Читать книгу Приключения инопланетянина в России - Сергей Юрьевич Чупров, Сергей Чупров - Страница 3

Утром я встал ни свет ни заря. Все, за исключением Профессора, еще спали. Мышцы немного ныли, сказывалась вчерашняя нагрузка. Шутка ли, сколько металла перетаскали, но в целом самочувствие было хорошим. Мои ухищрения не прошли даром. Мне удалось лишь делать вид, что я вливаю в себя алкогольную отраву. Несколько глотков сделать все же пришлось, но львиную долю этого пойла я благополучно сплавил Профессору. Тот, если и заметил мои уловки, вида не подал. Его привыкший к водке организм легко принял на себя дополнительную нагрузку.

Выйдя на свежий воздух, я совершил небольшую пробежку вокруг вагончика, твердо решив вернуться к своей привычке делать по утрам специальный комплекс упражнений. Мне было совершенно ясно, что утренняя зарядка просто необходима. Здоровье растерять легко, а восстановить его непросто.

Смысл моих манипуляций сводился к тому, чтобы поддержать в тонусе мышцы скелета. Без этого я рисковал заполучить целый букет различных заболеваний, начиная с радикулита и кончая расстройствами сердечно-сосудистой системы.

После утренней зарядки и принятия душа я почувствовал себя намного лучше. Ко мне вернулась бодрость не только тела, но и духа. Вновь появилась острота ощущений. Захотелось полюбоваться восхождением на небосклон местного светила – солнышка, как любовно называли его мои новые товарищи.

Все бы хорошо, если бы не отвратительный запах гнили, наполнявший воздух. Но по-другому и быть не могло, ведь нас окружала свалка, где в огромных кучах разлагались продукты жизнедеятельности местной цивилизации. Как все-таки варварски относятся люди к природе на своей планете!

Однако пора было прекращать свои наблюдения и возвращаться к прозе жизни. В «берлоге» меня ждал Профессор, наступало время отправляться за водой. Ее запасы заканчивались не только в бензобаке для душа, но и в пластмассовых бутылях, стоявших в жилом помещении. Еще не много и пить будет нечего. А этого, естественно, допускать было нельзя.

Нам предстояло сделать несколько ходок, а потом присоединиться к сбору цветных металлов. Задачу облегчало устройство, в котором явно угадывалась рука Потапыча. Основу данного «шедевра технической мысли» составляла переделанная детская прогулочная коляска. От прежней ходовой части остались только колеса. Все остальное Михаил заменил и усилил, особенно оси. А по-другому и быть не могло, ведь на коляску, или точнее на то, что от нее осталось, он установил и закрепил кожаными ремнями, а также мягкой проволокой довольно чистый сорокалитровый молочный бидон. Естественно, одному человеку провести такую тяжесть по захламленной территории свалки, или полигона, как ее официально именовали, было бы затруднительно.

Порожняком путь до колонки мы проделали довольно быстро. Тем более что село располагалось не очень далеко от края свалки. Учитывая несоразмерность территорий – полигон по своим размерам был куда больше – правильнее было бы сказать, что село лежало на краю свалки. Колонка же располагалась на ближайшей к нам улице, примерно в ста метрах от начала этого небольшого населенного пункта. Поскольку было еще довольно рано, прохожих на улице при первом заходе мы не встретили.

После того как мы заполнили бидон водой, перед нами встала задача довести его до места назначения. Стоит ли говорить, что основные усилия пришлись на «нашу» территорию.

– Первым делом затариваем емкости в доме. Если ребята встанут, а воды не окажется, нам достанется…, – заявил Профессор.

«Как же мы это сделаем? – подумал я. – Если станем наклонять бидон, то рискуем пролить всю воду».

Но решение оказалось куда проще, чем можно было ожидать. Рядом со входом в вагончик с правой стороны виднелось плоское возвышение с пологим спуском. Я вспомнил, что обратил на него внимание еще тогда, когда Михаил привел меня сюда. Внимание-то обратил, а расспросить, зачем оно, забыл. Теперь ответ на этот вопрос стал вырисовываться.

Вдвоем мы с трудом затолкали коляску с бидоном на площадку и, подложив под колеса камни, чтобы не скатилась, откинули крышку. Профессор, нырнув в вагончик, притащил пустые пластмассовые бутыли и поставил их в вырытую для этого выемку. Затем в ход пошел небольшой отрезок специально припасенного пластмассового шланга. Вставив один его конец в бидон, а другой в бутыль, предварительно всосав в себя воздух из нижнего конца, Дмитрий с удовлетворением принялся наблюдать, как живительная влага самотеком стала наполнять сосуд для питьевой воды.

Вся процедура заняла минут десять. Первая задача была решена. Оттащив бутыли со свежей водой в дом, мы слили ее остатки в ведро, одна сторона которого была немного приплюснута, образуя некое подобие носика. Затем повесили шланг на гвоздь, закрыли на бидоне крышку и вынули из-под колес камни. Пора было делать вторую ходку.

Не зря говорят, что знакомая дорога кажется короче. Мы без всяких хлопот добрались до колонки, сделали свое дело и уже отправились в обратный путь, как вдруг нас остановил чей-то женский голос:

– Дима! Постой! Мне с тобой поговорить надо!

– А, да это Маруська, – пояснил Профессор. – Та самая, которая нас огурцами солеными угостила.

Маруськой оказалась среднего роста лет пятидесяти грузная дама с широкими бедрами и слегка одутловатым лицом. Черное свободного покроя платье с небольшим декольте пыталось скрыть отсутствие талии. Довольно выпуклый животик и небольшие мешки под глазами говорили о том, что перед нами человек, любящий вкусно поесть и крепко выпить. Ей очень шли коротко стриженные черные с проседью волосы. Едва уловимые признаки давали возможность представить, какой красавицей она была в молодости.

Весь ее внешний облик никак не соответствовал имени, которым навали эту дородную женщину мои приятели. В моем представлении Маруська больше увязывалась с хрупкой молоденькой девушкой, нежели с видавшей виды матроной.

– Слушаю вас, Марья Петровна, – остановившись, откликнулся Профессор.

