Читать книгу Атланты - Сергей Викторович Пилипенко - Страница 6

Шел век двадцатый до нашей эры. Они становились все ближе и ближе к тому огромному зеленому шару, который воскрешал уверенность в том, что все-таки существует и будет существовать эра космического поколения пришельцев.

Эпоха стадности и эпоха кровожадного повествования исходной человеческой цивилизации только начиналась.

Земля, как окрестили ее сами первопроходцы, вращалась перед глазами, словно какое-то чудо без континентов и без какого-то намека на водную простираюшуюся гладь.

Но вот, окна иллюминатора заслонила огромная водянистая серо-голубая масса, и видение исчезло.

Началась тряска. Сильное вибрационно-непроходное поле магнетической неустойчивости Земли не давало возможности войти в ее первородную структурную массу.

Огромное давление, шедшее снаружи, выдавливало на щитках приборов огневую иллюминацию, отчего казалось, что находишься не в звездолете, а в каком-то пустом, энергетически насыщенном мире.

– Шабаш, – проронил кто-то из экипажа, – на сегодня хватит. Мы не сможем преодолеть энергорост самой водной геоструктуры. Надо попытаться захватить с собой небольшое количество кристаллов из этой первосреды. Химик?.. Где ты там запропастился? Давай, начинай забор…

И тот, повинуясь команде командира корабля, двинулся было к основному люку.

– Не туда, черт тебя побери, – ругнулся Основной, – давай, с запасного и смотри мне там, не начуди.

– Обижаешь, командир, в первый раз что ли?

– В первый, не первый, какая разница, – не унимался Основной, – ты слушай, что тебе говорят. Ишь, умник нашелся. А в живом виде сгореть не

хочешь?

– Ну-у, понеслось.., – снова ответил с сарказмом химик, – сейчас опять лекция и тому подобное…

– Ладно, – резко оборвал командир, – хватит болтать. Вибрация усиливается, ветер аномально растет. Так что, не затягивай визит. Что у нас с радиолокацией? Наши на связи? Радист, где ты там пропал?..

– Я здесь, – подплывал к нему очередной член экипажа, – с сожалением и великим прискорбием могу сообщить, что со входом в эту экстремально насыщенную зону связь исчезла…

– Что за глупые шутки, – прикричал на него старший, – давай, говори как положено.

– Я не вру, командир. Все так и есть. Связь исчезла, как только мы вошли в зону аномального риска.

– Так почему сразу не доложил? – задал вопрос Основной.

– Что я мог поделать, – успокоил его тот, к кому обращались, – время-то летит быстро. Пока я собрался сказать, мы пролетели целую уйму километров. Скорость-то, какая. Почти на уровне световой.

– А, черт, – снова ругнулся командир, – все время забываю об этом. Пилот, а, пилот, – обратился он к ведущему звездолет, – какая сейчас скорость или мы легли на баланс?

– Так точно, командир, – строго по-военному отвечал тот, – мы на балансе. Видите, даже огней стало поменьше, – и он указал рукой на приборную доску.

– Хорошо, может это и к лучшему, – успокоился немного и сам командир.

Тогда их было семеро: борт-инженер, химик, геодезист, палеонтолог, пилот, навигационный штурман и, конечно же, командир. Хотели взять было и геобиолога, но в последний момент Старший отменил его вылет.

– Что ему там делать, – говорил он, – вы и сами справитесь. Возьмите пробы, попробуйте грунт, окружающее. Но скафандры не снимайте. Это опасно. Еще привезете чего-нибудь…

Вот так просто, совсем по-человечески, и была отправлена первая экспедиция на новом, только испытанном звездолете «Альфа-Светоцентавр-2».

Мы не будем описывать подробности этого перелета, ибо это заняло бы слишком много времени, а расскажем только о том, что видели и что ощутили те самые первые в первые же минуты посещения инородного поля созвездия.

– Альфа, Альфа, – продолжал вторить монотонный голос радиста, – я Земля, я Земля, как меня слышите, прием, прием… Ничего, – объявил он экипажу и устало отбросил наушники в сторону.

Пот струился по его лицу, а под глазами образовались небольшие круги, которые по мере приближения к самой Земле становились темнее.

– Глупо все это, – проронил устало все тот же радист, которого звали Августом, – на кой нам понадобилась эта Земля. Есть же и поближе и уже более одареннее, чем эта планета.

– А откуда ты знаешь, что здесь не одареннее? – спросил его командир.

