Читать книгу Вторжение. Часть 1. Крымская кампания 1854–1856 гг. Восточной войны 1853–1856 гг. Военно-исторический очерк - Сергей Викторович Ченнык - Страница 5

Мы поняли, что пишут, писали и будут писать много. Теперь сделаем попытку разобраться в качестве. Бумага все стерпит, но вот читатель далеко не все вытерпеть может.

Вскоре после высадки союзников в Крыму и Альминского сражения, по воспоминаниям А.Ф. Погосского,* [*Погосский Александр Фомич (1816–1874 гг.) – известный писатель для народа и деятель в пользу народного образования. Образование получил в Петербурге, в училище высших наук. По мнению Н. Лескова, «…самым выдающимся писателем в новой солдатской литературе был без сомнения недавно умерший писатель Александр Фомич Погосский, по рождению – поляк, по положению – отставной офицер русской службы». Выступив на литературном поприще в сороковых годах рассказами, появившимися в «Чтении для солдат», Погосский поставил себе задачей борьбу с невежественной лубочной литературой. С этой целью он в 1858 г. стал издавать маленький журнал под названием «Солдатская беседа».] выяснилось, что ни один из его участников не мог толком понять, что же произошло. Наступило массовое потрясение, эмоциональный момент истины, когда каждый искал свой ответ на вопрос: почему армия, готовая шапками закидать неприятеля, достаточно многочисленная, сытая, в основной своей части свежая, полная сил и энергии, настроенная на сокрушение врага и его разгром, потерпела столь неожиданное поражение? И не просто поражение, а обидный и чувствительный удар по самолюбию воспитанного на прошлых победах русского солдата и офицера. И от кого! Его нанесли батальоны и батареи союзных войск, измотанных болезнями, уставших, полуголодных, обессилевших после нескольких дней пребывания в Крыму на чужой, для них незнакомой негостеприимной земле. Может быть, поверим адмиралу британскому Слейду, считавшему, что армия рабов в солдатских мундирах не будет сражаться с энтузиазмом?* [*Slade, Adolphus, Rear-admiral, K.C.B. (Mushaver Pasha) Turkey and the Crimean war : a narrative of historical events, London, 1867, р. 300.]

Хотя, не так все просто, как может показаться. Конечно, такое явление, как русский солдат николаевских времен – сложное, и еще не одно поколение историков будет ломать копья в спорах о его сути.

А.Ф. Погосский, посетив незадолго до боя на Альме лагерь русских войск, обратил внимание на царивший высокий дух, правда, граничивший с самоуверенностью. Он стал одним из первых, кому эти настроения стали внушать не радость, а опасения, полностью подтвердившиеся позже.

«Беспрестанное крейсирование английских пароходов в виду крепости не производило никакого отчетливого влияния на умы нашего гарнизона. Вера в штыки наши обаяла всю военную часть населения, правда, обаяние это не сообщалось сословию мирных жителей, между ними носились неясные слухи о предстоящей блокаде крепости и кое-какое опасение; женщины были, по обычаю прекрасных, на стороне смелых и не верили посещению западных гостей.

Я навестил кое-кого из старых моих сослуживцев в Мамадашском (или Мамалашском, не помню) лагере на северной стороне крепости. Там расположение умов также не выходило из обычной колеи всех лагерных стоянок, при речи о высадке неприятеля слышались возгласы: «О если бы да кабы! Да они не дураки – не полезут, как куры во щи! Мы их шапками закидаем!».* [*Погосский А.Ф. Из заметок проезжего. Воспоминания.//Крымский архив, № 9, 2003 г., Симферополь, с.19.]

Давайте не будем уподобляться некоторым исследователям и с упорством, достойным лучшего применения, искать автора этих слов, ставшими едва ли не главной крылатой фразой периода кампании. Иные краеведы и филологи до сих пор видят в этих словах едва ли не великий смысл всего Альминского сражения.

Если быть объективным и не заниматься самобичеванием, особенно сейчас модным, то нужно попытаться понять психологию армии Николая I. В сентябре 1854 г. её моральный дух был действительно высоким, действительно граничащим с самоуверенностью, которая, как известно, наказуема, так как не имеет никакого отношения к боевому духу. Это была психология парада, которая срабатывает успешно только в одном случае – когда армия наступает. Результат подобного эмоционального состояния при отчаянном сопротивлении неприятеля или, как в нашем случае, его активному нападению предсказуем. Это не прецедент, а явление, в истории войн распространенное. Очень часто армия, уверенная в легкой победе, при первых признаках того, что противник гораздо сильнее, чем представлялось в застольных беседах на биваке, легко впадает в другую крайность – панику, уклонение от боя, отход, бегство. Примеров тому – масса. Их мы обнаружим и в глубокой древности, и в последних событиях. Это, например, дезорганизация грузинской армии после первых же удачных ударов российской артиллерии в августе 2008 г.

