Читать книгу Новая Зона. Прыжок в секунду - Сергей Вольнов - Страница 11

«…сорок пять=одиннадцать=четыре=

За частоколом из стальных двутавровых балок, сооруженном нами с помощью проржавевшего трактора и «самопальных» строительных приспособлений, раздался низкий протяжный рык тигры. Эту отвратительную зверюгу мы прозвали «тигрой» исключительно из-за окраски, по ассоциации. А в остальном эта мерзопакость с тигриными формами ничуть не совпадала.

Вскочив, я хватанул гранату. Тигра ударилась всем корпусом в частокол и злобно зарычала. Потом запрыгнула на гребень частокола, и я отчетливо увидел ее продолговатую морду, усеянную сотнями и сотнями черно-желтых полосатых колбасок-щупалец. Тварь с наскоку, с размаху, с лету насадилась на частокол и взвыла от боли жутким образом: заостренные верхушки впились ей в брюшину. Глупое создание – и всегда таким было. И останется. Но тяжело вооружено чудовище – это да…

Громоздкая туша, оставляя оранжевые кровавые пятна на балках частокола, перевалилась внутрь и поднялась на шесть нижних лап…

Этих полосатых монстров буквально вышибает из себя наше присутствие по эту сторону Рубежа. Раздражает до последней степени, доводит до точки кипения! Впрочем, они не одиноки в этой активной неприязни. С ними солидарны разнообразные гады, ползучие и летающие, а также плавающие, скачущие и топающие и всякие такие прочие. Любая зверюга, обитающая вокруг в этой среде, будто улавливает испускаемые разумом волны и с момента уловления делает основным смыслом своего бытия истребление источника возмущения.

Между собой они, по крайней мере крупные, еще каким-то образом взаимодействуют. Иногда. Не поголовно друг на дружку ощериваются, а с разбором, с выгодой для сохранения шкур. Но разумных ненавидят до потери пульса, ч-черт!.. Тварюги долбаные… Запахи наших мыслей эти местные звери чуют телепатически, что ли?! И этакую смрадную вонь они стерпеть просто не в состоянии?..

Честно говоря, тигра – она еще тварь далеко не самая ошеломительная.

Вспрыгнула и завыла черно-желто-оранжевая, а я сидел неподвижно. Спокойно, без волнения. Ни в коем случае нельзя допускать и тени беспокойства. Иначе тончайшая струйка страха, пущенная в коктейль ненависти и отвращения, разбавит его, разжижит. И это разжижение породит логичные, по законам этой среды обитания, последствия. Единственный итог, к которому стремятся все создания ЗОНЫ… или все же будет вернее сказать – создания В ЗОНЕ?

Иного здесь не дано, венец здешнего творения – неестественная смерть.

Побольше и пострашнее. Для других. При этом – собственную шкуру сохраняя. Жизнь за счет смерти. В общем, как и всегда-везде, во всех мирах и реальностях. Но здесь, что ни говори, совсем уж не продохнуть от тварей, жаждущих содрать шкуру с жертвы и сожрать добычу с потрохами, косточек не оставив.

Сейчас, сейчас, морда… Я сжал в кулаке гранату. От тигры меня отделяла дистанция в тридцать метров, всего-ничего. Можно бросать в принципе, и все же я не торопился… Единственному в обозримой округе человеку ведь некого смешить, кроме самого себя. Не спеша монстра надо уделать. Так, чтобы наверняка. Запас гранат в арсенале почти иссяк, каждая из них бесценна. Точнее, каждая по цене моей жизни.

Тигра не двигалась. Устрашительные у твари клычищи, каждый с половину меня длиной, и покрыты смердящей зеленоватой слизью. У-уэ-эх, клацали они под щупальцами. Угрожали.

«Ну иди. Иди, иди сюда… кошечка… – ласково приговаривал я мысленно, – ну давай, подползай же… сука рыбоглазая… вот он я, разумный, прыгай и жри…»

Она не двигалась тем не менее. Приглашение переваривала, видать. Я вынужденно ждал. От напряжения слезились глаза, ужасно ныла спина. За Рубежом, показываясь на мгновение сквозь окно, солнышко обливало теплыми лучами живительного света зеленеющее море травы. Ветерок шевелил кроны небольшой дубовой рощицы, вольготно разбросавшей стволы метрах в двухстах, правее березовой… Метрах в двухстах, которые мне никогда не преодолеть, никогда в оставшейся жизни не пройти…

Никогда.