– Так, думаю просто, – спокойно ответил радист, – может чувствую, черт его знает.

– Да – а, – так же устало согласился и пилот, который к этому времени перевел корабль в режим автоматического управления, – и что мы здесь забыли? Вечно эти Старшие что-то хотят узнать. Сколько пройдено таких вот малых и больших созвездий. Неужто, нельзя остановиться в выборе?..

– Значит, нельзя, – успокоил всех командир, – да, и зачем обсуждать чужие проблемы. Наше дело – вот оно, перед нами, – и он указал кивком головы в сторону иллюминатора, где после очередного полива густой серо-водянистой массой, красовалась сама планета.

Все перевели взгляд туда, а кое-кто даже выдохнул:

– Да – а, когда – то наверное, и у нас было то же. Но, увы, на сегодня не осталось и следа.

– Почему, не осталось, а пыль от распада? – попробовал пошутить еще один член экипажа корабля.

– Ну, ладно вам, – устало обронил командир, – нашли, еще о чем вспоминать, давайте лучше подумаем, какие меры предосторожности предпримем при посадке. Ожидать можно все, что угодно.

– Даже хищников? – удивился вновь назначенный к ним бортинженер.

– А как же, без них не обойтись, – строго подчеркнул командир и следом добавил, – да, нам-то их нечего бояться. Надо просто подумать о тех, кто там пока растет.

– Интересно, что нас ожидает? Какая форма их головы? – поинтересовался снова бортинженер.

– Да уж не такая, как у нас, это точно, – как-то очень даже загадочно и довольно точно определил командир, – ну ладно, давайте отдыхать. Через шесть с половиной часов подъем и будем настраиваться на их радиоволну. Химик, ты изотопы проследил?

– Да, командир. Все в порядке. Гелий отсутствует. Разложение аномальное, первосреда стерильна, но заражение все же возможно. Слишком много гектоскоплений.

– А что, элементарная часть еще не выведена наружу?

– Наверное, нет. Биоанализ отсутствует. Значит, основная единица вне распада.

– Тем хуже для них, – хмуро ответил командир и попытался хоть как-то улечься в своем откидном кресле, к которому приторачивались ремни для того, чтобы сохранять нормальное положение во сне, а не летать вверх ногами или как-то еще.

Они намеренно выключили свой электромагнитный источник питания, чтобы немного побыть в таком расслабленном положении.

Перед нововнедрением это даже полезно. Все структуры тела подвергаются самопроизвольному выносу в кровь эррогирующих веществ и способствуют внутреннему обогащению мозговых клеток.

Прошла ночь, если так можно выразиться и назвать часть мимолетного отдыха первопроходцев в открытом пространстве.

Где-то вдалеке сверкали еще какие-то звезды, но на звездолете знали, что их истинный объект совсем рядом. Голос командира заставил поднять головы всех.

– Внимание всему экипажу. Приготовиться к высадке. Подлетное время – два часа пятнадцать минут. Но, возможно, это произойдет и раньше. Полная герметизация. Всем приготовить скафандры. Садиться будем на возвышенность. Для этого выбрать точку подлета и обследовать площадку для высадки радиомагнитным излучателем. Всем приготовить оружие. Брать только светоогневую гамму. Будьте осторожны. На борту остается бортинженер и держит с нами связь по запасному радиоканалу. В случае неопределенности или опасности – немедленно взлет. Остальные члены экипажа вместе со мной на исследования. Пробы уже известны. Опасайтесь смертоносных укусов змей и прочей ползучести. С великанами разговаривать будем очень просто. Огонь только на поражение. Без надобности не входить в какие-либо контакты. Соблюдать спокойствие.… Ну, вроде бы все сказал, – завершил, наконец, свою речь Основной.

– Как быть в случае удаления от поверхности? – уточнил бортинженер.

– Держи корабль на высоте возможности для наружного обзора.

– Есть, командир, – четко ответил тот и отправился к приборной доске.

Командир посмотрел за борт.

Земля нарастала и приближалась. Вскоре, цвета слились в единую зеленую с коричневым гамму, и они почувствовали, как внутри все перевернулось.

– Спокойно, – огласил бортинженер, – входим в зону экзотермальных дождей. Сейчас немного вывернет наизнанку. Потерпите…

Но вот, волнение внутри закончилось, и звездолет, выровнявшись, приобрел более устойчивое и нормальное положение.

