Читать книгу Дубли - Сергей Юрьевич Ростовцев - Страница 17

Женщин надо нам любить!

Мужикам, конечно.

Повод может быть любым.

Время быстротечно.

«Трамвай» остановился на бетонном плацу, около вереницы дверей, ведущих в коридоры с прозрачными стенами. С другой стороны «трамвая» высился прозрачный забор, за которым был лес салатовых деревьев. На деревьях сидели маленькие красные зверьки, внешне очень похожие на медведей и жевали салатовые листья.

Оставив одежду в трамвае, они прошли в один из коридоров, а «трамвай» в это время исчез из поля зрения.

Валерка посмотрел на рисунок на своей ладони, который перед выходом из «трамвая» проштамповал Элл.

Коридор вывел их в зал. От каждого коридора шла красная широкая полоса.

– Здравствуйте! Я ваш сопровождающий. По какому классу вы прибыли?

Они показали ему свои ладони, как сказал им Элл.

– Прекрасно. Полная доступность. Мы рады гостям. Я буду сопровождать вас, пока в этом будет нужда.

Валерка удивился, что прекрасно понимает говорившего, будто тот говорил на русском, хотя язык был совершенно изумительный и практически не имел пауз между словами.

Валерка старался не рассматривать голую Яну, тем более что она уже перехватила два его взгляда, от чего он сам на себя не в шутку разозлился. «Я веду себя, как пацан пионерского возраста». – Думал он.

Они шли по красной полосе, к каким-то воротам, за которыми горело табло с цифрой ноль.

К этим воротам по другим полосам тоже шли люди. Валерка обратил внимание, что все они белые или смуглые. Не черных, ни зеленых, ни фиолетовых, как он себе представлял, не было. Их окружали представители исключительно белой расы.

Когда они подходили к этим воротам Валерка понял, что через ворота – раму, проходит всегда только один человек. При этом он как бы сразу исчезает, и только на другой стороне ворот, загорается число. 39, 56, 63, 24, 40…. Когда они подошли, Серёга прошел первый. На табло засветилась 92.

«Наверно это весы» – подумал Валерка, хотя те, кто проходил до Серёги, не выглядели на 24 и 40, килограммов. Да и Серёга выглядел в худшем случае на 80. Потом пошла Яна и возникла цифра 81.

«Нет, это не весы».

Потом вошел Валерка, и почувствовал легкое прикасание к руке, и увидел цифру «78».

На другой стороне ворот, стояли Яна и Серёга, и тоже строили предположения, беседуя так, как будто оба были не нагими, а во фраках. Серёга предположил, что это состояние здоровья. Чем меньше число, тем меньше проблем.

С этой стороны было прекрасно видно, что происходит с другой стороны ворот.

Избирательная невидимость. Табло с цифрами практически не изменилось.

Володя показал цифру 68 и прошел.

– Что это за цифры? – спросил Володя у оказавшегося рядом экскурсовода.

– Это показатель гормонального фона половых гормонов.

Тут сквозь ворота прошла, какая-то женщина и ее голова взорвалась.

Вся компания вздрогнула. Вид разрывающейся головы, не совсем обычное зрелище. Это их состояние не мог не заметить их экскурсовод.

– Когда-нибудь им надоест – сказал он.

– Кому – спросила Яна.

Все они были ошеломлены этим зрелищем и тем, что только что, прошли через эту рамку.

– Медузам, конечно. Их порождениям. – Ответил экскурсовод – их показатель никогда не превышает пяти, что означает отсутствие инстинкта к продолжению рода. Они почти каждый месяц пробуют, но в последние дни это уже третья. Неприятное зрелище. Для того чтобы они не поняли, что происходит, стой стороны видно только табло. При показателе меньше 7, табло немедленно уничтожает объект, а при цифре меньше 15 объект… турист попадает на обследование. Даже обычный человек с низким инстинктом продолжения рода, опасен для общества. А у вас у всех, ИПР выше среднего. ИПР выше 75 обычно возникает у человека после прелюдии к половому акту. Вы, наверное, с молодой планеты?

Валерка хотел ему объяснить, что поднятие их «ИПР» связано не с молодостью их планеты, а с присутствием в их обществе молодой и привлекательной голой дамы, но при Яне, этого делать он не стал.

Хорошо еще, что кровавый разрыв посланницы медуз не дал его «ИПРу», превратиться в «красный флаг». И на том спасибо.

Этот раз, Валерка уже не так относился к этому зрелищу, как тогда, когда Эл разнес голову одной из посланниц. Видимо приходило понимание того, что если цивилизация хочет выжить, тех, кто мешает семейному укладу общества, нужно уничтожать или как минимум, отселять, если их действия не злонамеренны. Валерка вспомнил, что находиться на материке гомосексуалистов. А вот феминистки и прочие активистки женских организаций, как и все мешающие семейному укладу должны, по словам Элла, уничтожаться. Хотя, как это сделать в реальности?