«Да, – подумал я, – именно так ее и следует называть. А то Маруська какая-то!»

– А это кто? – кивнув в мою сторону, спросила Марья Петровна. – Что-то я раньше его не видела.

– Это новенький, – простодушно ответил Дмитрий. – На днях к нам прибился. Парень, вроде, ничего…

«И на том спасибо», – пронеслось у меня в голове.

– Да? Ну ладно. Я собственно вот по какому вопросу. Дело у меня к вашему Потапычу. Есть одна задумка, надо бы обсудить. Если возьмется и сделает все по уму – не обижу. Ты меня знаешь, я баба не жадная. Пускай завтра с утреца подходит и с собой кого-нибудь в помощники прихватит. Так что? Передашь?

– Конечно. Можешь не сомневаться! Завтра жди гостей!

С этими словами Дмитрий толкнул коляску, и мы двинулись своей дорогой.

– Перекур! – с чувством выполненного долга заявил Профессор, когда мы добрались до дома. – Поправиться бы надо, а то голова трещит…

– Давай, а я здесь на пеньке посижу.

Дмитрия не пришлось уговаривать. Махнув на меня рукой, он скрылся в «берлоге» и через пару минут вернулся с довольной ухмылкой на лице.

– Я не сомневался, что ребята о нас не забудут, – откусив от луковицы, заявил повеселевший Профессор. – А ты чего сидишь? Там и на твою долю осталось…

– Да не хочется чего-то.

– Ну, тогда я…, если ты не возражаешь.

– Давай! Только по-шустрому. Нам еще бак заправлять.

– Пять секунд! – с готовностью отозвался Профессор и вновь скрылся в вагончике.

Далее события развивались следующим образом. Прихватив с собой ведро с водой, мы подошли к импровизированному душу. Дмитрий метнулся за туалет и вернулся с лестницей, сколоченной из двух брусьев и довольно крепких обрезков досок. Приладив лестницу к основанию бензобака, он как обезьяна вместе с ведром ловко вскарабкался наверх и залил воду в горловину.

Затем мы вернулись к бидону. История со шлангом повторилась. Только на этот раз вместо пластмассовых бутылей служило ведро. То самое, слегка приплюснутое, с носиком. Теперь его предназначение прояснилось. Так было удобнее заливать воду в горловину бензобака.

Когда емкость была наполнена и ее содержимое отправлено по назначению, нам пришла в голову мысль разделиться. Профессор остался на лестнице, а я стал наливать, подносить и подавать ему ведро. Дело заметно ускорилось. Не прошло и получаса, как бидон опустел, а бензобак был залит под завязку.

– Перекур! – вновь потребовал Профессор.

– Перекур, так перекур, – согласился я, довольный результатами нашего труда.

Мы зашли в вагончик и немного перекусили тем, что оставили для нас наши заботливые товарищи. И пока Дмитрий, размахивая ломтем зачерствевшего черного хлеба, сетовал на превратности своей нелегкой судьбы, я открыл окна, чтобы хотя бы немного проветрить насквозь прокуренное помещение. Спертым воздухом дышать было просто невозможно.

«И как они не понимают, что, вдыхая ядовитый дым от сигарет, не только губят себя, но и накачивают энергией темные силы космоса, – подумал я. – Однако говорить с ними на столь мудреные для их понимания темы не только бессмысленно, но и глупо. Они ведь не готовы, поскольку не знают многих, казалось бы, элементарных вещей…»

Немного передохнув, мы отправились на поиски своих товарищей и скоро обнаружили их, восседающими возле какого-то странного сооружения, на котором горой возвышалась куча лома цветного металла. Потапыч вновь проявил свое мастерство в обращении с железками. На сей раз его «технический гений» проявился в том, что он починил старую тележку и соорудил из нее некое подобие повозки. Теперь не надо было таскать на себе найденный металлолом, в результате чего производительность нашего труда заметно повысилась.

– Миша! Я должен тебе передать весточку от Маруськи, – улыбнулся Профессор и коротко изложил суть ее просьбы.

– Добро, – выслушав Дмитрия, произнес Потапыч. – Вечером обсудим. А сейчас надо навалиться. И так столько времени потеряли…

Мы разбрелись по ближайшим кучам мусора. Дело спорилось, и к назначенному сроку нам удалось не только собрать вчерашний объем лома, но и сделать задел на следующий день, спрятав его под обломками старых гнилых досок. Приехавший за металлом лысый крепыш сдержал слово и к вящему удовольствию моих приятелей расплатился, как и обещал, пятью бутылками водки, добавив к вчерашнему рациону еще пару банок кильки в томате.

Вернувшись в «берлогу», мы сразу же сели ужинать. Все настолько устали, что не были расположены к долгим разговорам. Естественно мои приятели не смогли отказать себе в удовольствии пропустить пару стаканчиков. Но ко мне не приставали, что меня несказанно обрадовало.

– Все, шабаш! Хорош трапезничать! Пора и на боковую. Завтра – тяжелый день,– с хрустом потягиваясь, заключил Потапыч. – Значит так. Базилио! Ты с Доктором и Профессором займешься сбором лома. С заказчиком разберешься сам. Осложнений, думаю, не будет. Если кто из местных ханыг сунется, скажи, что в случае чего будут иметь дело со мной. Они меня знают… Я такие вещи не прощаю. А мы с Васькой отправимся к Маруське. Посмотрим, чего она хочет. Как только освободимся – сразу к вам подключимся. Но вы на это не больно-то рассчитывайте. Работайте с полной отдачей. Еще неизвестно, как там дела сложатся…

После утреннего моциона все отправились по своим рабочим местам. Обычно разговорчивый Михаил, о чем-то задумавшись, быстро шагал, избрав наиболее короткий путь, прямо по небольшим кучам отбросов. Я не стал отрывать его от размышлений и, стараясь не отставать, постарался мысленно систематизировать имевшуюся у меня ранее и собранную за эти дни информацию, а также придумать хоть какую-нибудь мало-мальски подходящую легенду своего здесь появления. Мало ли что. При этом мне постоянно приходилось отвлекаться на дорогу. Не хватало еще ногу поранить. А такая вероятность присутствовала, поскольку на пути то и дело попадались обрезки досок с торчащими из них гвоздями.