К чести участников войны многие из них нашли в себе силы называть вещи своими именами, не побоявшись отдать его результаты на суд истории. Когда же поражение все-таки случилось, то уже тогда среди бывших в нем возобладало мнение, что в ближайшее время начнется всемерное оправдание.

«Вообще нельзя было не согласиться с тем храбрым и умным раненым офицером нашим, с которым довелось мне беседовать на третий день после Альмы в Симферополе под «Золотым якорем». «Конечно, многие из офицеров напишут эпизодические картины этой битвы, которые они видели как участники дела»,– сказал я ему между прочим. «Едва ли»,– возразил он. «Да если бы и написали, так толку мало: это было бы либо верно и очень узко и бессвязно, либо широко и связно и очень сомнительно! Об этом большом деле напишут прежде всего у вас в Петербурге, и хорошо напишут: все большое издали виднее…».* [*Погосский А.Ф. Из заметок проезжего. Воспоминания.//Крымский архив, № 9, 2003 г. Симферополь, с.32.]

Они не ошиблись. Читая то, что издают современные авторы, удивляешься, как они стыдятся сказать правду, предпочтя лубок исторической истине. Я их понимаю. Вечно жить в сослагательном наклонении проще, чем рисковать подвергнуться постоянной критике, да и платят за ложь сейчас щедрее, чем за правду. Тут же и уважение благодарного народа, делающего вид, что мы всегда и всех… Но ведь и продолжать делать вид, что ничего не произошло, дальше нельзя.

Хорошо хоть, что подобное – удел в большей степени непрофессионалов. А вот у специалистов, занимающихся изучением не общих проблем Крымской войны, а ее деталей, работы которых можно считать действительно глубоким и, самое главное, профессиональным анализом, оно другое: «…О Крымской, или Восточной войне в отечественной литературе написано немало. Как, впрочем, и в иностранной. Однако зачастую складывается впечатление, что многие авторы – и наши, и забугорные – упорно не хотят считаться с мнением бывших противников. «Чужие» материалы игнорируются, история превращается в сборник преданий о собственных подвигах, а достоинства противника подчеркиваются лишь в одном случае: если это может придать дополнительный вес собственным достижениям».* [*Соломонов Б., Соломонов П. Бомбардировка Севастополя. Взгляд с другой стороны// ФлотоМастер, №1, М., 2003 г., с.11.]

Побольше бы таких специалистов. Чаще, к сожалению, приходится лишь удивляться, читая произведения историков Крымской войны, делающих стратегические выводы и при этом не использующих военно-теоретические труды А.А. Свечина, долгое время находившиеся под запретом.* [*Даниленко И.С., А.А. Свечин предсказал трагедию Пёрл-Харбора //Военно-исторический журнал, №4, 2000 г., с.40.] Наиболее яркий из них – бесспорно «Эволюция военного искусства».* [*Свечин А.А. Эволюция военного искусства, Том II, М.-Л., 1928 г.] Можно сколько угодно с умным видом рассуждать о превосходстве союзников в стрелковом оружии, но если знать военно-технические работы русского конструктора-оружейника и историка оружия В.Г. Фёдорова,* [*Фёдоров Владимир Григорьевич (1874–1966 гг.) – советский учёный и конструктор, основоположник отечественной школы автоматического стрелкового оружия, профессор (1940 г.), генерал-лейтенант инженерно-технической службы (1943 г.). В 1900 г. окончил Михайловскую артиллерийскую академию и был назначен в артиллерийский комитет Главного артиллерийского управления. Сконструировал автоматические винтовки калибра 7,62 мм (1912 г.), калибра 6,5 мм под патрон собственной конструкции (1913 г.), первый в мире автомат под винтовочный патрон калибра 6,5 мм (1916 г.). В 1931–1933 гг. – консультант по стандартизации в оружейно-пулемётном тресте. Затем опубликовал несколько работ, а в 1942–1946 гг. – консультант по стрелковому оружию в Наркомате и Министерстве вооружения. С 1946 г. по 1953 г. – действительный член Академии артиллерийских наук. Научный руководитель В.А. Дегтярёва, Г.С. Шпагина, С.Г. Симонова и др. Автор научных трудов по истории, проектированию, производству и опыту боевого применения стрелкового оружия. Соч.: «Автоматическое оружие», СПб, 1907 г.; «Основания устройства автоматического оружия», М., 1931 г.; «Эволюция стрелкового оружия», ч. 1–2, М., 1938–1939 гг.; «Оружейное дело на грани двух эпох»», ч. 1–3, Л. М., 1938–1939 гг.; «История винтовки», М., 1940 г.] которые можно считать энциклопедией вооружения Крымской войны («Вооружение русской армии в Крымскую войну», «Эволюция стрелкового оружия»* [*Фёдоров В.Г. Эволюция стрелкового оружия // Оружие. Российский оружейный журнал, №10, М., 2003 г.] и др.), то это не более чем сотрясание воздуха. Пока же, когда речь заходит о стрелковом вооружении и обучении в русской армии, глупость достигает своего апогея.