Слово-то какое беспощадное. Как смертный приговор… А здесь, по эту сторону, заканчивался свет и надвигалась тьма. Ужасная тридцатичасовая ночь ЗОНЫ, когда на охоту выходят красные твари, похожие на помесь тиранозауруса рекса и жирафы с гибкой, как щупальце осьминога, шеей. Самые большие и трудноуязвимые зверопотамы изведанной нами части территории. Некоронованные короли района, так сказать…

Тигра наконец оборвала паузу и прыгнула, и я отточенным, натренированным движением руки метнул ей в пасть гранату. Прямиком в разверстый треугольный провал, усеянный клыками и окаймленный бахромой полосатых колбасок… Глупая скотина, кабы не разевала она «варежку», прыгая на жертву, гораздо больше с ней приходилось бы возиться. Но ежели этой дурэпе лысой так угодно облегчать мне задачу – пожалуйста! Я-то не гордый, еще и спасибо скажу за то, что хлебало мне подставляет, как по заказу…

Уже падал я в окопную траншею, когда раздался взрыв, и по моей спине пребольно проскакали куски мокрого тяжелого мяса. Жрать эту вонючую «протоплазму», надо заметить, лучше не стоит, разве что с большущей голодухи…

Что и требовалось доказать. Глупая злобная тварь. Я – человек.

Я – умнее.

Граната с начинкой из экстрагированного данзола – это тебе не хлопушка новогодняя…

Потом я долго собирал то, что осталось от тигры, тонны три мяса и всяческой требухи, и с наслаждением швырял в сторону Рубежа. Вспышки озаряли полукруг внутри Частокола, и я грустно улыбался. Единственная повседневная польза от испепеляюще-жаркой серости Рубежа – уничтожение мусора и бытовых отходов. Хоть какая-то.

Но еще печальнее я улыбнулся, когда один кус мяса, тянущий кило на пять весом, попал в прыжковую секунду, точнехонько в промежуток между щелчками, и внезапно оказался там, за Рубежом. Да уж, что ни говори, заслал я подарочек сам себе. А вдруг прыгать все же решусь и прыгну, и получится у меня-таки перепрыгнуть смерть, улыбнется мне Удача… и сразу же – в разлагающуюся тухлятину придется приземлиться после успешного прыжк…

Я резко оборвал эти мысли. Ишь ты, чего удумал! Нашел о чем мечтать, блин горелый. Эх, если бы мне только удалось перепрыгнуть! Прямехонько в то гнилое мясо харей уткнулся бы и горячо поблагодарил… бы… вот-вот, опять это сослагательное «бы», ч-черт бы его подрал!..

Расправившись с останками тигры, прежде чем залезть в Бункер, я неторопливо обходил свой Дом. Теперь уже воистину мой, а не наш.

тридцать три=двенадцать=сорок семь=четыре=пять…»

* * *

– Фе-е, какая вони-ища! – брезгливо скривившись, выдохнула девушка.

– Поверь мне, это не самое величайшее из зол мироздания, – отозвался мужчина. – Хотя, конечно, ароматец здесь еще тот.

Скитальцы очутились посреди грандиозной свалки. Скопление отходов жизнедеятельности техногенной цивилизации поражало своей чудовищной колоссальностью. Визуально оно переходило чуть ли не в бесконечность… Лишь где-то вдали, у самого горизонта, просматривалось нечто вроде высокой насыпи, поверх которой тянулась дорожная трасса. Призрачные силуэты зданий, напоминавшие городскую застройку, возвышались за ней.

Вселенская помойка ужасала. Помойка гипнотизировала. Казалось, еще немного – и она, подобно зыбучим пескам, затянет в свои зловонные недра неосторожного зеваку…

И смрад. Никакими словами не передаваемый «сборник» запахов разлагающейся органики, сероводорода, метана и прочих углеводородов. Выдержать эту атаку мог только подготовленный организм… И то выдерживать недолго.

– Налюбовалась пейзажем? – спросил Большой спутницу. – Валим отсюда.