Маруська уже ждала нас. Она жила на противоположном от полигона краю села. Сюда не доходил распространявшийся от свалки запах гнили, если, конечно, ветер не дул в эту сторону. Но роза ветров была такова, что случалось такое, как потом выяснилось, крайне редко. К тому же другим запахам препятствовал разливавшийся по ее участку аромат от душистых садовых цветов, в изобилии красовавшихся на многочисленных клумбах.

Очень красиво смотрелись кустики роз, рядком посаженные вдоль центральной дорожки, выложенной ажурной тротуарной плиткой. Дорожка упиралась в открытую внушительных размеров террасу, пристроенную к двухэтажному кирпичному дому с весело поблескивающей на солнце крышей.

Терраса была выполнена в необычной ассиметричной форме, что придало ей особый шарм. Добротные половые доски были заботливо покрашены, а к отшлифованным бревнам, служившим основанием для навеса и перил, были приделаны небольшие закругленные полочки, на которых стояли горшки с вьющимися растениями. Все это смотрелось очень красиво.

Справа при входе на террасу располагался овальный стол, столешница которого была выполнена из темного дерева. Вдоль стола стояли круглые деревянные стулья с высокими спинками. А в центре его возвышался незнакомый мне цилиндрический медный предмет с краником и трубой, из которой поднималась тонкая струйка дыма. Изящные чашки на блюдцах и большая тарелка с наложенными на ней горкой бутербродами органично вписывались в эту картину.

– Петровна! Ты и самовар приготовила! – одобрительно воскликнул Потапыч.

– А как же иначе? Хорошее дело всегда утром с перекуса и чая начинается, – в тон ему ответила Маруська. – Ты же у меня не в первый раз. Пора бы и понять, что я русский человек. А у русских, как известно, душа широкая. К тому же мне твой напарник не знаком. Вот и познакомимся, а заодно посмотрим, как он кушать будет. Не зря наши деды перед тем, как работников нанимать, обязательно за стол их сажали и наблюдали, кто как ест. Кто хорошо ест – тот хорошо и работает…

Разразившись такой тирадой, Петровна указала нам на наши места и уселась сама, приглашая отведать бутерброды. Затем она поднесла мою чашку к носику самовара и повернула краник. Из носика потекла горячая зеленоватого оттенка жидкость, которая на свету сначала стала краснеть, а потом побурела, по внешнему виду напоминая обычный черный чай.

– Сахар по вкусу, – заявила хозяйка и, заметив мой удивленный взгляд, добавила: – Ты что, никогда чай из зверобоя не пробовал?

– Как-то не приходилось, – признался я.

– С Луны что ли свалился? – удивилась Маруська.

– Да нет, я всю жизнь в городе прожил.

– Ох уж мне эти городские… Ничего природного не знают. Привыкли у себя там в своих супермаркетах ко всякой иностранщине, а о исконно русских напитках и понятия не имеют. Я туда еще мяты добавила. Между прочим, хорошо от похмелья помогает. Выпьешь несколько чашек такого чая, и все как рукой снимет.

– Василий у нас трезвенник. И не курит, между прочим, – вмешался в разговор Потапыч.

– Да ну? – удивилась Марья Петровна.

– Точно говорю, – отрезал Михаил.

– И как же ты, такой правильный, сюда попал? – Маруську буквально распирало от любопытства.

– Моя история проста, – принялся я излагать свою легенду, придуманную по дороге: – Семьи у меня нет. Некогда было. Занимался бизнесом у нас в городе, что в соседней области. Так, по мелочам. Имел несколько продуктовых палаток. Мне за товар надо было срочно рассчитаться. Пока в банке кредит оформишь, пока проверят, пока решение вынесут. А мне срочно надо было. Вот и взял в долг у наших «братков». Да не в рублях. В валюте. А тут курс возьми да подскочи. Короче, попал я… Мне счетчик включили. Долг стал расти в геометрической прогрессии. Дело кончилось тем, что меня заставили переписать все мое имущество на их человека, жестоко избили, привезли и бросили здесь, на свалке. К тому же еще пригрозили, что если меня в городе увидят, то по-другому разберутся… В правоохранительные органы обращаться не собираюсь, поскольку доказательств у меня нет, да и жизнь дороже.

– Да, бывает…, – посочувствовала мне хозяйка, удовлетворив свое любопытство.

После этого она перевела разговор на дело, ради которого, собственно, нас и пригласила. Для начала Петровна осторожно уточнила, можно ли на ее участке создать каскад небольших фонтанов, разнесенных по высоте так, чтобы вода в них перетекала из одного в другой?

– С технической точки зрения дело плевое, – внимательно выслушав заказчицу, заявил Потапыч. А потом, немного подумав, добавил: – При условии, что будут необходимые инструменты и материалы.

– Все будет. Ты мне только список напиши, – с готовностью выпалила Маруська.

– Хорошо. Тогда пойдем. На местности все посмотрим. Васька! Подымайся! Ты не чай пить сюда пришел!

Я вздохнул и послушно последовал за Михаилом, в который раз отмечая про себя, что он бывает порой просто несносным в своей простоте. Хозяйка шла впереди, указывая дорогу.

– Джек! На место! – прикрикнула она на вылезшего из собачьей будки, сверкавшей своей новизной, щенка. – Люблю собак. Особенно немецких овчарок. Вот завела по случаю. А что? И мне радость, и дом охранять будет.

В ответ Джек приветливо завилял хвостом, глядя на нас умными глазами.

Слева от дорожки прямо на земле стоял небольшой столик и несколько плетеных табуреток. Рядом расположилась интересная конструкция, состоявшая из металлического короба на ножках и навеса над ним.

– Петровна! – бодро воскликнул Потапыч, указывая на сооружение. – Какой у тебя шикарный мангал! Когда шашлычком угостишь?

– Выполнишь работу, тогда и угощу, – на ходу парировала Маруська.

Пройдя еще несколько шагов, она остановилась и хозяйственным глазом окинула свою вотчину.

– Думаю, что где-то здесь. Чтобы и с террасы, и с отдыхальной зоны, и с улицы просматривалось.