Ещё большую глупость приходится узнавать при освещении темы инженерных сооружений. Их умудряются делать, не прочитав ни единого слова из книг по фортификации профессора В.В. Яковлева* [*Яковлев В.В., известный специалист-фортификатор, автор фундаментального труда «История крепостей», посвященного малоизвестному аспекту военного искусства – развитию оборонительного зодчества с древних времен до начала XX в., а также исследованию средств осады и обороны сухопутных крепостей в этот период, профессор Военной инженерной академии им. В.Куйбышева.] («Эволюция долговременной фортификации»,* [*Яковлев В.В. Эволюция долговременной фортификации, М., 1931 г. 2003 г.] «Приморские крепости»). А сколько сочиняют умных слов, даже не взглянув в «Фортификационный словарь»* [*Шперк В.Ф. Фортификационный словарь, //Военно-инженерная академия, 1946 г.] полковника В.Ф. Шперка.* [*Шперк В.Ф. – известный русский, советский фортификатор, профессор Военной инженерной академии им. В.Куйбышева.] Не упоминаются уставы и наставления того времени. О применении артиллерии, а это сложнейшая тема, вообще нет смысла говорить. Я сам, понимая, насколько это трудно понять, не имея специальной подготовки, неоднократно обращался за помощью к специалистам, за что им огромное спасибо.

Об использовании аналогичных работ иностранных авторов и говорить не приходится. Потому о трудах Лидл-Гарта или Мольтке, я думаю, вспоминать не стоит, это уже запредельное. О Штенцеле,* [*Альфред Штенцель (Alfred Stenzel, род. в 1832 г.) – немецкий адмирал, военно-морской историк и теоретик, преподаватель военно-морской истории в морской академии в Киле.] а тем более Мэхэне или Коломбе многие, наверное, и не слышали.* [*Штенцель А. История войн на море. М., 2002 г.] А еще есть Бридж, Корбет, Давелюи, Боллати и многие другие.

При всём этом любому человеку, мало-мальски осведомлённому в истории военного искусства, понятно, что такого плана и направленности работы должны составлять теоретическую основу исследований и исключительно через их призму рассматриваться все остальные документы. Это только малая часть того, что должно быть базой в том случае, если автор заявляет или пытается заявить себя военным историком. Иначе всякое описание любой войны, а Крымская в данном случае не исключение, не более чем записки краеведа, количество которых, как я уже говорил, обратно пропорционально их пользе.

Зато к месту и не к месту вставляются термины, о смысле которых авторы, судя по тексту, не догадываются. Когда цивильный человек очень хочет показаться бывалым военным, он делает это с умным видом и металлом в голосе. Получается смешно, но, увы, неправильно. В результате появляются труды о столкновении империй, которые якобы «создают наиболее полную и объективную картину военных действий, демонстрируя тем самым сбалансированный взгляд на события, максимально освобожденный от национального подхода к освещению событий тех лет».* [*Обуховская Л. Столкновение империй//Крымская правда, Симферополь, 7.9.2004 г.] Читая подобную чушь, перестаёшь удивляться тому, что Крымская война до сих пор остаётся явлением малоизученным.

Кстати об академике Е.В. Тарле, до недавнего времени считавшемся едва ли не апологетом истории Крымской войны. В своей работе я не так часто, как другие авторы, постараюсь обращаться к его сочинению «Крымская война», которое многие небезосновательно считают энциклопедическим. И это отнюдь не от маниакальной идеи стать его преемником или затмить его славу. Не обсуждается и не подлежит сомнению: это бесспорно фундаментальный труд. Но при прекрасном описании известным советским ученым политических перипетий, предшествовавших и сопровождавших войну, великолепных личностных характеристик участников событий там есть ряд неточностей и ошибок, которые, к сожалению, повторяют современные авторы. Они касаются того, чем приходится заниматься мне – описаний военных действий. При работе с его сочинением необходимо прочувствовать и понять политическую и военную ситуацию, в которой создавалась работа и только через призму этого понимания использовать её в военных исследованиях событий Крымской войны.* [*Дунаевский В.А., Чапкевич Е.И., Евгений Викторович Тарле: человек в тисках беззакония. Трагические судьбы: репрессированные ученые Академии наук СССР, М., 1995 г., с.108–127.]