Обмотав вокруг рта и носа тряпицы, они двинулись в дальнейший путь. Ежесекундно рискуя провалиться сквозь нагромождения хлама, напороться ногой на что-то острое или же свалиться бездыханными от помоечной вони, путники резво пересекали эту «пересеченную» в буквальном и переносном смыслах местность. Черный комбинезон и кожаная куртка мужчины покрылись пятнами, походная одежда девушки выглядела не лучше.

Чвяк-чвяк. Скрип-скрип. Бух-бух. Топ-топ.

– Как только представится возможность, обзаведусь каким-нибудь крепким плащом ниже колен длиной, его-то полегче отчищать от всякой дряни, – проворчал мужчина.

И снова чвяк-чвяк. Скрип-скрип. Бух-бух. Топ-топ.

– Прислушайся-ка, – вдруг обратился к девушке Большой. – Что слышишь?

– Наши шаги-и, – выдохнула девушка. – Слушай, давай потом поговорим, ладно? Как выберемся отсюда…

– Хорошо, – согласился мужчина. – Потом так потом… А жизнь проходит мимо. Прислушайся все же. Ведь это она с нами разговаривает на своем языке. А мы и не замечаем, не обращаем внимания, все потом, потом, позже, не сейчас. А потом… Дьявольщина! Потом, говорю, поздно будет.

Девушка посмотрела на своего ведущего, как на умалишенного. А тот все продолжал разглагольствовать, по всей видимости, совершенно не обращая внимания на царящий дух вселенского тлена.

– И вообще, зачем нам куда-то идти, к чему-то стремится? Э? Если можно поселиться тут, на окраине этого океана элементов цивилизации… Да шучу, шучу. Но, согласись, есть тут некая своя философия… Ух ты, корпус от старого фольксвагеновского «жука»! Сюда бы археологическую экспедицию…

– Сомневаюсь, что это навалили нормальные люди, – мрачно пробурчала Маленькая.

– Какая ты недобрая! Неужто у вас там не было чего-то подобного?

– Нет!

– Сильно сомневаюсь. Конечно, не настолько эпичных размеров, но подобная прелесть есть в каждом населенном пунк-те. А кое-где, пожалуй, и здешнему пейзажу-натюрморту фору даст. Мда-а. Не свалковед ты, милая, и не свалколюб. Эх ты…

– Не… кто?! Да ты сам ненормальный… свалкер какой-то! Восторгаешься подобной гадостью, поешь ей дифирамбы, приплетаешь какую-то идиотскую философию и вообще…

– Уникум?

– Да! Никто в мире не разделяет подобных взглядов! Даже бродяги относятся к подобным местам… э-э, сугубо утилитарно.

– Отсталые у тебя воззрения! Вот я сейчас поведаю тебе о Воронцове, директоре московской свалки из старого доброго сериала про знатоков, и…

И в этот миг Большой осекся, не закончив высказывания. Судя по выражению ее лица, младшая спутница находилась уже на грани взрыва и продолжать в подобном ключе было чревато. Прекратив донимать ведомую, мужчина прибавил шагу. Глядя себе под ноги, он принялся насвистывать мотив «El condor pasa», в переводе больше известный как «Полет кондора», хотя в оригинале это название скорее обозначало кондора «идущего». Очень символичное для сложившейся ситуации название.

Если бы девушка не сходила с ума от смрада, она вполне могла бы понять, что старший напарник… иронизирует, чтобы самому не сойти с ума. Но младшая была слишком раздражена и подавлена необходимостью пробираться в глубине мусорного ада…

Не менее полутора часов спустя путники наконец вышли к границе Свалки. Такое неописуемое, воистину колоссальное нагромождение хлама следовало величать исключительно с большой буквы. Увенчавшая насыпь широкая автострада, надменно лоснившаяся в лучах солнца, словно кичилась своей чистотой пред Свалкой и пустовала. По ту сторону пограничной дороги раскинулся другой океан, кровный брат уже преодоленного напарниками.

Океан трущоб.

Хлипкие хибары, сооруженные из всевозможных обломков и подручных материалов, начиная от грузовых контейнеров и заканчивая остовами автобусов, перекрытыми листами жести, оккупировали низину. Они погребли под собой близлежащие холмы и зловещими метастазами проникли на склоны гор, расположенных еще дальше. Лишь разлапистые кривоствольные пальмы вносили некоторое разнообразие в этот мир нищеты и отчаяния.

