Читать книгу SEN. Книга - Сергей Тимофеевич Телевный - Страница 7

Мы вошли в здание аэропорта и подошли к стойке регистрации. До вылета оставалось около часа. Прошли процедуру регистрации без проблем, и я решил купить что-нибудь почитать в полёте. В киоске выбрал рассказы О.Генри и книжечку "Рубаи́" Омара Хайяма. Всё это я, естественно, уже читал, но больше ничего не приглянулось. Когда объявили посадку, мы встали в очередь и вскоре сидели в салоне самолёта на своих местах, я – у окна (предложил Даше поменяться, она отказалась). Взлетели, набрали высоту, и я раскрыл Хайяма:

Я спросил у мудрейшего: "Что ты извлёк

Из своих манускриптов?" – Мудрейший изрёк:

"Счастлив тот, кто в объятьях красавицы нежной

По ночам от премудрости книжной далёк!"

Тот, кто следует разуму, – доит быка,

Умник будет в убытке наверняка!

В наше время доходней валять дурака,

Ибо разум сегодня в цене чеснока.

Классические рубаи – 12 слогов (на русский обычно переводится пятистопным ямбом).

А как вам это?

"Коли жив – веселись, – убеждает мудрец. -

Жизнь не вечна, настанет печальный конец".

Если будешь грустить, ничего не изменишь.

Нет обратно пути – так устроил Творец.

(Для справки: это не Хайям, это SEN; когда-то я увлекался сочинением и переводами стихов).

Под впечатлением от Омара ибн-Ибрахима Хайяма из Нишапура я открыл О.Генри уже в определённом месте. Правильно: "Справочник Гименея".

"– Айдахо, – говорю я, – тебе какая книга досталась?

Айдахо, очевидно, тоже забыл старые счёты, потому что ответил умеренным тоном, без всякой брани и злости.

– Мне-то? – говорит он. – По всей видимости, это Омар Ха-Эм.

– Омар X.М., а дальше? – спросил я.

– Ничего дальше. Омар Ха-Эм, и всё, – говорит он.

– Врёшь, – говорю я, немного задетый тем, что Айдахо хочет втереть мне очки. – Какой дурак станет подписывать книжку инициалами. Если это Омар X.М.Спупендайк, или Омар X.М.Мак-Суини, или Омар Х.М.Джонс, так и скажи по-человечески, а не жуй конец фразы, как телёнок подол рубахи, вывешенной на просушку.

– Я сказал тебе всё как есть, Санди, – говорит Айдахо спокойно. – Это стихотворная книга, автор – Омар Ха-Эм. Сначала я не мог понять, в чём тут соль, но покопался и вижу, что жила есть. Я не променял бы эту книгу на пару красных одеял".

Это моё любимое у старины Портера (О.Генри); и это (по моему скромному мнению) – вершина юмора! В юности я читал его на языке оригинала, там – не менее смешно…

– А скажи, Серж, – неожиданно прервала моё чтение Дарья, – ты любишь импрессионистов? Например, Дега.

Отложив книжку, я спросил:

– "Абсент"¹⁶?

– Ну… хотя бы.

– Что я могу сказать… У Дега очень выразительная манера исполнения, её не спутаешь ни с чем. Его импрессионизм мне понятен, а вот, к примеру, Ван Гог как-то не очень…

– Интересно, а чем же тебе не угодил Винсент?

– Ну, лично он – ничем, но вот его картины – не понимаю, и всё тут… Ты читала Уайльда, "Портрет Дориана Грея"?

– Да, а что?

– Там в предисловии есть такая замечательная сентенция: We can forgive a man for making a useful thing as long as he does not admire it. The only excuse for making a useless thing is that one admires it intensely. All art is quite useless (Можно простить человеку, делающему нечто полезное, если только он этим не восторгается. Единственным оправданием тому, кто делает бесполезное, служит лишь страстная любовь к своему творению. Всякое искусство совершенно бесполезно). Ты поняла, переводить не надо?

– Не надо. А ты действительно считаешь искусство бесполезным?

– Ну, что ты – конечно, нет; я пошутил, – коснувшись её руки, я улыбнулся.

– А… ну, да, – по-моему, она была сбита с толку…

Через четыре с четвертью часа после вылета мы приземлились в аэропорту "Бен-Гурион" Тель-Авива. Было около четырёх дня по местному времени. В киоске с журналами я купил разговорник (иврит – русский) и флешку на 8 ГБ. Рядом, в ларьке с напитками и мороженым я увидел пиво.

– "Heineken" beer in a bottle, please, – попросил я.

– Шмонэ шкалим. Eight shekels (восемь шекелей), – сказала продавщица. Я расплатился двадцаткой, получив бутылку и сдачу монетами, и догнал свою спутницу. Выйдя из аэропорта, мы увидели на стоянке белый "Форд" с номерным знаком 321-29-218. Около него улыбался загорелый парень; он благожелательно кивнул Даше и мне.

– Mr. Neumann? – поинтересовался я.

– Yeah. You can call me Mike.

– OK, Mike. Скажи, тебе знакомо имя Августа Нойманна? – не без внутреннего волнения спросил я.

– Yes, this is my ancestor.

– Меня зовут Серж Нойманн, мой прадедушка носил эту фамилию. Получается, мы с тобой родственники, какие-то там многоюродные братья, – произнёс я немного охрипшим голосом.

– Wow! Excellent!

– And do you speak Russian?

– Yeah, but not much.

Он открыл перед Дарьей заднюю дверцу, мне предложил садиться спереди и пристегнуться. Я спросил:

– Sprichst du Deutsch? Wechseln wir zu Deutsch? (А по-немецки ты говоришь? Перейдём на немецкий?)

– Ja. Bitte schön.

Мы отъехали от аэропорта.

– Wie lange werden wir brauchen? (Долго нам ехать?).

– Etwas mehr als eine Stunde (Чуть больше часа).

– Sehr gut, – сказал я. Беседа как-то сама собой заглохла, дальше ехали молча…

Я полистал разговорник. "Здравствуйте – шалом, хорошо – тов, добрый день – йом тов, до свидания – леитраот, извините – слиха, пожалуйста – бевакаша". Дальше – интересней: "квартира – дира, паспорт – даркон, горячий – хам, только – рак, надежда – тиква". Смешно…

Минут через десять, спросив и получив наше разрешение, Майк включил радио. Я услышал знакомый мотив и прислушался. Девушка с очень приятным голосом пела по-японски "Миллион алых роз".

– This is a Japanese duo Ichigo Tanuki¹⁷, – сообщил Майк.

Последний припев дуэт спел по-русски: "Миллион, миллион, миллион алых роз…" Почему-то вспомнилась вычитанная где-то (в Инете?) история этой песни Паулса, русский текст к которой написал Вознесенский¹⁸. В своё время песня мне очень нравилась – красные розы были её любимыми цветами…

Дарья задремала на заднем сиденье; я смотрел на дорогу… Мы выехали на шоссе 60 и, проехав по нему минут сорок, повернули налево – на шоссе 66…

Потом вдруг из динамика раздалось:

"It's my life, It's now or never,

But I ain't gonna live forever…"

От неожиданности я вздрогнул. Bon Jovi! Чёрт! Как той ночью… Мистика какая-то… Майк ещё раз повернул налево, и вскоре я увидел указатель (на иврите и латиницей): "Megido". Ну, ни хрена себе! Вон куда меня занесло! Шомрон (Самария)!

