Читать книгу Ни о чем бестолковом - Сергей Валерьевич Агафонов - Страница 2

Родился я в День победы в городе Первого космонавта. Мое детство было очень счастливым, потому что мама и папа были вместе. Что может быть прекраснее полной семьи! Я очень любил отца. Впрочем, очень – это не то слово. Я безумно любил отца! Думаю, эта любовь дала мне самое важное в жизни. Эта любовь сопровождала меня всю жизнь: менялись люди, по отношению к которым я испытывал любовь, но именно отец научил меня любить, именно эта огромная любовь и память о ней как о самых счастливых моментах в моей жизни давали мне стремление искать ее и идти за ней, несмотря ни на что.

Со мной часто сидела бабушка, когда родители были заняты. Именно она дала мне первые представления о том, что Бог есть, что мы не одни. Да, это было детская вера во Всемогущего Доброго Дядечку, Который помогает нам, когда нам плохо и прогоняет всякие страшные видения. Я знал тогда всего одну молитву «Господи, заминь Господи от земли до неба, окна двери щели сени от всякого злого духа и злых людей. Аминь», которая мне очень нравилась.

Мне представлялось в воображении некое защитное силовое поле вокруг дома, которое не давало проникнуть злым дядям и всяким чертикам в наш дом, и я засыпал спокойно, ни о чем не тревожась. Единственное, что немного волновало меня тогда – это то, как это поле может проходить под домом? Это было единственное не защищенное в моем воображении место. Но я уповал на чудесные способности Всемогущего Доброго Дядечки и на то, что я просто в силу малого возраста не могу пока еще все объяснить и, успокаиваясь на этом окончательно, сладко засыпал.

Из детства я еще помню три события, которые сильно запечатлелись в моей памяти и воспоминания о которых сопровождали меня очень долго, затем забылись, а понятны стали только недавно.

Первое – это зеленые глаза, которые я видел, когда кашлял (я болел астмой, и кашель раздирал меня). Мне они очень напоминали кошачьи, и они не пугали меня, скорее, они были частью меня. Был период, когда я перестал их видеть, и я забыл о них. Но пять месяцев назад я сильно заболел, кашель разрывал меня, я не мог спать. Это продолжалось две недели до тех пор, пока я не увидел эти глаза снова… Счастье наполнило меня в тот момент. Вот они родные…

Второе, это воспоминание о маленьком мальчике на море, который сидел на песке, и, когда я проходил мимо него, он попросил поиграть с ним. В руках у него было три мозаики, одну он протянул мне. Он был очень беден и хотел лишь, чтобы я поиграл с ним. Мне стало так жалко его, что я не мог вынести этой боли. Боли жалости. Я убежал. Я ринулся от него со всех ног… Я хотел убежать от этой боли… Я уже и не знаю, было ли это на самом деле, или это был сон. Я, и вправду, был один раз на юге в детстве, но мало уже чего помню из того времени. Но всю жизнь меня преследует этот отвратительный поступок. Но только теперь я понимаю, кто этот мальчик. Вскоре в моем рассказе я объясню это.

Третье – это предсказание цыганки о том, что я добьюсь великих результатов. Я также не знаю, было ли это на самом деле, так как мне рассказала об этом мама, которая любила сильно приукрасить, иногда до неправды. Но я верил в это. Возможно, мне просто хотелось в это верить…

Мама была тренером. Я часто ездил в спортивные лагеря. Помню кроссы, награды сыну тренера. Прославленные спортсмены местного уровня симпатизировали мне, бежали за мной, поддерживали, кричали: «Ты должен быть первым!». Но в кроссе, в котором участвовали трое сыновей тренеров, я пришел тогда второй, хотя и занял все равно призовое место.

Надо признаться, что поддержка старших, лидеров, казалось бы, посторонних людей, сопровождала меня в течение всей жизни, но сделали они для меня много, может даже больше, чем близкие. И всем я им очень благодарен… Я считаю, родной не тот, кто родственный по крови, а тот, кто близок по духу, по духу справедливости.