Их поселили в роскошном номере гостиницы. Внешне, Огысцы почти не отличались от людей. Люди разных рас, особенно те, которых показывал «Клуб кинопутешествий» из Африки и островов Океании, отличались от жителя СССР, куда больше.

У огысцев, носы были чуть по толще и немного крючковатей. Если бы глаза были маленькими, то они бы походили на японцев. Но глаза были большими, миндалевидными и с какой-то глубиной. Валерка поймал себя на мысли, что смотреть в глаза огысца, можно как на огонь или волны. Что-то в них все время менялось. Но Валерка не смотрел. Смотреть пристально на человека он чувствовал не совсем приличным. Кроме этого огысцы были со светло серыми волосами, которые напоминали потемневшую седину. Но попадались некоторые с ярко красными волосами. Валерка решил, что это или туристы с других планет или крашенные.

Тем ни менее, все, кого он видел, по Валеркиному ощущению, были явно другими, чем те земляне, которых он видел.

Спокойно прошло два дня. Валерка разрывался между двумя желаниями: Идти на пляж вместе с обнаженной Яной или смотреть фильмы о технике и науке Огыса.

Яна вела себя так, как будто она строго одета. Никакого стеснения. И это еще больше подогревало Валерку.

На Огысе, книги и не только они, читались на экране устройства напоминавшего телевизор. Тексты технической литературы Огыса, Валерка читал свободно, но не понимал ничего. Слова он все знал, но логика изложения была для него совершенно не понятна. С фильмами было лучше, но в фильмах не найдешь подробностей. Фильм нельзя порассматривать. Ну и сами схемы были странными. Валерка спросил у экскурсовода, и тот объяснил, что для большей компактности, прямые линии на схемах не рисуются, а подразумеваются.

От такой информации Валерка чуть с ума не сошел: «Что значит подразумеваются?»

Эти все размышления происходили на постоянном фоне мыслей о Яне и Серёге, с которым она явно сдружилась. Он впервые ревновал к Серёге. К толстому и невысокому. Раньше он даже не размышлял, есть ли у его друга недостатки. А теперь…?

Далась ему эта Яна.

Валерка не был эксгибиционистом, но своя нагота, когда все вокруг были нагими, его не смущала. И даже нагота редких женщин, встречавшихся в этом секторе, его тоже не волновала. И волновала, и смущала Валерку, нагота одной единственной женщины. Нагота ли? Он бы мог подумать, что влюбился в нее, но он ревновал, ее только к Серёге, который посыпал свои разговоры с ней, обильным количеством фривольных анекдотов. А тут еще эти, подразумевающиеся прямые, на схемах.

Почему Серёга не засел за науку? Он что, много знает?

Валерка понимал, что он тоже не за науку засел, а за технику и технологии. Экскурсовод-сопровождающий их, был настоящим экскурсоводом, и понимал в местной науке и технологии, не больше чем экскурсоводы с Земли. Конечно, история континента, развитие на нем цивилизации, достопримечательности и наиболее популярные заведения отдыха, тоже интересно…кому-то. Но не Валерке.

А тех, кто мог, что-то про науку объяснить, Валерка в этом секторе не нашел.

Валерка хотел разобраться с избирательной невидимостью, с энергией, расщепляемой ДНК, на которой работали все микроустройства, с технологией производства компонентов электроники из кремния, в половину молекулярной толщины. Но не получалось.

Тогда Валерка решил попробовать посмотреть не на современную технику, а ту технику, которую Огысцы использовали когда-то, возможно принципы ее работы ему будет понять легче. И посмотреть связанные с этим научные статьи.

Но рассматривать сантехнику, ему сейчас было не интересно. Поэтому он начал рассматривать историю космической авиации. Оказалось, что в науке, существовавшей на Огыс, был свой «Эйнштейн» хотя и звали его иначе, Аитель. Так вот, изначально, до того, как Джегисстер сформулировал свои принципы, пространство рассматривалось, как пятимерное. С точки зрения землян, это было четырех мерное пространство, но на Огысе считалось, что прямых не существует. Прямая линия в понимании землян, для Огысцев состояла из двух лучей, идущих от центра системы отсчета. Вне системы отсчета, для Огысцев не существовало никаких пространств.