– А как же цветы? Неужели не жалко? – спросил Михаил.

– Прежде чем к работам на земле приступать, мы эти цветы обязательно перенесем. Я уже и место определила.

– Понятно. А сколько фонтанов предполагается? Три? Василий запоминай! Уровень придется поднимать. Думаю, потребуется не меньше двух, а то и трех машин песка и гравия. Раствор мы сами замесим. Для начала мешков пять цемента надо будет. Для водоемов лучше использовать пластмассовые короба. Они разных размеров и цветов продаются. А воду откуда подавать будем? – уточнил Потапыч.

– Как откуда? Из колодца, конечно, – с этими словами Петровна указала на бревенчатый сруб рядом с теплицей и небольшим деревянным домиком, имевшим форму вагончика.

Я с любопытством подошел к колодцу, отрыл дверцу на верней части сруба, выполненной в форме домика и служившей, по всей вероятности, защитой от пыли и снега, и заглянул вовнутрь. На довольно значительной глубине поблескивало зеркало воды, в котором терялась нижняя часть бревен, облицовывавших колодезную яму.

– А чем выложено дно колодца? – поинтересовался я.

– Почем мне знать? – пожала плечами Маруська.

– Надо бы шунгитом, – мне представилась отличная возможность немного поучить эту самодовольную и якобы всезнающую женщину.

Немного помолчав, подогревая тем самым любопытство Петровны и играя на ее явном интересе к старине и ко всему, что может вернуть человеку здоровье, я начал:

– Шунгит, – это древнее средство, использовавшееся для очистки и улучшения качества питьевой воды.

Заметив вспыхнувший в глазах хозяйки огонек заинтересованности, я прочитал целую лекцию об этом удивительном минерале, коротко изложив все, что было мне известно и не противоречило взглядам местных ученых.

Шунгит, возраст которого исчисляется миллиардами лет, был принесен на Землю в обломках метеорита с погибшей планеты Фаэтон, на которой существовала кислородная форма жизни. Его химический состав уникален. Есть все основания полагать, что именно в воде, насыщенной шунгитом, в неизмеримо древние времена возникла жизнь на Земле – ведь некоторые его компоненты близки по свойствам к ферментам, присутствующим во всех живых клетках, и даже к гемоглобину.

Это – универсальный сорбент, который уничтожает до 95 процентов загрязнителей: обеззараживает воду, убивает кишечные палочки и холерный вибрион, удаляет коллоидное железо, появляющееся в результате прохождения воды через старые водопроводные трубы, а также нитраты, пестициды, диоксиды, фенолы, нефтепродукты и радионуклиды, осаждает соли тяжелых металлов, хлорорганические соединения и аммиак.

Одновременно камень насыщает воду полезными для организма человека микро– и макроэлементами, улучшает ее вкусовые качества. Свойства шунгитовой воды самые разнообразные: она лечит простудные заболевания (грипп, бронхит), выводит камни из желчного пузыря и почек, помогает при сахарном диабете, артрите, восстанавливает организм при синдроме хронической усталости, повышает иммунитет, препятствует развитию атеросклероза и даже снимает похмелье.

Шунгитовая вода излечивает кожные воспаления, экземы, псориаз, способствует заживлению ран и порезов, убирает перхоть с кожи головы и делает волосы более густыми. Она также препятствует облысению и дает мощную энергетическую «подзарядку» уставшему организму.

– Как интересно…, – задумчиво проговорила Петровна. – Но, ведь это же дорого.

– Ничего подобного, – вмешался Потапыч. – Некоторые люди настаивают для себя живительную воду в домашних условиях, покупая фасованный гравий из шунгита в специализированных магазинах. Но тебе нужны крупные куски. В свое время мне приходилось чистить и ремонтировать колодцы, и я точно знаю, что камень, о котором рассказал Василий, добывается у нас, в Карелии. Это единственное в мире месторождение. Закажешь – привезут. На такой колодец всего мешка три – четыре надо. И будет у тебя целебная водица…

– Надо подумать, – промолвила Маруська. – Мысль действительно интересная. А то ведь неизвестно, что пить приходится. Рядом-то свалка. Однако мы отвлеклись от главного.

– И то верно, – поддакнул Михаил и принялся шагами измерять масштабы будущих работ.

Время от времени он останавливался и что-то прикидывал в уме, забавно причмокивая губами. Так прошло около получаса. Затем мы вернулись на террасу.

– Петровна! – скомандовал Потапыч. – Давай бумагу и карандаш. Будем помечать, что нам надо. А то забудем чего-нибудь, а я не люблю, когда в самом разгаре работ материал заканчивается. Простои расхолаживают и, кроме вреда, ничего не приносят.

Маруська послушно принялась записывать. Когда перечень стройматериалов и оборудования был составлен, мы доели бутерброды и стали собираться восвояси.

– Завтра начнем. Во сколько приходить? – спросил Михаил.

– Да так же, с утра, – откликнулась хозяйка.

– Добро. А как на счет аванса?

Петровна тяжело вздохнула и скрылась в доме. Через пару минут она вернулась, неся в руках трехлитровую банку самогонки и сумку с продуктами.

– Вот. – Маруська протянула нам столь вожделенный для моих новых товарищей груз. – Банку верните.

– Конечно, нам она зачем. А заодно и из-под огурцов емкость захватим. Знатные у тебя огурцы. Закусь что надо, – мечтательно проговорил Потапыч. – Да, чуть не забыл. Инструмент приготовь!

Распрощавшись с Петровной, мы двинулись домой. Если, конечно, свалку можно назвать домом. Вернувшись в «берлогу», Михаил первым делом налил себе стакан самогонки. Предложил и мне, но я под благовидным предлогом отказался. И все пошло своим чередом. Остаток дня был посвящен сбору лома, вечером – ужин с непременными возлияниями. Потянулись довольно однообразные дни. Мы с Потапычем – у Петровны, остальные – на сборе цветных металлов. Так незаметно наступила суббота.

В выходные дни работы у Марьи Петровны не проводились. В субботу и воскресенье она уезжала в город торговать на рынке. А без нее находиться на участке она не разрешала. Маруська все держала под своим контролем. Разборка мусорных куч в поисках цветмета тоже не осуществлялась, и мы занимались своими делами.

