Читать книгу Шпионский детектив (по следам Юлиана Семёнова…). Часть 1 - Сергей Юрчик - Страница 16

Пол Ньюмен, собственный корреспондент «Нью-Йорк Геральд трибюн» и доброго десятка провинциальных американских газет, прибыл в июне 1936-го в Мадрид из Пекина, перед тем ненадолго задержавшись в Париже. Главный редактор «Геральда» настаивал на пребывании во французской столице, однако Ньюмен, опытный охотник за новостями, военный корреспондент, длительное время освещавший вооружённую борьбу в Манчжурии и Китае, сумел убедить руководство в том, что главные события начнут происходить в Испании. И как всегда оказался прав.

Июньский Мадрид оправдывал самые тревожные ожидания. На залитых знойным солнцем площадях манифестировали толпы народу под красными и чёрными флагами, а в прохладной полутьме многочисленных церквей потихоньку, без колоколов и органов, служили мессы перепуганные священники. Политические и всякие другие страсти накалились этим летом до предела, их не могла охладить даже любимая мадридцами анисовая со льдом. Правых социалистов и республиканцев всех мастей объединяла с левыми радикалами ненависть к церкви. Всем им противостояли монархисты и Испанская Фаланга, блокировавшиеся с реакционно настроенными военными. Люди, у которых политика не занимала первое место на шкале жизненных приоритетов, уже паковали чемоданы, готовясь покинуть столицу и страну. «Предчувствие гражданской войны» посещало в эти дни не только Пикассо, лихорадочно писавшего картину с таким названием, и всё же мятеж 17 июля для многих стал неожиданностью…

В тот день, как впрочем во все последующие и предыдущие, небо над Испанией было безоблачным, и знаменитая фраза часто повторялась по радио в сводках погоды, так что непонятно было, почему именно её приняли потом за сигнал к началу мятежа. Вести, пришедшие поздним вечером из испанской части Марокко, поначалу не взволновали никого. Следующим утром на брифинге для местных и иностранных журналистов премьер-министр Кирога пренебрежительно назвал восстание очередной «санхурхиадой» и сообщил представителям прессы, что правительство отдало приказ авиации и флоту блокировать мятежные гавани Сеута и Мелилья. На вопрос Ньюмена, как правительство отнеслось к только что прозвучавшему требованию левых партий немедленно вооружить народ для отпора мятежникам, премьер ответил, что в этом нет никакой необходимости, ситуация под контролем и подобные требования и впредь будут отклоняться в самой жёсткой форме.

Однако уже к вечеру 18 июля стало ясно, что ситуация отнюдь не под контролем. Очаги восстания появились по всей стране. Оказалось, что республика столкнулась с хорошо подготовленным и широко разветвлённым заговором армейской верхушки. Мятежники сразу одержали победу в традиционно монархически настроенных провинциях – Наварре и Старой Кастилии. Там над площадями и улицами радостно звонили колокола церквей и раздавался старинный королевский гимн «Орнаменди». Добровольцы в алых беретах – фалангисты и монархисты – стекались в Памплону, Бургас, Вальядолид и Саламанку, чтобы поддержать восставшую армию в борьбе с безбожной республикой. Многие являлись уже экипированными и вооружёнными. Казалось, даже камни стен и мостовых излучают воинственный национализм.

Провинциальные губернаторы и муниципалитеты пребывали в растерянности. Рабочие, крестьяне, студенты, профсоюзные активисты и прочие сторонники Народного фронта яростно требовали оружия, а республиканские власти боялись нарушить запрет Мадрида. Пользуясь этим, мятежные гарнизоны захватывали город за городом, провинцию за провинцией. В Андалузии утром 18 июля мятежники овладели Кадиксом, а ещё через сутки над осаждённой ими резиденцией губернатора в Севилье взвился белый флаг. Соседняя Кордова также капитулировала по решению губернатора. Восточнее пали Гранада и Альбасете. Повсюду республиканцы пытались сопротивляться, но, почти безоружные и преданные местным руководством, терпели поражение.

