Читать книгу Сын звезды, рожденный горой. Александр Великий - Сергей Юрьевич Соловьев - Страница 4

Юноша шел один, как и было ему велено..Пешком, как проситель, и нехитрую свою поклажу нес на себе, а также послание для жрицы, которая встретит его у Священной тропы. Ему нравилась родная земля, время было весеннее, и Крит в эту пору всегда особенно прекрасен, с множеством ручьев, с прекрасными лесами и полями, дорога не казалась унылой. Сын архонта думал о том, что ему предстоит узнать, и как долго задержится для посвящения. : «Надеюсь не на пятьдесят лет, как Эпименид… Хотя как знать и отец поклялся за меня. "Юноша представил себе, как зайдет в пещеру, ему приготовят келью, он будет читать Гомеровы песнопения, и заснет на пятьдесят, нет, на шестьдесят, или даже на семьдесят лет. Потом он проснется, а матери и отца нет( даже подумать страшно), у него борода до колен, и его зовут снимать порчу с какого-нибудь города, или чуму изгонять, или Совет пошлёт его на Север, на родину Элисии с дарами, а ,может быть, сам Улль будет ему помогать в странствиях…И он встретит хозяйку Горы, Прекрасную Элисию, отгадает три загадки, и она оставит его с собой.».Размечтавшись, юноша споткнулся, и упал на подставленные ладони, немного ободрав их, но лицо сумел отвернуть в сторону от камня, не просто так его педагог тренировал. Дома Учитель рассказывает о тайнах наук, а наставник учит владеть оружием. : «Скоро стану эфебом и посвящу волосы Уллю.». Подходя к плато Нида, где по рассказам начинается идейская тропа, он засмотрелся на вид гористой равнины ниже плато, местность покрытая кустарником и деревьями показалась великолепной, но он повернулся и пошел по тропе, заросшей по бокам кустами. Встречались и цветы-прекрасные маки, просто необыкновенно красные здесь. Ну а где цветы, там и пчелы, но ни одна не ужалила юношу, они лишь облетали его с явным интересом. Двигаясь так, юноша продвигался к своей цели, и около громадного зева пещеры, адепт наконец-то увидел жрицу, его наставницу. Это была прекрасная девушка двадцати лет, с непокрытыми волосами, как и подобало жрице, в белом платье и сером плаще, с заколкой у левого плеча. Неарх подошел к ней и окликнул:

– Привет тебе. Я пришел согласно обету отца и приказу жрицы Латоны нашего города, Лато. Я сын архонта, Неарх, должен пройти испытания и посвящения.

– Я готов, госпожа, – храбро проговорил юноша, почти не заикаясь от волнения.

– Уже? Только явился уже и на подвиг сгодился? – ответила девушка стихотворно опешившему от неожиданности юноше, незнавшему что ответить девушке. Обычно Неарх за словом в карман не лез, а тут, казалось столько раз проговоренная про себя речь стерлась из памяти, и он робко мучительно покраснел, и выдавил из себя:

– Меня наставляла жрица перед путем в Идейское святилище, я пришел один и без слуги, как должно.

– Я вижу.. – протяжно ответила она, – Принес с собой еду? Ковш для питья, деревянный с собой? Напиться сможешь в ручье. Ночевать будешь в пещере, а утром я буду приходить и наставлять тебя, кроме меня будет еще трое учителей, я тебя познакомлю с ними. – девушка говорила это, и улыбалась, и улыбка красила ее необыкновенное лицо.

– А как тебя зовут, повелительница? – спросил послушник, стараясь улыбаться как можно более нахально.

– Каллифена, – ответила та, – Пошли, покажу тебе твое жилище.

Они спустились в зев Идейской пещеры по деревянной лестнице, на особых уступах стояли светильники из глины, подошли к нише в скале, где был ворох соломы, постель для юного критянина, рядом стояла простая глиняная амфора, закрытая крышкой, в специальной подставке и светильник с маслом. Юноша бросил свой вьюк с одеялом, новым праздничным хитоном, положил рядом лук со стрелами, и гимны Гомера, записанные на льняном полотне, пергамен был дороговат.

– Поешь, испей чашку настоя из амфоры, но не больше одной, а то умрешь. Расскажешь о видениях. Побудка на рассвете, к тебе придут учителя. – закончила она строгим голосом,держа руки перед собой, и переводила взгляд с юноши на его простую постель.

– Спасибо, Каллифена, – сказал Неарх ,обернувшись к жрице.

– Да пока не за что. Не бойся снов, и видений, они могут быть и наяву.

Девушка ушла, и Неарх видел, как она уже поднимается на лестнице, без нее стало не так хорошо, жрица была великолепно сложена, красива, и сыну архонта стала интересна далеко не только как наставница или хранитель тайн, поэтому он тяжело вздохнул, и открыл суму, где лежали несколько лепешек, мед, сыр, огниво, гребень для волос, запасная тетива, деревянный ковш, новый красивый хитон, бинты и лечебные травы. Он достал ковш, налил туда отвар из амфоры и выпил настой. Немного поседел, но не умер, как втайне боялся(кто знает, что у ведунов на уме ),посмотрел на руке– вроде не трясутся, усмехнулся своим страхам, съел лепешку с медом и немного сыра, выбрался наружу, напился из ручья ,набрал еще воды в ковш на ночь, и осмотрелся вокруг. Вдалеке виднелся небольшой дом, обычная глиняная хижина с крышей из тростника, очевидно служивший пристанищем жрецам Бога. Он пообещал себе, что следующей ночью совершит вылазку туда обязательно. Вернувшись, разделся и закутался в свое покрывало, подумал о доме, отце и матери, братьях и сестрах, пожелал, что бы у них все было хорошо. Особо ничего не снилось, только родной город Лато, виноцветное море. Скоро пришел рассвет, он проснулся, встал, сходил к ручьё умыться, оделся и поел, даже немного почитал Гомера, его прекрасные песнопения. Вскоре пришел мужчина чуть выше среднего роста, крепкого, но не мощного телосложения, лет тридцати , без бороды с длинными темными волосами, в поводу он вел двух коней, гнедой масти, и не так что бы породных.

– Здравствуй, Неарх, я учитель воинского мастерства, при храме, со мной ты станешь искусным наездником, копейщиком, стрелком, мечником, сможешь даже обогнать Фидипида, если бы он был жив. Меня зовут Диокл.

– Здравствуй, учитель, – сказал юноша посмотрев на наставника, высокого и крепкого критянина.

– Садись на коня, проедем по тропе, где будем заниматься, и ты будешь бегать каждый день, утром и вечером. – заметил учитель.

Они поскакали рядом рысью, и Диокл показавал как менять аллюр у лошади, как ее не поранить при этом, и так ,что бы не загнать скакуна, Неарх узнал для себя немало нового. Они спешились, и, достав деревянные мечи и раздевшись, стали танцевать пирриху, а затем фехтовать со щитом и без щита, с кинжалом и мечом. Некоторые стойки. с мечом, удары и уклоны , он видел на древних печатях, изображавших воина с длинными волосами, поражавшего врагов ловким выпадом.

– Помни Неарх, фехтование мечом на коне и в пешем бою, различное, особенно когда стараешься нанести дар пехотинцу. Не зря афиняне с коня действуют только дротиками, а меч это на крайний случай. – учил его опытный боец.

Однажды вечером Диокл пришел к нему с длинной трубкой в деревянном драгоценном футляре с петлями из серебра.

– Пошли ученик, небо ясное, – сказал наставник, и нетерпеливо стал подталкивать его вперед, они поднялись из пещеры, наверх, небо было чистое, вокруг сияли звезды, и висела полна Луна.

– Присядь на камень, – приказал ему учитель, и открл вытянутый ларец и достал трубку, протянул более узкий конец, и протянул этим концом к юноше, тот осторожно взял прибор в руку .

– Посмотри в трубку на Луну, – сказал взволнованным голосом, Неарх не поверил глазам, тут Диокл подошел к нему, и поправил меньшую трубку и глаз юноши, и изображение стало ясным, он увидел на Луне темные провалы.

– Теперь найди Марс, – добавил наставник, и сам указал его на небе, ученик навел трубку туда, увидел красную планету уже как маленький кружок, а не как звездочку, и две точки рядом.

