Читать книгу Близнецы с Алатырь острова. Дети мертвой матери - Сергей Юрьевич Соловьев - Страница 4

Лодка продвигалась по морю, гребцы споро работали веслами, и умело уворачивались от льдин. Улль стоял на носу, вглядываясь вдаль, и уже видел приближающуюся скалу Буян- острова.

– Как тебя зовут малец? – спросил самый здоровый воин, работающий веслом, и ободряюще улыбнулся мальчику.

– Улль, – ответил мальчик, а теперь ученик.

Все мужчины были одеты схоже – в меховые куртки с капюшонами и такие же штаны, и мягкие сапоги, прихваченные ремнями. У каждого на поясе висели кинжалы, а другое оружие было сложено в середине лодьи – луки со стрелами, копья, палицы и щиты. Там же стояла кожаная емкость с водой и пара деревянных ковшей для питья.

– Скоро уже приплывем. Сколько тебе лет? Тринадцать? – скорее утвердил, чем спросил собеседник мальчика.

– Десять мне, – ответил, нахмурившись Улль, и крепче схватился в борт лодки.

– Сколько??? – чуть не выронив весло ответил воин, даже сбился с ритма, и вся команда засмеялась, не веря Уллю.

Улль рассказал спутникам о Эле, как она медвежонка спасла, как за ней медведица бегала, как собака, как он поднял громадное бревно. Он смотрел на своих новых товарищей, и видел по их лицам, как они усмехаются, не веря ему. А между тем, остров был уже в двадцати локтях.

– Сказки интересные рассказал, развлек, – сказал ему один мужчина.

– Так все и было! – Запальчиво сказал мальчик, – я очень сильный!

В ответ ему был сильнейший смех, даже лодка стала раскачиваться на волнах стала сильнее, будто смеялась вместе с воинами.

– Проверьте, давайте, с кем угодно, один на один! – запальчиво покричал Улль, выскакивая на середину лодки.

Поднялся самый рослый мужчина, который был немного выше мальчика, и того уже хватали друзья с криками: «Да ты что! Он мелкий еще!»

– Ничего, я осторожненько, – ответил он, усмехаясь, а Улль от злости и обиды толкнул воина двумя руками сразу в область сердца одновременно перенеся всю тяжесть на левую ногу, которую вынес вперед синхронно с толчком, так что удар получился сокрушительный, но не обидный, и противник вылетел за борт, вздымая кучу брызг, но хорошо, что лодка была уже у берега, так что избранный коснулся дна ногами, но промок до нитки. Улль охнув, бросился его вытаскивать, но тот быстро добрался до берега, и смеясь уже помогал другим вытаскивать лодью на берег, и вся команда разражалась смехом, и все одобрительно похлопывали мальчика по плечам.

– Здоровенный ты, прямо уже витязь нарочитый. Не зря тебя ведуньи к нам послали, – сказал один из воинов, – мы теперь с тобой всех врагов победим, – а промокший оппонент побежал по берегу в хижину переодеваться, – и бороться умеешь. Кто выучил?

На эти слова Улль смолчал, вспоминая уроки Мары, уроки борьбы с хитрыми ударами и ухватками: «Не говори об этой борьбе никому и никогда, могут люди пострадать.»

– Меня зовут Акет, – представился гребец, того, кого ты в воду уронил, – усмехнулся он, положив пальцы правой руки за пояс, – зовут Терей. Это Гнур, – он показал на другого воина, кладущего весло в лодку, – А это Катей, – и тот в приветствии поднял руку.

Все это были сильные и очень высокие светловолосые юноши, из числа тридцати избранных воинов острова, ученики у семи волхвов. Акет подошел к Уллю, еще раз посмотрел на него своими глубоко посаженными глазами, и сказал после паузы:

– Пошли, покажу тебе твое обиталище.

Он повел его к горе, в которой были выдолблены кельи и общие комнаты для жильцов острова. Земля была не такая каменистая, как на Алатырь-острове, они прошли мимо ручья, рядом с которым рос громадный дуб, с повешенной на нем золотой цепью.

– Это священное дерево, Улль. Дальше поле для ристаний, там научишься править колесницей, ездить верхом, усмирять быков и управляться с коровами. Мы же пастухи, живем этим если ты не знаешь, коров пасем, рыбу ловим, поэтому каждый мужчина должен уметь с коровами и быками заниматься. Ты же у ведуний вырос, коров-то видел?

– Нет, – потряс своими рыжеватыми кудрями мальчик, – у нас только коза была, ее молоком меня выкормили.