В первую же субботу Потапыч объявил генеральную уборку. Три часа подряд Доктор с Базилио чистили наши «авгиевы конюшни», а я с Профессором отвозил на тележке собранные ими пустые бутылки, банки и прочий мусор до ближайшей кучи. Мы даже полы в вагончике помыли. В результате воздух в помещении заметно посвежел.

Затем решили помыться, а также постираться, и я отметил про себя, что даже у таких опустившихся индивидов время от времени просыпались нормальные человеческие качества. Возможно, не все еще было ими потеряно…

В воскресенье после завтрака, несмотря на то, что все, за исключением меня, были уже достаточно хороши – Маруськин самогон делал свое черное дело – мы решили прогуляться в близлежащий лес. Захотелось проверить, появилась ли черника. По уверениям Потапыча, если эти ягоды заварить кипятком, добавить в них мяту, то получится очень вкусный и полезный чай. Я не был в этом уверен. Дело в том, что температура свыше сорока градусов по Цельсию убивает все живительные и полезные для организма вещества. К такому выводу, по крайней мере, пришли многие наши ученые.

Прихватив с собой стеклянные банки для ягод и пару бутылок самогона, заботливо перелитого из трехлитровой банки Маруськи, мы направились в лес. До него от свалки было километров пять. Едва приметная тропка петляла по полю, поросшему выцветшей травой и изредка встречавшимися молодыми деревцами. Солнце стояло высоко. Было удивительно тихо. Тишину нарушали только деловито снующие стрекозы, производя своими прозрачными крыльями характерный шум, да кузнечики, устроившие настоящий концерт. Издаваемые ими звуки гармонично дополняли друг друга. Эту чарующую музыку не нарушало даже раздававшееся время от времени карканье ворон, доносившееся со свалки.

Тропинка уперлась в дорогу, покрытую бетонными плитами. На мой вопрос, куда она ведет, Михаил пояснил, что бетонка проложена к карьеру, и по ней ходят грузовики с песком, который намывает земснаряд.

– Сейчас сам увидишь, – заявил он. – Нам все равно мимо карьера надо.

Минут десять мы шагали по дороге, за одним из поворотов которой, перед нами открылась гладь довольно внушительного водоема. На одном из его берегов возвышались огороженные забором песчаные холмы, намытые земснарядом. Именно туда и вела бетонка.

Подул ветерок, принеся облегчение от жары. Легкий бриз образовал на зеркальной глади водоема небольшую рябь, преломляясь в которой лучи солнца создали иллюзию, будто какой-то сказочный гигант рассыпал по поверхности воды алмазы, переливающиеся на свету.

Свернув с бетонки, мы зашагали вдоль карьера. До леса – цели нашего путешествия – оставалось рукой подать. И тут у меня возникло непреодолимое желание искупаться, остудить свое изможденное жарой тело в водах этого манящей своей прохладой рукотворного чуда.

– Перекур! – скомандовал Потапыч, выслушав мое предложение.

Я быстро скинул с себя одежду и с разгону бросился в воду. Она показалась мне дольно холодной. Но это было лишь первое, обмачиваемое ощущение. Через пару секунд чувство комфорта ко мне вернулось. Несколько раз нырнув, я, с удовольствием отфыркиваясь, с удивлением обнаружил, что моему примеру последовал только Базилио. Остальные, усевшись рядом с Михаилом прямо на песок, достали сигареты и, прикурив, стали пускать из себя клубы табачного дыма.

Сделав несколько гребков и вернувшись к берегу, мы с Базилио порезвились немного, обдавая друг друга брызгами, и вышли из воды. Не хотелось испытывать терпение товарищей.

Лес встретил нас прохладой, запахом хвои и щебетанием птиц. Невольно возникало впечатление, что мы попали в какую-ту волшебную страну. От переизбытка кислорода у меня закружилась голова. Мне даже стало казаться, что из чащи вот-вот появится какая-нибудь диковинная зверюга.

– Давайте немного отойдем от опушки, а затем развернемся в цепь, – решительно заявил Потапыч. – Сразу договоримся. Друг друга из виду не терять. На зов сразу откликаться. Знаю я вас. Заблудитесь – потом искать замучаешься. На обратном пути мяты нарвем. Я место хорошее знаю. Здесь недалеко болотце есть. Вот там, где солнца хватает, она и растет, поскольку сырые места любит.

Мы стали углубляться в лес. Неожиданно я наткнулся на что-то интересное. Рядом со стволом высоченной сосны, раздвинув иголки, прямо из земли росло нечто яркое на толстой ножке, увенчанной красной шляпкой с белыми пупырышками.

– Ты что? Мухоморов не видел? – заметив мою реакцию, удивился шедший справа от меня Профессор.– Сейчас грибы редко попадаются. Не время еще. Но мухоморы никто не собирает. Ядовитые. Вот и растут себе…

Дмитрий помолчал немного, а потом, решив блеснуть эрудицией, многозначительно произнес:

– Вообще, если их хорошенько обработать, то и есть можно. Химический состав этих грибов до сих пор до конца не известен, хотя над его изучением трудились ученые из таких стран, как Швейцария, Япония и Англия.

В Профессоре явно проснулся дремавший в нем химик. Затем, немного помолчав, он продолжил:

– Некоторые животные, лоси, например, ими даже лечатся. А шаманы, я слышал, используют для вхождения в транс и изменения сознания специальные настойки из мухоморов. Но лучше не рисковать.

С этими словами Дмитрий нагнулся и стал собирать в банку синевато-чёрные ягоды, живописно смотревшиеся на фоне зеленых листочков, покрывавших невысокие кустики. Я последовал его примеру и тоже стал срывать сочные плоды с легким восковым налётом.

Занятие, прямо скажу, не вызвало у меня особого восторга. Через некоторое время тело затекло, и мне стало ясно, что пора передохнуть. Выбрав подходящий пенек, я уселся на нем, с наслаждением выпрямив спину и вытянув ноги.

