Блокадная этика. Представления о морали в Ленинграде в 1941–1942 гг.

Оглавление

Сергей Яров. Блокадная этика. Представления о морали в Ленинграде в 1941–1942 гг.

Предисловие

Часть первая Представления о нравственных ценностях в 1941–1942 гг

Глава I Ленинградская трагедия

«Смертное время»

1

2

3

4

5

6

7

8

Признаки распада нравственных норм

1

2

3

4

5

6

Глава II Содержание нравственных норм

Понятие о чести

1

2

3

4

5

6

7

8

Справедливость

1

2

3

4

5

6

Милосердие

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

Отношение к воровству

1

2

3

4

5

6

Глава III Смещение границ этики

Нарушение нравственных норм: аргументы самооправдания

1

2

3

4

5

6

Принуждение к соблюдению нравственных норм: мотивация жестокости как средства спасения

1

2

3

4

5

6

7

Глава IV Влияние нравственных норм на поведение людей

Обращение за помощью

1

2

3

4

5

6

7

Благодарность за помощь

1

2

3

4

5

6

7

Часть вторая Пространство этики

Глава I Семья

Сострадание, утешение, любовь

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

Этика родственников: сохранение и распад

1

2

3

4

5

6

7

8

9

Похороны

1

2

3

4

Глава II Друзья и близкие

Друзья

1

2

3

4

Соседи

1

2

3

4

5

Сослуживцы

1

2

3

4

Глава III Власть

Правила поведения

1

2

3

4

Привилегии

1

2

3

Глава IV «Незнакомые» люди

Беспризорные дети

1

2

Ослабевшие люди на улицах

1

2

3

4

«Дистрофики»

1

2

3

4

5

Блокадники в «очередях»

1

2

3

4

Часть третья Средства поддержания этических норм

Глава I Представления о цивилизованном порядке: формы упрочения

Искусство, творчество, чтение

1

2

3

4

5

6

7

Рассказы о блокаде

1

2

3

Рассказы о прошлой и будущей жизни

1

2

3

4

Поддержание социального статуса

1

2

3

4

Дневники и письма

1

2

3

4

5

Государственный и общественный контроль

1

2

3

4

5

6

Глава II Самоконтроль

Программы поведения

1

2

3

4

Самонаблюдение

1

2

3

4

5

6

7

8

9

Ленинградцы в «смертное время»: человеческое, сверхчеловеческое

Отрывок из книги

«Смертное время» – так, по свидетельству В. Бианки, называли многие ленинградцы самые страшные, голодные месяцы конца 1941 – начала 1942 гг.[9]. Истощение, холод, отсутствие цивилизованного быта, болезни, апатия во всех ее проявлениях, ослабление родственных связей не могли не повлиять на поведение людей. Произошло это не сразу, но трудно не заметить последовательности размывания нравственных правил.

В первые месяцы войны, до сентября 1941 г., несмотря на введение карточек[10], о голоде никто не говорил. Но сокращение ассортимента продуктов со временем становилось все заметнее[11].

.....

И все-таки в рассказах об избиении тех, кто отнимал хлеб, мало сочувствия. Они обычно сдержанны, хотя редко кто из очевидцев расправ не обращал внимания на истощенность доведенных до отчаяния людей. Последних можно понять, но каково было их жертвам. И у них оставались такие же изможденные, все время просившие есть дети, не имевшие сил встать с постелей их родные и близкие. Возьмите любой блокадный дневник и увидите, с каким нетерпением ждали возвращения из булочных с хлебом. Рассчитывали, на сколько маленьких частей его надо поделить, чтобы дожить до следующего дня, как добавить к нему «черной хряпки», студня из клея и из ремней и сделать их сытнее, как обменять кусок хлеба на витамины для опухших, беззубых от цинги людей, как с выгодой отдать его за крохотную порцию масла или стакан молока для угасающего ребенка.

М. Пелевин вспоминал о семье Клеваничевых. Никто в ней не получал больше 125 г, кроме старшей сестры Аллы, которая чем могла, поддерживала своих маленьких сестер. И те оживали, если видели, что она идет в булочную: «Когда Алла встает, то даже еле слышные ее шаги не оставляют никого в покое. Все просыпаются и молча провожают ее в путь. Вот дверь за ней закрывается и наступает напряженное ожидание»[225].

.....