Так вот, по теории Аителя, предшествующей теории Джегисстера, Вселенная тоже расширялась с ускорением из-за изменения масштаба пространства и конечности скорости света, но в этом присутствовал еще один компонент. Для субъективного наблюдателя, ускоряющийся объект имел все большую и большую массу, и на границах видимой Вселенной его масса стремилась к бесконечности. Граница Вселенной субъективно рассматривалась, как черная дыра, постепенно растягивающая к своим границам все, что находится внутри. Тяготение действовало как к центру Вселенной, так и к ее границам. В этой теории, тоже существовала зона, где воздействия тяготений уравнивались.

На основе этого Аитель даже создал космический аппарат, который двигал искусственно создаваемый объект огромной массы. В этом аппарате был ускоритель, который по круговой орбите разгонял ядра атомов, который приближаясь к скорости света, приобретали огромную массу. С помощью тяготения этой массы и работали космические аппараты.

Сначала некоторый аппарат, содержащий внутри ускоритель, разгонялся, а потом включался ускоритель, который тянул за собой аппараты любой величины.

Позже сделали гравитационную катапульту. Огромный тор с достаточным отверстием внутри, разгонял внутри себя частицы, которые затягивала внутрь Тора объект, который нужно было переместить. В тот момент, когда объект отпущенный зажимами, которые держали объект до того, он с огромной скоростью влетал внутрь пространства окруженного ускорителем, частица, имеющая огромную массу, разворачивалась и испускалась в нужном направлении, а следом за ней летел перемещаемый объект, набравший на старте огромную скорость.

Так запускали на орбиту планеты грузовые корабли, а на орбите такими гравитационными катапультами отправляли к звездам первые космические корабли. Когда Джегисстер опубликовал свои работу, гравитационные катапульты находились возле десятков звезд галактики, в которой находился Огыс. И сообщение между этими звездами было уже регулярным.

Но и после открытий Джегисстера, огромные аналоги этих катапульт использовались, когда нужно было эвакуировать планету от звезды, которая могла начать следующий этап своей звездной жизни, превратившись или в красного гиганта, или в сверхновую.

Эти аппараты, напоминали историю о бароне Мюнхгаузене, когда он сам вытащил себя за волосы из болота.

Не то чтобы Валерка все понимал, но ему были ясны принципы, и он с увлечением изучал технические схемы этих замечательных творений разума. И он увлеченно работал.

Когда ему стало казаться, что он начал понимать смысл одной схемы, в его комнату неожиданно вошла Яна.

– Ну что, совсем вы зарылись в свои схемы, Валерий Николаевич.

– Хочется разобраться.

– Биология тут практически та же, а методы исследования за несколько дней не постичь.

Яна подошла к Валерке, притянула его к себе и поцеловала в губы.

– Извини, я не дождалась, пока ты сам решишься – сказала Яна, когда они через пару часов расслаблено, лежали на кровати, держа друг друга за руки. – Интересно, а какой ИПР предшествовал нашему сексу?

– 125.

– 100 максимальное значение.

– А я уже боялся, что ты запала на Серёгу.

– Да??? Мы с Серёгой попробовали. Очень приятно, но без напряжения и лихорадки. Надеюсь, ты меня не ревнуешь?

– Нет, конечно, – соврал Валерка. Во время того, как она ему сообщила о сексе с Серёгой, у него даже дыхание перехватило.

Валерка повернулся к Яне, посмотрел ей в глаза…

– Честно говоря, мне не показалось сразу, что ты настолько свободно к этому относишься.

– Мы в другом мире, времени, и столько всего уже произошло, что все правила остались, где-то там. Я уже несколько раз попрощалась с жизнью и даже хуже. Так почему я сейчас должна отказывать себе в удовольствии? Я ведь тебя сразу захотела, как только увидела. И не ошиблась. Ты прекрасный любовник и не смей ревновать.

– Спасибо.

– Не за что.

– А если бы я не захотел? – лукаво спросил Валерка, почувствовав облегчение.

– Да у тебя на меня слюни с самого начала тоже текли. Я же не слепая. Но когда мы попали сюда, я стала беспокоиться, что ты влюбишься. Неудовлетворенный секс к этому располагает. А нам это совсем не к чему. Если мы вернемся…. Если мы все-таки вернемся, то ты женат и у тебя дочь. Да и я, все-таки, замужем. А если нет… – Яна задумалась.

– А если нет?

– Если не вернемся. А если нет, то тут, в нашем понимании, семьи нет. Но это тебе Серёга лучше расскажет. Он тут целое социологическое исследование развернул.

«Ну да, – подумал Валерка – Серёга, то и в земной технике не шибко разбирается. И с чего я решил, что ему нужно пытаться разобраться в технике Огыса? Но почему он занялся не их эволюционными теориями, а социологией? Надо будет спросить.

Тут он понял, что, скорее всего, не Серёга, а он сам стал причиной того, что последнее время они меньше общаются. И это из-за Яны.