Следом «посыпались» Арагон, Галисия, Астурия и даже цитадель республики – Новая Кастилия. Её павшие города Авила, Гвадалахара, Сеговия, Сигуэнса, Толедо окружали Мадрид полукольцом…

Ещё днём 18-го сотни тысяч мадридцев высыпали на столичные улицы. «Оружия! Оружия!» – гремело над городом. Перепуганный Кирога, с которого за сутки слетел весь гонор, подал в отставку. Следующий премьер – Мартинес Баррио – и вовсе продержался лишь восемь часов. Во второй половине дня 19 июля спешно сформированное левореспубликанское правительство Хосе Хираля в пожарном порядке приняло декрет о вооружении народа.

Свершилось дело, невиданное в истории со времён Парижской коммуны. Даже российские большевики два десятка лет назад не решились на такой шаг. Многочисленные штатские граждане по предъявлении профсоюзного или студенческого билета (а то и под честное слово) получали стволы и боеприпасы, создавали отряды народной милиции и на реквизированных именем народа автобусах, грузовиках и поездах отправлялись спасать республику. Оскорблённый народ впал в ярость. Запоздалая попытка мятежа в столичных казармах была подавлена с невиданной доселе жестокостью. Офицеров и сержантов выбрасывали из окон верхних этажей на мощёный каменными плитами плац. В Барселоне мятеж также был подавлен. Пленных расстреливали, избивали, унижали. В Валенсии за попытку восстания военных в очередной раз расплатились церковники – было сожжено и разгромлено более десятка храмов.

В кратчайший срок распространение мятежа было остановлено, многочисленные его очаги изолированы. Кое-где ополченцам удалось даже серьёзно потеснить армию. Мятежные города и провинции тонули в республиканском море. Основные портовые города и промышленные районы вместе, кстати, с военными заводами и арсеналами республиканцам удалось отстоять. Восставшие войска тут же ощутили патронный и снарядный голод. Была перехвачена радиограмма «директора» восстания генерала Молы полковнику Аранде, отряд которого с трудом отбивался в Овьедо от разъярённых астурийских шахтёров: «Патроны дать не могу. У самого только 26 000 на всю армию». При численности восставших войск и добровольцев в Наварре и Старой Кастилии ориентировочно тысяч в двадцать получалось чуть больше одного патрона на винтовку! Уже казалось, что дни мятежа сочтены…

– Невероятно! – восклицал главный редактор на другом конце провода по ту сторону Атлантики. – Как такое могло произойти, Пол? Как может народ противостоять армии в открытом бою?

– Ну, видишь ли, Питер… Такая у них армия. Проигравшая и нам на Кубе и Филиппинах, и даже марокканским племенам при Аннуале. С безнадёжно устаревшими уставами, с массой штабов, давно превратившихся в кормушки для офицерства и генералитета. Кстати, знаешь, сколько у них генералов в мирное время? Человек двести!

– Да ну?

– Представь себе. К тому же самые боеспособные части – Иностранный легион и марокканская колониальная конница отрезаны республиканским флотом в Марокко. Ты же знаешь, флот почти весь остался верен республике. Да и пятая часть войск по эту сторону Гибралтара тоже…

– И какой же прогноз развития ситуации мы дадим нашим читателям, Пол?

– Несмотря на очевидные успехи, я думаю, республиканцы всё же проиграют, Питер.

– Ничего себе! Что за парадоксы, Пол?