Майк остановил машину около небольшого двухэтажного дома на HaShaked Street. Мы вышли из машины и вошли в железную дверь с электронным замком, которую Майк открыл, приложив к нему магнитную карточку. Внутри оказалось небольшое помещение с двумя дверями, около одной из которых стоял молодой парень в камуфляже с автоматом "Микро-Узи" (как я определил) на шее. Майк предъявил ему свой пропуск и провёл нас в комнату с ширмой у стены и двумя столами, за одним из которых сидела молодая девушка-еврейка в таком же камуфляжном костюме, что и у охранника, перед ней стоял монитор компьютера.

– Хаий. Берухим хабаим, – с улыбкой приветствовала она нас на иврите; у неё был приятный грудной голос. И сразу по-английски:

– Hello. Welcome.

Я помахал ей ручкой, Даша улыбнулась.

– Don't you speak Hebrew?

– No, unfortunately, – ответила Дарья…

Девушка (как потом выяснилось, её звали Талья – "Роса бога", очень поэтично!) встала и, открыв дверь, скрытую ширмой (мы её, т.е. дверь, сразу не заметили), пригласила нас следовать за собой. За дверью были ступени, ведущие вниз, мы спустились на два лестничных марша и оказались перед следующей дверью, которая была открыта. Там был коридор, ярко освещённый потолочными светодиодными светильниками. Вдоль него располагались двери с номерами на них. Талья привела меня к номеру "205", и мы вошли в мою комнату – она была маленькая, но уютная. Сообщив, что душ находится в конце коридора, Талья повела Дашу в соседний номер – "206". Не раздеваясь, я плюхнулся на кровать, застеленную зелёным покрывалом, бросив барсетку с ксивами на тумбочку, стоящую рядом. Интересно, что будет дальше, надолго ли я здесь застряну?..

* * *

Теперь необходимо сделать небольшое отступление от повествования об этих необычайных событиях. Настало время представиться; вот биографическая справка: я – Сергей Евгеньевич Новиков или SEN, как я подписываю некоторые свои публикации, журналист, специальный корреспондент газеты "Южноморские Ведомости". Мне 33 года (недавно исполнилось), рост 184 см ("я вышел ростом и лицом – спасибо матери с отцом"), внешность у меня – голливудская, этакий Robert Pattinson (как считают некоторые знакомые девушки), холост, не был (ну, вообще-то, был: Польша, Чехия, Нидерланды, Греция, Турция, Египет), не привлекался, не имею (оказывается, имею, в смысле родственников, но это не важно), ну, и т.д. Главред нашего "рупора" Лев Давидович Миркин (все за глаза зовут его "Давыдыч", в узком кругу – "Троцкий") меня ценит (в основном) и лелеет (в смысле – закрывает глаза на мои выкрутасы: а что вы хотите, талант!). Живу в двухкомнатной приватизированной квартире (раньше – с матерью, теперь – один), имею автомобиль "Audi A4 B7" (куплен в рассрочку, к настоящему времени кредит погашен). Не пью (почти), не курю, без вредных привычек. Люблю Шекспира, Эдгара По, О.Генри, Омара Хайяма (разносторонние интересы, показывают мой кругозор), владею английским (прилично) и немецким (немного хуже), кроме того знаю латынь, то есть способен "потолковать об Ювенале (помню начало первой сатиры: "Semper ego auditor tantum?"), в конце письма поставить Vale" и греческий (тоже довольно условно). Это результат учёбы в гимназии №1 на улице Чернышевского (в нашем городе). Мне нравится ретромузыка (современную, впрочем, я тоже не отвергаю), обожаю читать старых литераторов (поэтов и прозаиков). Люблю пиво (качественное) и вино (не менее качественное). Интересуюсь историей религий (в частности, христианства) и кое-чем ещё… Впрочем, хватит и этого.

А теперь – самое главное (иначе будет непонятно дальнейшее): Новиков я – по отцу, а по прадеду – Neumann, в 1937 году он сменил свою немецкую фамилию на русскую – Новиков (как он ухитрился это сделать, я не знаю). В свою очередь его дед звался Августом Нойманном; он был резчиком по дереву и родным братом Адольфа Нойманна, известного немецкого гравёра XIX века. У моего отца сохранился оттиск с гравюры Адольфа – автопортрет. На ней изображён солидный бюргер с роскошными усами и бородой, в очках; в углу – инициалы "AN".

У отца я видел фотографию моего прадеда, Ивана Фридриховича Нойманна, в молодости. На снимке (на обороте – дата: 3 мая 1909 года) он в компании двух друзей-гимназистов, юный красавец с пышной шевелюрой, сидит в кресле в центре, а они стоят по бокам, положив руки ему на плечи.

Мой отец, Евгений Яковлевич Новиков, историк-ориенталист, выпускник Ростовского Госуниверситета, доктор наук, профессор, специалист по Шумеру и Аккаду. Он работает в Институте Всеобщей истории РАН (в Москве, на Ленинском проспекте) с 1990 года (директором института тогда был академик Чубарьян), автор монографии "Реконструкция источников шумерской мифологии раннединастического периода по текстам диалекта eme-gir" (sic! – я запомнил буквально). Моя мама, Лия Иосифовна Новикова (в девичестве – Самальская), работала врачом-окулистом в районной поликлинике. Отец уехал в Москву по приглашению администрации института, когда мне было четыре года. Мы жили с мамой; отец приезжал раз (иногда два раза) в год на месяц в отпуск, привозил подарки. Когда я решил пойти в армию (хотя мама пыталась отговорить меня), она переехала к нему в дом на Ленинском проспекте, в двухкомнатную квартиру (полученную от института) на четвёртом этаже старой девятиэтажки. Отслужив срочную в ВДВ, я вернулся в нашу южноморскую "двушку".

(Когда я поступил на журфак МГУ, встал вопрос о месте моего проживания; отец, естественно, предполагал, что я буду жить у них, но, зная его характер и упрямство – мы не раз цапались с ним по самым разным поводам, я предпочёл выбрать общежитие, несмотря на уговоры мамы).

Родители хотели видеть меня преуспевающим адвокатом, короче, юристом – не сложилось… Журналист – "неважная замена овсу", то бишь служителю юстиции…

Теперь я должен сообщить довольно любопытную информацию. Итак, у меня удивительная память: я с первого раза запоминаю лица, предметы, прочитанный текст, номера телефонов и т.д., и т.п. И практически ничего не забываю… Учёба для меня не составляла ни малейшего труда (красный диплом универа с младенчества золотыми буквами был записан в Книге моей судьбы). Способность к изучению иностранных языков – невероятная, дюжина уроков – и язык освоен в разговорном объёме.