А еще я очень любил двоюродного брата. В силу того, что он был на шесть лет старше, мне было безумно с ним интересно, я слушал его, открыв рот. И самое большое счастье было, когда летом в деревню приезжали отец в отпуск и брат после сессии.

Чего мы там только вместе не вытворяли. Никому из моих сверстников не позволялись такие игры, настоящие мужские игры. Я был самым счастливым ребенком на свете. Я плавал на корыте по быстрой реке под обстрелом торпед-камней, которые бросал мой брат, я залезал на самую верхушку берез, и она, как парашютиста, спускала меня к папе на руки. Я играл в теннис, боксировал настоящими боксерскими перчатками, стрелял из пневматики.

Братья изготавливали мне деревянные пистолеты и винтовки, мы ходили на рыбалку, за грибами, меня катали с большой скоростью на велосипеде. Мы плавали на байдарке, ходили в баню, строили бункер и вместе работали, что приносило не меньше удовольствия, чем остальные развлечения. Это был рай для ребенка. Тогда я и не подозревал, что впереди меня ждет двадцать лет испытаний.

Когда я еще ходил в детский сад, я познакомился с Владом и Саней. Мы часто, играя, подражали мушкетерам. Влад был Атосом, я – Партосом. Конечно, мы хотели все быть Д’Артаньяном, но им был Олег.

Мне помнятся наши конфликты с соседней группой в детском саду. Они вели себя несправедливо и дрались палками. Тогда начала укрепляться наша дружба с Владом. Мы дрались по-честному и старались ничего не бояться. Я помню нас, прижатых возле забора, и обидчиков с палками, которых было втрое больше. Несмотря на то, что все это было по-детски, для нас тогда это было всерьёз.

И тут мама выгнала отца из дома. И все рухнуло… Началась борьба!

В суде я кричал: «С папой, я хочу остаться с папой, нет!!!» По ночам вглядывался в кромешную темноту и молил Бога: «Пожалуйста, сделай, так, чтобы папа вернулся. Ты же все можешь, пусть мама с папой будут вместе».

Но не было больше книг на ночь, подтягиваний на турнике, не было ничего, кроме надежды и ожиданий, когда отец позвонит в дверь, и я побегу к нему и счастливый прыгну к нему на шею. Больше мне ничего не было нужно.

Во время редких свиданий с отцом я понял, что теперь счастье ограничено, что существует неотвратимость момента, когда отец отведет меня обратно домой, обнимет и скажет: «Ну что ты нюни развесил? Я завтра приду». И я изо всех сил старался подавить слезы, чтобы не доставлять боли самому любимому тебе человеку. Хоть и с трудом, но получалось… И вот за отцом закрывается дверь. И только тогда – взрыв слез и крик души: «Не-е-е-ет! Папа!». Но шепотом, чтобы он, уходя, не услышал…

Отчим. Первый. Второй. Третий. Отвратительный порочный скрип за стеной. Невыносимо! «А-а-а-а-а!!! Что вы делаете, а как же папа, что вы творите!!! А-а-а-а-а!!!» – «Заткнись, я тебе сказала!» Сорвал голос, заткнулся. Утром ушел из дома, шел долго, устал, испугался, вернулся. Я не должен быть таким слабым!

Очередной отчим таскал за волосы мать и сестру. Было страшно. Но я должен быть сильным! В бой! «Отойди от нее гад!» Держали оборону с сестрой.

Потом сестра уехала в Москву учиться. Я остался один. Страшно. Но я расту. «Ты не будешь сегодня есть. Ты не будешь сегодня мыться. Ты не пойдешь гулять». – «Почему?» – «Я так хочу!» Папа учил, что все должно быть по справедливости, и объяснял, как это. Я опять ушел из дома. Ночь, одиночество, размышления. Страшно. Вернулся. Я не должен быть таким слабым!