– Спасибо учитель, – пробормотал Неарх потрясенно, – а наши мастера великолепны, я видел стекла у ювелиров, но это....

– Рассказывать никому не стоит, ученик, – явственно произнес Диокл, пряча трубку в ларец. – А теперь пора спать, – и похлопав его по плечу на прощание, пошел спать в маленький домик, а Неарх еще долго смотрел в ночное небо. И лишь много позже он смог спустится и заснуть.

Потом они обычно боролись, отрабатывая хитрые удары и уходы, все из панкратиона. Вечером же пришла Каллифена, и стала наставлять его в знаниях гимнов, читала ему списки логографов о географии, где находится край земли, мальчику было очень интересно, ведь он сын мореплавателя, не знал много из того, что она ему читала. Так проходило его учение день за днем, он стал много крепче, стал лучше стрелять из лука, хотя всякий критянин лучник, как и мореход, управлялся с мечом уже неплохо. На ночь всякий раз он выпивал чашу настоя, но ничего пока с ним не случалось. Прошло два месяца напряженных тренировок и учения, и так в один из дней, шедший чередом, как обычно, Неарх заканчивал свой ужин у ручья– сыр, лепешки, мед, сушеный виноград и чашу настоя, пора было идти ночевать домой, в пещеру, считая уже ее своим домом, он уже хотел спать, потянулся перед сном пару раз, и у кустов на тропинке, увидел зимородка сидевшего на ветвях и смотревшего на него внимательно, по земле прошуршала ящерица, мимо него пролетело кружась вокруг с десяток пчел, жужжавших вовсе не рассерженно, и не пытались ужалить его, с священной горы внезапно стал наползать внеурочный, очень густой туман, прогоняя его в ставшую уютной пещеру, и адепт поспешил укрыться в своем убежище, где на соломе, покрывшись плащом и одеялом почувствовал себя вполне уютно, где произнеся на ночь молитву, немного повертелся, устраиваясь поудобнее, и быстро уснул. Сначала ничего не снилось, а было тяжелое забытье, потом мелькнуло бело– мраморное лицо, и пепельная коса, а затем показалась девичья фигура, очень высокая, гораздо выше Неарха и лицо было укрыто капюшоном плаща, наброшенное на тело, и с длинным тирсом в руке.

– Это ты именован Неархом? – сразу, без промедления сказала дева сна, – Ты пришел пройти испытания? говорила она с ним глубоким, низким голосом. – И собрался проспать тут семьдесят лет! – весело рассмеялась ,так что взялась в эмоциональном порыве за полы плаща, с трудом переводя дыхание, продолжала,

Неарх же похолодел, и не мог двинуть ни рукой, ни ногой, как будто заледенел.

– Ох, настроение сразу поднял.. Ты предназначен помогать Избраннику, я должна показать тебе Верх и Низ, Мир богов, Древо Мира, Священный Источник. Пойдем, возьми меня за руку, и не отпускай, а то пропадешь, и я не спасу. – говорила дева снов.

Набравшись смелости, одеревеневшей рукой, адепт взял правую руку Элисии своей левой рукой, и мир завертелся перед его глазами, это невообразимое ощущение длилось почти минуту, юноша силился проснутся, но это было невозможно, и вот, показалось что– то неявное, попытавшись выпустить руку посланницы, тут же заработал вполне себе небожественный подзатыльник, и весьма надо сказать увесистый, и дева зашептала : "Не смей, не только погибнешь, исчезнешь без следа" – Неарх открыл полуприкрытые глаза, попытался осмотреться. Под ним была каменистая земля, с кое– где растущим кустарником, с бледными цветами, которые едва пахли, но очень приятно, вокруг все было неявно и нечетко, как будто затянутое плотной дымкой, и дымка эта не рассеивалась. Прошли несколько шагов, и перед ними из тумана словно вывалился необъятный стол исполинского древа, и лишь на еле видимой высоте угадывались в дымке ветви, кое– где покрытые громадными листьями. Небо было серое, все скрытое облаками, и солнце не видно, ветра так же не было совсем. Местечко неуютное, подумалось юноше, он опять оглянулся на деву, но лица все равно не увидел, одну лишь ослепительную тьму под капюшоном.

– Мы на месте выбора, это Мировое Древо. Я здесь живу, и брат Улль также.

– Мрачно здесь, – сказал Неарх, – а где он?

– На вопрос твой не отвечу я.

– Ты не готов, поэтому ты видишь пока так, – ответила Элисия. – Смотри, вот и ручей и колодец рядом с Древом. – она сказала эти слова.

И он прозрел, и туман рассеялся, и увидел уже прекраснейшие луга покрытые цветами, в воздухе стоял чудесный аромат цветов, порхали бабочки , и иногда они кружились вокруг богини, создавая просто спираль из воздушных цветов, небо было ослепительно синее, светило солнце, около же Дерева обнаружились две лежащие львицы, внимательно смотрящие на критянина, а еще далее, ранее принятые просто за валуны, сидели грифоны с золотыми гривами и крыльями, иногда раскрывая клюв,но не оглашая окрестности своим легендарным криком, убивающим всех смертных. Вокруг древа обвивалась золотая цепь, один конец ее доставал до самого неба, где и терялся в облаках, а другой опускался к земле, вился среди громадных корней, корней, вернее пучков корней было три, и посмотрев ниже, он испытал ни с чем не сравнимый ужас– критянин увидел бесконечно свивающиеся кольца Великого серого червя, или Змея, или Дракона, Самого Великого Кроноса или же Пифона, как не называй, все едино. Именно по его кольцам скользят души людей в царство Мертвых по Ледяному Мосту. Рядом с корнями выбивался из земли источник воды, и тут же был колодец, и Элисия называла все, так что слова ее отпечатывались в памяти, и их невозможно было забыть, дева называла его Урд, и то что это источник живой воды.

– Я увидел Гомерову цепь золотую, как он писал: « Не коснулся я Золотой цепи», – сказал юноша с печалью в голосе,

– Не грусти морячок, – заметила Дева, – если бы я позволила тебе ее коснуться, тебя бы ждала иная судьба.

– Так это, хорошее место, мои поля, прекрасные луга и цветы, могут видеть души тех, кто не творил зла, а что видят здесь души тех , кто творил зло, ты уже видел– Мокрую Морось, добрые люди же видят Елисейские Поля,

– Так что же я злой? спросил Неарх, и я буду мучиться вечно без пения птиц, красоты цветов и синего неба?

– Тебе показано отчасти, как выглядит мой мир, но ты не умер, и не можешь здесь быть, и видишь моими по моей воле моими глазами.

– Почему я не могу видеть тебя наяву?

– Нельзя, я могу быть среди людей, лишь когда буду воплощена в человеческой сущности, или только во сне, и показаться избранным.

– Что ты там смотришь на мою спину, – он бы поклялся что она смеется, если бы мрак мог смеяться. – Крылья что ли мои ищешь под плащом? С крыльями не получилось, ты уж извини, мореход.

– То есть ты рождалась на Земле, как человек, госпожа?

– И не единожды. Но остального не скажу, подготовлю тебя к испытаниям. Ты должен будешь отгадать три загадки, которые тебе даст Каллифена, и помни, что хитрость не запрещена, а потом будешь очищен вином -образом Ихора,

– Что же такое Ихор?

– Кровь богов, я тебе покажу, вдруг в ее руке из ниоткуда сверкнул огненный кинжал, и она провела им по запястью, Неарх нахмурился от ожидания чужой боли, боли девушки, но темнота вместо лица Элисии была непроницаемой, и вот, из под ножа потекла струя прозрачной жидкости. Сын архонта не мог отвести взгляд от текущих капель, которые стекали узенькой струйкой на землю, и уже дернулся остановить, не кровь, а нечто иное…

– У тебя нет шрамов, Неарх? – спросила богиня.

– На предплечье, – и она ни слова не говоря, поднесла свое запястье к его предплечью, и недавняя рана, на которую потек ихор, на глазах побледнела и шрам пропал совершенно, а потом коснулась ладонью его плеча.

– Что хмуришься? Гляди веселей! Мне не больно, хотя не скрою приятно, когда за тебя волнуются. Это тебе на память обо мне, будешь помнить, что это был не совсем сон.