– Яна? Может это бестактный вопрос? А как Серёга в роли любовника? Хорош?

– Нормален. Он намекал, что в ваших поездках у вас был и совместный секс с кем-то?

– Вот, трепло.

– Наверное. Но то, что я сегодня пришла, это его идея, брать тебя штурмом. Я после медузы, как с катушек сорвалась. А здесь ещё и умерло табу на наготу. Я хочу попробовать с вами обоими. Ну, где и когда мне еще представится возможность, немножко сойти с ума, как не на этой благословенной планете.

– А что, на Огысе, секс более открыт, чем на Земле?

– Не знаю. По-моему, нет. Никаких публичных поцелуев я здесь не видела. Нагота для них – это обыденность, а нас она, как не крути, подогревает. Но дело не только в этом. Мне нужно было избавиться от того унизительного, гадостного ощущения. Помнишь ощущение внутри медузы? А секс, очищает.

– А что ты говорила о местной семье? Что значит «в нашем понимании, семьи нет»?

– А то, что здесь никто не женится и не разводится. Тут даже государства, в нашем понимании нет. Определенные общественные институты, поддерживают пары, которые воспитывают совместных детей. Деньги тут есть. И тем парам, которые вместе пока их дети растут, экономически выгодно. Да поговори об этом с Серёгой и не смей ревновать.

– Да поговорю, конечно, но ты это хорошо излагаешь.

– Ну ладно. А это для лучшего восприятия. – Яна погладила и обняла Валерку и …, и вся социология опять куда-то исчезла.

Было странно лежать на пляже, где куча голого народа, рядом с голой Яной, которую он хотел и получил, и знал, что получит еще. Смотреть, как она подставляет солнцу все свои прелести, ничего не пряча, и не гладить ее, а вести научные беседы с Серёгой.

– Так вот – разглагольствовал Серёга – метеорит, который упал на Огыс 1.3 миллиарда лет назад, Хотя в датировке я еще не совсем разобрался. У них тут троичное и тридцатишестиричное счисление одновременно. Так этот метеорит, поднял большое пылевое облако. Вся планета погрузилась в ледниковый период.

Приматы могли выжить только на экваторе и, превратившись в людей, то есть в социальный вид. Меланин оказался не нужен. Ультрафиолета практически не было и все приматы, чей организм получил возможность не вырабатывать его кожей в больших количествах, получили эволюционное преимущество.

Став социальным видом, Огысцы, все-таки оделись. Началась проблема с кровососущими кожными насекомыми. И преимущество получили те, приматы, кто был без волосяного покрова.

Это я схематично.

В таком виде социальные группы просуществовали около ста миллионов или миллиардов, лет. Пылевое облако исчезло, и социальная культура от промискуитета пещерного типа перешла во всеобщий промискуитет. Новому человечеству Огыса, уходя от жары и засухи, пришлось продвигаться на север, где абсолютно не было гор.

Паранойя, а она возникает при постоянной опасности провалиться и упасть со скалы, практически исчезла и цивилизация развивалась по шизофреническому типу. Конкуренция за полового партнера существует, но ревности не возникло.

[промискуитет – форма групповой семьи, сегодня воспринимаемая, как беспорядочные половые связи с разными партнёрами, ранее существовал исключительно внутри общины, до образования семьи]

После выбора партнера, интерес к женщине других самцов отсутствует, поскольку существует суеверие, что женщина сохраняет не использованную сперму внутри себя, и может рожать от первого партнера. Ну как на Земле гупаки.

– Стоп. Пожалуйста, поподробней, а то я теряю нить. Какая связь между паранойей, шизофренией и местностью?

– Дело в том… нет, давай я тебе расскажу сначала об эволюции Земли.

– Только так, чтобы и я понимала. – Вмешалась Яна, перевернувшись на живот и бросив на Валерку немного насмешливый взгляд.

Валерка понял, что вовремя Серёгиной лекции он смотрел, куда-то не туда.

– Ладно. Когда-то, рассматривая формы реакции человека на опасность, я создал, не то чтобы гипотезу, скорее рабочую модель.

Уточняю, при этом, что на Земле ледник не дошел до экватора и горы и равнины сохранились по всей территории.

Так вот модель:

В этой модели все люди делились на две группы. Одна из групп (популяций), происходила (наследовала гены) представителей надвида homosapiens, сформировавших свою человеческую биологию при жизни в горах, назовем ее горные люди. Вторая группа происходила (наследовала гены) представителей надвида homosapiens, сформировавших свою человеческую биологию на равнине, назовем ее равнинные люди.

Какая же разница в реакциях этих популяций? Это казалась мне очевидным.