Девушка страшно обрадовалась тому, что поля отходов наконец-то преодолены, но без особого энтузиазма разглядывала трущобные виды. Странно, однако в этом ареале обитания миллионов людей нигде не наблюдалось ни единой живой души. Лишь птицы, похожие на чаек, реяли в вышине вечного неба, бесстрастно взиравшего на происходящее – или скорее не происходящее – внизу, на земле.

– Хе-хе! – Старший путник издал саркастический смешок. – А я узнал, где мы.

– И где же?

– Смотри-ка вон туда…

Младшая глянула в сторону, отмеченную указующим перстом ведущего. На зеленовато-бурой скале возвышалась белая статуя. Огромное изваяние – мужчина в белых одеяниях раскинул в стороны руки, словно благословляя или беря под сень жителей города.

– Да. Это знаменитый Христос-Искупитель. Мы в Рио-де-Жанейро… э-э, или в чем-то, с виду от него не отличающемся.

– Почему же нет никого?.. – задумчиво спросила девушка. – Куда они все подевались? Их ведь должно быть очень много, если столько мусора навалили.

– Чайки клекают. Вроде собака где-то лаяла… Идем, может, кого из людей и найдем. Спросим. Может, у них сиеста.

– Ты знаешь испанский? – поинтересовалась девушка.

– В Бразилии на португальском говорят. Надеюсь, пару словечек связать смогу… как и на испанском. Ладно, пошли.

Путники спустились с верха насыпи и углубились в лабиринт грязных проулков.

– Хорошо хоть компас есть, – произнесла ведомая. – Не заблудимся!

– Тиш-ше! – шикнул на нее старший.

Слабый горьковатый на вкус ветер, какой бывает на окраинах больших городов, принес звуки человеческих голосов. Где-то там, в дебрях исполинских бразильских фавел, хор из многих глоток распевал нечто заунывное.

– Псалом, похоже, – сказал Большой.

– Почему ты так решил?

– Поют на латыни. «Господи, покарай грешников», и так далее. Религиозная истерия, чего уж там.

– А они не опасны?

– Кто? Эти? Не думаю. Если креститься умеешь. Ты умеешь?

– Да, конечно.

– Вот и все. Если что, просто молчи, говорить буду я.

– Окай… – согласилась девушка привычным ей ОК, «акающим» на американский манер.

Попетляв немного по кривым проходам между хижинами и подобиями домишек, спутники вышли на открытое пространство, как бы «площадь». Эта прогалина в трущобных джунглях с двух сторон имела конструкции из ржавой арматуры, которые служили, вне всякого сомнения, футбольными воротами.

– Точно, бразильцы, – шепнул Большой. Ухмыльнулся и добавил: – Хех, даже распоследние нищие здесь играют в футбол лучше, чем национальные сборные некоторых восточноевропейских стран.

Посреди открытой площадки расположилась группка людей. Вполне живых на вид. Большой пригляделся. Холеный мужчина лет тридцати, с наружностью «офисного хомяка»; пожилая негритянка; худой как жердина подросток; упитанный сорокалетний метис… Все в одинаковых белых мантиях с капюшонами. Метис опирался на посох, напоминавший епископский. Чуть поодаль от этой странной четверки, вокруг нее сидели люди. Множество людей. Разные люди, но в одинаковых белых одеяниях. Сидели они кто на земле, скрестив ноги «по-турецки», кто на корточках, кто на коленях; кому же не хватило места, те позанимали окрестные крыши.

Эти-то собравшиеся люди и распевали псалом, пребывая в самом что ни на есть трансе. Монотонная мелодия ткалась из их многоголосья и действительно ввергала в транс. Хотелось заснуть и спать с открытыми глазами…

– Не пора ли нам делать ноги отсюда, босс? – сквозь зубы процедила Маленькая. – Что-то не нравится мне это собрание.

– Погоди немного, сейчас… – пробормотал Большой, всматриваясь в четверку «пастырей».

– Слава Творцу нашему! – внезапно вскричал метис.

– Слава!.. – хором прогремела толпа.

– Благодарим его за то, что он избрал нас и привел сюда, в землю обетованную!

– Благодарим!..