Неарх стал просыпаться, но открыть глаза не мог, в пещере стало ощутимо холоднее, спазмы сковали мышцы, как будто ставшие медными, тело обуяло чувство не страха, нет, чего-то чужого, находящегося рядом, и при этом совершенно иного, неявного и неясного. Наконец это нечто покинуло пещеру, и Неарх смог открыть глаза, уже рассвело, и он побежал умываться, и гномон показывал час.

Пришла Каллифена, принесла лепешки и мед, свежее полотенце, быстро сверкнула глазами по плечам и рукам Неарха, потом ее зрачки неимоверно расширились, будто увидела что-то важное, но она не подала виду, даже намека.

– Садись Неарх, – сказала она необыкновенно и непривычным ласковым голосом, и показала сесть на раскладное кресло ,и тот сразу напрягся, почувствовав намек,

– Спалось то хорошо сегодня ночью? –спросила жрица и внимательно смотрела в глаза адепта, не отрываясь.

– Да неплохо, – соврал он.

– Сны наверное, хорошие снились? – опять спросила жрица.

– Интересные, сказал Неарх неразборчиво, дожевывая лепешку с медом, – А ты хорошо готовишь, не думал, что жрицы такие мастерицы.

– Ешь на здоровье, скоро в путь дорогу собираться будешь.

– Уже? Я же испытания не прошел?

– Ты где, сердешный руку-то обжег? – сказала она, цепко схватив его за правую руку, и показывая ему ожог от вчерашнего прикосновения Элисии.

– И как, богиня явила тебе свое лицо? – юноша скользнул глазом на свое плечо, и заметил шрам, скорее красное пятнышко в виде куриной лапки, или трезубца, только совсем небольшого, которого вчера и не заметил.

Неарх попытался вырваться, но тщетно, несмотря на небольшой рост жрица обладала недюжинной силой, и рывки посвященного были тщетны,

– Не сподобился я, чего-то. – ответил молодой моряк.

– Богиня тебя отметила, – добавила Каллифена, и погладила это место , ожог с каким то уважением, и уже смотрела на юношу, почти как на равного . – Носи хитон с рукавами, что бы чужие не видели, и вот тебе первый подарок на память, что прошел испытание, и она протянула ему витой серебряный браслет, с двумя спиралями, обращенными друг к другу. – По этому браслету другой посвященный тебя узнает, носи его на плече. Как, голова не кружится, чувствуешь себя нормально?

– Да неплохо, – соврал Неарх. Не хватало ему еще девушке жаловаться!

– К вечеру лекарство принесу, сегодня отдохни, а завтра начнем по-новому-закончила она свою речь, отдала провизию, и пошла в свой домик. На нее все-таки было приятно смотреть, не смотря что она жрица, и была очень красива и умна, да и очень сильна, как оказалось. Наставница поднималась по тропе обворожительной походкой, ее плащ , тонкой работы из хорошего полотна был накинут на хитон, ветер чуть приподнимал его при каждом ее шаге, лучи солнца попадали на ее темно-рыжие волосы, и они блестели золотом, а не медью, и не обращала внимания, или делала вид,что не обращает внимание на восхищенные взгляды ученика.

Неарх с трудом отвел взгляд от красавицы, доел завтрак, собрал провизию для обеда, что бы убрать в сосуд до полудня, посмотрел на гномон, время еще было предостаточно, и приготовился почитать Геродота. Хотя чего там? Теперь сам почти как Аристей стал, подумал он и ухмыльнулся. Еще раз посмотрел на ожог и браслет на плече, и пошел в пещеру, чувствовал себя он очень нехорошо, голова жестоко кружилась, ломило темя и затылок. Добравшись до лежанки, попытался почитать, но заснул, и на этот раз ему снилась только семья. Разбудила его Каллифена, жестко тряся его за плечо.

– Вставай , тебя ждет посвящение в таинства. Здесь все оставь, скоро вернешься. Ты надеюсь, хорошо выспался, полегчало после вчерашнего, видеть богиню страшный труд, а то с утра зеленый был просто, как весенняя трава. Пришли из храма жрицы, я одна не могу провести таинство, рядом с домиком пещера небольшая, сейчас туда идем. – все это она говорила, когда шла рядом с Неархом, показывая ему дорогу.

Шли не так долго, в дом жриц не заходили, а обошли его по тропе, искомую малую пещеру увидели сразу, из-за поворота она возникла, будто из ниоткуда, рядом стояли три жрицы, и две музыкантши со свирелями , горели факелы в их руках, хотя еще светило солнце и было светло.

– Приветствуем тебя Неарх, прошедший путешествие в Царство богов, раздевайся, и будь готов к таинству, – сказали ему служительницы Латоны, – Ты посвященный, но нужен еще один обряд. Он поспешно скинул с себя хитон и сандалии, оставшись обнаженным, хотя стесняясь раздеться перед женщинами, но успокоил себя тем то это необходимо, и кроме того выглядит неплохо. Тут свирели заиграли бешеный темп, Неарх сразу узнал пирриху, так что сразу усталость прошла, ведь эта музыка ведет в бой, и воины не чувствуют усталости под весом оружия. Жрицы шли с боков и перед ним, а сзади шли музыкантши, не снижая темпа, так что это был как будто военный строй, а он новобранец, шедший за знаменами на смотре, и пройдя немного, оказались на пороге пещеры, освещаемой факелами. Дальше, в глубине стоял ленос, мраморный саркофаг овальной формы, украшенный рельефами с эпизодами жизни Диониса. Жаль время рассматривать нет, но Неарх рассмотрел львиные головы, и Диониса с тирсом, держащего за руку Ариадну. Помещение освещалось четырьмя бронзовыми светильниками , которые были отлиты в виде львиц , стоящих на задних лапах, опирающихся на столб, в который заливалось светильное масло. Процессия остановилась, но мелодия не переставала играть, и старшая жрица стала держать речь:

– Мы привели неофита, готового к очищению и принятию клятв, пусть кровь Диониса очистит его, в память о жертве Диониса, своей кровью создавшего мир. Кровь к крови, Жизнь к жизни.

Она привела его к леносу, полному до краев красного вина, и критянин взявшись за край белоснежного мраморного борта леноса, стал аккуратно погружаться в него, расположившись в нем поудобнее, смог вытянуть ноги, и вино покрыло его целиком, до самой шеи, и тут, явившиеся служители быстро закрыли крышкой саркофага лежащего в священном вине критянина. Тут уж юноша всерьез был испуган, но не подал и вида, тем более жаловаться было бессмысленно, а даже скрытый вином и мрамором, он слышал песнопения жриц, дословно древних слов он не всегда понимал, но смысл отчасти доходил до его сознания. Жрицы просили Элисию воскресить и очистить нового служителя богов, при помощи вина и божественного ихора. Гимны продолжались долго, но еще не стал задыхаться, все еще продолжалось часа два. Наконец крышку подняли, он стал подниматься из своего мраморного обиталища, с него стекало вино, и ему подали полотенце, далее ему предложили окунуться в глиняной ванне, что он и сделал, смывая следы вина, вытерася насухо, жрицы подали ему новую одежду, с вышитым меандром по краю, подошедшие певчие продолжали распевать гимны Аполлону и Элисии, флейтистки больше не выводили свои воинственные ритмы, и музыка сменилась звуками лиры, торжественной и негромкой, как бы торжествующей, важной для провозглашения победы богов-близнецов над самим умиранием.

Закончилась инициация Неарха, и к нему подошла главная жрица, и вручила ему кольцо со знаком двойной спирали, и другой с изображением левой свастики.

– Ты прошел инициацию, посвящение, теперь ты один из нас, и если потом, когда все закончится, твое служение, мы будем рады твоему возвращению. Жрицы решили не давать тебе другое имя, кроме того, которое тебе дала жрица из Лато, ты остаешься Неархом, – сказала она, смотря в его глаза,

Юноша заулыбался, думая как он вернется домой, мама приготовит угощение, все будут очень рады. Но госпожа продолжила:

– Теперь тебе остались испытания, у Диокла и Каллифены, они многому тебя научили, но это необходимо для тебя. Кстати, они тебя уже поджидают, – сказала она строгим голосом. – Всего тебе самого лучшего, иерофант.

– Спасибо госпожа, – ответил юноша, и пошел к своим спутникам.