Если бы я писал о причинах войны, о ее героях, последствиях – то обязательно основывался бы на Тарле. Но я уже говорил, что не знаю и не хочу ничего знать о причинах и виновниках этой общеевропейской кровавой драмы. Позвольте быть немного циничным, но мне плевать, что делали политики. Достаточно того, что эти чистые и высокоморальные люди, не сильно мучаясь душевными страданиями, обрекли сотни тысяч своих соотечественников и граждан других стран на страдания, грязь, кровь, болезни и смерть. Лично они не убили никого. И, наверное, даже не смогли бы этого сделать. Я иногда думаю, что месяцами не мытый солдат в траншее гораздо чище душой, чем отправивший его туда государственный деятель. И совесть любого солдата, русского, французского, английского, турецкого или итальянского, истребившего не одного из себе подобных, в тысячу крат чище совести устроивших эту войну. Современные политики не сильно отличаются от своих коллег 150-летней давности.

Поэтому о них – ни слова…

Меня интересует только то, что происходило на полях сражений, на батареях, бастионах и в окопах. Потому не будем увлекаться Е. Тарле. Истории Крымской войны у академика действительно много, военной же истории почти нет. Потому со времени выхода его книги и до сегодняшнего дня согласимся с мнением современного известного российского ученого-историка А. Васильева, который сказал: «…вопрос о роли Крымской войны в области военного искусства исследован очень мало…».* [*Родина, М., 1995 г., №3-4, с.32.] Целиком с ним согласен и попытаюсь этот пробел в меру своих сил и знаний восполнить.

А к Тарле мы еще вернемся…

Изучать события полуторавековой давности нужно. Пришло время, когда уроки Восточной войны вновь стали актуальны: снаряды рвутся на Балканах, на Кавказе, в Черном море вновь идут морские бои. В этих условиях нужна качественная литература о Крымской войне, а не тот бред о какой-то мифической «битве за ясли Господни», «вкладе в культуру», который нам усиленно пытаются подсунуть. Попытки раздуть до невозможного собственный имидж при недостатке глубокой военно-исторической аналитики приводит к тому, что повсеместно складывается искаженное понятие об этой кампании, происходящее от непрофессионализма исследователей, людей большей частью к специфическому мышлению военного не склонных. В общем, всё, как у генерала А.Е. Снесарева: «…причиной, мешавшей людям понять войну, была предвзятость мысли писавших или говоривших о ней или зависимость от обстановки. Военные воевали, т.е. занимались войной практически, и им было недосуг говорить о войне или они не умели говорить. Как люди грубые, простые, с мозгами, запыленными пороховой пылью. …В результате о войне судили чаще и больше люди невоенные …Немудрено, что гражданские писатели или по присущей им робости перед всем военным, или по побуждениям корпоративного или классового самолюбия, или, наконец, по свойствам дилетантизма, для них естественного, говорили о войне неумеренно придирчиво и вообще пристрастно отрицательно».* [*Снесарев А.Е. Философия войны. Глава II. Война в людских суждениях.// Военно-исторический журнал, №2. М., 2002 г., с.44]

Увы, но пока полки книжных магазинов завалены творениями вроде «Крымская война. 1853–1856 годы»* [*Скрицкий Н. Крымская война. 1853–1856 годы. М., 2006.] некоего Н. Скрицкого, судя по аннотации позиционирующего себя как «видного специалиста по истории военно-морского флота и истории военной техники»,* [http://www.slovobook.ru/newversion/look.php?n_base=57186.] о почти поставленных на конвейер трудах севастопольских краеведов, настолько же плодовитых, насколько слабо знающих военную историю, и говорить не хочется, в том числе и по причине их малой значимости. Да и британские товарищи удивили, умудрившись выдать, как они утверждают, первое серьезное исследование сражения на Альме с громким названием «The Battle of the Alma 1854: First Blood to the Allies in the Crimea», уложившись в… 224 страницы. Очень любопытно, особенно зная, что английский автор увозил из Крыма в 2005 г. первое издание моей «Альмы»…