– Фу – у, – выдохнул один из исследователей, – я уж думал, с ума сойду. Это притяжение…

– Ладно вам, – успокоил снова командир, – и не такое бывало. Давайте, за работу. Вскоре посадка. И без фокусов. Ты меня понял, Август?

– Да, командир, – весело улыбнулся побледневшим лицом тот, – все будет, как дома, – и он поднял вверх руку, пальцами изображая что-то вроде нуля.

– Смотри мне, – пригрозил снова Основной, – подведешь, больше в полет не возьму.

Все переглянулись и немного затихли. Для настоящего исследователя это было равносильно насильственной смерти.

Потому, одевались, молча, все так же тревожно поглядывая на Основного.

– Да, ладно, вам. Расслабьтесь, – немного улыбнулся тот, – это я так, для страху, чтоб не бесновались там, внизу, – и он указал рукой на приближающуюся планету.

Экипаж облегченно вздохнул, а радист про себя подумал:

– Ну, и шутки у тебя, командир. Так ведь и помереть можно.

Прошло два часа. Место было выбрано несколько высоковатое для спуска, но с точки зрения безопасности – вполне оправданное.

– Включай световую гамму, – скомандовал командир, – и включи нагнетатели, пусть очистят зону посадки.

Корабль завис в воздухе, а мощные моторы обдували поверхность снижения.

– Достаточно, – снова сказал тот же голос, – стыкуемся. Все готовы? – спросил он, пользуясь внутренней радиосетью и оборачиваясь к экипажу, уже одетому в скафандры.

Все пятеро подняли руки, показывая свою готовность.

– Тогда, в отсек стыковки, – скомандовал Основной и зашагал первым в его направлении.

Экипаж последовал за ним. Август, немного задержавшись, наклонился к бортинженеру и тихо сказал:

– Если будут инопланетянки – тебе первая, – и засмеялся, дружески похлопав его по плечу.

– А я не нуждаюсь в них, – очень серьезно ответил тот, устремляя свой взгляд на приборную доску.

– Ну, и напрасно, – снова засмеялся радист и побежал догонять остальных.

Земля встретила их радостно и тепло. И хотя в скафандрах были включены кондиционеры, регулирующие температуру внутри, все же было немного жарковато.

Место, где они состыковались, было сильно заросшим огромными, бамбукового типа деревьями и переплетено густой сетью лиан.

– Meнтодрой, – скупо отозвался командир, обводя рукой стороны.

На чем они стояли было пока не понятно, и лишь присев, и осмотрев тщательно, тот же голос произнес:

– Период полувекового распада. Земля окружена метеоритным слоем пыли. Вскоре надо ожидать перенасыщение абсолютным тепловым фронтом. Химик, радиометрический замер.

– Сейчас сделаю, командир, – раздался голос в наушниках и спустя секунду произнес, – фон сильнее обычного. Радионасыщаемость увеличена. Наверное, мы находимся в зоне радиоактивного излучения. Скорее всего, под нами недавно ушедший вглубь метеорит.

– Да, скорее всего, так и есть, – ответил командир, ощупывая своей перчаткой грунтовую поверхность.

– Осторожно, командир. Там могут быть змеи, – предупредил чей-то голос.

– Хорошо, хорошо, знаю, – успокоил их тот и встал, как и все, на ноги, – насколько я понимаю, наши передвижения здесь ничего не дадут. Мы просто не сможем двигаться. Надо изменить место высадки. Возвращаемся внутрь, – и он указал рукой в направлении корабля, стоявшего совсем

рядом.

– Ну, что ж, первый блин всегда комом, – пошутил Август, проходя мимо командира.

– Это уж точно, – согласился Э-Клерк – так звали самого Основного, – ничего не поделаешь, придется снижаться, – и люк звездолета автоматически за ним закрылся.

Корабль снова взлетел в небо и, мягко передвигаясь над самой поверхностью, искал снижения. Наконец, они нашли более-менее подходящее место, и командир дал команду на посадку.

Поверхность была немного разрежена относительно растительности, и это давало возможность хоть как-то продвигаться.

– Вы обратили внимание, что за пятнадцать минут полета мы не обнаружили ни одного живого существа, – скорбно произнес командир, – что-то не нравится мне все это. Может, радиоактив сильно изобилирует? Химик, сделай пробу, не выходя.

– Хорошо, командир.

Спустя пять минут результат был готов.

– Ну и что там? – спросил Основной.