Каллифена улыбалась ему, Диокл поприветствовал рукопожатием.

– Как все прошло? Мне всегда интересно, я -то все лишь наставник.

– Нормально, было.. – но заметив строгий взгляд учительницы, Неарх чуть изменил ответ, – Занимательно. – и усмехнулся, краем глаза посмотрел на реакцию Каллифены, и та довольно улыбалась и ее кудряшки больше не дрожали от раздражения.

– Сейчас обед в честь посвящения, потом возвращаемся, и ты дашь ответ на загадки. – и она улыбнулась чуть загадочно, и смотрела она на архонтова сына почти как на равного.

Столы были в шатре накрыты, всем поставили торжественную серебряную посуду– кубки и блюда. Присутствовало двадцать человек, и двадцать лож приняли обедающих. Сначала главная жрица и Диокл зажгли огонь Аполлона зажигательным стеклом– такую диковину Неарх видел в первый раз, только слышал, и зажгла восковые свечи в честь Улля и Элисии.

– Богам света угоден свет, сказала она, кровь им не надобна, – проговорила жрица торжественным голосом.

– Выпьем в честь богов близнецов, и все повторили за ней и выпили вино из чаш, налитых из общего сосуда, в знак общности. Кубки были непростые, такие видел юноша только на изображениях, в виде лебедя– голова и шея были ручкой сосуда, а кубок тоже был продолговатой формы, имитируя тулово птицы. Потом подали различные кушанья, но немного, в основном фрукты, сыры, и печенья, выпили за здоровье Неарха и его наставников, за главную жрицу. Вскоре обед был закончен, и виновники торжества отправились кто в пещеру, и это был юноша, а его учителя в маленький домик рядом, жрицы и служители храма в повозках уехали в Лато.

День выдался непростым, уже вечерело, солнце клонилось к закату, небо из ослепительно голубого темнело, поднялся небольшой ветерок, и чуть захолодало, юноша зажег глиняный светильник, поспешно скинул подаренный хитон с прекрасной вышивкой, оделся в простой, взбил свой ворох свежего сена уложил старый плащ и приготовил новый, чтобы накрыться, опять разделся, но вдруг услышал наверху, на лестнице, скрип, как будто кто -то спускался по лестнице вниз, услышав это, Неарх поспешно достал припрятанный кинжал(на всякий случай), и пошел посмотреть, кого это на ночь глядя принесло? Пройдя несколько шагов, и встав за угол, он присмотрелся и в сгущавшемся сумраке увидел легкую фигурку Каллифены, закутанную в плащ, так что было видно только ее милое лицо.

– Разве кто-то собрался напасть на тебя, храбрый воин, – спросила со смехом она, – я решила навестить тебя, проверить, как ты себя чувствуешь после посвящения, мягкая ли у тебя постель, – сказала она, подходя к юноше, взяв его за руку, и посмотрела в его глаза внимательно и с теплотой.

– У тебя красивые глаза, серые, ты очень красивый мальчик, – с теплотой говорила жрица.

– Пойдем. – сказала она с глубоким придыханием, ведя его к постели, он заметил, что в ее руке небольшая сума. Она присела на его постель, и знаком пригласила сесть рядом. Неарх внимательно, не отрываясь смотрел на красавицу, пришедшую к нему в гости, на ее прекрасное лицо, на локоны волос, падавшие ей на плечи. Она осторожно положила руку ему на плечо, потрогав шрам, и сказала

– А богиня меня не отметила, знать, не заслужила еще, – сказала она обиженным голосом, – но зато я встретила тебя. – и положила руку ему на бедро, так что жар охватил юношу , а затем положив руку ему на затылок , поцеловала его, и долго не отрывалась, а другой рукой сбросила с себя плащ, оставшись обнаженной. Неарх изучал ее влюбленными глазами -небольшого роста, с прекрасными, длинными вьющимися волосами, достававшими ей до ягодиц, чуть коренастая, с прекрасными, сильными бедрами и небольшими ногами и округлой грудью, была просто обворожительна. Каллифена достала из сумы небольшую амфору, и простыню, которую постелила на старый плащ Неарха и маленькую подушку для себя, и подняла глаза на посвященного:

– Иди сюда, мой маленький, – сказала она, привлекая к себе, и мир пропал для Неарха. Ночь прошла, как бы сказал позднее Неарх, будучи умудренным опытом, в оргиастических бдениях, но поутру они заснули. Проснулся первым юноша, а дама, посвящавшая его всю ночь в таинства любви, еще спала на своей подушке, с рассыпавшимися волосами, завернувшись в покрывало, он осторожно выполз из под плаща, и сбегал умылся, и оделся, она, услышав его действия, стала просыпаться жрица, вначале зевнула, потом потянувшись открыла глаза,

– Доброе утро, – сказал Неарх, и поцеловал ее в губы, та обняв его руками, поцеловала в ответ, коснувшись его тела обнаженной грудью.

– Мне пора, – улыбнувшись ему,сказала девушка, – Я так думаю , очередные испытания ты прошел, рассмеялась она, потрепав его за волосы.

– Какие? Я думал ,что понравился тебе,

– Любовь угодна Элисии, а ты угоден ей, укоризненно грозя пальчиком и одеваясь в свой хитон, сказала Каллифена, – И ты мне нравишься, но я должна была наставить тебя и в любви, что бы твоя жизнь была полной, что бы было ради чего жить. Запомни– духовный путь-это путь Аполлона, а путь Диониса– чувственный.

– А Элисии?

– Еще и жертвенный, вот так то, мой славный, – присела она, вытянув ноги и одевая сандалии. – Мне пора, пойду, днем встретимся, сказала она и встав на цыпочки, поцеловала его.

Он поел, и вскоре пришла его наставница, и как ничего не было, стала учить его, показывая приемы письма, а на следующий день назначила испытания.

– Будешь отгадывать загадки, и всего три, – сказала она,

– Трудные? – спросил юноша,

– Для кого как, пожав плечами, ответила жрица,

– Ты справишься. Наверное, – сказала она, взяв его за руку и посмотрела с любовью в его глаза. Для Неарха трудно прошла ночь перед испытаниями, он пытался искать возможные загадки у Гомера и Геродота, пытаясь набраться мудрости древних, все было бесполезно, но в середине ночи благодетельный сон сморил его. Наутро проснувшись, он быстро умылся и оделся в старый наряд, потом подумал, что день-то торжественный, надел хитон с меандром, не забыв и браслет на руку. Одевая сандалии, увидел Каллифену на склоне, машущую ему призывно рукой, и он пошел, почти побежал навстречу судьбе, и можно сказать, почти, да почти, не волновался. Юноша вошёл в дом, разделённый на несколько перегородок, посередине стоял стол, а за ним в креслах, украшенных богатой резьбой сидела Каллифена и Диокл, незнакомая ему жрица, женщина лет тридцати, с темными завитыми волосами, в красивом темно зеленом платье и плаще, с заколкой в виде львицы из чистого золота, а на ее стройной шее висело золотое ожерелье, в виде крыльев птиц, сомкнутых между собой.

– Как тебя именуют, юноша? – спросила она,

– Я назван Неархом, – ответил он, – по повелению жрицы Лето, нашего города.

– Ты прошел очищение, теперь тебе предстоит посвящение, но сначала , ты должен отгадать три загадки, согласно велению Улля. Итак, начнем.

Она поставила непростой деревянный стол три статуэтки из серебра: Афродиты, Артемиды и Афины. Афродита была изображена обнажённой, выходящей из жемчужины, Артемида с луком за спиной и с медведем рядом с ней ,Афина с щитом в руке.

– Ответь, неофит, что означают эти статуэтки, их смысл и значение, – сказала она торжествующе и откинулась на спинку кресла,

Неарх стал думать, у него выбор почти как у Париса с золотым яблоком, а перед ним три богини, и выбор правда, не так жесток, вспоминал он о сне Элисии и Елисейских полях , вспомнил уроки Каллифены, о Артемиде Эфесской, и заговорил:

– Это все одна богиня, близнец Аполлона– Улля, великая Элисия. Все одна в одном лице, а это лишь ее воплощения, скорее эманации.

– Ты ответил с умом, и ответ твой правильный, сказала строгим голосом жрица, – Следующий вопрос: В чем смысл Пути Диониса и Пути Аполлона?