Горные люди, встречаясь с неожиданно возникшей опасностью, замирали и сосредотачивались. В горах такую неожиданность мог нести вылетевший из-под ноги камень, или увиденный впереди хищник. Те, кто на опасность реагировал прыжком в сторону – погибал в пропасти и генетический отбор сохранял только описанный тип реакции.

Равнинные люди, встречаясь с неожиданно возникшей опасностью, отпрыгивали в сторону. На равнине такой неожиданностью мог стать треск ветки, от прыгнувшего с нее на человека хищника. Те, кто на опасность не реагировал прыжком в сторону – погибал не получая времени на побег, или подготовку защиты, и генетический отбор сохранял только описанный тип реакции.

Яна вновь перевернулась на спину и Серёга, не прекращая повествование, как бы для порядка, стряхнул песок с ее живота.

– Такое разделение признаков одного вида, называется дизруптивным отбором.

Дизруптивный отбор – Пояснил Серега для Яны – Это разновидность естественного отбора в популяции животных или растений, приводящая к появлению двух или нескольких новых форм из одной исходной. Это отбор, направленный на сохранение наиболее уклонившихся от средней нормы частей популяции, в связи с очень резкими изменениями среды обитания, оказался благоприятным лишь для атипичных групп.

Рассказывал все это Серёга, то глядя Яне в глаза, то сосредоточенно, но без видимых эмоций, рассматривая Янин сосок. При этом Яна, на Серёгу, насмешливых взглядов не бросала.

– То есть у людей, друг с другом большая разница в реакциях, чем у огысцев. Люди как кошка с собакой. У собаки виляние хвостом радость, у кошки признак агрессии. Социумы огысцев, намного более мирные и без такого накала эмоций.

Но интересно было также посмотреть какие еще признаки такого дизруптивного отбора в новоявленных формах надвида, homosapiens, вызвали описанные условия.

Первое, что я хотел бы рассмотреть это отношение к наготе. (Серёга внимательно осмотрел Яну).

Отношение к одежде у двух этих форм было тоже разное. Горные люди, носили одежду исключительно из соображений тепла и «бесстыдно» сбрасывали ее в пещерах у костра. Равнинные люди, носили одежду как средство защиты от комаров и москитов, а также как защиту от когтей хищников. Ни угроза хищников, ни угроза кровососущих не исчезала никогда, и одежда не снималась, формируя в сознании свою необходимость, как формы защиты. У равнинных людей выработалась боязнь собственной наготы, которую мы называем «стыдливость», а на самом деле это ощущение беззащитности.

Тут еще следует обратить внимание на то, что нагота у горных людей свидетельствовала о близости. Нагота, свидетельствовала о возможности сексуальных контактов с теми, кто видит тебя без одежды. Это о женщинах и праве на секс с теми, кого ты видишь без одежды, это о мужчинах.

Если мы никуда не спешим, давайте на этом немного остановимся.

Вам интересно, почему мы считаем себя в праве на секс с женщиной (Серёга опять осмотрел Яну, и та улыбнулась), которую мы видим голой? И почему женщина, представ голой перед мужчиной, намного легче идет с ним на сексуальный контакт?

– Ты меня уже заинтриговал, – сказала Яна – так что рассказывай.

А откуда у женщин взялся на Земле стыд своего обнаженного тела? Зачем скрывать, какую-то часть тела, находясь на пляже?

Но ведь нудистов на Земле, не так уж и много?

Значит, какая-то физиологическая основа этого элемента психики современного человека существует?

Когда говорят, что первый человек появился в Африке, имеют в виду, биологический вид. Но человек ставший видом социальным появился на севере. Именно там стая биологического вида гомосапиенс, благодаря опять же, ледниковому периоду, стала социальной группой.

Так вот, причинами этого была враждебная природная среда. Холод и голод наступившего ледникового периода. В этом и схожесть Земли с Огысом. Выжить можно было, только подавив в себе основополагающий приоритет сексуальных отношений. Инстинкт самосохранения уравнялся с инстинктом продолжения рода.

Самцы перестали быть, во-первых, конкурентами, а стали, во-первых, сообщниками.

Вот в природе, вне социума, одновременного секса двух самцов с одной самкой не существует. А у людей, это случается.

Но ведь, становясь социальным животным, человек не сразу получил чувство стыда от своей обнаженности?

Попробуйте пожить в пещере с десятком таких же особей разного пола и стесняться их. Не получиться. Совместное проживание вне развитой цивилизации автоматически ведет к тому, что стыду наготы нет места.

Вот родила пещерная женщина, пещерную девочку. Девочка растет. Когда ей начинать стеснятся окружающих ее мужчин и боятся того, что они ее увидят нагишом?

А никогда.

