Читать книгу Сталин: Взгляд со стороны. Опыт сравнительной антологии - Сергей Викторович Девятов - Страница 6

И. В. Сталин: В 1894 году Сталин окончил училище и поступил в том же году в Тифлисскую православную духовную семинарию…

В 1896–1897 годах Сталин стоит во главе марксистских кружков в семинарии¹⁶.

Л. Д. Троцкий[17]: Еще острее, чем в подготовительном училище, должен был Иосиф ощущать в семинарии свою бедность. «Денег у него не было, – упоминает вскользь Гогохия, – мы же получали от родителей посылки и деньги на мелкие расходы».

За те два часа, которые дозволялось провести вне стен школы, Иосиф не мог позволить себе ничего из того, что было доступно сыновьям более привилегированных семей. Тем необузданнее были его мечты и планы на будущее, тем резче сказывались основные инстинкты его натуры в отношении к товарищам по школе.

«Как мальчик и юноша, – свидетельствует Иремашвили, – он был хорошим другом для тех, кто подчинялся его властной воле». Но только для тех. Деспотичность проявлялась с тем большей свободой в кругу товарищей, чем больше приходилось сдерживать себя пред лицом наставников. Тайный кружок, отгороженный от всего мира, стал естественной ареной, на которой Иосиф испытывал свою силу и выносливость других.

«Он ощущал это, как нечто противоестественное, – пишет Иремашвили, – что другой соученик был вождем и организатором группы… тогда как он читал большую часть рефератов». Кто осмеливался возражать ему или хотя бы пытался объяснить ему что-либо, тот неминуемо накликал на себя его «беспощадную вражду». Иосиф умел преследовать и мстить. Он умел ударить по больному месту. При таких условиях первоначальная солидарность кружка не могла продержаться долго. В борьбе за свое господство Коба, «со своим высокомерием и ядовитым цинизмом, внес личную склоку в общество друзей». Эти жалобы на «ядовитый цинизм», на грубость и мстительность мы услышим затем на жизненном пути Кобы много-много раз¹⁷.

И. В. Сталин: В революционное движение я вступил с пятнадцатилетнего возраста, когда я связался с подпольными группами русских марксистов, проживавших тогда в Закавказье. Эти группы имели на меня большое влияние и привили мне вкус к подпольной марксистской литературе¹⁸.

А. В. Островский: Если учесть, что официальной датой рождения И. В. Сталина считался 1879 год, получается, что он познакомился с революционным подпольем и стал приобщаться к марксизму в 1894–1895 годах, то есть сразу же по поступлении в Тифлисскую духовную семинарию. Между тем… к этому времени в Тифлисе еще не было «подпольных групп русских марксистов».

Утверждая в 1931 году, что к революционному движению его приобщили «русские марксисты, проживавшие тогда в Закавказье», И. В. Сталин не назвал ни одного из своих наставников…

28 июля 1896 года одно из его стихотворений появилось на страницах газеты «Квали». В этом же году он становится читателем «Дешевой библиотеки» и членом ученического кружка, который возглавлял старшеклассник Сеид Девдориани.

«Нас, – вспоминал С. Девдориани, – некоторых учеников ввиду слабого здоровья перевели из общежития на отдельную квартиру. Там вместе очутились я и Сосо. Сразу после знакомства я предложил ему вступить в кружок. Он обрадовался и согласился. <…> Прекратилось сочинение стихов. Кружок был нелегальный. Организовался он с конца 1896 года по моей инициативе. Сосо вступил в него в конце того же года, осенью».

Исходя из этого, можно утверждать, что приобщение И. В. Джугашвили к нелегальной деятельности началось не ранее осени 1896 года, когда ему шел уже восемнадцатый год…

Несмотря на то что кружок действовал нелегально, его члены читали и обсуждали совершенно легальные издания. Дело в том, что будущих священников стали интересовать вопросы, которые выходили за пределы богослужебной литературы. Между тем чтение светской литературы в семинарии было запрещено. <…>

30 ноября 1896 года в кондуитном журнале появилась запись: «Джугашвили… оказывается, имеет абонементный лист из “Дешевой библиотеки”, книгами из которой он и пользуется. Сегодня я конфисковал у него сочинение В. Гюго “Труженики моря”, где и нашел названный лист. Помощник инспектора С. Мураховский».

На это сообщение последовала резолюция инспектора семинарии иеромонаха Гермогена: «Наказать продолжительным карцером, мною был уже предупрежден по поводу посторонней книги “93-й год” В. Гюго».