– А мать как – же? – уже предчувствуя ответ, но все же спросил его Акет.

– Во льду с ведуньями спит, – опустив глаза, ответил он, – и меня еще кормили оленьими мозгами из костей, когда молока было мало.

– Вот почему стал таким сильным, хоть и материнского молока не изведал. Мы и пришли, – сказал он, указывая на одно из отверстий в горе, закрытое дубовой дверью и занавешенное оленьими шкурами, – по старинке живем, здесь живут такие же отроки как и ты, а мы, воины, в своих деревянных домах живем, кто-то и женат, и у каждого хозяйство небольшое. На материке большие дома из бревен строим, а на становищах как в старину, дома ледяные, круглые, с коридором таким, только на коленках туда зайти можно, что бы тепло не уходило. Заходи в свой дом, – и провожатый открыл дверь и откинул шкуру, они прошли по коридору, откинули еще одну занавесь, и оказались в теплом помещении, освещаемом масляными светильниками из глины, и отапливаемом очагом, сложенном из камней, и скрепленном глиной же. По углам стояло восемь лежаков, и к одному из них привел Улля Атей.

– Это твое место, здесь отдыхай, – и показав на колышки в стене, – а здесь можешь вещи свои развесить. Все остальные наставления от учителей получают, вечером познакомишься с своими новыми друзьями.

Улль достал свои вещи, и аккуратно развесил все свое добро на стене, лук со стрелами посередине, и подумал, что плохо, что здесь ларя у него нет, как на Алатыре. Потом сел на табурет на трех ножках, из дерева сосны сделанный, и засмотрелся на огонь.

– На обед чуть позже пойдем, рядом тоже дом стоит, там обеденный зал, склад, недалеко коровник и конюшня для коней, их трудники обслуживают, будь с ними вежлив, они не воины, а здесь по обету- пообещали служить здесь богам, кто на год остается, а кто на три. Семеро живут в другой горе, позовут, сам не ходи. Они в другом доме наставляют, сейчас зима ведь, а летом на вольном воздухе учат, грамоте, и Высокому Пути, Законам Ману, – закончил Акет уважительно, и посмотрел на Улля, который с возраставшим вниманием вертел головой во все стороны, рассматривая немудрящее жилище.

Вскоре пошли на обед, вошли в избу, стоящую на высоком подклете из валунов, лестница и дверь были богато украшены резьбой, окна затянуты то ли рыбьим, то ли бычьим пузырем, но не так темно, как в келье отроков в горе. Сели за один большой стол, воины на почетной части стола, а ближе к краю, слева, сидели отроки, и воспитанник ведуний сел с ними, как принятый в отроки. Ели чинно, деревянными лодками, не говорили за трапезой, кормили просто, но сытно, рыба да ячменная каша, квас. Потом старший дружины, Арпад, повел учиться владеть мечом и копьем, и воины, разбившись на пары, осваивали трудную науку. Улля поставили еще с одним отроком, старше его года на два, младше их никого не было. Другие четверо пошли с другими наставниками заниматься.

– Как тебя зовут, – спросил Улль паренька рядом с ним, повернувшись к нему лицом. Он был ниже его ростом, но пошире в плечах, такой же светловолосый, тоже одетый похоже на него самого – в меховую куртку и штаны с мягкими сапогами и меховой шапкой, а под курткой была вязаная рубаха.

– Гун меня кличут, я из ганов, А ты из мансов?

– Не знаю, – пожал плечами мальчик, – Меня на остров в лодке вынесло на берег, а мать моя умерла.

– А, – протянул парнишка понимающе, – давай, начинаем, – и сделал выпад деревяшкой, а Улль легко отклонил, и так они пробовали достать друг друга учебными мечами, Уллю удавалось достать противника мечом, а Гуну – нет. Он уже здорово злился, и бросив меч, бросился на соперника с кулаками, и Улль показал свое умение, ловко уходя от каждого удара, так что вся дружина бросила упражнения и смотрела позабыв обо всем на этот танец, когда лишь небольшое движение делало незавершенным удар, мощный удар кулаком. Гун весь покраснел, стал задыхаться, Улль чуть раскраснелся, и решил немного поддаться Гуну, ведь так человек старался, устал, наверное. И при очередном выпаде дал зацепить себя подножкой, но повалить на землю не дал, ударив под колено Гуна, но поймал его падающего на землю, и поставил на ноги. Гун громко сопел, успокаиваясь от схватки.

– Научишь, Улль? – спросил он хмуро, протягивая руку.

– Конечно, – пожимая ладонь нового товарища, ответил тот.

С этого дня они стали неразлучны.