Другое дело чужаки. Чужаки, это те, кто живет в других пещерах. Чужаки всегда видят ее одетой, потому, что за границей пещеры уже не Африка, а холодная Европа. Нагим зимой по Европе ледникового периода, не походишь. Особенно женщине.

Поэтому женщины более стыдливы, чем мужчины?

Нет?

Тогда почему?

А в своей пещере, близких людей стесняться нет смысла.

Поэтому нагота и стала «синонимом» близости, что видеть ее могли только близкие, только твое племя.

Если человек видит женщину нагой, то это почти разрешение ему, на секс с ней.

Я не прав?

– Прав.

– А женщина ищет ребенку отца, а не производителя. Без семьи, в условиях ледникового периода, вырастить ребенка и выполнить свое женское предназначение, невозможно.

Племя ее пещеры – коллективный отец.

Потому мужчины семьи могут видеть женщину обнаженной, а остальные мужчины – нет.

Это главная причина женского стыда. Стыд был благоприобретенным рефлексом-обычаем.

Это социально целесообразно, а значит и закрепляется в социальной психологии и физиологии.

О стеснении мужчин мы подробно говорить не будем, но оно имеет другую природу. И скорее это не стыд, а страх. Это похоже, но все же имеет другое происхождение. Страх оказаться внешне менее аттрактивным, чем другой самец. Хотя и у женщин есть страх выглядеть не сексуально. Но это не стыд.

Так что, продолжим о женщинах. (Сергей с показным вожделением и улыбкой, оглядел Яну)

Прошло время, и развитие цивилизации привело к запрету инбридинга, то есть близкородственного скрещивания.

[инбридинг – близкородственное скрещивание у животных, которое у людей называют инцестом]

Биологические уродства привели к необходимости появления религиозных запретов на близкородственный секс.

Теперь порождая женские неврозы, одна социальная установка, накладывалась на другую. Это наложение создало полный запрет на обнаженность. Не в силах разобраться, что и зачем, общество, через свои религиозные институты, табуируют наготу. Они требует от женщин полной закрытости тела. То есть, очень скромной одежды всегда, и даже во время секса. Поэтому во множестве социумов Земли, секс, чаще всего происходит при выключенном свете.

И можно предположить, что именно запрет на инбридинг (инцест) стал причиной этого.

Появление религиозных запретов на инцест соответствует времени, когда в жизнеописании социумов встречаются все более строгие одежды.

На западе, (я о Земле) в странах, где все продается, абсолютный запрет на наготу снят. Выпускаются мужские журналы, порнофильмы. Возникают нудистские пляжи. Но оказывается, преодолен более древний запрет – запрет на наготу для чужих. Запрет на наготу для своих, продолжает действовать.

В мире появляется эффект провинциализма.

Это когда в большом городе или заграницей, человек может позволить себе все – там меня никто не знает, говорит себе член социума. А вот дома, в своем дворе или деревне, процветает ханжество.

Стыд у обитателей равнин это стыд африканских племен, совершенно не стойкий и не являющийся табу, таким как стал стыд пещерных людей Европы.

Но теперь, чтобы не ощущать себя шизофрениками, вернемся к паранойе и шизофрении и от привлекательной темы секса, перейдем к питанию.

Горные люди, питались в основном мясом и очень периодически. Были периоды, когда есть, было совсем нечего. Поэтому у них были большие жировые запасы. Когда была еда, они запасали жир впрок, как это делают многие животные.

Для равнинных людей, жировые запасы были менее необходимы, и они только мешали бегать, а от этого часто зависела жизнь. Пища часто была растительной и обильной.

Нет нужды сильно наедаться, когда можно всегда найти банан, какой-нибудь корнеплод или насекомое.

И многие болезни, от язвы желудка, до крепости эмали на зубах, с этим связаны. Но об этом как-нибудь потом.

Надеюсь вопрос, какая из популяций, горная или равнинная, более склонна к шизофрении, а какая к паранойе, ясен?

Нет?

Я бегло изложу тебе природу того, что мы называем паранойей и шизофренией.

Наш мозг, должен решить две задачи.

Первая задача выполнить некоторое действие наиболее эффективным образом. Для выполнения этой задачи, необходимо максимально возможное сосредоточение на действиях по ее выполнению.

Задача номер два, выполняя выше описанные действия, не упустить свою женщину, не быть съеденным, (именно в этом порядке) и адекватно реагировать на изменения, происходящие в окружающем мире. Задача немедленных действий по продолжению рода, перестает быть главной. Главное – сохранить себя во имя ее выполнения в будущем.

Огрубляя положение вещей, мы будем считать нормальным человеком того, кто делит свое внимание между выполнением сосредоточения, на некотором действии и наблюдением окружающего мира – пополам.