Запись з марта 1897 года: «В 11 час. вечера мною отобрана у Джугашвили Иосифа… книга “Литературное развитие народных масс” Летурно, взятая им из “Дешевой библиотеки”. В книге оказался и абонементный лист. Читал названную книгу Джугашвили на церковной лестнице. В чтении книг из “Дешевой библиотеки” названный ученик замечен уже в третий раз. Книга представлена мною инспектору. Мураховский».

Резолюция: «По распоряжению ректора – продолжительный карцер и строгое предупреждение».

Первоначально занятия кружка имели бессистемный характер. Затем было решено разработать программу, то есть определить круг и последовательность изучения отдельных вопросов и книг. В связи с этим в кружке возникли первые разногласия.

«Разногласия, – утверждал С. Натрошвили, – выявились, как я припоминаю, когда Сосо был в третьем классе, в апреле 1897 года, и были связаны с составлением программы занятий кружка». На связь первых разногласий с разработкой подобной программы указывал в своих воспоминаниях и Сеид Девдориани, но относил их к концу 1897 года.

Суть этих разногласий сводилась к тому, что С. Девдориани считал необходимым сохранение общеобразовательного характера кружка, а Сосо Джугашвили настаивал на том, чтобы первое место в программе заняли общественно-политические вопросы. Программа была составлена в соответствии с предложениями Сеида Девдориани¹⁹.

Р. Такер: У молодого Джугашвили начали проявляться скрытность и угрюмая отчужденность, характерные для него в более поздние годы. Приобрел он известность и тем, что легко обижался даже на шутки. Серго Орджоникидзе, соратник по революционной работе в Грузии, вспоминал, что Сосо имел «обидчивый характер» еще в юности, и что друзья по Тифлисской семинарии удивлялись по поводу этой, по их мнению, совершенно негрузинской черты характера Джугашвили. «Коба не понимает шуток, – с грустью говорили они. – Странный грузин – не понимает шуток. Отвечает кулаками на самые невинные замечания»²⁰.

Л.Д. Троцкий: «Что ему доставляло сторонников, – говорит Иремашвили, – это страх перед его грубым гневом и его злобным издевательством. Его сторонники отдавались его руководству, потому что чувствовали себя надежно под его властью… Только такие человеческие типы, которые были достаточно бедны духовно и склонны к драке, могли стать его друзьями…»

Неизбежные результаты не заставили себя ждать. Одни из членов кружка отошли, другие всё меньше принимали участие в прениях. «Две группировки за и против Кобы сложились в течение нескольких лет; из деловой борьбы выросла отвратительная личная склока». Это была первая большая «склока» на жизненном пути Иосифа, но не последняя. Их еще много предстоит впереди.

Нельзя не рассказать здесь, далеко забегая вперед, как Сталин, тогда уже генеральный секретарь, нарисовав на одном из заседаний Центрального комитета удручающую картину личных интриг и склок, развивающихся в разных местных комитетах партии, совершенно неожиданно прибавил: «Но эти склоки имеют и свою положительную сторону, так как ведут к монолитности руководства». Слушатели удивленно переглянулись, оратор безмятежно продолжал свой доклад. Суть этой «монолитности» уже и в юные годы не всегда отождествлялась с идеей. «Дело для него, – говорит Иремашвили, – шло совсем не о нахождении и установлении истины; он оспаривал или защищал то, что прежде утверждал или осуждал. Победа и торжество имели для него гораздо большую цену…»

Крайние политические взгляды Кобы не сложились, продолжает Иремашвили, в результате «объективного изучения», а явились «естественным продуктом его личной воли к власти, физически и духовно владевшего им беспощадного честолюбия». За несомненным пристрастием в суждениях бывшего меньшевика нужно уметь найти ядро истины: в духовной жизни Сталина личная практическая цель всегда стояла над теоретической истиной, и воля играла неизмеримо большую роль, чем интеллект.

Иремашвили делает еще одно психологическое замечание, которое, если и заключает в себе элемент ретроспективной оценки, остается всё же крайне метким: Иосиф «видел всюду и во всем только отрицательную, дурную сторону и не верил вообще в какие бы то ни было идеальные побуждения или качества людей». Эта важнейшая черта, успевшая обнаружиться уже в молодые годы, когда весь мир еще остается обычно покрыт пленкой идеализма, пройдет в дальнейшем через всю жизнь Иосифа как ее лейтмотив. Именно поэтому Сталин, несмотря на другие выдающиеся черты характера, будет оставаться на заднем плане в периоды исторического подъема, когда в массах пробуждаются их лучшие качества бескорыстия и героизма, и, наоборот, его циническое неверие в людей и способность играть на худших струнах найдут для себя простор в эпоху реакции, которая кристаллизует эгоизм и вероломство²¹.

