Читать книгу Отвлекающий маневр - Сергей Зверев - Страница 6

Левый берег Евфрата, вдоль которого производились археологические раскопки, представлял собой довольно унылое зрелище. Чахлая растительность, малейший порыв ветра поднимал с земли облака коричневой пыли, в зловонном воздухе носились тучи насекомых, от которых не было никакого спасения. Зловоние исходило от умирающих болот, на многие километры раскинувшихся на противоположном берегу библейской реки.

Во время правления Саддама Хусейна болота активно осушались с помощью дамб и каналов, что привело к экологической катастрофе в южной части Междуречья. Некогда плодородные земли превратились практически в пустыню. Многие разновидности животных и растений, присущие только для этой местности, оказались на грани вымирания. Было ли это недомыслие, или он таким образом хотел наказать непокорное шиитское население, проживающее в этом районе, неизвестно. Но факт остается фактом: эдемскими садами теперь здесь и не пахло, скорее, наоборот.

Археологические работы производили арабы, одетые в грязные, жалкие лохмотья, и их давно немытые тела источали аромат, пожалуй, ничем не уступавший запаху болот. Жили они здесь же, в палатках и наспех сколоченных домиках, которые и жильем-то назвать нельзя, мусор и отбросы далеко не носили, бросали рядом, что также воздух не озонировало. Несмотря на крайне мирный характер работ, практически все рабочие были вооружены. Среди прочих выделялся высокий, худой человек, очевидно, европеец, одет значительно чище и богаче, наполовину по-мусульмански. Все называли его не иначе как господин или хозяин.

Работа шла полным ходом, рабочие явно спешили. Казалось бы, какая спешка может быть при произведении археологических работ, все это лежало сотни, а то и тысячи лет, так что же могут решить несколько дней или недель.

Территория раскопок была аккуратно размечена по классическому послойно-квадратному методу, квадраты пронумерованы. Некоторые из рабочих снимали дерн с размеченной области, другие долбили шурфы, катили тачки с грунтом, таскали какое-то оборудование. В отдалении группа людей вытаскивала длинные деревянные ящики из крытых кузовов «Уралов» и относила их куда-то за холм. В спешке один из ящиков уронили, он грохнулся оземь, несколько досок оторвались, частично обнажая содержимое. Оборванцы испуганно посмотрели в сторону хозяина, но тот ничего не заметил. Быстро посовещавшись, они, вероятно, во избежание наказания, решили скрыть это маленькое происшествие и продолжали разгрузку как ни в чем не бывало.

Вдруг с северной стороны раскопа появился маленький араб, он бежал, неловко придерживая одной рукой «АКМ», хлопавший ему по спине, на ходу он что-то кричал и свободной рукой указывал назад.

– Что такое, Саид, что случилось? – спокойно спросил его Бенсон, которого здесь называли хозяином.

– Господин, там кто-то едет к нам из города, – выпалил запыхавшийся Саид и показал рукой на столб пыли, тянущийся к небу из-за горизонта, машины еще не было видно.

В трех километрах на север от раскопок действительно находился небольшой полуразрушенный городок Сабах, в котором теперь обосновалась военная часть американских морских пехотинцев.

В Сабахе некогда находилась штаб-квартира партии Баас, являвшейся ядром ожесточенного сопротивления, оказанного американским войскам во время боевых действий. Американцы, решившие не проводить общевойсковой сухопутной операции по освобождению города, высокоточными ракетами планомерно и методично уничтожали бандитские гнезда. Дом за домом, не принося особого вреда окружающим зданиям. На ракеты были установлены видеокамеры, транслирующие полет в прямом эфире, эти кадры в свое время облетели весь мир. Но баасовцы быстро нашли выход, стали прикрываться мирными жителями как живым щитом. Они брали с собой в очаги сопротивления детей и стариков, после этого американцам пришлось прекратить обстрелы. На штурм были брошены морпехи, бандитов уничтожили, но и американцы понесли значительные потери. Теперь эта часть и была расквартирована в Сабахе.

– Ну, и что ты так разволновался? Едет и едет, но на всякий случай будьте готовы. Иди, предупреди остальных, – так же спокойно отдал указание хозяин, но в глазах его зажглись холодные искорки беспокойства. Он пошел навстречу приближающейся машине, дорога к раскопу была только одна, со стороны поселка.

Наконец из-за горизонта появился красный открытый «Ренглер», на треснутом лобовом стекле которого красовалась надпись «Press». Арабы приостановили работу, с интересом и тревогой наблюдая за происходящим. Гости здесь, по всей видимости, были явлением редким. Джип резко остановился у самой границы раскопа, из него лихо выскочил улыбающийся, насквозь пропыленный высокий красавец. В руке он держал видеокамеру. Безошибочно определив в Бенсоне начальника, он направился прямо к нему.

– Здравствуйте, я Николо Младович, журналист из Боснии, в данный момент представляю компанию «Аль-Джазир», – продолжая улыбаться, представился он, большим пальцем правой руки указывая на бейдж, прикрепленный к карману джинсовой рубашки.