– Это просто, отвечал Неарх, и невольно улыбался, вспоминая ночь любви с прекрасной девушкой и ее наставления, – Путь Диониса познание мира через чувства, а путь Аполлона познание мира через разум, духовный путь. Символом Аполлона является Меандр, а Диониса кисть винограда, и вьющийся плющ.

– А Элисии, каковы ее символы? – задала еще вопрос

– Величайший, на каждом эллинском храме он есть, Пальметта, венчающая фриз , как надежда на воскресение, – с готовностью отвечал Неарх.

– Ты один из нас, Неарх, уже другим, теплым голосом говорила старшая жрица, и если в глазах всей Эллады любой критянин колдун, то там, куда ведет тебя судьба, ты будешь знающим заветы богов в глазах не ведающих. Ты теперь Курет, страж бога, корибант, знающий божественные установления. Прими в знак общности, и носи его с честью, и протянула юноше перстень с изображением левой свастики.

– Поздравляю тебя, сказал Диокл, – теперь не мальчик, но прошедший посвящение, курет ,корибант, мудрый мужчина, – серьезно, правда с каким-то прищуром говорил тот, – Мечом и копьем я владеть тебя научил, старайся выполнить то что должен с честью, теперь ты стал куретом, воином Бога.

– Ты не должен обрезать волосы, – строго заметила Каллифена, – Помни о наставлениях, и тебе пора отправляться в путь, и я провожу тебя.

Неарх пошел собирать свои нехитрые пожитки, убрал свою кровать, на самом деле ворох соломы, и забрал свой старый плащ, и суму со свитками. Когда он вернулся, двуколка их уже ждала, Каллифена сидела в повозке, а на козлах сидел пожилой храмовый служка, Диокл оставался у жреческого домика, как всегда крепкий надежный,

– Прощай парень, и пусть удача будет с тобой, – говорил он иерофанту, – и следи за правильной стойкой, не выворачивай кисть при ударе, и следи за зашагиванием, короче, Неарх, не дай себя убить. И если что то пойдет не так, я тебе всегда рад здесь, помошник мне не помешает, – повторял он , тряся его за плечи, и случайно он поднял рукав хитона, и переменился в лице– побледнел, не от страха, мореход знал, что наставника не напугать, а от неожиданности, и боли за ученика,

– Не знал, что все так случилось, – и кинул быстрый взгляд на повозку, но жрица отвлеклась и не слышала их, – Избранник богини , – говорил он уже очень тихо, – Помолись за нас, – повторил он, и приложил кулак к лбу и легко поклонился, – Будь осторожен и не говори никому о знаке. Прощай и будь счастлив, если получится, – говорил он, а Неарх уже садился в повозку, возница дернул вожжи, и путники двинулись в путь.

Отъезд

Повозка весьма сильно тряслась на кочках, а дорога была вовсе не очень ровной, но Неарх неплохо пристроился на тюфяках, и ему было почти удобно, Каллифена тоже сидела на подушках, и чувствовала себя неплохо, но прикрыла себя покрывалом, дабы не привлекать чужих глаз, и что бы пыль не забивалась в лицо и волосы. Повозку прикрывал зонт от солнца,так что его лучи жарили не слишком немилосердно. Ехали конечно медленно, и наблюдали за полями и садами, мимо которых проезжали, ближе к вечеру собирались остановиться на постоялом дворе. Время от времени Каллифена разговаривала своего попутчика:

– Так значит твой отец Андротим? Мой отец знает твоего отца, он тоже заседает в Совете города Лато,

Тут Неарх который уютно пристроился на подушках, поперхнулся, представляя реакцию отца на новое знакомство, ведь он даже не эфеб, а у папы был крутой нрав, и с возрастом он не стал тише. Неарху не раз попадало за то, что выходил в море на лодке один, или за то что нырял слишком глубоко, пытаясь найти перстень Миноса в знаменитом озере Вулисмени. Он еще раз посмотрел на жрицу, которая мило улыбалась ему, сидя рядом, и он чувствовал тепло ее бедра через ткань, уже понимая , к чему она клонит, но прикинулся непонимающим.

– Здорово, это хорошо. Как же я тебя совсем не помню? Мы бы были знакомы.

– Меня совсем маленькой отдали в храм, и дома я бываю редко.

– Грустно без родных? – спросил юноша, думая о другом, что она старше его на пять лет, хотя очень красива и умна, но зная критсҡие порядки, и если она поговорит с его матерью, то его женят, и будут стыдить ,что он еще упрямится и не ценит своего счастья.

– Но я и готовлю хорошо, и хозяйство вести умею, и семь у нас очень влиятельная, – говорила она внимательно всматриваясь в реакцию Неарха,

Юноше жрица очень нравилась, но не нравилось когда принуждали к чему-то. Хотя тут, ничего не изменишь, так было суждено.

Переночивали на постоялом дворе, и даже блох не было, что странно. Мало помалу приближались к любимому городу, и на постоялом дворе, рядом у ворот, Каллифена приказала остановиться, и пошла в комнату хозяйки переодеться. Вышла оттуда уже писаной красавицей, в одежде ценой в целое состояние, в шелковом хитоне, с таким же шелковом плаще, в прекрасных сандалиях из тисненой кожи, уши оттягивали серьги с привесками в виде змей, на шее бусы из золотых шариков, на голове золотые височные кольца, волосы уложены и ниспадали волной, Неарх не мог отвести глаз от красавицы.

– Тебе нравится, Неарх? – посмотрела он на него, и лукаво улыбнулась.

– Нельзя глаз отвести – ответил слегка потерявшийся юноша, – а зачем так – то?

– Не могу же я твоим родителям абы как показаться, как замарашка какая, сказала девушка

Они сели в повозку, и уже вскоре были у усадьбы Андротима, архонта Лато. Дом был такой же ,как был перед уходом Неарха, с неширокой каменной мостовой и канавой для воды, оградой в рост человека из грубого камня, с плющом, легко ее преодолевающим. Выше забора выросли плодовые деревья, и виднелась красная черепичная крыша дома. Юноша постучал в ворота бронзовым кольцом, почти сразу им дубовые створки открыл домашний раб, но одетый празднично. "Что случилось? Подумалось Неарху, я точно не сообщал родным, когда вернусь". Из сада раздался крик отца : "Кто пришел?"

– Это я , отец, – прокричал Неарх, и навстречу ему уже шли родные, с гостями, которых он не знал, но посмотрев на свою спутницу,понял,что она-то хорошо их знает. Сначала к ним прибежали его сестры, Гелланика и Береника, и наперебой стали спрашивать брата,

– Неарх, ты к нам на совсем? А как там в горах? А подарки привез? – тараторили они наперебой, и брат вручил подарки каждой-кожаные тисненые пояски, похожие,что бы не передрались между собой, после это они стали таращиться на Каллифену, и выспрашивать ее:

– А ты кто? А ты надолго? А ты правда жрица? А змея у тебя есть? так что даже слово вставить бедная девушка не могла,

– А она красивая, правда братец, – утвердила хитрющая Береника, и посмотрела на диво честными широко открытыми глазами в глаза Неарха, а Гелланика громко засмеялась,так что все кудряшки смеялись вместе с ней, так что им удалось вогнать в краску и жрицу и курета.

Тут подошли отец и мать морехода, и с ними отец и мать Каллифены, мама, Горго, взяла на руки маленьких хохотушек, и унесла их к столу с угощением, а Андротим, крепко обнял сына, а Клеон и Рада обняли и поцеловали Каллифену, свою дочь.

– Здравствуй, сынок, возмужал, в жреческом наряде, и вернулся вовремя, месяца через три отплывает корабль в Македонию, поедешь в гости к Филиппу Македонскому и его сыну Александру.

– И ты здравствуй, красавица, дочерь моего друга Клеона, прекрасная как утренняя Заря, не зря же твою мать зовут Рада ( светоносная).

– Присядем за стол и поговорим, – сказал Андротим всем , и хозяева и гости пошли в небольшой сад, с прекрасными грушами и персиками, увитый плющом, со столом в центре, где и расселись у готовых приборов с едой. Было множество разносолов, но Неарху было не до еды, с ним рядом посадили Каллифену, она радостно улыбалась, и подкладывала ему на блюдо кусочек зайца, белого хлеба, и следила за тем, что бы он поел.

