, давно я так не питался. Все девушки были на месте, за исключением Даши, Леры и Лили (кстати, её я в кафе не видел ни разу). Джо вернулась из поездки и сверкала своей киношной улыбкой. Я пригласил её на вечернюю прогулку. Дождь прошёл, дышалось легко, осеннее солнышко приятно грело лицо. Мы двинулись по свежевымытой траве в поле.

– Ты в порядке? – задала дежурный вопрос Джослин.

– В полнейшем, – в тон ей ответствовал я. – Я завтра утром покидаю вашу базу. Мне было очень приятно с тобой общаться…

– Правда?

– Да. Джо, ещё раз прошу простить меня за… ну, в общем, прости…

– Конечно. Но мы уже закрыли эту тему. Я буду вспоминать тебя, Серж.

– Скажи, я смогу позвонить тебе?

– А ты хочешь?

– Yes.

– Вот мой номер, – она потыкала пальчиком в свой смартфон, в моём кармане завибрировал мой, принимая её вызов. – Звони, если сможешь… и захочешь – я буду ждать.

Она, видимо решившись, вдруг прижалась ко мне всем горячим телом, обняв за шею, и буквально впилась губами в мои… Голова пошла кругом, я непроизвольно обхватил её руками, поцелуй длился бесконечность; и вдруг я услышал в голове тонкий звон, словно хрустальные колокольчики играли какую-то нежную мелодию. Потом алый туман заволок всё вокруг. Из него выплыло лицо молодого темноволосого еврея, он что-то говорил, губы его двигались, но звука не было слышно. И вдруг прорвался прерывающийся голос: "Все люди – братья, только некоторые считают думающих иначе, чем они, врагами; это… не даёт понять… простую истину: любовь – высшее из понятий, выше… богов и царей, выше границ и разделений на господ и рабов…" Видение подёрнулось рябью и растаяло. И только сейчас я осознал, что всё это было сказано на греческом языке… Очнулся я в объятиях дрожащей, насмерть перепуганной Джо:

– Серж! Что с тобой, мой дорогой?

Она уже секунд десять трясла меня, не понимая, что происходит.

– Ничего… всё в порядке… всё хорошо, – выдавил я. Она недоверчиво взглянула на меня и, разомкнув объятия, осторожно отодвинулась, словно опасаясь, что я упаду. Я взял её за руку, и мы пошли к ангару. Перед воротами я нежно коснулся губами её щеки, и мы вошли. Она проводила меня до двери комнаты, быстро поцеловала в губы и, пунцовая от волнения, стремительно убежала. Damn me, tear me apart! (Чёрт меня побери, раздери меня на части!)

Кретин! Зачем я заварил эту кашу?!

Раздевшись, я прошёл в душ и долго стоял под тёплым дождиком, пытаясь привести в порядок мысли. Сильно в этом не преуспев, вытерся, надел свой тренировочный костюм и сел перед "голубым унитазом". В новостях увидел беснующихся укронациков с портретами Бандеры, разбомбленные дома Донбасса, раненых женщин и стариков… Какие тут могут быть положительные эмоции… Выключил телемусоропровод и вышел в коридор. Навстречу мне шла Натали, которая, увидев меня, улыбнулась и сказала:

– О, хорошо, что мы встретились, я как раз шла к тебе.

– Решилась на партию в шахматы? Только, чур, я играю белыми, – ехидно заметил я.

– Почти; мне велено завтра ровно в 8:00 разбудить вашу светлость и препроводить на завтрак.

– Моя светлость милостиво разрешает. Если обычным способом разбудить не получится, попробуй использовать поцелуй, говорят, помогает.

– Полагаю, что стакан воды, вылитый светлейшему князю на голову, вполне заменит лобзание.

– Ну, не знаю, не знаю… Мне кажется, предложенный мною способ надёжнее… и гуманней.

Попикировавшись таким образом, мы расстались; я вернулся в мои апартаменты. Немного поработав над своими заметками, я поставил смартфон на зарядку и, раздевшись, лёг в постель. Пока перед мысленным взором проплывали события сегодняшнего длинного дня, я незаметно задремал…

Проснулся от тихого стука в дверь.

– Какого чёрта! – прорычал я спросонок. – Что – уже 8 часов?

Накинув рубашку на голое тело, шлёпаю к двери, попутно взглянув на экран смартфона – 06:17. Не успев осознать сей факт, открываю дверь – передо мной… Джо. На ней коротенький розовый халатик.

– I could not sleep… I feel bad without you! I am so ashamed… (Я не могла уснуть… Мне без тебя плохо! Мне так стыдно…) – со слезами на глазах пролепетала она. Опа! К такому повороту событий, я, честно говоря, не был готов…

– Заходи, не стой в дверях, – за руку втягиваю её в мой номер, выглянув в коридор – никого. Подвожу её к кровати, усаживаю, сажусь рядом; её бьёт крупная дрожь, лицо пылает.