– Это уму непостижимо. За бортом сорок градусов жары, а радиоактивность 0,0017

– Что? Меньше единицы? – удивился Э-Клерк, – тогда не удивительно, но что это? – и он указал рукой на приборную доску, которая сигнализировала об опасности, – черт возьми, немедленно взлет. Под нами разрежение, выброс вулканической массы. Не удивительно, что все живое покинуло этот район.

И снова корабль взмыл в небо, да так быстро, что все даже попадали на пол.

– Да, тише ты, – упрекнул командир бортинженера, – время еще много до взрыва. Как минимум часа два.

– Извините, командир, – слишком резко было сказано об этом.

– Ладно, забыли. Значит, так. Поднимаемся на высоту до пяти километров, и с этой точки будем наблюдать за происходящим. Попробуем определить время роста самой планеты. Химик, ты готов к забору окружающей среды?

– Да, как и всегда.

– Тогда, хорошо. Всем занять свои места, будем ждать.

В беспокойном ожидании прошло еще два часа.

Наконец, грунтовая поверхность разверзлась под ними, и вверх взмыл огромный фонтан какой-то жидкости мутновато-грязного цвета.

– Первая проба, – скомандовал Основной, и химик занялся своими непосредственными обязанностями.

Вслед за выбросом жидкости начала выходить довольно густая серая масса клубящегося дыма,

– Проба номер два, – вновь произнес тот же голос.

Прошло еще около двух часов, когда, наконец, почувствовалось жаркое дыхание планеты. Наружу взлетела огромная, оранжевая по окрасу масса раскалившегося внутреннего слоя энергии ядра.

– Проба номер три, – как-то устало зазвучал голос командира, – бортинженер, небольшое снижение, но будь осторожен. Это несколько опасно. Мы пока не знаем давления коры.

Корабль начал снижение, забирая немного в сторону от фонтана раскалившейся массы, которая разливалась в стороны и текла густо по поверхности, сжигая все живое на своем пути.

– Ниже, еще немного ниже, – говорил и командовал Основной, – так, хорошо, держи корабль на этой высоте.

– А не опасно? – задал вопрос бортинженер Вейс.

– Конечно, опасно, – согласился вслушивающийся в разговор радист, – но, что поделать, когда проба номер три требует такого весьма неуравновешенного подхода.

– Послушай, Август, помолчи, ради всего живого, – обозлился командир, – сейчас не до шуток…

И вправду, звездолет находился всего лишь в нескольких сотнях метров от беснующейся массы раскаленного сплава. Ближе подойти было просто опасно. Температура усиливалась, о чем свидетельствовали приборы и светомигающая иллюминация.

– Стоп, – неожиданно резко скомандовал Основной, – химик, проба.

– Есть, проба, – сосредоточенно и очень серьезно отвечал тот, колдуя над своими приборами и механизмами.

Наконец, остаточное силовое поле было замерено, и корабль потихоньку отошел в сторону от центроизвержения глубинной массы.

Все облегченно вздохнули.

– Послушай, командир, – неожиданно обратился к Основному бортинженер, а нужно ли было так рисковать? Мы что, не могли обождать, пока все это стихнет? – и он указал рукой вниз.

– Значит, не могли, – спокойно, без тени какого-либо упрека в его адрес отвечал Э-Клерк.

В ответ Вейс только пожал плечами и недоуменно обвел взглядом остальных.

Все молчали, и лишь Август заметил:

– Знаешь, парень. Я тебе вот, что скажу. Силен не тот, кто только думает о своем, а еще и тот, кто заботится о других. Надеюсь, ты меня поймешь правильно.

Вейс сильно покраснел, но все же ответил:

– Я не думаю, что сильно гожусь в трусы, но думаю, что справлюсь с этим как-нибудь сам, – и отвернулся к своему блоку управления.

Командир поднял руку и, обводя всех суровым взглядом, сказал:

– Я хочу, чтобы вы все, ребята, поняли. От нас зависит сейчас многое. Мы многое пережили в прошлом и зачем повторять недотепство наших предков. Есть ум, и надо им пользоваться так, чтобы потом не укорять себя за тщедушие. Умрем – что ж, другие поймут и исследуют за нас. Но если сделаем неправильный вывод – это уже катастрофа. Такого я себе на корабле не допущу. Думаю, это понятно всем. А, теперь, все. Хватит болтаться без дела. Химик, анализ через пятнадцать минут мне на стол. Понятно?

– Есть, командир.