И. В. Сталин: В семинарии, где была установлена строгая слежка за «подозрительными», начинают догадываться о нелегальной революционной работе Сталина. 29 мая 1899 года его исключают из семинарии²².

А. В. Островский: 29 мая 1899 года появилось решение об исключении И. В. Джугашвили из семинарии. Оно гласило: «Увольняется из семинарии за неявку на экзамены по неизвестной причине».

Но как можно исключить человека из учебного заведения, не зная причин его отсутствия на экзаменах? Ведь они могли быть и уважительными. К тому же нередко воспитанников, не сдавших экзамены, оставляли на второй год. Учитывая это, можно с полным основанием утверждать, что официальная версия имела чисто формальный характер и должна была скрыть какую-то другую причину отчисления.

Как объяснял произошедшее сам И. В. Джугашвили? В «литере Б» от 13 июля 1902 года, заполненной в батумской тюрьме, мы читаем: «До пятого класса воспитывался на казенный счет, после была потребована плата за обучение и за содержание как не из духовного звания, за неимением средств вышел из училища». 15 марта 1913 года в Петербургском ГЖУ на вопрос «Где обучался?» И. В. Джугашвили дал подобный же ответ: в 1894 году «поступил в духовную семинарию, из которой вышел, не окончив курс, в 1899 году по неимению средств, так как был лишен казенной стипендии».

В 1932 году в одной из анкет И. В. Сталин сформулировал другую версию своего отчисления: «Вышиблен из православной духовной семинарии за пропаганду марксизма». Эта версия была включена в его «Краткую биографию» и с тех пор приобрела хрестоматийный характер…

Однако всему этому противоречит тот факт, что в справке об окончании И. В. Джугашвили четырех классов семинарии фигурирует оценка «пять» по поведению. Маловероятно, чтобы воспитанник, исключенный из духовной семинарии «за пропаганду марксизма», получил подобную оценку, особенно если учесть его оценки по поведению за последние два года пребывания в семинарии.

Известна еще одна версия, исходившая от Екатерины Джугашвили, которая утверждала, что она сама забрала сына из семинарии, потому что у него начался туберкулез и возникла необходимость его лечения. Если бы это действительно было так, данная причина нашла бы свое отражение в решении Правления семинарии об отчислении И. В. Джугашвили, а ему самому в 1902 году и позднее не нужно было бы придумывать другое объяснение.

Таким образом, вопрос о причинах его исключения из семинарии пока остается открытым»²³.

Информация к размышлению

Нельзя не отметить, что И. В. Сталин на допросах и при заполнении полицейских формуляров не мог с точки зрения профессионального революционера признавать свое участие в нелегальной работе или подпольном рабочем движении, в том числе и в молодые годы. По сложившейся к началу XX века практике большевик, в случае задержания полицией, не должен был давать каких-либо признательных показаний. Так что версия отчисления из семинарии, изложенная Иосифом Джугашвили на очередном допросе (невозможность оплачивать дальнейшее обучение), вполне укладывается в существовавшую тогда практику взаимоотношений большевиков со следственными органами Российской империи. Положительные оценки семинариста как по профильным предметам, так и по поведению косвенно подтверждали для полиции изложенную им самим версию отчисления.

Еще одну версию о причине исключения И. В. Джугашвили из семинарии выдвинул доктор исторических наук Б. С. Илизаров в книге «Тайная жизнь Сталина. По материалам его библиотеки и архива. К историософии сталинизма» (М., 2003). Он пишет: «.В романе Владимира Успенского, в котором густо перемешаны слухи, россказни, домыслы и факты, говорится, что на родине вождя якобы помнили о его неблаговидном поступке: “Речь шла об изнасиловании несовершеннолетней девушки, из-за чего, мол, Джугашвили выгнали из семинарии, а близкие и знакомые подвергли его презрению”. Очень может быть, что именно эта история, о которой семинарское начальство по понятным причинам предпочитало не распространяться, и послужила той отправной точкой, с которой начинается реальный отсчет революционной судьбы Кобы».

В качестве доказательства Б. С. Илизаров ссылается на обнаруженное им в личном фонде И. В. Сталина письмо некоей гражданки Михайловской, пересланное НКВД заведующему канцелярией Генерального секретаря ЦК ВКП(б)

А.Н. Поскрёбышеву. На сопроводительной записке рукописная резолюция: «Архив».