– Добрый день, молодой человек. Я Чарльз Бенсон, археолог. Что привело вас к нам? – достаточно приветливо ответил Бенсон, и холодные, колючие искорки в его глазах начали таять, после того как он рассмотрел бейдж на груди гостя.

– Профессия, мистер Бенсон. В компании мне заказали репортаж о вашей экспедиции. Согласитесь, заниматься археологическими изысканиями в такое время довольно странно, с другой стороны, если в стране проводятся подобные работы, то это вселяет некоторые надежды. Думаю, нелишне будет напомнить общественности, что Ирак – это колыбель мировой цивилизации, ведь если не ошибаюсь, цель вашей работы именно такова.

– О, молодой человек, я вовсе не ставил перед собой столь глобальные задачи, – почти смеясь, отвечал Бенсон, его всегда умилял и смешил этот вопиющий дилетантизм, присущий большинству журналистов. Журналисты – народ в основном достаточно развитый и образованный, но знания их в различных областях науки настолько поверхностны и бессистемны, что порою это приводит к анекдотическим ситуациям. Надо же так сформулировать: «Ирак – колыбель мировой цивилизации». – Цель нашей работы, молодой человек, более чем скромна: уточнение датировок некоторых исторических событий, относящихся к периоду правления Третьей династии Ура, после падения Аккадского царства. И если уж нам сильно повезет, очень сильно, может, отыщем город Аккада, но это будет мировым открытием, на это я даже не смею надеяться. Хотя у меня есть некоторые факты, свидетельствующие в пользу того, что город, построенный царем Саргоном, располагался именно здесь, – сказал Бенсон, указывая себе под ноги. – А то, что зарождение современной цивилизации произошло в южной Месопотамии, так это истина, давно уже не требующая доказательств.

Алекс внимательно слушал, весь его вид выражал неподдельный интерес. Последняя его фраза была заранее подготовлена, и реакция Бенсона на нее говорила о том, что роль ему удалась, археолог поверил в то, что перед ним недотепа-журналист.

– Мистер Бенсон, а я могу снимать? – наконец спросил он, вскидывая камеру на плечо.

– Вне всякого сомнения, снимайте все, что вас заинтересует, – радушно разрешил археолог и широким шестом обвел окрестности.

Младович сделал несколько общих планов раскопок и, не отрываясь от камеры, спросил: – У вас уже есть чем похвастаться?

– Вы знаете, подъемного материала немного, практически нет, в данный момент мы проводим мелкое шурфирование и бурение для определения толщины культурного слоя с помощью фосфатного анализа.

– А что это за забор? – наивно спросил Младович, наводя камеру на центральную часть раскопок.

– Это моя неудача. Предполагая довольно значительную глубину культурного слоя, я решил сделать большой шурф до самого материка для составления схемы стратиграфических ярусов, но через несколько метров наткнулись на перекоп, вероятно, древний канал. Произошел обвал. Сейчас даже подходить к этому месту опасно, предполагаю наличие в глубине полостей. Ждем оборудование для проведения сейсмической разведки. Но а сейчас, если вас интересует, могу продемонстрировать первые находки.

– Конечно, интересует, ведь я за этим и приехал, буду очень рад.

– Тогда прошу – Бенсон рукой указал, куда именно следует пройти, и первым направился по указанному им же направлению.

Журналист последовал за ним. Включенная камера оставалась на его плече. Когда они проходили мимо группы арабов, все это время стоявших как изваяния и наблюдавших за происходящим, Бенсон сказал им несколько слов, которых Младович не расслышал, после чего оборванцы продолжили работу. Бенсон свернул за небольшой холм, и тут следовавший за ним Алекс увидел рабочих, вытаскивающих ящики из тентованных «Уралов».

«Ну, наконец-то» – подумал он и незаметно для Бенсона направил камеру на грузовики.

Впрочем, Бенсон, нимало не опасаясь, вел журналиста прямо к машинам. Младовича это обеспокоило. Неужели ему действительно нечего скрывать?

Проходя мимо «Уралов», Бенсон, указав на ящики, на ходу объяснил, это, мол, оборудование для механизации раскопок. Транспортеры грунта, металлоискатели, отбойники и другие приспособления, так необходимые при проведении земляных работ.

Один из ящиков, разбитый, привлек внимание Младовича, он моментально навел на него камеру и сделал максимальный наезд.

– Мистер Бенсон, от какого университета вы работаете, если не секрет, – спросил журналист.

– Это частная инициатива, хотя и под эгидой ЮНЕСКО. Были, конечно, трудности с различными разрешениями и согласованиями, но, слава Аллаху, удалось их преодолеть, – ответил археолог.

Они подошли к одной из хижин. Бенсон уже потянул руку, чтобы открыть дверь, но его остановили звуки неожиданно раздавшихся выстрелов. Бенсон резко обернулся, выстрелы повторились, потом еще и еще, послышались радостные вопли, затем еще несколько коротких очередей.