– Дело , конечно решенное, – утвердил Андротим, и ему согласно кивнули Клеон с Радой, и Горго, вернувшаяся из дома, уложившая спать дочерей.

– Ты ,Неарх, женишься на Каллифене, и не смей мне возражать. Ты знаешь, что на Крите у нас старые обычаи, и мы их чтим, девушка тебя выбрала, ты был не против, и во имя Афродиты, вы поженитесь. Тянуть нечего, все готово, с Клеоном мы все обсудили, свадьба завтра,-с этими словами Каллифена зарделась и опустила глаза, а Неарх и не возражал,во -первых бессмысленно, а во -вторых для чего? Ведь девушка ему нравилась.

– Неарх, выйди из-за стола, на пару клепсидр , поговорим,-сказал ему отец, юноша поднялся и пошел вслед за отцом за угол дома.

– Сын, я понимаю, ты молод, но жрица согласна вас поженить, и ты ,-при этом он крепко вял его за плечи могучими руками ,-сын у меня один, и я не хочу думать, что ты погибнешь, а наш род прервется, – и тут он улыбнулся, – ты уже взрослый, и я на тебя рассчитываю. Девушка очень красивая, тебя любит, из очень влиятельной семьи, так что я даже рад, что вы теперь вместе. Уедешь, не беспокойся – и ты жреческого сословия, и она, так что это не будет оскорблением для нее и ее семьи. Да, и за ней Клеон дает немалое приданое.

– Я понимаю, отец, и мне она дорога, – ответил сын, и отец улыбнулся, и одобрительно похлопал его по плечу,

– Пошли к гостям, сказал Андротим,

Они сели к сотрапезникам, а Каллифена была вся пунцовая, но смеялась, Неарх склонился к ней и тихо спросил,

– Что случилось?

– Меня тут кое-чему учили, ответила она и засмеялась, улыбка очень ее красила, а золотые серьги на пунцовой кожи смотрелись просто великолепно.

– Ну ладно, пора расходится, завтра встретимся у храма, – сказал глава дома, и позвал слуг с факелами проводить домой гостей, теперь уже родственников.

Рано утром домашние архонта были уже на ногах, слуги готовили угощение, а владельцы усадьбы наряжались к церемонии, Горго, мать жениха одела лучшее платье, фамильные драгоценности, голову прикрыла богатой шалью, Андротим был в лучшем льняном хитоне, с богато расшитым плащом, жених тоже разодет не по обычному, в льняной хитон египетской работы и финикиский плащ, сандалии тисненой кожи, и нянька девочек также была одета очень красиво, Гелланика и Береника надели лучшие платья. Все пошли в храм Латоны, и рядом со святилищем их уже ожидали Каллифена и ее родственники, так же торжественные, в своих лучших одеждах. Все поздоровались, и вместе поднялись по стилобату к храмовым дверям, уже открытой жрицей, знакомой Андротиму по тому незабываемому дню, ярко светившее солнце уронило свой луч на жениха и невесту,будто благославляя их и желая счастья, тот же яркий свет упал на обитую медью дверь святилища, отразившийся в лица гостей. Жрица повела Каллифену и Неарха в храм, как прошедших посвящение, остальных оставили за порогом, так из гостей и родни никто и не узнал, что жрица сказала молодоженам.

А было сказано многое.

– Заходите, Каллифена и Неарх, ты девушка, избрала себе непростой путь, Неарх предназначен найти Нового посланника богов, истинного Спасителя,-Каллифена посмотрела на уже теперь мужа с тревогой, – Но, как ты сказала, Элисия смотрит с благосклонностью на него, – и жрица обнажила плечо юноши, осмотрев Знак и браслет, – т ак что буду молить богов за вас обоих, и все обойдется, Ты Неарх, берешь жену старше себя, и жрицу, тоже непростой выбор, и она всегда будет в помощь тебе. Благославляю вас именем богов, и будьте счастливы, – сказала им жрица с радостной улыбҡой, и расцеловала обоих. – И храните тайну, – сказала она на прощанье.

Молодожены вышли из храма, где их осыпали лепестками роз, и счастливые муж и жена пошли в дом Андротима, и начали праздновать, угощение было уже готово. В саду были выставлены ложа для гостей, которых было немного, еще восемь человек, все члены Совета города Лато. Угощение было прекрасно, а вина тонки и выдержаны, Каллифена была в платье темно красного цвета, как и Неарх, а их ложа были рядом, и столик был один на двоих, молодая жена заботливо подкладывала мужу то тунца, то мурену с виноградом, то тушеного козленка. Слуги передали гостям венки из цветов в честь молодых, которые с восторгом водрузили на свои уже нетрезвые головы. Весь сад был украшен гиряндами цветов, божественный аромат наполнял вечерний воздух, и уже не было так жарко.

– За здоровье молодых! – звучали возгласы радостных гостей, – Будьте счастливы, во имя всех богов!

Гости нахваливали угощения, вина, и гостеприимство хозяев. Неарх пил совсем немного, как и Каллифена. Вскоре гости стали расходится, и все пошли провожать молодую чету в брачные покои. Неарх взял теплую ладонь Каллифены и повел ее в теперь уже их комнату, в отцовском доме. Коридор был украшен светильниками, на стенах висели гирлянды из цветов, а слуги пели песни, все были радостны, и им было выдано угощение и подарки, молодой муж открыл дверь, и пустил жену вперед, она со смехом вошла, наступив на ковер перед кроватью. Он помог красавице раздеться, приготовился ко сну сам, и они постарались не разочароваться в планах архонта Андротима обзавестись внуками. Так прошло несколько месяцев, Каллифена служила в храме Лато, домашние в ней души не чаяли, но уже скоро надо было отправляться в путь. Однажды, за неделю до отплытия, Каллифена подошла к Неарху,

– Муж мой, я стала непраздна, – сказала она с румянцем на щеках,

Юноша обнял ее и поцеловал,

– Очень хорошо, а я виноват перед тобой, скоро покину тебя, – с горечью сказал он,

– Тут нет ничьей вины, судьба, воля богов, и я рада что встретила тебя. Обычные мужчины боятся жриц, и меня могли не взять замуж, – сказала она, качая головой, – Мы счастливы, чего еще желать– она раскинула руки и обняла его и крепко поцеловала .

– Надо сказать отцу и матери,

– Да , и моим родителям тоже, – согласилась жена. – Пойдем, время завтрака.

Они пришли, все уже собрались к трапезе, и Каллифена на ухо сказала эту новость Андротиму, тот просиял, и воскликнул, воздев руки: "Слава богам!". Горго спросила: " В чем дело?".

– Потом, потом, – ответил архонт, – Лато нас не оставила, что-то забирает, но и награждает.

Неделя прошла в сборах, у Неарха получился внушительный вьюк добра, и он сопровождал отцовские товары в Македонию-масло, шафран, египетский лен, да и корабль был отцовский, впереди у него было месячное плавание по морю, от острова до острова, до самого Амфиполя, захваченного Филиппом порта на реке Стримон . Корабль был хорошо оснащен,это был торговый корабль, парусный , и стоял в гавани Лато. Когда Неарх с Каллифеной катались на лодке по острову Вулисмени, названого в честь Улля– защитника, они видели это судно. Жена, жрица, но она была истинная критянка, и любила море и корабли, и когда было возможно, до беременности, она с юношей любила купаться в море, тогда она казалась Неарху почти наядой, прекрасной, с развевающимися длинными кудрявыми волосами.

Вот и наступил печальный день прощания, поклажу Неарха унесли слуги на корабль, и один из них отправлялся с ним в Македонию, ведь неуместно знатному человеку путешествовать одному. Все домашние провожали его до корабля, впереди шли Андротим и Горго, а за ними шли рука под руку Каллифена с Неархом, которая время от времени вглядывалась в его глаза, как будто стараясь запомнить получше. Они прошли по улице, замощенной тесаным камнем, пока жара не опустилась на горд, солнце еще только поднялось над бескрайним морем, и его золотые лучи освещали бескрайние просторы царства Посейдона.

– Ну, до свиданья, сынок, – сказал, обнимая его Андротим, – богиня тебя избрала, и ты должен сделать необходимое,

– Возвращайся скорее, – говорила Горго сыну, плача и сглатывая слезы, не пытаясь их скрыть, лишь утирая их платком, – О ребенке мы позаботимся, – повторяла она, обнимая его, и целуя на прощанье.