Ещё один поразительный факт: в своей жизни я ни разу ничем не болел; знаю – это за гранью понимания, но quod est verum (это правда). Даже ветрянкой и прочими детскими болячками, даже примитивной простудой… Мама с гордостью, но и с удивлением, рассказывала, что я не схватил даже лёгкого насморка, когда мы брели сквозь пургу, бросив на просёлочной дороге застрявшую в сугробе машину, "Жигуль-шестёрку" (ездили на Новый год на дачу к подруге мамы – она пригласила; за рулём был её муж) с заглохшим мотором, в город. Было минус пятнадцать, мы пробирались сквозь белую круговерть около часа… У мамы было воспаление лёгких (она лежала в больнице), муж маминой подруги тоже заболел. Я жил тогда две недели у этой самой подруги. Мне было шесть лет…

И – самое интересное: у меня бывают видения – я называю эти состояния (а они случаются нередко) накатами. Скажете: "Тоже мне Орлеанская дева! Видения, видите ли, у него!" Но… увиденное непременно сбывается, сразу или через какое-то время, но обязательно.

Для полноты картины следует сказать, что я владею искусством замедления времени – в моменты наибольшего душевного всплеска или грозящей опасности. Механизм реализации этого феномена мне неизвестен, но, когда я вхожу в такое состояние, время начинает течь в совершенно ином ритме… А ещё я вижу сны… Странные, иногда довольно психоделические, иногда – сюрреалистические… Ну, как вам словесный портрет супермена?

* * *

Первая ночь в Мегиддо… По ассоциации вспомнился рассказ Брэдбери "Уснувший в Армагеддоне"¹⁹ – надеюсь, у меня всё сложится не так мрачно, как у героя новеллы…

Утром Майк пригласил меня в конференц-зал, располагавшийся на "минус втором" этаже. Там уже собрались человек пятнадцать сотрудников и раввин в чёрном костюме и кипе. Все присутствующие (одни мужчины) напялили на головы разные головные уборы (у кого – кипы, у кого – разноцветные шапочки; мне Майк тоже дал какую-то ермолку). Раввин сначала продекламировал нараспев Шма ("Шма, Йисраэль, Адонай – Элохейну, Адонай – эхад!" Затем шёпотом: "Барух шем квод мальхуто леолам ваэд!"), а после приступил к чтению амиды²⁰: "Ки Шем Адонай экра, аву годэль лЭлоэну. Адонай сефатай тифтах уфи ягид теилатэха. Барух Ата Адонай, Элоэну вЭлоэй авотэну Элоэй Авраам Элоэй Йицхак вЭлоэй Яаков, аЭль агадоль агибор веанора, Эль эльйон гомэль хасадим товим, веконэ аколь везохэр хасдэй авот, умэви гоэль ливнэй венээм лемаан шемо беаава" ("Когда воззову к Господу, возвеличьте нашего Бога. Господь! Открой мои уста, – и да восхвалит Тебя мой рот. Благословен Ты, Господь, наш Бог и Бог наших отцов, Бог Авраама, Бог Ицхака и Бог Яакова, Бог великий, могучий и грозный, Всевышний, творящий милости, владеющий всем, помнящий благие дела отцов, с любовью приводящий избавителя к сыновьям их сыновей ради Своего имени").

После молитвы народ разошёлся по своим местам. Я спросил Майка:

– У вас все верующие?

– Ну, не все… Но к утренней амиде ходят, так заведено… А ты веришь в Бога?

– Я тебе отвечу цитатой: "Все люди верят. Одни верят, что Бог есть. Другие верят, что Бога нет. Ни то, ни другое недоказуемо…²¹" Это из одного очень хорошего советского фильма, – пояснил я. – Я – агностик…

– Ты – последователь Гексли?

– Ну… может быть, хотя я – агностик в смысле принципиальной невозможности объективного познания мира, – подпустил я тумана, – мне кажутся наиболее близкими к истине идеи сенсуализма²². Nihil est in intellectu, quod non fuerat in sensu (В интеллекте нет ничего, чего раньше не существовало в смысле)…

По субботам перед обедом тот же рабби читал 23-й Псалом: "Гам ки элех бегэй цальмавет, ло йира ра, ки ата имади, шивтэха умишъантеха хема йинахамуни"²³…

А, если мне предстоит пойти долиной тьмы, убоюсь ли я?..

– А теперь, Серж, слушай меня внимательно, – начал Майк, – здесь у нас (он обвёл рукой вокруг) имеется некий аппарат, который… как бы это сказать, может перемещать разные объекты… короче – это машина времени.

– Что? – спросил я, думая, что он шутит (только зачем?) – Что за хрень?

– The chronocar. Time machine. Это устройство позволяет перемещаться во времени. А тебе предстоит отправиться с его помощью… в Иерусалим первого века нашей эры.

– Зачем? – ничего умнее в голову не пришло.

– Об этом – чуть позже…

В двадцатых числах сентября для меня (Дарья не поехала – неважно себя чувствовала, видимо, ПМС) устроили выездную экскурсию: в субботу утром, сразу после завтрака, Майк повёз меня в национальный парк "Тель Мегиддо". Мы проехали минут семь по шоссе 66 и остановились на холме, на стоянке. Майк купил билеты (по 28 шекелей – отметил я) и мы пошли смотреть обзорный фильм (кстати, с титрами на русском языке), затем прошли в музей и погуляли по парку. Из фильма и от экскурсовода (который по субботам проводит экскурсии на общественных началах – но на иврите; Майк переводил на английский) я узнал, что в библейские времена Мегиддо был одним из важнейших городов древности, что подтверждают многочисленные находки, относящиеся к бронзовому и железному векам. Самой первой известной битвой за Мегиддо является осада города фараоном Тутмосом III, сведения о которой дошли до нас благодаря дневникам его летописцев. По текстам Ветхого Завета можно составить целый список сражений у стен города и в его окрестностях. Сражением же, послужившим вдохновением для пророчества о войне между Богом и Сатаной, т.е. Армагеддоном, является битва между фараоном Нехо и иудейским царём Иосией, схватка между силами света и тьмы, ну и т.д., и т.п. Но и в более поздние времена здесь происходили события, которые вершили ход мировой истории. Так, недалеко отсюда, была впервые остановлена и разбита монгольская армия. Да, те самые монголы, завоевавшие треть мира (в том числе и Русь), потерпели здесь поражение, с которого и начался закат татаро-монгольского ига. Здесь же, у Мегиддо, в конце Первой мировой войны, британский генерал Алленби разбил Османские войска. Далее выяснилось, что рядом с парком Мегиддо, прямо на перекрёстке, находится тюрьма с одноимённым названием, в которой содержатся заключённые-террористы. Несколько лет назад при работах по расширению тюремного комплекса были обнаружены артефакты, ставшие громкой сенсацией для христианского мира. На территории современной тюрьмы найдены остатки мозаичного пола сооружения, которое, вероятно, является самой древней церковью мира. Мы осмотрели остатки ханаанских ворот и древних конюшен, а также спуск в туннель водной системы – всё очень древнее… С холма, между прочим, виден город Назарет…

* * *

Сон. Я иду по вечернему лесу, косые лучи заходящего солнца пробиваются сквозь деревья, вспыхивая на листьях жёлтыми пятнами. Оглядываюсь – моя тень, длинная и изломанная на стволах, тащится за мной. Впереди я вижу человека, у него чёрные вьющиеся волосы и бородка, он одет в серый хитон до колен, на ногах – сандалии. Он приближается и говорит по-гречески:

– Я ухожу, но вернусь.