Меня окружала дикая природа. Лес был смешанным, но все же преобладали сосны. Сквозь их кроны пробивались редкие лучи солнца, рассеивавшие царивший здесь полумрак. Кругом лежали прошлогодние сосновые иголки, образуя причудливый серый ковер. Мое внимание привлекла к себе расположенная неподалеку внушительных размеров куча, сложенная из этих самых иголок.

Приглядевшись, я увидел множество черного цвета насекомых, по внешнему виду напоминающих ос, но значительно меньше размером и без крыльев, деловито сновавших по этой куче. Каждая из этих особей решала свою задачу. Но в целом складывалось впечатление, что они подчинены какому-то единому невидимому руководящему центру.

Наблюдение за насекомыми, которые как выяснилось позднее, назывались «муравьями», внезапно вызвало у меня приступ ностальгии. Я оказался охваченным воспоминаниями о своем родном доме, затерявшемся в необъятных глубинах космоса.

У нас тоже встречаются подобные насекомые. Только большего размера и без перетяжки, отделяющей грудь от брюшка. И живут они не в кучах, как здесь, а в своеобразных домиках, возводимых ими из земли и перетертой мощными челюстями древесины, склеенной слюной.

Ученые на моей планете давно научились управлять климатом, поддерживая комфортные условия жизни, не нарушая при этом основных законов природы. У нас не встретишь, например, свалок мусора, подобной той, на которой я вынужденно оказался. Все отходы жизнедеятельности тщательно перерабатываются на специальных заводах, на которых исключены вредные выбросы в атмосферу. Мы много веков тому назад осознали, что родная планета – наш общий дом, нуждающийся в заботе и поддержании равновесия. Причем во всем! Ведь равновесие – основа мироздания. Если есть плюс, обязательно должен быть и минус. Даже добра не бывает без зла. Иначе как определить, что является добром?

Мне стало грустно. Увижу ли когда-нибудь родные бескрайние леса? Восход нашего голубого светила? Манящие с детства звезды, выступающие на ночном небосклоне? Неужели мне придется провести остаток жизни на свалке в окружении пусть и очень добрых в душе, но опустившихся почти до звериного состояния людей?

«Нет, конечно, – ответил я на свой вопрос. – Что-нибудь обязательно придумаю. Но пока вживаться и еще раз вживаться. Набираться опыта, собирать необходимую информацию…»

– Передохнул? – вернул меня к действительности голос Профессора. – Потопали дальше, а то наши уже далеко ушли.

Я глубоко вздохнул и обреченно последовал за Дмитрием.

– А-у-у-у-у-у! – внезапно остановившись, крикнул тот.

Мы стали прислушиваться, но до нас донеслось лишь слабое эхо.

–Давай вместе!

– А-у-у-у-у-у! – что есть силы закричали мы.

– А-у-у-у-у-у! – издалека послышался голос Потапыча.

Ускорив шаг и время от времени перекрикиваясь с Михаилом, нам удалось нагнать основную группу.

– Чего отстали? – укоризненно промолвил Доктор. – Смотрите, на какое шикарное место мы набрели.

– Хватит болтать! Делом лучше займитесь! – как всегда не удержался Потапыч.

Передо мной лежала большая поляна, сплошь усеянная небольшими кустиками черники, возвышавшимися над зеленой травкой. Я не стал бороться с растущим у меня желанием попробовать эти душистые ягоды. И, собрав целую горсть, отправил их в рот.

Они оказались очень сочными и вкусными. Легкая кислинка лишь добавляла пикантности. Так бы ел и ел…

Я не один лакомился этими дарами природы. Достаточно было взглянуть на физиономии моих товарищей, чтобы тайное стало явным. Судя по всему, больше всех преуспевал Доктор. Его губы, язык, весь рот стали черными. Не зря, значит, ягоды назвали черникой. Это их сок совершил с нами такую метаморфозу.

Так, не столько собирая, сколько поедая урожай, мы очистили полянку и двинулись дальше вглубь леса, время от времени похохатывая над черными ртами друг друга. Через некоторое время деревья поредели, высоченные сосны сменили чахлые березки, трава стала намного сочнее, а в воздухе появился едва различимый сладковатый запах.

Внезапно перед нами открылась гладь водоема, кое-где покрытая плавающими на поверхности красивыми широкими листьями со снежно-белыми цветками. Мне захотелось подойти поближе, чтобы лучше разглядеть это чудо. Но внезапно земля подо мной заколыхалась. Мною овладело какое-то странное чувство необъяснимой тревоги.

– Стой! Ты куда? – раздался зычный голос Потапыча. – Жить надоело? Там же болото! Провалишься в трясину – и поминай, как звали!

Я попятился назад и с облегчением ощутил под собой твердую почву.

– Перекур десять минут! – продолжал отдавать распоряжения Михаил. – Мы пришли к конечной точке. Немного передохнем и займемся сбором мяты. Васька! Ты свои дурные мысли о кувшинках брось! К этим цветам здесь не подобраться. Топко очень. Если кралю какую-нибудь подцепишь, мы лучше у Маруськи розы попросим.

Я лег навзничь в густую, мягкую траву и стал наблюдать за полетом стрекоз, в большом количестве носившихся в воздухе. И все было бы просто замечательно, если бы внезапно не почувствовал боль от укуса здоровенной серой мухи.

– Ну, вот и слепни пожаловали. Лично мне на них наплевать, я насквозь проспиртован, поэтому они меня не трогают, – прокомментировал Потапыч, обмахиваясь сломанной березовой веткой. – Но, береженого Бог бережет! Закуривай, ребята! Будем дымом их отгонять.

Однако дым не помог. Слепней становилось все больше и больше.

– Хорошо еще, что змей нет. Хотя место для гадюк самое подходящее, – подытожил Михаил. – Ладно. Пора мяту собирать. А потом обмоем нашу добычу. Зря что ли горючее с собой прихватили!

Все нехотя встали и гурьбой последовали за Потапычем. Немного обогнув болото, мы оказались на довольно ровной площадке, поросшей невысокой травкой. Почва здесь была песчаной с вкраплением пластов какой-то черной породы.

– Это торф, – пояснил всезнающий предводитель нашей группы. – Вот здесь на песчанике мята и растет. Идеальные условия. Облепихи только не хватает. А так вот она, голубушка.