Но естественно при определенных условиях, ночью, в лесу полном хищников, то сосредоточиться на сборе хвороста, более чем на треть ваших ресурсов не стоит.

Другое дело, когда вы выбираете этот хворост в горах, где другая, подходящая для обитания пещера находится на достаточном расстоянии, и достаточно тесно, чтобы не опасаться хищника, который может незаметно подкрасться. Тут только в пропасть свалиться. Нет у хищника не высокой травы, ни деревьев, чтоб на них или за ними спрятаться. Зато и хвороста в горах мало, а потому стоит отдать две трети своих ресурсов внимания, именно на сбор хвороста, потому, что контроль того, чтобы самому не свалиться в пропасть, стал автоматическим и внимания не отнимает.

Когда необходимые реакции эволюционно закрепляются, то первый описанный тип поведения, мы называем шизоидным, а второй параноидальным. Но это вовсе не болезнь. Это только сформировавшийся тип личности и предрасположенность в случае болезни, к некоторому полюсу. Сама же болезнь паранойи или шизофрении, это неадекватное распределение между вниманием, отданным для выполнения некоторой цели и отслеживанием происходящего в окружающем мире. Болезнь, это крайность. Больной человек отдает все ресурсы одной из задач. Но предрасположение, все-таки существует, даже у здоровых людей, хотя химическое воздействие на мозг (алкоголь или наркотики) может их нивелировать.

Но вернемся к Огысу.

Когда приматы, уже превратившиеся в социальную группу, спустились с экваториальных гор, которые жара превратила в пустыню, они стали типично равниной цивилизацией. Но крупные хищники отсутствовали. Люди вели и вели очень долгое время, исключительно равнинный образ жизни.

Они постепенно расселялись по теплой планете. Животных было мало, а кровососущих, в земном понимании, среди выживших не оказалось. Чудесным образом эта экологическая ниша, оказалась не занята. А может кровь у Огысцев приобрела какое-то защитное свойство, которое на Земле не возникло. Тут нужен эксперимент, а комары для него, здесь отсутствуют. И одежда Огысцам стала не к чему.

Борьба за самок, тоже не имела той остроты и агрессии, которую мы знаем на Земле.

Самцы предлагали себя, а самки делали выбор. Промискуитет не закончился многоженством или многомужеством, а закончился семейной цивилизацией.

Как у птиц.

Семья, то есть родители ребенка, семья тут понимается только в этом смысле, были стабильной частью стаи, поскольку не могли себе позволить опрометчивые поступки. Детей нужно кормить. Так возник культ семьи, то есть пары, мужчины и женщины, рождающих новых членов стаи. Что было очень важно, поскольку борьба между стаями за лучшие ресурсы возрастала, и величина стаи имела в этом деле решающую роль.

Потом появились, технологии, войны, пришли медузы и их посланники, но миллионный по времени, уклад жизни, то есть – семью, поколебать медузы не смогли.

В определенный момент попытались. Возникли феминистские организации, ювенальная юстиция, рекламировался гомосексуализм, гаремы различных типов… Представления о семье пытались разрушить, но все окончилось массовой резнёй посланниц медуз и уничтожением принадлежащих им корпораций.

Происходило это не в один день и однажды медузы даже применили атомную бомбу. Но это и стало их глобальной ошибкой.

Когда медузы были уничтожены, стал вопрос, что делать с гомосексуалистами. А тогда, в результате деятельности г.медуз, их было множество. Почти 15%.

Они ведь не виноваты, что их табу были уничтожены в момент формирования личности? А ведь они чьи-то дети?

Тогда и решили осваивать, дикие острова, расположенные за экваториальной пустыней. Освоив, силами гомосексуалистов, острова, огысцы поняли, что эти острова прекрасное место для отдыха и сфера туризма стала здесь процветать. Установление связей с другими цивилизациями еще усилило их необходимость, поскольку на основных территориях Огыса, жесткие табу гетеросексуальности и никаких посторонних, там, где они воспитывают детей быть не должно. Но те, кто все-таки становится гомосексуалистом, а такое случается, отправляется сюда. Хотя с тех пор, количество гомосексуалистов даже на этих островах, уже мизерное.

Тут мы можем обратить внимание на то, как законы заменили нужное, но не возникшее табу.

Валерка задумался. Рассказывая так, чтобы поняла Яна, Серёга рассказывал намного внятней, чем делал это для него.

– Так – сказала Яна – науки хватит. Расскажи лучше, как вы совращали девушек в ваших поездках по Днепру.

– Мы совращали? Да девушки всегда сами ломают себе голову, как совратиться, чтобы казалось, что мы их совратили. Когда это было…? Сколько миллиардов лет тому?