Внезапно я вижу, как вокруг его головы вспыхивает ореол, переливающийся радужными цветами; мне становится страшно, я отворачиваюсь и вижу, что моя тень отрывается от ног и становится рядом со мной. Я протягиваю к ней руку – она отстраняется и уходит за деревья. Перевожу взгляд на встреченного – у него тоже нет тени. Сияние гаснет, я просыпаюсь. Из сна – ощущение: я не сделал чего-то важного, испугался, струсил…

Как это трактовать, по Юнгу? Или это может объяснить Эрих Нойманн²⁴? Кстати, он мне не родственник, Нойманн – довольно распространённая фамилия…

And the lamp-light o'er him streaming throws his shadow on the floor;

And my soul from out that shadow that lies floating on the floor

Shall be lifted – nevermore!²⁵

* * *

У входа на уровень "–2" стояли два парня в камуфляже (с неизвестными мне знаками различия), на шее одного висел карабин М4 (если я правильно опознал его по Warface) с оптическим прицелом и подствольным гранатомётом М203, другой был вооружён винтовкой "Тавор-21", я узнал её по очень короткому стволу и характерному прикладу²⁶ (вспомнил плакат со стрелковым оружием иностранных государств, висевший в классе, где у нас проходили теоретические занятия по общевойсковой подготовке в бытность мою в ВДВ). "Серьёзные ребятки, – подумал я, – у них тут, похоже, войнушка намечается".

Мы с Майком подошли к кабинету с табличкой "#2" на двери, вошли, постучавшись, и он указал на крепкого мужчину в модных очках, с виду лет сорока, одетого, несмотря на жару, в дорогой коричневый костюм-двойку с шикарным галстуком (узел которого, правда, был ослаблен), сидящего за столом. Я не большой знаток модных брендов, но костюм тянул не меньше, чем на Армани или Гуччи.

(Как оказалось впоследствии, это действительно был Армани, кстати, рубашка и галстук – тоже. Однажды я, со свойственной мне ехидностью, поинтересовался у владельца стоимостью его "прикида". Он удивлённо взглянул на меня и, сразу включившись в игру, с невинным выражением лица выдал мне подробную информацию: костюм – 3.5 Grands²⁷, рубашка – 700 баксов, галстук – 250, ботинки – 300; затем с такой же невинной полуулыбкой снял пиджак и показал на подкладке "лейбл" – логотип "Giorgio Armani" с изображением орла).

– Это Шмуэль Вейцман; можно – просто Сэм, – сообщил Майк.

– My name is Serge, – сказал я.

Сэм произнёс приятным баритоном (разговор шёл на English, далее привожу его в переводе на русский):

– ОК. Как Вы уже знаете, у нас имеется аппарат для путешествий во времени. Оставив пока в стороне его происхождение и связанные с этим вопросы, перейду к популярному изложению общих… мероприятий самого процесса. Вот как происходит перемещение. Оператор в исходной точке (в пункте "A") включает энергопитание аппарата и проводит рекогносцировку условий в точке прибытия (в пункте "B"). Чтобы скорректировать местоположение в пространстве перемещаемого объекта мы направляем в предполагаемое место прибытия пучок гипервысокой энергии. Он сканирует пространство в объёме примерно 10 м³. Если материальных (точнее – твёрдых, воздух не в счёт) препятствий нет, на дисплее оператора отображается сигнал, разрешающий перемещение объекта. Если есть что-то, мешающее перемещению, оператор может сдвинуть точку выхода по трём координатам в пределах трёх метров. Но перемещение объекта в пространстве съедает дополнительно огромную порцию энергии, поэтому лучше избегать таких манипуляций. И, наконец, когда все параметры удовлетворяют оператора, объект отправляется в пункт "B". Я смоделировал эффекты, сопутствующие перемещению; вот симулятор.

Он щёлкнул тумблером на панели стоявшего перед ним прибора.

– Смотрите, как это выглядит.

Дальше произошло следующее. Ослепительная фиолетовая вспышка, треск электрического разряда; резко запахло озоном.

– В пункте "B" инициируется сгусток энергии (открывается портал, как любят писать в science fiction), который проявляется в виде очень яркой вспышки, но основная часть энергии выделяется в диапазоне экстремального ультрафиолетового и рентгеновского излучения. Поэтому местность в радиусе около 15 метров некоторое время "фонит" (в смысле радиоактивности), и живому объекту необходим защитный противорадиационный костюм – скафандр. Удалившись от точки прибытия на 20 метров, костюм можно снять. Далее, между точками отправления (в нашем времени) и прибытия (в прошлом) сохраняется энергетический канал, позволяющий осуществить автоматическое возвращение объекта в точку "А" по окончании миссии, но на поддержание этого канала непрерывно затрачивается энергия в течение всего времени экспедиции (он тоном выделил последнее слово). Естественно, речь идёт о субъективном времени путешественника, так как в точке "А" между моментами отправления и возвращения времени не проходит совсем (точнее протекает мгновение, соразмерное кванту времени²⁸). В том случае, если путешествие осуществляется только во времени, а в пространстве (в системе координат пункта отправления) не происходит перемещения машины, объект, то есть путешественник с поклажей, перемещается в неё, находящуюся в пункте "B". За соблюдением всех условий следит наш надёжный суперкомпьютер, так что никаких накладок не может быть (если быть точным, вероятность отказа машины составляет примерно одну двухмиллионную – это практически невозможное событие)…

Вскоре мы с Сэмом уже обращались друг к другу по имени, как приятели. Назавтра утром он пригласил меня к себе в кабинет и сказал:

– Тебе предстоит освоить массу навыков, которые потребуются тебе там, – он сделал многозначительную паузу и продолжил:

– Придётся хорошенько подучить латынь и греческий, а также арамейский, – заметив моё беспокойство, Сэм сделал жест, как будто что-то отстранял от себя, – нет, не бойся, только базовые знания. У нас есть методика обучения во сне, результат она даёт уже через пять сеансов. И потом, насколько мне известно, у тебя неплохие навыки в усвоении информации. Далее, нужно научиться ездить верхом без стремян, как древние римляне, есть лёжа, надевать их одежду и бельё, бриться довольно опасной бритвой, пользоваться тамошним туалетом и ещё кое-каким мелочам. Ещё придётся освоить навыки владения оружием – холодным, естественно: мечом, копьём. Отдельно надо обратить внимание на этикет, как общаться со знатью, плебсом, рабами, освоить правила письма. Ты когда-нибудь сидел на лошади?

Я с некоторой гордостью сообщил, что в детстве мама водила меня в школу верховой езды, правда недолго; однажды я упал с коня и повредил ногу. Нога вскоре зажила, но с занятиями было покончено. Сэм одобряюще улыбнулся и сказал:

– Но это ещё не всё. Ты должен будешь освоить основы единоборств, например, кунг-фу; а также владение кинжалом.

– Ну, насчёт единоборств кое-что знаю, служил полтора года в ВДВ.

– What is VDV?

– Войска дяди Васи²⁹, – сострил я. – Blue berets. Airborne troops (Голубые береты. Воздушно-десантные войска). Кунг-фу не особенно владею, а вот самбо – нормально.