– Мать, отпусти сына, – улыбаясь заметил отец, – Дай ему с женой простится, не навсегда он уплывает.

– Удачи тебе, я знаю, ты не умрешь там, возвращайся ко мне скорее, – говорила ему Каллифена, тоже вытирая слезы,

– Не плачь, – шептал ей на ухо Неарх, – все будет хорошо, а через год, и тебя к себе в Амфиполь заберу,

Она вскинула на него красные глаза, и чуть улыбнулась:

– Тогда ладно, но через год не смогу, и погладила свой живот, – лучше через два.

– Вот и договорились, – сказал обрадованный юноша тем, что жена перестала плакать.

Неарх поднялся по сходням на корабль, слуга уже был на борту, моряки отвязывали канаты, а лодка приготовилась тащить судно на рейд. Юноша видел, как отец махал ему рукой, и желал что-то хорошее, а мать и жена махали платками, в память о Афине– Элисии, покрывший своим покровом эллинов, в знак своей защиты, и утишивший море. Его корабль, "Конь морей", вышел на рейд и распустил парус, ветер был попутный, и погнал судно управляемое опытным кормчим, на север, к новым, неизведанным далям, оставляя любимый город за кормой. Плавание проходило при хорошей погоде, но Неарх не сразу привык к болтанке, сначала его здорово укачивало, когда судно ныряло вниз, а потом взбиралось по волне вверх, матросы необидно пошучивали над ним, неопытным мореходом. Вскоре кормчий взял его в обучение, и продолжил наставления Андротима, учил , как держать корабль при разных направлениях волн, что бы море не било в борт корабля, как прокладывать курс корабля по звездам ночью. Тут юноше было проще, созвездия, их названия, его заставила выучить его жена, когда он учился в Идейской пещере. Кормчий, он же капитан, носил имя, очень подходящее ему– Навкратий, это был крепкий, сорокалетний мужчина с небольшой бородкой, которую он носил, лишь бы не бриться. Слуга Неарха неплохо переносил плаванье, и пристрастился с матросами ловить тунца, в чем показал себя мастером, готовил наживку, и ловко сеткой поддевал рыбу, попавшуюся на крючок. Рыбу готовили, когда корабль приставал в маленькие бухточки Кикладских островов, мимо которых они шли. В море попадались и другие суда, шедшие мимо них, кто в Афины, кто в Эритрею, а некоторые и в Мегары или Византий. Вскоре показался Скирос, где тоже есть гора Олимп, это место где скрывался легендарный Ахиллес и где нашла погибель героя Тесея, а от этого острова до Эвбеи стадий, часть посвященных считала, что это и был остров Схерия, остров Блаженных. Половина пути была пройдена, и теперь Навкратий держал курс вдоль побережья Эвбеи, как раз в тех местах, где флот Ксеркса бороздил воды Эгейского моря. Иногда кормчий звал Неарха к кормилу, то бы отдохнуть, и юноша с радостью брал управление судном на себя, ему нравилось, как в руках отдается каждое движение корабля, толчки волн о борт, переваливание с волн на волну, даже соленые брызги, которые иногда его накрывали. Но все равно грустил о матери и отце, и о Каллифене, которую оставил вскоре после свадьбы. День шел за днем, и они обошли побережье Эвбеи, прошли мимо Халкидики, и приближались к устью Стримона. Река разделялась на множество рукавов, и опытный лоцман, поднявшийся на борт "Коня морей", умело выбрал правильную протоку, которая привела их к городу. Вода реки была очень чистой, хотя и поросшей тростником, а течение было слабым, так что на веслах подниматься по вверх по течению русла реки морякам было не тяжело. Экипаж корабля видел уже знаменитые Золотые горы Пангеона, давшие баснословное богатство македонскому царю Филиппу. Двадцать стадий отделяло их от Амфиполя, и корабль преодолел их за час. Прибыли благополучно, так что Неарх наблюдал за разгрузкой товаров в склады проксена Андротима, матросы работали споро, использовали в работе полиспасты, зацепляя сетки с товаром, и поворотной балкой опуская на землю гавани, так что слугам проксена не пришлось надрываться, и документы были составлены, и сделка завершена, а часть денег оставались у юноши, а часть дохода Навкратий должен был привезти отцу критянина, а на часть закупали товары в Амфиполе, это была шерсть, кожи, знаменитый македонский мед. А пока Неарх писал два письма, отцу и жене.

"Каллифене от Неарха привет.

Любимая жена, добрался до Амфиполя хорошо, в пути видел немало интересного, товары доставил, и для отца закупил что было приказано. Ты,как критянка, знаешь, магию моря. Жаль тебя со мной нет, а так было бы еще лучше. Неарх."

"Андротиму от Неарха.

Отец, дошли до Амфиполя в полном порядке, никто не погиб, корабль цел, товары сдал проксену по договоренной цене, и взял товары у него по списку и оговоренной цене, и двадцать мин серебра отправляю с «Навкратием".

Письма, в которых он написал лишь то что с ним происходило во время плавания, но не то, что было в его сердце, юноша запечатал своим перстнем, и отдал капитану, и сумку с письмами на Крит проксен отдал ему же и десять драхм за труды.

Дело заняло несколько часов, и вскоре корабль был готов к отплытию на Крит, обратно, в любимый город Лато, сквозь ветры и просторы морской стихии.

Проксена звали Афиней, и он повел Неарха к себе домой, что бы переночевать , и юноша со слугой, Фригом, который был навьючен вьюками, двинулся в путь. Прошли ворота, проксен перемолвился со стражей, и путники двинулись дальше, по улице, окруженной со вех сторон глухим забором усадеб, пройдя еще немного, пришли к дому Афинея, то постучал кольцом замка о дверь, и слуга – привратник открыл им дверь. Он проводил хозяина и гостя в сад, где все было накрыто к ужину, Неарх, проходя прошел по дому, но не заметил ничего особенного, обычный дом, из нескольких комнат,с черепичной крышей, из камня, обмазанных глиной, с маленьким садом, домиком для слуг, и парой хозяйственных построек, все как везде в Элладе.

– Проходи, Неарх, представлю тебе моей жене, Аглае, и дочерям Антусе и Дианте и Крисанте.

– Прими меня хозяйка дома, – сказал Неарх поклонившись, – Ваши имена всецело соответствуют вашей красоте, – юноша еще раз склонил голову, маленьие девочки довольно хихикали, и прятались друг за друга, Аглая скромно улыбнулась.

– Проди, садись, юноша. Раздели с нами трапезу– пригласил его Афиней, Неарх, прежде ем прилечь на обеденное ложе роздал подарки детям и жене проксена, это были мази и притирания с Крита, они очень ценились, и куклы из дерева очень хорошей работы в красивых платьицах, все это приготовила заботливая Каллифена, и лишний раз с теплотой вспомнил о ней Неарх. Домашние были очень рады подаркам, а девочки потеряли всякий интерес к гостю, и убежали в детскую, рассматривать гостинцы. Хозяин дома с видимым удовольствием наблюдал за этим действом, и подождав, когда и жена уйдет, а слуга стал разливать вино по кубкам и разложил угощенье, сказал:

– Вряд ли это Аристодим придумал с подарками, значит , Неарх тебе очень повезло с женой, – проговорил он держа в руке серебряный кубок, – если бы ты не был жёнат, прости за прямоту, сосватал бы тебе одну из дочерей, тебе всего шестнадцать, дочерям самой младшей восемь, как раз кто-нибудь бы понравился, когда подросли бы, – смеясь добавил он, – но видать неспроста тебя женили, – еще раз оглядел гостя, – ладно, извини, – увидев то Неарх весь подобрался, и губы сжались в линию, – лучше поешь, вот прекрасный угорь, и вино у нас неплохое, – добавил он, отлив вина на землю в знак поклонения, и критянин сделал тоже. Неарх с аппетитом съел рыбу, на земле все-таки есть гораздо проще, и вино было неплохое.

– Завтра отправишься с караваном в Пеллу, коня для тебя и мула для слуги купил.

– Спасибо, деньги отдам сейчас же, – ответил хозяину Неарх.