– Ну, расскажи хоть одну историю.

– Если Валерий Николаевич не против…

– Ладно, валяй, Мопассан.

– Но может, мы сделаем это в другом месте

И они ушли с пляжа.

И уже в гостинице, когда после душа, в прохладе комнаты, все завалились на кровать, Серёга начал рассказывать…

– Прислали к нам поварихой… не поварихой конечно, а работницей по кухне одну девочку со второго курса филфака. Летом подработать решила. Ну, у нас тогда с женщинами напряжёнка была. Один парень с женой, они работают вместе…

– Невезуха какая?

– И не говори. Была еще одна йогиня, гимнастикой йогов все занималась. Лет сорока. Ежедневно ходила, как страус и по какой-то методике, при каждом шаге втягивала анус. Но она не в счет. В общем, на шесть мужиков одна эта филфаковка и оказалась. Девочка симпатичная, фигуристая, но не толстая. В общем, все на месте. И вот улучшив момент, в самом начале путешествия, когда никого кроме нас и ее не было…, она ужин подавала, один из наших… не будем уточнять имя, спросил: «А когда мы с тобой сексом заниматься будем, по утрам или перед отбоем?».

Девочка сначала покраснела как рак, а потом и говорит, что сюда, вовсе не для этого ехала. Понятно же ей, что остальные едут туда именно для этого.

– Для этого, не для этого – говорит парень – а как мы узнаем, что тебе хочется, и ты согласна? Ведь это же, глупо, когда и тебе и нам хочется, а ничего нет?

Тут девочка видимо пришла в себя, после такого наглого вопроса и говорит уже резко:

– А мне ничего не хочется и не захочется. И разговаривать об этом я больше не собираюсь.

– А все все-таки, скажи, как кто должен узнать, что тебе его захотелось. Ты это прямо скажешь? Хочу, чтобы ты меня… ну и так далее?

А девочка, все-таки филфаковка, и нас за людей не считает. Кто мы для нее? Биолухи? Она так язвительно говорит… это о том, что я рассказал перед этим:

– А если я расскажу, какой знак, тогда больше эту тему закроем, раз и навсегда?

– Закроем – соглашается парень.

– И не только ты, но и остальные с подобными предложениями не полезут? – спрашивает девочка – Потому как мне эти пару недель хочется прожить спокойно и без приставаний.

– Ладно – отвечаем мы.

– Только скажи правду и потом от нее ни на шаг. Чтобы не говорила, потом, что пошутила. А то мы сразу настроимся и облом. Динамить, не хорошо. Давай будем друг друга жалеть.

– Хорошо» – говорит девочка – Вот если я перед кем, совсем разденусь, тогда можно.

– А если, кто тебя обманет? И обманом раздеться заставит?

– Голой? Обманет? Ну, значит так мне дуре и надо. – И хихикнула даже.

Так и порешили.

На следующий вечер мы стали на якорь рядом Любимовкой. Село такое, вниз по Днепру. Знаешь?

– Знаю. Я там, в пионерском лагере была.

– Ну вот. Днем купались, сеть бросали, ловили ихтиологических образцов. Взвешивали, бланки заполняли. А вечером уха, жаренные на вертеле образцы и спиритус вини, слегка разведенный. В воздухе прохлада, а вода в реке… парная.

– Айда на ночное купание? – Приглашаем девочку.

А девочка отказывается.

– Холодно, а купальник мокрый.

– А кто же ночью в купальнике купается? Мы отвернемся.

– Ага, – говорит девочка – вы как отвернетесь, так и повернетесь и мне мое же обязательство припомните. Не выйдет.

– Так мы обязуемся отвернуться и твое обязательство, в этом случае, действовать не будет.

– Нахалы! – Вмешалась в повествование Яна.

– Нахалы, конечно. Но девочка уже спирта хлебнула и говорит:

– Тогда клянитесь, что пока я в воду заходить буду, ни один не будет подглядывать и если кто подглянет, остальные его потом побьют и на это мое обязательство не действует.

Ну, мы и поклялись.

– А дальше?

– А что дальше? Дальше понятно. Мы же поклялись не подглядывать, когда она заходить будет, а не выходить.

– Нахалы!

– Нахалы, но честные.

– И что потом девочка?

– Ждешь подробностей? Ну что могут делать с женщиной шесть голодных мужиков? Не есть же? Но потом ей понравилось. Мы были очень нежны в своей грубости.

– А что же ты сказал, что это девочки вас сами добивались, а не вы их?

– Хи. Конечно. А кто же поверит, что она не знала разницы между «заходить в воду» и «выходить» из нее? Я уверен, что у нее у самой внутри уже все горело. Тем более спирт, как самооправдание для завтрашнего дня и обстановка….