– А что такое "самбо"?

– Покажу; нападай – узнаешь.

(После дембеля, на "гражданке" я ещё позанимался в секции самбо, даже участвовал в соревнованиях, так что могу за себя постоять).

Сэм сделал быстрый выпад левой рукой, целясь мне в нос. Я молниеносно перехватил его руку и крутанул так, что он не устоял на ногах и опустился на правое колено. Он недовольно поморщился, но сказал:

– Ого, здорово! Да ты супермен! Значит кунг-фу вычёркиваем из программы занятий. Ну, а остальное придётся осваивать, okay?

Владение холодным оружием в меня вколачивал фехтовальщик Натан – мужик лет пятидесяти с курчавой чёрной шевелюрой, бородкой и усами. Он более-менее обучил меня владеть спатой, пугио, а также ланцеей и пилумом³⁰. Сначала, естественно, мы рубились пластиковыми мечами, но к концу занятий, надев "стегачи", колеты³¹ и фехтовальные шлемы с сетками, потыкались стальными; в общем, зачёт я сдал…

Верховой ездой я занимался на площадке, оборудованной в пригороде Мегиддо, с инструктором Ланой – миловидной черноглазой еврейкой лет двадцати пяти. За шесть занятий она научила меня прилично держаться в седле с помощью гнедой кобылы Рэи, даже скачущей галопом. Это было не так просто – стремян не было, но кое-как я справился. Зачёт я сдал, после чего мы уютно посидели в кафе (правда, в присутствии вездесущего Майка); пили белое полусухое вино, я отпускал довольно двусмысленные комплименты в её адрес, она весело смеялась; на прощание я чмокнул её в щёчку и получил в ответ обольстительную улыбку. Все бы инструкторы были такими, как эта милая девчушка!

Прочие занятия по обучению древнеримским бытовым мелочам проводил старый еврей Ицхак Штейнман (между прочим, профессор). С его помощью я освоил манеру поведения во время приёма пищи, при беседе со знатью и плебсом, рабами и женщинами. Он же обучил меня правилам поведения на улице, на зрелищных мероприятиях и пр. Использование одежды, обуви, головных уборов – всё это пришлось изучить и освоить, доведя до автоматизма…

– Мой дед, Эзер Вейцман, седьмой президент Израиля, был сыном Хиеля Вейцмана, младшего брата Хаима Вейцмана – первого президента нашей страны, – сообщил Сэм. – Дядя Эзера, Хаим, основал исследовательский институт в Реховоте; он был президентом Всемирной сионистской организации, – сообщил Сэм тоном преподавателя, читающего лекцию студентам. – Я изучал в этом институте, в Школе имени Файнберга, физику, получил степень доктора философии. Правда до этого я потёрся в Оксфорде, – скромно завершил он свою речь.

– А на каком факультете ты тёрся? – ехидно вставил я свои двадцать копеек.

– Математических и физических наук, – словно не заметив моей иронии, ответствовал Сэм, – мне довелось, будучи аспирантом, поработать в Clarendon Laboratory на Parks Road.

– Ну, ты крутой! – с некоторой толикой зависти сказал я. – Гигант мысли!

К сожалению, мой уровень образования – МГУ – до Оксфорда немного не дотягивал…

– Энергию мы получаем от термоядерной энергоустановки, осуществляющей инерциальный управляемый синтез; она находится в другом месте, – он указал куда-то вбок и вниз, – на глубине около 100 метров…

– Подожди, – перебил я, – термоядерный реактор, кажется, ещё не создан…

– Мы получили его от… скажем так, наших… спонсоров, – усмехнувшись пояснил Сэм. – Во время работы реактора выделяется много тепла, поэтому он помещён в специальную оболочку – криостат – охлаждаемую жидким азотом.

– Однако, как у вас тут всё запутано, – растерянно пробормотал я.

– Ну, в общем… да… Слушай дальше. Ещё надо принять во внимание следующее. Земля вращается вокруг своей оси, совершая один оборот в сутки. Кроме того, она движется по орбите вокруг Солнца со скоростью около 30 км/с. Солнце движется вокруг центра Галактики со скоростью 230 км/с, а Галактика, в свою очередь, движется по отношению к так называемому "фону" со скоростью около 600 км/с, и так далее. Все эти перемещения в пространстве учитывает специальная программа, связанная с высокоточными цезиевыми атомными часами, которая вычисляет координаты точки прибытия по отношению к точке отправления с точностью до 10 см. Это очень сложная и энергоёмкая программа, в детали я вдаваться не буду, скажу только для информации, что определение точки перемещения объекта массой 1 кг на 1 час в прошлое потребляет примерно 5 МВт·ч (то есть 18 ГДж). А само перемещение съедает на два порядка больше энергии.

Сэм снял свои шикарные очки, протёр стёкла кусочком искусственной замши, извлечённой из футляра, украшенного какой-то затейливой надписью на неизвестном мне языке (потом как-то он перевёл мне – выяснилось, что это был мальдивский³²; надпись гласила: "Велик Аллах, и Мухаммад – пророк его" – любопытно!), откашлялся и сказал:

– Я представляю организацию под названием "Новый Сион", – он указал на плакат, висевший на стене напротив нас. На нём был изображён земной шар, на фоне которого красовалась звезда Давида; из внутреннего шестиугольника выглядывала оливковая ветвь. Вверху шла надпись на иврите, внизу – по-английски: New Zion Organization. У меня словно что-то щёлкнуло в мозгу: так вот что означал логотип "NZO" на бортах вертушек и ангаре "матрасной фирмы"! Едреня феня! Да, крутые перцы!

– Чтобы ты прочувствовал масштаб нашей организации, могу сообщить, что она щедро финансируется такими известными серьёзными бизнесменами, как Марк Кукерберг, Майкл Плумберг, Михаил Гридман, Сергей Грин… Перед нами стоит следующая super task (сверхзадача): изменить существующее положение вещей, когда значительная часть населения нашей неблагоустроенной планеты исповедует христианство и ислам. Это несправедливо, неправильно, наконец. Древняя религия Земли – иудаизм, с избранным Богом народом – в загоне, на обочине истории, а новые (относительно) верования правят миром. А теперь представь: христианство не возникло, следовательно и ислам тоже, иудаизм (наряду с индуизмом и буддизмом) является мировой религией. Государство Израиль – Великий Израиль (именно так, с большой буквы) правит половиной мира. Это грандиозно! А что для этого нужно? Самая малость: чтобы последователи Йешу³³, не провозгласили своего учителя Машиахом (Мессией) и сыном Бога. Христианский апостол Саул (Павел) не уверовал в сына Божия и не создал вероучение, названное христианством, Мухаммад не стал пророком и не надиктовал Коран (а если надиктовал, то в нём не появился великий пророк Иса со всеми вытекающими последствиями), не возникли христианские Рим и Византия, а остались языческими…

Он перевёл дух и продолжил:

– Так что же для этого нужно? Всего лишь малость: не допустить, чтобы проповедник Иешуа из Галилеи (но не из Нацрата, то есть Назарета, такого города тогда ещё не было³⁴) был казнён по приговору санхедрина (синедриона), утверждённому Пилатом. А твоя задача: убедить префекта в безвредности для него этого философа, казнить которого нет никакой необходимости. Ты будешь должен, извини за тавтологию, спасти Спасителя (как вы его называете) от смерти. Оставшись в живых, он не сможет повлиять на течение мировой истории, будет быстро забыт и доживёт свои дни в безвестности… где-нибудь в Индии.