– Crazy girl! What's the matter? Calm down, silly (Сумасшедшая девочка! Что случилось? Успокойся, глупышка), – ничего умнее в голову не пришло. Глажу её по головке, она доверчиво прижимается ко мне. Я расстёгиваю халат, под ним – обнажённая Джослин. Немного обалдевший, но быстро пришедший в себя, опрокидываю её на постель, стягиваю через голову свою рубашку. Она несвязно бормочет:

– What am I doing? This is madness! Do you think that I am an accessible woman? Yes? I need you… Do whatever you want with me… (Что я делаю? Это безумие! Ты считаешь, что я доступная женщина? Да? Ты мне нужен… Делай со мной всё, что хочешь…)

Её пылающее тело трепетало в моих объятиях; мы слились в единое целое… Она замолчала, только прерывистое дыхание нарушало тишину… Сколько это длилось, я не знаю; затем, видимо, мы провалились в сон, и вдруг меня словно током пробило: в 8 часов явится Наташа будить меня!

– Джо, проснись! – в волнении я затряс её за плечо. – Скоро подъём! За мной сейчас придут.

Она недоумённо открыла глаза, видимо, вспоминая, и лихорадочно вскочила с кровати. Несмотря на напряжённость ситуации, я не смог удержаться от улыбки – испуганная, чертовски привлекательная, длинноногая женщина стоит передо мной совершенно голая и безуспешно пытается сообразить, что делать дальше.

– Милая Джо, – встав и натянув трусы, подал ей халатик, – пожалуйста, оденься и иди, – я поцеловал её в губы, – душ примешь у себя, хорошо? Я позвоню тебе… оттуда.

Она быстро оделась, я выглянул за дверь – в коридоре пусто. Джо, уже без дежурной улыбки бросив на меня влюблённый взгляд, быстро засеменила в свою комнату. Я, опустошённый, пошёл в душ… Да, история! Нарочно не придумаешь! Ровно в восемь Натали постучала в дверь.

– Пришла облобызать меня? – спросил я, открывая. – Где твой стакан? Учти, что воды у меня нет, отключили на прошлой неделе за неуплату, так что придётся использовать поцелуй.

– На, получи, – она чмокнула меня в щёку. – Ты готов к приёму пищи?

– Yep, sure.

– Ну, тогда пойдём.

В столовке ещё никого не было. Наташа зашла за стойку и вынесла оттуда омлет с копчёным лососем в тарелке и французские тосты в виде рулетиков, вставила капсулу в кофе-машину, а омлет поместила в микроволновку.

– А ты разве не составишь мне компанию? – поинтересовался я.

– Нет, я позавтракаю вместе с нашими благородными (она выделила это слово) девицами. Enjoy! – она поставила передо мной тарелку с омлетом и чашку кофе. – Вот сахар, – передала мне упаковку. – А это – еда в дорогу, – протянула пакет с пайком. – Счастливого пути, Серж Новиков, – похлопав меня по руке, она пошла к выходу. Проводив её взглядом, я приступил к трапезе…

Без пяти девять я с пакетом в руке стоял у "Элитара". Ещё с собой у меня была барсетка с документами, деньгами, смартфоном и зарядкой к нему. Без двух минут девять появилась Лили.

– Привет. Готов? – как всегда она была немногословна.

– Hi! Готов, – в тон ей ответствовал я. Лили открыла дверцу и, кивком пригласив меня забираться в кабину, пошла к противоположной дверце. Я посмотрел на ворота ангара – около них стояла Джо в своём камуфляже. Несмотря на разделявшее нас расстояние, я разглядел в уголках её глаз росинки невыплаканных слёз; в её глазах плескалась такая тоска, что у меня тоже защипало под вéками. Я помахал ей рукой, Лили проследила направление моего взгляда и, как мне показалось, едва заметно усмехнулась. Джо как-то судорожно махнула рукой в ответ и отвернулась…

Бедная, бедная Джослин, вот теперь и у тебя по моей вине разбито сердце, а я улетаю, может быть, навсегда…

Я влез на пассажирское сидение.

– Надень, – Лили протянула мне лётный шлем, – и пристегнись.

Затем, надев свой шлем, и щёлкнув пряжкой ремня, она подвигала тумблерами и нажала кнопку стартёра. Двигатель чихнул и затарахтел, набирая обороты. Она связалась с диспетчером и получила разрешение на взлёт.