– Да нет никакого парадокса. Они впали в эйфорию от своих быстрых побед. Вместо того, чтобы покончить с мятежниками решительным ударом, добить их, они занялись тем, что делают революцию. Вооружённый народ стал хозяином государства. Старые чиновники либо бежали, либо отстранены по подозрению в нелояльности, кругом властвуют какие-то самозваные комитеты. Де-юре и де факто отделилась Каталония, там председатель парламента Компанис провозгласил себя президентом. Но тамошние анархисты и ему не подчиняются. Они вообще никому не подчиняются, на то и анархисты. Северными провинциями Мадрид тоже не командует, да и не может, поскольку они отрезаны от остальной республики. В ополчении тоже раскол по партийному признаку – у коммунистов свои формирования, у троцкистов свои, у анархистов, естественно, свои… Ну и так далее. Короче, полный хаос, который не перестаёт быть таковым оттого, что некоторые восторженно именуют его героической импровизацией!

– Да, дела…

– Так что политический маятник опять качнётся в другую сторону. И к тому же, Питер, как я уже сообщал, происходит вмешательство извне…

Незадолго до этого в импровизированном пресс-клубе в отеле Мадрид-Плаза Ньюмен имел разговор за бокалом скотча со своим новым знакомым Клаусом Кристманом.

– Ну ответьте, дорогой Клаус, положа руку на сердце, не темните ради господа… Ведь это же шито белыми нитками! Эти «Юнкерсы» и «Савойя-Маркетти» без опознавательных знаков, ведь это же ваших, немецких рук дело? Точнее – ваших и дуче Муссолини…

Уже было известно, что над блокированным Гибралтарским проливом мятежники навели «воздушный мост» и начали перебрасывать в метрополию марокканцев и легионеров. К тому же «Юнкерсы» можно было использовать и в качестве бомбардировщиков. Они начали охоту за кораблями республиканцев.

– Я всего лишь дипломат, Пол, – улыбаясь одними губами, ответил молодой мужчина с костистым лицом и голубыми глазами чуть навыкате, одетый несмотря на жару в строгий тёмный костюм с партийным значком НСДАП на лацкане пиджака. – Министерство иностранных дел Рейха во главе с фон Нейратом придерживается консервативных взглядов на испанский вопрос. За графа Чиано поручиться не могу…

– Ну опять вы за своё, Клаус!

Кристман позвенел льдинками в бокале, и, наклонившись, доверительно сказал:

– Строго между нами, Пол…

– О чём речь, Клаус. В случае чего – вы ничего не говорили, я ничего от вас не слышал.

– Внешняя политика Германии будет меняться. Фюрер недоволен рейхсминистром Нейратом, который ведёт дела так, будто всё ещё служит гнилой Веймарской республике. Уже сейчас кое-кто по кое-каким щекотливым вопросам обращается к генералу Герингу и к самому фюреру через Гесса, так сказать, по партийной линии, а не по дипломатической…

Спустя очень короткое время прогнозы Ньюмена начали оправдываться с прямо таки пугающей быстротой. Бомбы с «неопознанных» самолётов угодили в линкор «Хайме I» и крейсер «Сервантес». Было убито и ранено около пятидесяти человек, оба судна выведены из строя. Оконфуженный республиканский флот убрался в гавани Малаги и Картахены, и мятежники тут же принялись перевозить кораблями через пролив наёмников легиона и марокканцев вместе с их лошадьми, что было совершенно невозможно сделать по воздуху – лошади просто не помещались в отсеках самолётов. Чуть раньше Северная армия Молы и Южная армия Франко двинулись соответственно из Старой Кастилии и Андалузии навстречу друг другу вдоль португальской границы по захолустным землям Эстремадуры. Как ни странно, в Мадриде почти не придали всему этому значения. Республиканцы по прежнему были уверены, что победа у них в кармане, и продолжали терять драгоценное время, «делая революцию» и атакуя мятежников на второстепенных пунктах вроде Теруэля, Уэски, Овьедо и Алькасара.