Он усмехнулся и закончил свою филиппику:

– В Кашмире³⁵, например…

Я молчал, потрясённый услышанным. В голове стоял звон, будто какой-то обезумевший пономарь забрался на колокольню и терзал сразу все колокола… Лоб горел как в лихорадке. Очевидно, Сэм заметил моё состояние и встревожено спросил, что со мной, в порядке ли я. По-английски это прозвучало как насмешка: "Are you okay?" Я не мог произнести ни слова, дыхание перехватило, в виске стучала настойчивая мысль: "Это сон, сейчас проснусь, и всё исчезнет". Но я не проснулся, всё было наяву. Откашлявшись, я сказал, вернее пробормотал сиплым голосом:

– Так ведь история целого мира радикально изменится. Что делать с этим? И потом… парадокс дедушки… как быть?..

– Ты имеешь в виду классический парадокс убитого дедушки³⁶? – поинтересовался Сэм. – Так вот, никаких сложностей не возникнет, наша программа не допускает таких накладок. Какое будущее реализуется – решает сверхкомпьютер, – он указал куда-то вбок и вниз, под землю, – в момент вмешательства в ход событий история разветвляется на вероятные возможности; реализуется вариант, выбранный нами. А в какой вселенной это произойдёт – неважно, главное, что в этом мире будем мы с тобой. Вот так…

– Впрочем, – добавил он после короткой паузы, – кое-какие незначительные отличия между миром, из которого "объект" (будем называть нашего путешественника так) отбыл в прошлое, и миром, куда он вернулся, теоретически могут быть, но они не должны затронуть сам "объект" и его круг общения – людей, с которыми он контактировал до отбытия. А вообще-то, в соответствии с принципом самосогласованности твоего однофамильца – Новикова³⁷, вероятность изменить что-то уже совершившееся с путешественником близка к нулю. Вот мы – с твоей помощью – и проверим этот тезис, – закончил Сэм, усмехнувшись (как мне показалось, довольно ехидно).

У меня в голове будто что-то звякнуло, и я совершенно отчётливо увидел несущийся прямо на меня автобус, разглядел даже лицо водителя (какое-то безжизненное, что ли), потом, как в замедленном кино, изгибающуюся раму окна, брызги стёкол, медленно летящие в лицо, почувствовал треск ломающихся рёбер и поглощающий сознание багровый туман… При этом я осознавал, что всё это происходит не здесь и не сейчас, но липкий страх, навалившийся тяжёлой массой, парализовал волю… Я вырубился. Именно тогда возникла безумная мысль: "Я могу всё исправить. Нужно только не допустить, чтобы она села в эту маршрутку. Удержать её дома, уговорить не ехать, остаться". Возникнув, эта концепция навсегда поселилась в моей черепушке, стала идеей фикс…

– Вот, почитай кое-что об объекте твоей миссии – Пилате, – Сэм протянул мне стопку листков.

Я углубился в чтение. Вот что я узнал:

Понтий Пилат (лат. Pontius Pilatus; др.-греч. Πόντιος Πιλάτος) – римский государственный деятель, занимавший с 26 по 36 гг. I века н.э. должность префекта римской провинции Иудея. Прозвище "Пилат" (Pilatus) происходит, как обычно считается, от названия метательного копья или дротика (pilum) и означает, таким образом, "метатель копья". Видимо, это когномен (cognomen), третье имя, то есть прозвище, данное некогда кому-либо из представителей рода, которое затем часто переходило на потомков и становилось названием семьи или отдельной ветви рода (например: Crassus – Красс, Cicero – Цицерон, Caesar – Цезарь). Такое прозвище указывает на то, что кто-то из предков Понтия Пилата отличался в метании копья (либо в принципе хорошо метал копья, либо отличился удачным броском копья в каком-то конкретном сражении). Скорее всего, род Пилата по своей деятельности был связан с военной и государственной службой. Личное имя Понтия Пилата (praenomen) в известных нам источниках не зафиксировано. Родовое имя (nomen) Понтий указывает на то, что Пилат, вероятно, принадлежал к древнему знатному самнитскому роду Понтиев, который сохранял своё влияние в Самнии в течении столетий: один из его представителей, Гай Понтий, командовал самнитской армией ещё в битве при Кавдинском ущелье (321 до н.э.), а другой, Понтий Телезин, был одним из лидеров италиков во время Союзнической войны (91-88 до н.э.), а затем воевал против Суллы за автономию Самния и погиб в битве у Коллинских ворот (82 до н.э.), после чего самниты, италийское племя, долго и упорно боровшееся против римского владычества в Италии, лишилось всех остатков автономии, а род Понтиев, или какая-то его ветвь, видимо, перестаёт быть оппозиционным Риму, став частью римской аристократии: предположительно, из этого рода происходят такие римские политические деятели как консул-суффект 144 г. Марк Понтий Лелиан Ларций Сабин и его сын, ординарный консул 163 г. Марк Понтий Лелиан.

Происхождение Пилата из рода Понтиев иногда оспаривают указанием на слова Иосифа Флавия (ок. 37 – ок. 100), согласно которым первый римский правитель провинции Иудея Копоний, занимавший этот пост в 6 – 9 гг. н.э., происходил из сословия всадников и занимал более низкое положение, чем наместник Сирии Публий Сульпиций Квириний (ок. 45 до н.э. – 21 н.э.), происходивший из числа сенаторов: "Область Архелая перешла под прямое правление Рима, и Копоний, римлянин из сословия всадников, был направлен туда прокуратором с полномочиями от Цезаря выносить смертный приговор" (Иосиф Флавий. Иудейская война. II.8.1); "Сенатор Квириний… явился в Сирию, куда его посылал император для того, чтобы творить суд и оценить всё имущество населения. Вместе с ним был послан и Копоний, происходивший из всаднического сословия. Ему была предоставлена верховная власть (прокуратора) над всею Иудеею. Затем в Иудею, которая тем временем вошла в состав Сирии, прибыл и Квириний, желая совершить общую перепись и конфисковать имущество Архелая" (Иосиф Флавий. Иудейские древности. XVIII.1.1). Однако, неизвестно, сохранялся ли такой же порядок и во времена Понтия Пилата. Согласовать принадлежность Понтия Пилата к роду Понтиев и "всаднический" характер его должности префекта можно двумя путями: 1) либо следует признать, что встречающееся в литературе категоричное утверждение, что все наместники Иудеи I в. принадлежали к сословию всадников, а следовательно, всадником был и Понтий Пилат, прямого подтверждения в источниках не имеет, и в силу важного стратегического положения Иудеи Тиберий мог отправить туда человека более высокого статуса; 2) либо во времена Тиберия род Понтиев (или какая-то из его ветвей) принадлежал к всадникам. Данных, которые исключали бы происхождение Понтия Пилата из рода Понтиев, нет.

