Читать книгу Притчи Радонежского леса. Рассказы и повести для детей - Сергей Викторович Струков, Сергей Викторович Смирнов, Сергей Викторович Санников - Страница 6

Жили-были в лесу звери. Видимо их было не видимо…

Сосны и ели в лесу стояли высокие и хвойные. Зимы были в лесу морозные, крепкие. Такие крепкие, что от мороза деревья трещали и месяц зяб… В лютые холода птицы летать не могли, только с веток на небо глядели.

Вёсны радость, тепло приносили: таяли снега, ручейки журчали, солнышко припекало, почки набухали, травы и цветы пышным цветом расцветали. Летом диво-дивное: буря красок, цветов, зелени всяческой! Мошки, букашки, мышки-полёвки, зайцы, тетерева, лисы, волки, кабаны, белки, птички-сестрички, рыси, олени, лоси все-все из тёплых домиков на простор вылезали и солнцу, и свежести лесной радовались. Всё кругом в природе веселилось, резвилось и преумножалось. Обильно, обильно было в рощах и трав, и зверей.

К осени запасов живность на делает, листвою опавшею

укроется и притаится до весны… Тишиною облечётся лес перед зимой, замрёт в ожидании…

Дивно, чудно жилось всему доброму, всему живому!

Все зверушки в лесу, даже волки, жили дружной, крепкой семьёй: никто никого не ел, не обижал, все друг другу помогали и корм к зиме заготовить, и морозы лютые перенести…

Звери были чуткие и друг с другом обходительные, зря

не обидятся и ни одного слова несправедливого не скажут.

Вот только один медведь во всём дружном семействе был словно чужой, грубый, не разговорчивый и крикливый. Чуть, что ему не по душе, как рявкнет – звери в рассыпную…

И надо же было такому статься – кто-то в незапамятные времена взял да и выбрал медведя-топтыгу в самые, что ни на есть главные начальники над всем лесным жительством!

Вот те раз!

Ходит Топтыгин по рощам весь день – бурчит себе под

нос, словно бы недоволен он поведением зверушек.

Слышит визг и гомон – раздвинет кусты лапами, а на

полянке волчата куролесят, резвятся, балуются. Медведь брови похмурит, ничего не скажет – дальше путь держит…

Вон синички верезжат: из-за ягоды морошки соперничают, друг у дружки отнимают, аж перья летят! Топтыгин прикрикнет – птички притихнут. Ох! и злой медведь!

С таким не пошутишь! Вот на пруду лисята бултыхаются, в догонялки играют – брызги столбом, визг, смех! Что ж вы думаете? Михайло Топтыгин, хоть и не скажет ничего, да всё ж таки мимо пройдёт в косолапочку, брови похмурит, побурчит: вроде, как не порядок…

Ни единая зверушка, ни единого раза в лесу ни полслова ласкового от бурого медведя никогда не слыхивала.

Что ты будешь делать! Все кругом пляшут, поют, веселятся, шутят – жизни, одним словом, радуются, а наш бургомистр идёт сердитый, важный и глазом не моргнёт, – словно бы из камня вытесанный.

Вот однажды пригостилась в лесу весна-красна. Дивно

цвет живой в рост пошёл! Все поляны молодыми яркими цветиками украсились! Цветам пышность – зверям радость! Кузнечики в колокольчики звонят, пчёлки жужжат – сочный нектар собирают; запахи, ароматы по всем рощам и долам благоуханным морем разливаются…

Красота красна!

Дыши грудь в волю вольную, в силу сильную – не надышишься!

Не объять красоты святой!

И вот надо же, при таком расцвете-цветении вышел спор у птиц: чей голос слаще и звонче и кому надлежит посему весну-красну исходящую подобающими песнями провожать и достойными переливами лето-пряное приветствовать.

Разгорелся спор не на шутку – того и гляди дружбе честной окончание выйдет. Вот и решили соловьи с жаворонками лететь к Михайло Топтыгину за мудростью и за справедливым судом. А за певцами и белки запрыгали с ветки на ветку, с ними соболя, затем и лисы, и волчата залюбопытствовали; глядь, олени, лоси потянулись – и, словом, все звери, как ком с горы, за мудрым решением к медведю покатились…

Ищут хмурого владыку леса, а сами трепещут: зайцы

уши прижимают, а волчата хвосты поджимают. Даже крикливые спорщики-жаворонки с соловьями оробели, уже и не рады, что между собой ссору учинили, из-за которой к медведю и вышли.