В бесшабашной голове Ньюмена тем временем созрела дерзкая мысль – посетить территорию мятежа. Коллеги отговаривали его, но Пол всё же решил отправиться в это рискованное путешествие, надеясь на свой американский паспорт и абсолютно нейтральный статус Североамериканских соединённых штатов. Предупредив редакцию (там не настаивали, тоже понимая опасность этой эскапады, но вообще были обеими руками «за», поскольку поездка могла дать интересные, а то и сенсационные материалы) и оставив мадридский корпункт на помощника из местных, он отправился на автомобиле по шоссе Мадрид – Лиссабон, пересёк португальскую границу в Бадахосе, не доезжая до Лиссабона свернул на юг, потом на восток, снова пересёк границу и оказался в занятой мятежниками Андалузии…

Внезапное появление журналиста из Мадрида, пусть даже солидного иностранца, не могло не вызвать подозрений, однако новые военные власти отнеслись с понятием. Назначенные начальником погранпункта сержант и солдат сопроводили Пола к представителю армейской контрразведки в Арасене и тот после ознакомления с документами и короткой беседы выписал ему пропуск-подорожную до Севильи, велев по приезде отметиться в управлении контрразведки штаба Южной армии.

Столица Андалузии ещё хранила следы недавней схватки, улицы патрулировались усиленными нарядами солдат и фалангистов, но видно было, что жизнь уже входит в нормальную колею. Хотя в рабочих предместьях по ночам ещё звучали выстрелы, пролетариат в основном был занят своим прямым делом. Вставлялись выбитые стёкла в окнах и витринах, штукатурились пулевые отметины на стенах, шли интенсивные ремонтно-восстановительные работы на разгромленной городской телефонной станции, где местные анархисты четверо суток отбивались от мятежников. Старушки и почтенные матроны как в былые времена торжественно шествовали под колокольный звон из дома в церковь. Торговали магазины, работали рестораны. Наряду с купюрами национального банка республики имели хождение срочно отпечатанные денежные боны с подписью генерала Франко. По карточкам отпускались только мука и оливковое масло. Не было давок и очередей, как в Мадриде. По всему чувствовалось, что новые власти учитывают американский опыт, сдерживая в приказном порядке цены и в то же время ничем не ограничивая во всём прочем свободу мелких и средних предпринимателей.

Главной целью поездки для Ньюмена было взять интервью у командующего, о чём он заявил ещё на границе мятежной территории. 17 июля в Мадриде имели информацию, что начальник гарнизона Канарских островов Франко колеблется, примкнуть ли ему к восставшим или сохранить верность республике. Один из лучших испанских генералов, обладавший бесспорными военными талантами и неоднократно отличавшийся в Марокко, он был сослан республиканским правительством на Канары именно их-за своей популярности в армии. Факт оставался фактом, «Франкито» присоединился к мятежу позже, чем мог бы, и неизвестно, как развивались бы дальнейшие события, если бы в Мадриде догадались вовремя посулить ему повышение. Однако теперь, видя, как вытягиваются перед командующим адъютанты и штабные, Ньюмен понял, что все колебания, если они действительно имели место, остались позади.

Внешность генерала вызывала недоумение. Маленького роста, круглый, с круглой головой, красивыми чёрными глазами и фатовскими усиками. Ему бы играть в латиноамериканской мелодраме – какого-нибудь ревнивого злодея, преследующего молодых влюблённых. «Франкито»… Вдобавок – высокий ломкий голос.

– Рад видеть вас на территории свободной Испании, мистер Ньюмен! Примите извинения за причинённые вам неудобства. Ничего не поделаешь, военное положение. Вскоре, однако, мы сформируем правительство, и представители прессы получат официальную аккредитацию. Так что перебирайтесь к нам, и вы не пожалеете. Будете вести репортаж из лагеря победителей, я уверен!

Генерал с максимально возможной откровенностью ответил на вопросы, всё время подчёркивая, что восставшие намерены победить любой ценой.

– А если придётся расстрелять половину Испании? – выдержав паузу, тихо спросил Ньюмен.

Франко одарил недоверчивого иностранца пристальным взглядом красивых тёмных глаз и ровным голосом ответил:

– Я повторяю, любой ценой.