– Бортинженер, выйти на уровень базисного нуля. Организовать замеры и пополнить при необходимости топливные отсеки. Радист, попробуй перейти на микродинамическую частоту, используй тепловибрационное поле самой системы. После, доложишь. Палеонтолог, подключись к химику. Анализ также мне на стол через пятнадцать минут. Геодезист, попробуй по наружному ландшафту определить схему опережения целевых потоков и составь примерную схему полевых изотопных соединений. Все, по местам, и за работу. Я у себя.

Отдав распоряжения, командир удалился к себе в отсек.

Предстояло много работы. И, хотя по поверхностным наблюдениям окончательного решения принять было нельзя, все же кое-какие выводы сделать можно.

В ожидании донесений, Основной достал бортовой журнал и сделал краткую запись.

«Пробы №1, 2, 3 усовершенствованы. Документы в обработке. Корабль не разблокирован. Сейсмодинамика отсутствует».

После этого всего, поставив число, дату и подпись, Основной расслабленно откинулся на спинку бокового кресла и на минуту закрыл глаза.

«Да – а, – думалось ему в ту минуту, – сколько еще вот таких непаханых планет придется пройти, прежде чем они все перевезут основное оборудование и вывезут всю работоспособную часть населения. На это понадобятся годы и годы. Сам он успеет ли? Время ведь идет, не останавливается. Правда, в полетах они стареют меньше, чем там, дома. Скольких он уже позабыл. Скольким покрыл траурной нитью глаза. Эх, судьба. И кто все это только выдумал? Космос? Кто-то ведь придумал это слово. Но кто? Пока не встречал. Это не первая система, открытая им. Были и другие, но, к сожалению, картина примерно одинакова. Все на уровне ментозоя или протозоя. Разумных существ нет. Конечно, живое есть, но это не то. А, может, это и к лучшему. Кто знает, как бы они себя повели, если бы увидели других, подобных себе. Пусть, немного другого окраса, немножечко иных форм и структур тела, но все же подобных. Неужто, мы так никогда и не встретим? А, может, в этом и заключается весь смысл нашего существования? Может, есть какие другие формы жизни? Кто его знает. Может, это так и есть. Но нам надо пока думать о живых. О тех, кто остался на их далекой планете, которой исполнилось не так давно 8,5 тыс. лет. Задача, поставленная Старшим, была предельно ясна. Добиться наилучших исследовательских результатов и способствовать развитию микроорганического слоя той планета, на какую они прибудут. Да, но это так, внешне, в приказном порядке. А внутри? Что делать? Какое решение принять? Здесь никто подсказывать не будет…»

Мысли прервались, так как на стол по очереди начали ложиться документы, обработанные их бортовым компьютером.

Итак, картина прояснялась. По только что произведенным замерам было понятно, что планете самое большое от силы 5,5 тыс. лет с момента формирования ее основного ядра. Значит, формирование цитоплазменного состава грунтового и поверхностного слоя только началось. Из этого общего числа надо было откинуть еще 3 000 лет на само образование светотермической массы и обрастание ее сверхпородистым составом пролетающих мимо небесных тел. Итого, получалось, что живому около 2 500 тыс.

лет, а значит, первозданность планеты гарантирована. Массу замерять было бессмысленно, ибо она пока ничего не даст. Идет процентное сложение зон риска самого ядра и верхнемеханического слоя. Вывод напрашивается сам собой: планета непригодна для обрастания силой нового порядка, но вполне способна приютить их небольшой численный состав.

Но, это пока внешние выводы. Необходимо сложить карту планеты и истребовать наружу все заложенные в нее запасы, которые только входили в состав основной грунтовой подвязки. На это, конечно, потребуется время, кое-какие усилия с их стороны. Кроме этого, надо определить зону бактериального риска и способа реомуляции их самих в определенных жизненных ситуациях. А это обозначало лишь одно – подвергнуть чью-то жизнь опасности, исход которой вполне может быть смерть. Но и это еще не все. Надо определить источники радиозаражения и попробовать усмирить некоторые особо активные зоны. Надо исчислить количество уже вложенных ископаемых, надо отделить вирусоносители от внешней загрязненности. И, в конце концов, надо разблокировать полюса. Жизнь без воды скоротечна и пуста. Вобщем, работы уйма.

– Может, вызвать подмогу, – подумал было Основной, – но, когда она прибудет? Лет через десять-пятнадцать, смотря, как они пройдут зоны вихревых очагов. Не снесет ли их в стороны. От этого и будет зависеть протяженность полета. Пожалуй, я сделаю так, – решил про себя командир, – если удастся добиться связи, то подмогу пусть шлют, а мы пока здесь хорошо поработаем. Маловато нас, конечно, но что поделаешь – сколько есть».