Потапыч нагнулся и сорвал растение с зелеными яйцевидными продолговатыми зазубренными листочками. Я с любопытством последовал его примеру и почувствовал характерный приятный бодрящий запах.

Мы не стали рвать все подряд, стараясь отбирать наиболее мощные стебли. Вскоре у каждого было по внушительному пучку. Аромат, исходящий от растений, был просто непередаваем.

– Однако пора и честь знать. Этого достаточно. Еще и Маруську угостим. Она мяту обожает, – Потапыч погладил бороду, забавно причмокивая губами, огляделся и уверенным шагом двинулся в лес.

Сбор мяты на этом закончился, и мы направились в обратный путь. Пройдя несколько сот метров, Михаил, указывавший нам дорогу, вышел на живописную полянку. Вокруг возвышались вековые сосны, дававшие живительную прохладу. За деревьями угадывалась просека. Вся почва здесь была усеяна прошлогодними высохшими иголками, сквозь которые пробивались редкие кустики травки. Пахло хвоей, к аромату которой добавлялся сладковатый запах прели.

В центре полянки возвышалась небольшая куча бревен, приготовленных к транспортировке, на которых замерло несколько изумрудных ящериц. Идеальное место для отдыха. Можно было посидеть, а можно и полежать. Кому как нравится. Места для всех хватало.

Михаил как будто прочитал мои мысли. Подойдя к сваленным деревьям, и спугнув ящериц, с быстротой молнии юркнувших в расщелины между бревен, он стал доставать из своей сумки нашу нехитрую снедь. Сначала появилась бутылка, а за ней стакан. Потом, стряхнув иголки, Потапыч расстелил на здоровенном бревне газету, поставил на ней банки с консервами и положил краюху черного хлеба. Получился импровизированный походный столик.

– Налетай, ребята! – широким жестом пригласил нас Мишка. То ли сказывалось чарующее воздействие леса с его неповторимыми ароматами, то ли преломление света, но сейчас Потапыч, оправдывая свое прозвище, действительно своим внешним обликом чем-то напомнил медведя.

Никогда прежде мне не доводилось испытывать такого аппетита. Сказать, что на меня напал зверский голод, значит, ничего не сказать. Откусив солидный кусок хлеба от толстого ломтя, я стал быстро работать челюстями.

– Смотри не подавись! За тобой никто не гонится! – глядя на меня, захохотал Базилио, а вслед за ним зашлись смехом и все остальные. Смех ведь заразителен.

– Вот уморил-то! – воскликнул Михаил и, утирая выступившие слезы, уже серьезно произнес: – Давай! Подставляй свой ломоть!

Потапыч деловито вскрыл консервные банки складным ножом и, вытаскивая по одной, стал раскладывать кильки в томате на протянутые ему куски хлеба. Затем, наполнив до половины стакан водкой, протянул его Доктору. Тот залпом осушил емкость, весь сморщился, громко крякнул и, занюхав огненную жидкость хлебом, вернул опустошенный сосуд Михаилу.

Когда очередь дошла до меня, я не стал кочевряжиться, чтобы не выделяться своей исключительностью.

«С кем поведешься от того и наберешься», – в качестве оправдания моим действиям пронеслась в голове коварная мысль.

За первой дозой последовала вторая, затем третья. Отрава, быстро всасываясь, вызвала подобие эйфории. Настроение заметно улучшилось. И хотя я понимал, что такое состояние временное, и что за ним неминуемо последует расплата – по взятому у «тонких сущностей» энергетическому кредиту придется платить своей жизненной энергией, – это не помешало мне целиком отдаться нахлынувшим на меня ощущениям.

Между тем мои спутники, окутывая себя клубами ядовитого дыма, стали наперебой рассказывать разные истории. Базилио вспомнил про удивительную рыбалку, в которой ему как-то довелось участвовать.

– Представляете, – давясь от смеха, поведал он: – Решили мы щуку половить. Взяли с собой спиннинги, блесна самые лучшие и отправились на речку. Раз закинули – ничего. Второй, третий раз – с тем же результатом. А рядом паренек одну за другой таскает. Нашему удивлению не было конца. Вот и решили разузнать, в чем секрет. Подошли к нему, блесна свои показываем. А он в ответ заявляет, что на подобную ерунду мы ничего не поймаем.

Базилио на мгновение умолк, выпустил густой клуб вонючего дыма и продолжил:

– Обидно нам стало. Блесна-то дорогие. Самые лучшие выбирали. А он свое талдычит, дескать, при такой оснастке у нас ничего не выйдет. Вот и пришлось с ним договориться, что в обмен на блесна он свой секрет раскроет. Каково же было наше изумление, когда парнишка показал, на что он щук таскает. Блесну заменяла гильза от папирос. Ее, естественно, надолго не хватало, быстро размокала. Но пару забросов сделать позволяла. Как только мы заменили блесна на столь нехитрую оснастку, дело сразу же пошло на лад. Столько щук я никогда в жизни не ловил. Такие вот чудеса на свете случаются.

– Это что, – заметил Профессор. – А на голый крючок тебе не доводилось рыбу ловить? Мне доводилось. Как сейчас помню. Дело было на канале, соединявшем два водоема. Там лещей разводили. Местные ребята и наловчились. Где течение было не очень быстрым, бросали в воду кусочки белого хлеба, специально сваренную кашу, завернутую в марлю и подвешенную на ветке, чтобы сразу течением не унесло. Подкармливали рыбку, значит. Каша, растворяясь в воде, создавала мутное облако корма. Ешь – не хочу. Лещ подплывет, глупый, ну и давай все подряд заглатывать. Нам оставалось только удочки с голыми крючками забрасывать, да на берег рыбу вытаскивать. За каких-нибудь полчаса полные ведра налавливали. Вот это была рыбалка! Всем рыбалкам рыбалка!