– Борт 301F, ваш курс 3 градуса, эшелон сорок, – услышал я радиоголос. Лили отпустила стояночный тормоз и потянула сектор газа; самолётик покатился по полосе, набирая скорость. Пробежав чуть более двухсот метров, мы оторвались от земли и легли на курс… Сначала я смотрел с высоты 1200 метров на проплывающие под крылом поля и перелески, но потом незаметно задремал (нас немного болтало в воздухе, но меня не укачивает – вестибулярный аппарат в норме); проснулся через час. Летели четыре с половиной часа. В пути я съел чикенбургер из пакета (предложил и Лили, она с усмешкой отказалась), запив минералкой; приземлились в воронежском аэропорту "Чертовицкое" – естественно, Лили виртуозно посадила наш самолётик. Указав мне на здание аэровокзала, чтобы я подождал там, она ушла договариваться о дозаправке нашего воздушного судна. Я зашёл в туалет, потом в буфете купил бутылку пива и сел на скамейку, ожидая. Узнав у буфетчицы пароль к Wi-Fi, подключился и отослал Семёну доработанные фрагменты рукописи. Через полтора часа, заправленные, взлетели и взяли курс на Москву. И уже через два с половиной часа приземлились в Жуковском.

Лили распрощалась со мной, одарив на прощание пронзительным взглядом, от которого я почувствовал лёгкий холодок под теменем, и осталась на лётном поле, а я двинулся к выходу из аэропорта. И тут вдруг я вспомнил, словно молния сверкнула: я видел это лицо с совершенно правильными чертами и эти карие глаза в супермаркете у нас в Южноморске недели две назад – я столкнулся с этой девушкой на выходе из магазина (её "sorry" и моё "извините" прозвучали одновременно), при этом она так же внимательно посмотрела мне в глаза, и так же повеяло холодом… Не успев решить, что думать по поводу этого открытия, я вышел из здания и сразу увидел Дарью. Она стояла прямо у выхода, на ней была та же кожаная курточка и джинсы, на плече висела дамская сумочка. Даша вызвала такси, и мы поехали в Домодедово – там в аэропортовской гостинице были забронированы для нас два номера… Оставив свои немногочисленные пожитки в отеле, вышли погулять. Погода стояла тёплая – бабье лето… Мы дошли до небольшой рощицы, тропинка вывела нас к круглой поляне.

Я спросил Дарью, почему на их базе все сотрудники – женщины, причём, по-моему, все – незамужние.

– Да, это верно, – подтвердила она, – так удобнее начальству, нет семьи, детей – меньше хлопот, можно не беспокоиться о больничных по уходу за ребёнком и т.д. К тому же в нашем "монастыре" действует такой распорядок: неделю мы живём в наших кельях, только на выходные можно съездить домой, да и то не всегда. Кавалеров у нас не бывает, ты – первый, один на девять девиц, да ты и сам понял, попав в малинник, насколько оказался популярным в нашей обители, – она усмехнулась. – Сдаётся мне, "мать-настоятельница" положила на тебя глаз, так ведь?

Я смущённо промолчал. Правда, по моим подсчётам девиц выходило десять (включая Джо, буфетчицу и Лили), но я не стал поправлять Дашу.

– Ну, девушки у вас все, как на подбор, трудно выбрать лучшую, – попробовал я разрядить ситуацию.

– Но ты же выбрал, – в её голосе слышалась неприкрытая ревность.

Так вот в чём дело! О, женщины, коварство – ваше имя!

– Да, вы – девицы – сама добродетель во плоти. Как нежно и беззаветно любите вы друг друга, как благородно отзываетесь о своих товарках! – с невинным выражением лица съехидничал я. – Ваш институт благородных девиц – это образец общежития. Искренняя сестринская любовь – вот что пронизывает насквозь вашу отшельническую жизнь.

– Ну, да… примерно так, – резюмировала Дарья с улыбкой.

– Да, кстати, я припомнил такую деталь: из всех ваших барышень только Наталья не использует духи, не знаешь, почему?

– Ты очень наблюдателен, Серж; и внимателен к мелочам. У неё нарушено восприятие запахов, какой-то синдром, кажется… Ей духи ни к чему, она и так хороша, – Даша усмехнулась.

Я обнял её за талию, назревавший конфликт хотя бы на время был погашен… Мы погуляли, потом поужинали в аэропортовском кафе, ещё немного прошлись и поднялись на второй этаж гостиницы. Около Дашиного номера я, взяв её за руку, пожелал спокойной ночи. И тут она, улыбнувшись, обняла меня за плечи и прильнула к моим губам. Zerschmettere mich mit Donner! (Разрази меня гром!) В меня что – все встреченные девицы втюхиваются? Ну, хотя бы по очереди, и то хорошо… Она пошла к себе, я – в свой номер. Долго не мог уснуть, потом провалился в тягучий кошмар: из багрового мрака автобус несётся прямо на меня, сделать ничего нельзя – я словно залит в бетон, руки и ноги не двигаются, а он стремительно летит навстречу, но не приближается ни на дюйм… И лицо Лены – в глазах читается немой укор, губы шевелятся, но звука нет… Проснулся в поту с дрожащими руками и звоном в черепушке. Утро только начинало вползать в комнату…