Воспроизведем текст письма практически полностью.

«Многоуважаемый товарищ Сталин.

Игрой судьбы, или игрой стечения обстоятельств я являюсь родной теткой мужа очень близкого Вам по крови человека. Если вы помните Вашу юность и раннюю молодость (а это никогда не забывается), то Вы, конечно, помните маленькую черноглазую девочку, которую звали Пашей. Она Вас хорошо помнит. Мать Ваша говорила по-грузински, и эта Паша эти слова запомнила: “Милая дорогая детка”.

Я познакомилась с Пашей и ее матерью в первые годы Революции. Это была высокая стройная черноокая красавица-грузинка со смелым и открытым взглядом. На мой вопрос к ее матери, почему Паша такая черненькая, так как мать ее была светлая, мать Паши ответила, что отец ее грузин. Но почему же вы одни? На этот вопрос мать Паши ответила, что отец Паши посвятил себя служению народу, и это Вы, Сталин. Эта Паша послала свои детские карточки через секретариат Вам, но они, кажется, к Вам не попали.

Откуда я всё это знаю? Позавчера ко мне приходит высокая женщина в платочке, скромно одетая. Паша, как вы изменились, похудели? На эти мои вопросы она ответила: муж умер, ребенок мой умер, мать, которая была единственным близким человеком, – и ту недавно похоронила. Я одна, одна на целом свете – и заплакала. Я приехала в Москву, чтобы выполнить завет матери, передать свои детские карточки тов. Сталину. На мой удивленный вопрос: а разве он вас знает? – она ответила: даже очень хорошо, когда я была маленькая.

Я внимательно взглянула на Пашу и вижу, что у нее Ваше лицо, товарищ Сталин. То же общее выражение открытого смелого лица, те же глаза, рот, лоб. Мне стало ясно, что Паша близка Вам по крови. Сестра или дочь, или племянница. Но оставлять ее в таком положении нельзя. В дни молодости Вы пережили немало и поймете, что значит нужда. А Паша, потеряв мать, впала в такое отчаяние, что забросила работу, она машинистка. Забросила свои дела и лишилась даже площади. Я сказала Паше, что попасть к тов. Сталину трудно. Паша сказала: я хочу на него только взглянуть, чтобы мне вернули мою площадь. Паша как-то умудрилась ее потерять.

Она тщетно пытается добиться с Вами свидания с 20 марта, и ее письмо к Вам, товарищ Сталин, и ее детские карточки до сего времени находятся в секретариате. Она значится под фамилией моего племянника: Прасковья Георгиевна Михайловская.

Но вот несчастье, она пропала. Она вчера ушла от меня в 10 утра и не вернулась. Весь день и всю ночь я прождала ее. Страшно беспокоюсь, не случилось ли несчастье с ней. Она могла попасть под трамвай, желая добиться свидания с Вами, она, доведенная тщетностью этого, могла покончить собой. Что с Пашей, где она, помогите разыскать ее. В Вашем секретариате с ее детскими карточками может быть указан ее адрес, где она проживала в Москве. Там ее дальше без прописки не держат. Я предложила ей временно поселиться ко мне. Ходила в домоуправление в 6 веч. – домоуправление] на замке. На следующий день несу ее паспорт ею утра – опять та же картина, заперто. Днем не могла потому предъявить, что Паша ушла с паспортом и не вернулась. Она всегда живет в Рудне Саратовской губернии.

Ради Вашей матери, которой была близка эта девочка в прошлом, нужно найти, куда она пропала. Очень жаль, что Вы не видели Пашу, когда я ее увидела первый раз – восемнадцатилетняя красавица. Смерть ее матери очень ее изменила. Кто бы она Вам ни была – племянница, сестра, но поразительное с Вами сходство доказывает, что она близка Вам по крови. К Вашему сведению сообщаю, что своей молодостью и красотой Паша не торговала, а всегда жила честным трудом, и потому такой родственницей можно гордиться. Теперь я понимаю, почему мне всегда казалось, что где-то раньше я знала Вас. Это выражение смелого открытого лица и есть выражение Ваше и Паши, если в прошлом Паше, как и Вам, пришлось пережить немало. Необходимо разыскать, где сейчас Паша, и дать ей отдохнуть.

По Вашему приказанию Пашу разыскать нетрудно. Она каждый день звонит в секретариат. [Надо] предложить ей, чтобы она пришла. Если, конечно, она жива и с ней не случилось несчастье. У меня ее вещи, подушка и одеяло, и то, что она не пришла ночевать, меня страшно беспокоит.

М. Михайловская»²⁴.