– Благодарим его за то, что он дал нам прозреть!

– Благодарим!..

– Благодарим его за то, что наша вера крепка, как никакая другая!

– Благодарим!..

– Благодарим его за то, что все больше и больше наших братьев и сестер прозревают и попадают сюда!

– Благодарим!..

– Не пора ли нам удирать отсюда по-хорошему?! – заметно нервничая, спросила Маленькая, но ее вопрос остался без ответа.

– А-а-а! – экзальтированно вскричал «спикер» с посохом. – Творец и владыка сущего прямо сейчас привел к нам двоих! Приближайтесь, о брат и сестра, не бойтесь! Сливайтесь!

– Делай, как я, – проинструктировал напарницу мужчина. – Если мы сейчас развернемся и побежим, нас догонят. Надо выкинуть что-то неожиданное, чтобы они растерялись на минутку и у нас появилась фора.

Путники приблизились к «пастуху», сопровождаемые сотнями взглядов. Девушка старалась не выдавать, что нервничает, но в глазах ее стыл страх, мужчина же был абсолютно спокоен. Он явно придумал какой-то хитрый план, и первым его пунктом было – сделать вид, что они готовы присоединиться к «отаре» фанатиков, слившихся в экстазе поклонения и услужения.

– Брат, сестра! Я вижу, вы прозрели! Я улавливаю искры божественного огня в ваших глазах. Готовы ли вы принять эти белые одеяния в знак того, что теперь вы принадлежите пастве Творца сего мироздания?!

Пуще всего на свете Маленькой хотелось бы сейчас крикнуть «Нет!!!» этому похожему на толстую сытую жабу «поводырю», и это желание буквально засветилось в ее глазах. Но Большой тотчас же энергично ответствовал:

– О да, мой старший брат!!!

При этом мужчина яростно подмигивал девушке, мол, повторяй мои действия, повторяй. К счастью, «брат» с посохом принял эти гримасы за религиозный экстаз. Девушка шумно перевела дух и выдавила из себя тихое: «Si…»

– Прекрасно! Теперь подойдите ко мне! Я шепну вам слова истины!

Большой первым подошел к «пастору». Почтительно склонился, якобы внимая откровению… И внезапно для всех саданул метиса кулаком в солнечное сплетение. Главарь культа согнулся, судорожно хватая ртом воздух. Окружающая толпа синхронно ахнула.

Старший из путников добавил главному «проводнику воли Творца» по жирному загривку. Он не собирался калечить, а тем более убивать. Его задачей было лишь убраться вон. А для этого не покалеченный, но с вышибленным духом предводитель фанатиков подходил как нельзя лучше. Первым делом оболваненные бросятся к нему…

– Бежим!!!

Расталкивая оцепеневших болванов в белых одеяниях, скитальцы ринулись в ближайший переулок.

Хижина… Перепрыгнуть через грязную лужу… Хибара… Оббежать остов легковушки… Халупа… Поднырнуть под рваный тент…

– Дерьмо!

Тупик.

Решение появилось моментально. Со дна – только вверх.

– На крыши!

Большой подсадил Маленькую и подтянулся сам, взбираясь на плоскую крышу.

Рядом вжикнула пуля.

– Бежим! Зигзагами!

И напарники побежали. Побежали так, как никогда до этого. Выписывая немыслимые кренделя на шатких конструкциях, рискуя поймать шальную пулю или оступиться, рухнуть вниз…

– Налево! Прыгай!

Двое хотели перепрыгнуть улицу, однако прямо под их подошвами хлипкая конструкция покрытия начала разъезжаться!

Но…

Беглецы не провалились внутрь хибары. Ломающаяся крыша накренилась, и они, один за другой, скользнули по листам исцарапанного пластика вниз. Траектория полета вела прямиком в проем входных дверей, сереющий на потемневшей от непогоды стенке соседней хижины.

Последнее, что внезапно узрел взгляд падающего мужчины, – статуя на скале, вознесшаяся над трущобами. У этого Спасителя было совсем другое лицо. Не то привычное, запомнившееся с детства по иконам и распятиям. На самом деле здесь у гигантской фигуры просто не было лица. Только пустой гладкий овал. То ли местные зодчие не успели завершить, то ли даже не собирались. Ведь безликой маске можно было при желании придать любые черты…