Приняв такое решение, Э-Клерк встал со своего удобного кресла и продефилировал в кают-компанию корабля. Все уже ждали его решения или, как мрачно шутил Август, его приговора.

– Остаемся здесь, – кратко и четко произнес командир, – что со связью? – обратился он к навигационному инженеру.

– Пока ничего, – тот отрицательно покачал головой, – но я запустил бегущую волну. Может, она все же достанет?

– Хорошо, – кивнул командир и, обращаясь к бортинженеру, сказал, – выходим в зону риска, но сначала сделаем облет полюсов по траектории. Включить все приборы, снимающие радиоактивное излучение, зафиксировать на модуле все поверхностные ландшафты. Место стыковки я выберу после просмотра. Всем занять свои рабочие места.

Экипаж разошелся по своим полагающимся местам, и в кают-компании стало тихо. Ровно гудели моторы, шумели кондиционеры, собирая небольшую влагу помещения.

Э-Клерк прошелся то в одну, то в другую сторону. Что-то мешало ему принять какое-то окончательное решение.

Но вот, наконец, мысленно освободившись от чего-то, он все же решился и тихо произнес:

– Ну, что ж. Коль выпала мне такая честь, буду исследовать. Все бывает, но упускать такое нельзя. Это было бы просто преступлением перед собой, перед оставшимися и даже перед теми, кто только-только видимо начинает свой путь развития. Не умрем ведь здесь, – успокоил он сам себя и шагнул за отсек кают-компании.

Дверь автоматически за ним закрылась, и в коридоре борта звездолета послышались четкие, чисто мужские шаги.

Это были шаги тех, кто первым присоединился к земному ландшафту, даже не пытаясь его завоевать у кого-то другого или, вообще, отобрать.

Это были первые шаги и уже по Земле, еще не остывшей от только что произведенного внутреннего взрыва.

И это были шаги первопроходцев, пожелавших добровольно совершить то, что, казалось бы, на первый взгляд, просто сумасбродство.

Но так было и нельзя отрицать этого, ибо была Земля, и было на ней то, что только потом, спустя еще многие века, стало называться человеком.

Но тогда, это было всего лишь нормальность. Даже можно сказать, парадоксическая уверенность разума свыше над простой обычной средой рассредоточения.

Но кому-то ведь надо было все это делать и формировать, и кто-то все же решился, придя на помощь.

И не только себе, и таким же, ибо они все-таки могли большее. Они захотели помочь тем, кто когда-то потом поступит так же, ибо пока будет существовать космос, до тех пор будет существовать и это.

Закон термического облагораживания – вот, что действует в этой ситуации.

Но нельзя скрывать и то, что факт был такой же явью, как в свое время само рождение планеты. В это трудно сейчас поверить и, наверное, можно было бы понять любого, кто способен отрицать. Но, в то же время, нельзя не понять того, что досталось в наследство от старого мира и опустевшего пустотелого ядра самой Земли.

Решиться – дело не простое. Решиться – значит, взять на себя какую-то ответственность.

Это и движет прогресс, даже в самом экстремальном его восприятии.

Выбор был сделан, и корабль уходил в сторону, но совсем недалеко, и это было понятно.

Земля их манила и уже окружала своей теплотой. Но для того, чтобы понять это – нужно время, которого, как всегда, недостает.

Но им все же хватило того немногого, и спустя несколько дней, они возвращались обратно: счастливые и усталые, радостные и одновременно злые, но не на саму Землю, а на самих себя.

Слишком много пока было удальства и мало достопочтимых званий.

Но дело было сделано, и уже гудел материк от набегавшей синей волны, обрушающейся с его полюсов, и уже образовывались первые закоренелые ландшафты.

Но то было только начало.

Время еще не пришло для совершенства своей базы познаний, а потому, люди еще оставались глубоко в недрах Земли.

Но планета ждала и с надеждой провожала первых ее посетителей, которые обещали ей непременно вернуться и довершить начатое.

Но придут ли они? Или прибудут другие? Время покажет.

Но первые – будут всегда первыми. И никто не способен опровергнуть это.

– Да, будет Земля, – так сказал один из них, и эхо вознесло его голос вдвойне.

Так оно и осталось звучать до сих пор в самой глубине ее широт, но почему-то те, кто сейчас живет, этого просто не слышат.

Но, впрочем, все по порядку. И сначала, все же о днях…