– Не надо, отец твой уже раньше все оплатил. Он и дом тебе в Амфиполе оплатил, хочешь, осмотри домик-то неподалеку , его и купили, ведь ты будешь при дворе царевича, но свой дом для человека твоего положения необходим.

– Спасибо, согласен. Завтра зайду. И слуг купили? – сказал он смеясь,

– Это жена твоя, умница-разумница обо всем подумала. И о усадьбе, и о слугах, обо всем. В доме даже колодец есть, здесь это редкость.

Неарх только сидел, опустив голову, и легкая усмешка тронула его губы, какой же он еще неразумный еще , по сравнению с женой.

– Ладно, проксен, постараюсь сделать все как надо для моей семьи, – ответил юноша, и Афиней одобрительно хлопнул его по плечу, задев браслет,

– Что это у тебя? – удивился проксен,

– Ты кто? В свои шестнадцать лет?

Неарх мигом спрыгнул с ложа, оказавшись рядом с хозяином дома, изменившимся в лице от страха,

– Клянись, проксен, ты знаешь моего отца, тебе выгодно торговать с нами, и мы никогда не лгали тебе, это не во зло ни тебе, ни царской семье, клянусь тебе Уллем -Спасителем и Элисией– защитницей, – и тут Неарх надрезал себе руку и уронил каплю крови на землю в знак клятвы. – Веришь ли ты мне?

– Верю и клянусь богами – олимпийцами, что не раскрою твоей тайны, – ответил тот, – так ты жрец, да и еще посвященный? В твои-то годы? – проговорил он шепотом.

– Так уж вышло . Кроме тебя пока никто не догадался, – пожав плечами отвечал курет.

– Вот и отлично, но пора спать, а то завтра уже тебе в дорогу, – заметил купец.

Они разошлись, пришел слуга проводить гостя в комнату, он шел со светильником по коридору, и открыл дверь, где уже была застелена кровать, и он лег спать . Сон пришел сразу, пускай он был и в чужом доме. Шелестели цикады, в окно доносился аромат сада, цветов и начавших созревать плодов земли, кровать была отличная, а ремни туго натянуты, солома в тюфяке была свежая, так что Неарх выспался отлично, слуга принес кувшин с водой и таз, что бы юноша вымылся, что он и сделал, позвали завтракать. Завтрак тоже был обычный – лепешки, сыр, мед , сухие абрикосы, запивали разбавленным вином, и вскоре трапеза была закончена, и Афиней со своим слугой поехал на повозке провожать Неарха до ворот Амфиполя, где его ждал караван, отправлявшийся в Пеллу. Проехали мимо неархова дома, забор был красивый, недавно забеленный известкой, они постучались, им быстро открыл привратник, и подошла семейная пара , которым был поручен дом, Неарх поздоровался с ними, дал поручения, что бы следили за порядком, и Афиней обещал приглядывать за имуществом сына архонта. Вскоре добрались до ворот, за которыми был уже собран караван, это были три десятка мулов с поклажей, пять повозок, и десять верховых охраны, двое купцов и их слуги. Юноша достал из вьюка лук и колчан со стрелами, а кинжал и так висел на поясе рядом с кошелем, слуга же был вооружен палицей, и у него был посох. Юный критянин сердечно пожал руку Афинею на прощанье, и напомнил ему о клятве. Старший купец скомандовал трогаться, и путники двинулись по дороге. Местность была весьма живописной, проехали мимо озера большого озера, деревья росли здеь более охотно, чем в остальной Греции, но собственно это была не Эллада, а Фракия, и к тому же следовало заботиться о том, что бы не угодить в лапы разбойникам, а их тут бродило не мало, в основном фракийцы и пеоны, правда вдоль дороги были построены сторожевые башни с несколькими десятками конников гарнизона каждая, хотя, если точнее, человек по тридцать, не больше. Вдоль дороги попадались постоялые дворы, но нельзя сказать, что слишком часто. Во главе каравана двигались восемь всадников, вооруженных дротиками и мечами, и небольшой круглый щит был за спиной каждого, далее двигались повозки, а за ними мулы с поклажей, с ними ехали купцы со слугами, а замыкал этот строй Неарх с слугой. Двигались несколько часов подряд, давая отдых коням и людям в середине дня, а потом ехали до дого, как начинало смеркаться, тогда разбивали лагерь, ставили повозки кругом, и охрана меняясь, сторожила поклажу и людей, а остальные спокойно ужинали и отдыхали. Так прошло четыре дня, за это время Неарх успел пообщаться с обоими купцами, их звали, как ни смешно, Левконом и Мелоном, а надо сказать, их имена соответствовали внешности, Левкон был светлый, а Мелон обладал иссиня черной шевелюрой, они оба тоже были из Амфиполя. Но следующий день начался неважно, а закончился еще хуже. Слуги запрягли мулов в одну повозку неправильно ,слишком сильно затянули хомуты, и те заупрямились, стали сопровождающие впрягаться в телегу, и сломали колесо, та завалилась набок, товар полетел на землю, стали собирать рассыпавшиеся тюки, Левкон и Мелон побежали разбираться с неустройством, и все это заняло немало времени. Наконец двинулись в путь, но нетерпеливая охрана ускакала вперед, и попала в засаду фракийцев, так что все слышали только крики и ржание коней, вырвались и прискакали назад только трое из десяти всадников, и в этот момент пятнадцать легковооруженных горцев напали на кибитки торговцев. Пельтасты фракийцев кричали что-то и метко метали дротики, так что убили двух возниц, и трех слуг, но Неарх быстро вытащил свой лук, и вспоминая с благодарностью уроки Диокла на Крите, приложился, натянул стрелу, и один фракиец уже катался по траве, крутясь от страшной боли, и посылая стрелу за стрелой поразил еще четверых, та что остальные нападающие спрятались за валуном в пятидесяти шагах от них. И уже в Неарха полетело несколько дротиков, и очень хорошо, что вовремя их заметил, и они воткнулись в борт телеги рядом с критянином, а один из них оцарапал юному стрелку плечо, и рассекло рукав хитона. К юноше подползли оба купца с мечами и щитами, и Левкон одобрительно похлопал его по плечу, высунулся из-за колеса и получил удар дротика в предплечье, выронив меч из руки, и глухо застонав при этом.

– Неарх, ты отличный стрелок, ты здорово помог, – сказал с перекошенным лицом Мелон, – будь осторожен, на тебя вся надежда, рядом с ними сидел наготове и слуга Неарха со связкой дротиков и палицей.

– Дела плохи, Мелон, бери дротик и закрывайся щитом, ты слева, я справа, попадаем в цель, и прячемся, пока фракийцы нас не обошли, потом трое наших верховых галопом скачут и рубят фракийцев , – сказал юноша, – Давай, быстро.

Один быстро спустил стрелу, другой метнул дротик, оба попали, и врагов осталось восемь, и эллины моментально упали на землю, и ответный удар поразил лишь край щита Мелона, отскочив от медной обивки. В это время слуга перетягивал предплечье Левкона, его лицо посерело от боли. Трое всадников, опомнившись, подскочили к грабителям, и сначала кинув дротики, и попали в упор в троих, на остальных кинулись с мечами, но опытные горцы смогли достать одного из верховых, и он покатился наземь, но всадники посекли еще троих, упавших в лужи собственной крови, но двое горцев смогли скрыться в зарослях.

– Отлично! – восторженно вскричал Левкон, беря дротик в руку,

– Сейчас прибегут те, кто побил наших всадников, – вздохнул Мелон с перекошенным лицом, его стал бить боевой озноб.

– Слуги приготовились к схватке, успели вооружиться, и надо наших верховых спрятать за валуном. И телеги сдвинуть, из-за них мы устоим против разбойников, – сказал Неарх.

– Молодец, парень, – похвалил его Мелон, и стал быстро приказывать возчикам сделать баррикаду из телег, слуги стали моментально выполнять требуемое.

Вдруг стал слышен стук копыт о землю, на глазах торговцев отразился испуг, а вдруг это конные фракийцы? Но судьба была благосклонна к путникам-то были македоняне, а впереди тридцати конных тяжеловооруженных воинов скакал юноша, почти мальчик, с развевающимися на ветру белокурыми волосами, Неарху потом сказали, что это и есть Александр.