– Кстати, обычая отпускать из-под стражи одного из приговорённых к смерти преступников в честь празднования Песаха в Иудее не существовало; это выдумка евангелистов, – сообщил Сэм. – И рýки Пилат тоже не умывал, он, презиравший евреев и их обычаи, ни за что не стал бы этого делать – это просто фигура речи. Да, и Пилат был префектом, а не прокуратором – такой должности тогда не было, она появилась только в 44 году.

У меня был, видимо, совершенно отсутствующий вид, потому что Сэм удивлённо взглянул на меня и резюмировал:

– For if the king like not the comedy, why then, belike he likes it not, perdy³⁸…

– Придётся тебе прослушать небольшую лекцию, – после обеда сообщил Сэм, ехидно ухмыльнувшись. – В масштабах околопланковской длины (около 10^-43 см) всё пространство состоит из микроскопических "червоточин" и представляет собой, как её называют "квантовую пену ". Эта пена (также называемая пространственно-временной пеной) – понятие в квантовой механике, разработанное Джоном Уилером в 1955 году. Она задумана в качестве основы ткани Вселенной. В квантовой механике, и, в частности, в квантовой теории поля, принцип неопределённости Гейзенберга допускает возникновение на короткое время частиц и античастиц, которые затем аннигилируют без нарушения физических законов сохранения. Чем меньше масштаб исследуемой пространственно-временной области, тем больше энергия таких частиц, называемых виртуальными. Объединяя это наблюдение с общей теорией относительности Эйнштейна, можно заключить, что в малых масштабах энергия флуктуаций будет достаточной, чтобы вызвать значительные отклонения от гладкого пространства-времени и придать пространству-времени "пенистый" характер. В соответствии с этим постулатом, ткань пространства-времени – это кипящая масса червоточин и крошечных виртуальных чёрных дыр.

Теоретические предпосылки феномена хронопутешествий – довольно сложны для понимания гуманитария, коим ты, безусловно, являешься. Но вкратце (в первом приближении) это выглядит так. Наше пространство можно описать с помощью метрики³⁹. В общей теории относительности метрика рассматривается в качестве фундаментального гравитационного поля на четырехмерном многообразии физического пространства-времени. В соответствии с этой теорией, Вселенная имеет три пространственных измерения и одно временнóе, и все четыре измерения органически связаны в единое целое, являясь почти равноправными и, в определённых рамках, способными переходить друг в друга при смене наблюдателем системы отсчёта. Шопенгауэр уже 200 лет назад знал, что не может быть времени без пространства и наоборот⁴⁰. Так вот, заканчивая этот экскурс в основы мироздания, могу сказать, что у нас имеется способ поменять одно из измерений пространства и время местами (правда, это требует гигантских энергетических затрат, но это – детали). Тогда возникает возможность перемещаться во времени так же, как в пространстве, в любую сторону. Единственным препятствием для такого вояжа является второе начало термодинамики⁴¹. Но пытливый ум придумал, как обойти его, то есть при замене координат обеспечить убывание энтропии; это сложно, я не буду разжёвывать детали. Главное, что прыжок во времени становится возможным. Сразу скажу, что реально передвигаться можно пока только в прошлое, и то на определённом отрезке, но это уже частности; возвращение в исходный момент времени гарантируется… Я надеюсь, ты представляешь, что такое рефлексия… нет, не в психологическом аспекте, а в физике? Нет? Я так и думал, – он усмехнулся. – В физике понятие рефлексии используется в рамках квантовой теории. В отношениях физического наблюдателя, измерительного прибора и измеряемой системы можно различать несколько теоретических позиций. Согласно одной из них квантовое измерение – это частный случай взаимодействия квантовых систем. Для всех практических нужд в квантовой теории достаточно перечисления вероятностей исходов экспериментов, способности теории предсказать исход будущего эксперимента по результатам прошедших. Одна из главных трудностей в реализации этих представлений – это обратимость времени в уравнении Шрёдингера⁴², его линейность и детерминистический характер или необратимость времени на макроуровне. Некоей… скажем, развитой цивилизации удалось согласовать это противоречие в микро- и макромире. Понял что-нибудь?

– Не очень, – честно признался я. – Многие вещи нам непонятны не потому, что наши понятия слабы; но потому, что сии вещи не входят в круг наших понятий, – процитировал я Козьму Пруткова.

У меня возникло сильное подозрение, что хитрый еврей просто-напросто стебётся надо мной, впаривая откровенную лабуду. – Но ведь вы всё рассчитали, да?

– Ну, в общем, да. – Сэм улыбнулся и похлопал меня по плечу. – Не дрейфь, всё получится в лучшем виде.

– У меня… вопрос, – я взглянул Сэму в лицо, – когда я, выполнив задание, вернусь… обратно, куда денутся все атрибуты христианской эпохи: церкви, литература, картины, скульптуры и прочее? Они же, получается, не возникнут вообще. А люди, христиане, целый миллиард? Кстати, среди моих знакомых их немало…

– Serge, ты не должен копаться в этом (оно тебя тревожит, я понимаю), но всё устроится наилучшим образом, можешь мне поверить.

– Уже поверил, – широко улыбнувшись, ответствовал я, хотя это было совсем не так…

– Давай договоримся вот о чём, – он прищурился, – ты выполняешь наше маленькое задание, возвращаешься, и мы предоставляем time machine в твоё распоряжение для выполнения твоей сверхзадачи, – слово "твоей" он выделил голосом. – Насколько я понимаю, это твоё второе путешествие будет гораздо короче, меньше десяти лет… не так ли?

Я попытался сглотнуть, в горле пересохло, стало больно…

Мне вдруг вспомнился фильм "Четвёртая планета"⁴³, главный герой которого хочет изменить прошлое. А ведь по сути я здесь по той же причине…

В начале октября мы с Майком и Дашей ездили в Иерусалим на экскурсию, чтобы я мог проникнуться местом, куда мне предстояло отправиться. Постояли у Стены Плача – оставшейся части ограды Храма, посетили Храм Гроба Господня на Голгофе, прошли по Виа Долороза, повторяя путь Спасителя, посмотрели на Купол Скалы (первоначально – дом для паломников, теперь – мечеть Массджид Куббат ас-Сахра), зашли в Церковь всех наций в Гефсиманском саду, сфотографировали Башню Давида при входе в Старый город и Дамасские ворота, закончили экскурсию в Археологическом музее Рокфеллера. Пообедали в "Coffee Nadi" на Хилел-стрит и к концу похода устали, как черти, ноги гудели, но все остались довольны. Обратно, в Мегиддо, приехали уже затемно, по дороге Даша дремала на заднем сидении, а я осмысливал увиденное, представляя всё это, но с поправкой на минус двадцать веков…

– Вариант, описанный Анатолем Франсом в новелле "Прокуратор Иудеи", кажется мне наиболее правдоподобным, – сказал Майк. – Я напомню тебе. Старый приятель Пилата, бывший с ним в Иудее, Элий Ламия⁴⁴, через много лет встретивший его на курорте, в конце рассказа говорит Пилату: "Я знавал в Иерусалиме одну иудейку (намёк на Марию Магдалину)… Я любил её варварские пляски, её песни, гортанные и в то же время ласкавшие слух, запах фимиама, исходивший от неё, дремоту, в которой она, казалось, жила. Я повсюду следовал за ней, смешиваясь с толпой солдат, фигляров, откупщиков, которыми она всегда была окружена. Потом она вдруг исчезла, и больше я её не видел. Долго я разыскивал её по грязным закоулкам и в тавернах. От неё было труднее отвыкнуть, чем от греческого вина. Прошло несколько месяцев – и я случайно узнал, что она присоединилась к кучке мужчин и женщин, последователей молодого галилейского чудотворца. Звали его Иисус Назарянин⁴⁵. Потом за какое-то преступление его распяли на кресте. Понтий, помнишь ты этого человека?