– Так вы браконьерничали, – охладил пыл Дмитрия Потапыч. – Ты бы еще о «саперной удочке» поведал…

Заметив мой недоуменный взгляд, Михаил пояснил:

– «Саперная удочка» – это взрывпакет на палке. Фильм «Пес Барбос и необычный кросс» с участием Моргунова, Никулина и Вицина смотрел, небось? Взрыв динамита оглушает рыбу, и она всплывает. Кверху брюхом, как правило. Остается только собрать. Но это варварство. Я бы за такое не только по шее накостылял… Ну что? Передохнули? Пора собираться. Нам еще ягоду на просушку раскладывать. Высохнет – чай заваривать будем. Мяты добавим. За уши не оторвешь. А какой полезный…

Все встали и уже двинулись, было, в путь.

– А как же мусор? – робко спросил я. – За собой прибрать бы надо. Негоже после себя грязь оставлять и лес захламлять.

– Вот ты и прибери. Инициатива наказуема. А мы потихоньку пойдем. Догонишь, – ответил за всех Базилио.

– Будь по-вашему, – удрученно вздохнул я.

Потапыч, Базилио, Доктор и Профессор побрели прочь, а мне пришлось наводить за всеми порядок.

«Что за люди! – собирая мусор в пакет, валявшийся неподалеку, принялся размышлять я. – Такие разные, на первый взгляд. Но в то же время очень похожи. Их так и тянет затуманивать свой разум разной отравой, сквернословить, сорить и разбрасывать после себя мусор. Выработавшиеся привычки за время жизни на свалке? И, похоже, им такое существование по душе. Но как это может нравиться? Не понятно. Вроде мужики с головой, с нормальными руками, растущими, откуда надо. Могут, если захотят, из ничего что-то полезное соорудить. Многое знают, немало повидали на своем веку. Казалось бы, что мешает вернуться к цивилизованной жизни? Вроде бы ничего не мешает. Но нет. У них и мыслей таких не возникает. В чем причина?»

Так и не найдя ответ на свой вопрос, я твердо решил вырваться из замкнутого круга, в который меня занесло в силу сложившихся обстоятельств. Тем не менее, обозначившаяся задача по разгадке причин такого странного поведения этих людей, не давала покоя. Во мне проснулся азарт исследователя.

«Ничего! Разберусь! – дал я себе слово. – А пока буду продолжать присматриваться, набираться опыта и искать возможности. Решение совсем рядом. Главное – не проглядеть «двери» в новую жизнь, которые обязательно откроются…»

От таких мыслей у меня стало легче на душе. Окружающий мир вдруг приобрел радужные краски. Все подсказывало, что передо мной вот-вот появятся новые возможности. Сейчас надо было просто «отпустить» ситуацию и сосредоточиться на сигналах, которые подают невидимые глазу силы добра, заботящиеся обо мне …

Убедившись, что следы нашей пирушки убраны, а природа восстановлена, я направился вслед за своими товарищами и, ускорив шаг, вскоре нагнал их. Дорогу назад мы проделали молча. Возвращение на свалку после чарующей красоты лесного массива и пьянящего своей чистотой аромата хвои было явно не в радость не только мне, но и моим спутникам.

Прибыв в наше пристанище, Потапыч развил бурную деятельность. Для начала он принес откуда-то большой лист фанеры и, положив его на пеньки у входа, застелил газетами. Затем вытряхнул на это сооружение ягоды, которые мы принесли из леса. Тщательно перемешав и равномерно распределив их по поверхности, Михаил застыл в позе победителя.

– Ну, вот и готово…, – многозначительно произнес он, явно любуясь результатами своего труда. – Теперь только шевелить время от времени, чтобы равномерно сохли, да от дождя укрывать. Ох, и вкусный чай тогда будет!

Остаток дня прошел в безделье и пустых разговорах, так или иначе сводившихся к воспоминаниям об употреблении горячительных напитков. К вечеру все запасы спиртного, за исключением заначки на утро, были уничтожены. Определив, кто чем будет заниматься на следующий день, ватага завалилась спать. Каждый на своей куче тряпья. Не раздеваясь.

Мои приятели уснули почти сразу. И каждый старался перехрапеть остальных. Поневоле вслушиваясь в этот концерт, я ворочался с боку на бок. Сон никак не шел ко мне. Так и пришлось встать и выйти из вагончика на «свежий», если так можно назвать пропитанный запахом гнили, воздух.

Вечерело. На небе, одна за другой, стали проступать звезды, постепенно разгораясь все ярче и ярче. Как же мне захотелось вновь ощутить бескрайние просторы космоса, опять оказаться за штурвалом звездолета. Грустные мысли нахлынули на меня. Но я отогнал их. Не хватало еще, чтобы негатив овладел мной. У нас даже младенцу было известно, что мысли материальны. Чего опасаешься, о чем думаешь – то и получишь. Главное, несмотря ни на что, думать в позитивном ключе и четко представлять, к чему стремишься. Вот только к чему стремиться, мне было пока не понятно. Провести остаток жизни в компании людей, для которых единственной целью являлось употребление спиртных напитков? Нет. Явно не для этого судьба привела меня в этот мир. Случайностей ведь не бывает. Значит надо понять для чего. Определиться с целью. И не беда, что цель эта пока не ясна. Просто надо поставить перед собой задачу отыскать ее.

Закончив размышления, начатые еще в лесу на полянке, я вернулся в вагончик и, устроившись поудобнее, расположился на ночлег. Ночью мне, как в детстве, снились голубые реки, оранжевые облака и ласковые зверушки, бравшие корм прямо из рук…

Утром меня разбудил зычный голос Потапыча, уже принявшего «лекарство». Мы нехотя поднялись, и все пошло своим чередом. Всю неделю мы с Михаилом трудились на приусадебном участке Маруськи. Работа продвигалась медленно, и когда в пятницу хозяйка попросила одного из нас помочь ей в выходные дни на рынке, я с радостью согласился. Перспектива провести субботу и воскресенье в обществе любителей выпить меня совсем не прельщала. Мой же напарник только хитро улыбнулся.

– За дополнительную работу тоже вознаграждение полагается, – заметил он. – Так что бутыль и закусь не забудь!

– Кто про что, а вшивый все про баню… Горбатого только могила исправит, – буркнула Петровна. – Ладно. Будет вам и бутылка, и закуска.

На том и порешили. Я никак не мог дождаться завтрашнего дня. Интуиция подсказывала мне, что грядут перемены…