Вот кличут звери и птицы самого главного в лесу, самого строгого и честного судью. Уж его-то сердце не разжалобишь: никакие нежности косолапого да толстокожего не проймут и в заблуждение не введут! Уж медвежье разумение с правдою лесною крепко дружится и всякой звериной душе свою честь и уважение ведает.

Поискали, поискали Михайло Топтыгина – нет. По самым разухабистым дремучим завалам, куда и луч солнца не проникал, куда и волкам забегать страшно – нет его!

Поискали в ледяном бору, где и ветерок ласковый не шевельнётся, где и птица на ветку не садится – нет грозного господина леса!

Поискали в еловой дрёме, которую и хмурые грозовые

тучи стороной обходили, где ни единого звериного сердца, кроме медвежьего, вовек не билось – пропал наш молчаливый царь леса!

Звери не на шутку переволновались-перепугались: «Кто теперь главенствовать в жительстве нашем будет?!» «Вот беспорядки-то пойдут!» Звери – каждый себе ум, о прилежном обращении никто радеть не станет. Безобразие и вражда умножатся! Тут заголосили звери, бояться перестали сурового медведя. Кличут: «Михайло Потапушка, дорогой господин наш!» И рады бы медведя слушаться, да нигде справедливого начальника своего найти не могут. Зайцы лапами по коре забарабанили, волки выть начали, жаворонки с соловьями горькие слёзы проливают, лоси да олени стали, как вкопанные – весь животный мир затосковал и жить дальше как – самым разокаянным незнанием не знает!

Вдруг!

Летит откуда-то воробышек. Чирикает, крылышками

машет, сказать ничего не может, только видом всем за собой зовёт.

Устремились за пташкой животные. А птичка-невеличка ни куда-нибудь в дремучие завалы, а на просторные, солнечные поляны, усыпанные миллионами благоухающих цветов, летит. Тёмный лес позади остался, а вокруг море зелёных красок разлилось. Медовыми прянами веет тёплый ветерок, жужжат пчёлы, летают над цветками клевера неторопливые шмели, веселятся в весеннем воздухе бабочки и жуки…

Прилетел воробышек и на сиреневый кустарник с молодыми, сочными листочками опустился: «Чик-чирик!»

Подошли звери к цветущей сирени, замерли. «Чик-чирик!» – не унимается птичка. «Да, куда же ты привёл нас, воробей? Разве отродясь Топтыгин заходил сюда?!»

«Чик-чирик!»

Очнулись звери… Слышат странные звуки, словно отдалённая песня из-за кустиков доносится. Лоси раздвинули рогами сиреневые ветви, и всё животное царство обмерло…

Сидит наш грозный медведь посреди цветущей лужайки в море ароматных, душистых цветов и пряные запахи растений вдыхает. Вьёт из трав-васильков дивно-чудные ожерелья, из ромашек венчики, песенку про весну напевает… На бурой макушке красочная корона из многих нежных цветиков покоится, вокруг бабочки пёстрые порхают, и на крутые его плечи садятся. Мишенька цветочки срывает и блаженно улыбается…

Грянули все звери со смеху: «Ай, да сердитый господин наш! Ой, да Михайло Потапыч!» И ну по поляне кататься, хохотом животики надрывать. Зайчики с волчатами уёма не знают! Олени с лосями так припустили, что иголки с лиственниц посыпались, жаворонки с соловьями свистят во всю моченьку, лисята того и гляди лопнут; даже ёжик прыскает со смеху, словно бы чихает… «Ай, да чудная душа у нашего царя лесного! Ой, да чудная душа!»

А медведушка уж никак такого обличения не ожидал!

Как он мог подумать, что его за таким нежным чувством обнаружат?! Вытаращил он глаза на зверей и слова молвить не может… Цветочки в лапах у него и изумление в очах. А животные веселятся!.. Медведушка хотел было грозно брови насупить, да понял тут, что тайна души его раскрыта, и ну сам хохотать…

С тех пор медведь в суровости не изменился, но теперь

всякий зверь в лесу или птица знали, что таковое обращение для порядка лесного владыкою их соблюдается…

А когда лютую зиму сменяла весна-красна и всё живое

преображалось в зелени и расцветали цветы на лугах, и

лесных опушках, не было в животном царстве том ни одной хотя малой какой зверушки, которая при первом веянии нежных травных ароматов не вспоминала бы с радостью о добрых таинниках души их грозного и неразговорчивого царя…

(конец)