Понтий Пилат нахмурился и поднес руку ко лбу жестом человека, роющегося в памяти. После нескольких секунд молчания он произнёс:

– Иисус? Иисус Назарянин? Нет, что-то не помню⁴⁶".

Как там у Шаламова: через 17 лет Пилат не вспомнил Иисуса…

В некогда прочитанной мною статье о Туринской плащанице, опубликованной в одном журнале, Лев Верховский пишет:

Предположим, что в плащаницу было завёрнуто тело человека, подвергшегося распятию, но не погибшего на кресте… Судя по отпечаткам на ткани, из ран завёрнутого в неё человека текла кровь; значит, у него билось сердце – он был жив. Можно предположить, что при длительной экспозиции горячего, воспалённого тела получилось его тепловое фото на ткани. Более горячие места ран вызвали большее потемнение, что видно на плащанице…

Сыну плотника из Галилеи открылась истина, противоречащая ортодоксальному иудаизму. Суть расхождений с Ветхим Заветом чётко выражена в Нагорной проповеди (от Матфея, гл. 5), в многократном повторении: "Сказано.., а Я говорю вам…". Иисус провозглашает высшие, идеальные отношения между людьми: "Вы слышали, что сказано: "око за око, и зуб за зуб". А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щёку твою, обрати к нему и другую"…

С этого времени Иисус "…начал открывать ученикам Своим, что Ему должно идти в Иерусалим и много пострадать от старейшин и первосвященников и книжников, и быть убитым, и в третий день воскреснуть". Позже, когда он въезжал в столицу, он подозвал двенадцать учеников и сказал им: "…Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и осудят Его на смерть; и предадут Его язычникам на поругание и биение и распятие; и в третий день воскреснет".

Некоторые фарисеи видели выход не в физическом, а в нравственном, внутреннем возрождении, в очищении древней веры от бюрократических наслоений и начётничества. Именно эти идеи и отстаивал Иисус. Он отвергал разделение людей по имущественному признаку, утверждал равенство всех перед Богом. Это было мировоззрение, переносящее центр жизни с внешнего на духовный мир человека. "Царство Божие внутри вас есть", – учил Иисус. Его учение привлекало к себе и простолюдинов, и образованных иудеев, поэтому среди фарисеев Иисус мог найти тех, кто понял бы его замысел и стал помощником в задуманном им деле. Есть ли в Новом Завете какие-либо свидетельства о контактах Иисуса с фарисеями? Да, есть. Говорится об Иосифе и Никодиме, которые неожиданно появляются на Голгофе в самый ответственный момент, вступают в переговоры с римскими властями, договариваются о снятии тел и обеспечивают захоронение Иисуса…

Суд синедриона осуждает Иисуса на смерть, и требуется лишь утвердить приговор у римского наместника. Именно этот момент необходимо было использовать, чтобы избежать побития камнями, то есть казни по иудейским законам. Вероятно, Пилату, стремившемуся не допустить беспорядков во вверенной ему провинции, показалось странным поведение самозванца и сопровождавшей его толпы, почему-то враждебно к нему настроенной. Возможно, прокуратор пытался как-то уладить конфликт, но, к его удивлению, иудеи настаивали на смертном приговоре.

Тут-то и раздалось гремящее в веках: "Распни его!". Прокуратору оставалось только подчиниться воле этих диких и фанатичных, как он всегда считал, иудеев…

Дальнейшее – издевательства над Иисусом, его бичевание и распятие – не было бутафорией. Ему предстояло претерпеть все эти муки, а общий исход дела оставался неясным: в любой момент по какой-нибудь случайности план мог провалиться, и он бы просто погиб на кресте. Чтобы он остался в живых, необходимо было очень чётко выполнить заключительную стадию; естественно, это целиком и полностью лежало на его сообщниках.

Когда пришло время снимать распятых для захоронения, Иосиф из Аримафеи "…осмелился войти к Пилату и просил тела Иисусова". Прокуратор удивился, что самозванец, оказывается, уже мёртв, призвал сотника для подтверждения и, получив его, разрешил снять тело. Богатому фарисею не составило труда подкупить нужных людей – ведь для римских солдат казнь какого-то галилейского смутьяна была событием совершенно заурядным. В итоге достигли главного: Иисуса сняли с креста без перебития ног, что и спасло ему жизнь. Можно высказать предположение, что Иисус умел впадать в состояние мнимой смерти, чему мог научиться у египтян или шумеров. Вероятно, будучи целителем других людей, Галилеянин владел секретами гипноза, умел управлять собственной психикой…

Какое-то время воскресший появлялся среди людей. Что стало с Иисусом после? Об этом нет чётких свидетельств, его следы как бы теряются. Можно полагать, что он вскоре умер (например, от заражения крови). Во всяком случае, идея его вознесения на небо включена в Новый Завет значительно позже – в IV веке…

В основание новой церкви легли представления об искупительной жертве и о воскрешении Богом своего посланца. На этом строил свою апостольскую деятельность Павел и другие проповедники. По мере вовлечения в этот процесс других народов, акценты стали смещаться: говорилось не столько о совпадении с библейскими пророчествами (что было важным для иудеев), сколько о возможности личного бессмертия для каждого, о скором втором пришествии Христа.

Теперь требовался только внешний толчок для начала официального оформления новой религии. Им стало крупнейшее антиримское восстание – четырёхлетняя иудейская война, закончившаяся тяжёлым поражением и разрушением иерусалимского Храма. Тогда и произошло резкое усиление мессианских чаяний, нашедшее свое выражение в вере в Иисуса Христа. Началось её письменное закрепление…

По-видимому, в основе евангелий лежат действительно имевшие место события, поэтому кажутся правдоподобными слова Иосифа Флавия (I век) по некоему арабскому источнику: "В это время был мудрый человек, которого звали Иисус. Весь его образ жизни был безупречен, и он был известен своей добродетельностью, и многие люди среди евреев и других народов стали его учениками. Пилат осудил его на распятие и на смерть. Но те, кто стали его учениками, не отказались от его учения. Они рассказывали, что он явился им через три дня после распятия и что он был тогда живым; таким образом, он был, может быть, мессия, о чудесных деяниях которого возвестили пророки"…

Открывшаяся Иисусу истина, его этический идеал – "…потому что Бог есть любовь" – продолжает сиять, оставаясь стержнем духовной жизни человечества. Как писал А.И.Герцен, "…евангелие торжественно огласило права человека, и люди впервые услышали, что они такое"…⁴⁷