– Идиоты! – злобно прошептал Бенсон и, забыв про журналиста, почти бегом бросился к месту стрельбы. Младович последовал за археологом, но, поравнявшись с грузовиками и видя, что всем сейчас не до него, подошел к разбитому ящику и крупным планом снял его содержимое. Сунув руку за оторванную доску, достал несколько чипов и микроплат, явно уже бывших в употреблении, на ножках микросхем остались следы припоя.

– Ого, – присвистнул Алекс. – Это наверняка не запчасти транспортера грунта или другого оборудования для механизации земляных работ, как объяснял мне радушный ученый. Все, Бенсон, нашел я твой скелет в шкафу, и к археологии он не имеет ни малейшего отношения.

Однако радоваться было рано, зацепка была, но, что она означала, было пока совершенно неясно. Спрятав находку в нагрудный карман рубашки, Алекс поспешил за Бенсоном, узнать, в чем причина криков и выстрелов.

Когда Алекс подошел к месту стрельбы, глазам его предстала картина, неоднократно описанная в учебниках по психиатрии – массовый психоз со всеми клиническими признаками.

Толпа оборванных арабов бесновалась вокруг какого-то предмета, лежащего на земле. Кто плакал, кто танцевал, кто кричал, причем не что-то конкретное, просто кричал, то есть издавал никак не модулированные очень громкие звуки, и все они от избытка чувств периодически палили в воздух из автоматов. Предмет, из-за которого поднялся такой переполох, оказался серебряным с частично стертой позолотой барельефом Саддама Хусейна. Рабы нашли икону своего бога-тирана и свихнулись от радости. Зрелище было не столько смешным, сколько жалким и грустным.

«Странно, – думал Алекс. – Почему он набрал рабочих из единоверцев Хусейна – суннитов, а не местных жителей, ведь это исконно шиитский район?»

С огромным трудом Бенсону удалось кое-как успокоить темпераментных саддамофилов. Но – поздно: со стороны Сабаха показался мощный столб пыли, означавший, что приближаются гости, наверняка это были военные местного гарнизона, выехавшие на звуки выстрелов.

«Ну вот и кавалерия, сейчас они устроят Хэллоуин», – с досадой подумал Алекс, встреча с соплеменниками никоим образом не входила в его планы.

Приближение гостей заметил и Бенсон, у него эта встреча также не вызывала восторга.

Из-за горизонта появились четыре «Хаммера», три из них были вооружены крупнокалиберными пулеметами, и два бронетранспортера. Не долго думая, они прямо с марша охватили место действия в полукольцо. На едва остановившихся «Хаммерах» зачавкали пулеметы, рассыпая пули над головами арабов.

Бенсон бросился к своим рабочим, приказывая им лечь и не открывать огня, но почитатели Саддама продолжали стоять, ощетинившись автоматными стволами.

Вновь застучали американские пулеметы, на этот раз очередь прошла чуть ниже, многие, наиболее сообразительные, упали на землю. Самые тупые и озлобленные продолжали стоять, среди них был и Алекс. Он, лишь немного присев, продолжал снимать все происходящее на камеру. Пулемет рассыпал еще несколько очередей, и все успокоилось, обошлось без жертв.

Из бронетранспортеров высыпали пехотинцы, окружив арабов. Появился офицер. Бенсон направился было к нему, но один из пехотинцев с помощью приклада «М-16» довольно доходчиво дал понять, что ходить никуда не стоит, если надо – начальство само подойдет, а ваше дело стоять и смирно ждать своей участи. Глаза Бенсона налились кровью, но у него хватило ума не спорить с солдатом, и он, стиснув зубы, молча снес возмутительное поведение американского быдла. Тем более что аргумент у пехотинца был более чем убедительный.

Трое здоровенных морпехов направились в сторону Алекса, продолжавшего все аккуратно фиксировать на пленку. Они остановились в нескольких шагах от него.

– Слышь, недомерок, выключи камеру и давай ее сюда, – потребовал сержант, афроамериканец, который был на добрую голову выше журналиста.

– Господа, обращаю ваше внимание на то, что согласно Женевской конвенции, запрещается вести военные действия против представителей средств массовой информации, – дурашливо проговорил Алекс.

– Ты тут дурачка-то из себя не строй, камеру давай, я сказал, – приказал сержант.

– Мой черный брат, ну зачем тебе моя камера, она с системой интеллектуального управления, ты с ней не справишься. У меня в машине есть баскетбольный мячик, хочешь, я тебе его подарю, это как раз под твой рост и интеллект, – продолжал издеваться над сержантом Алекс, ни на минуту не выключавший камеру.

Он понимал, что добром этот инцидент не закончится, и специально заводил пехотинцев с тем, чтобы у них появилось острое желание дать ему в морду, тогда они не будут стрелять. Ему во что бы то ни стало нужно сохранить кассету, а для этого необходимо было остаться живым и хорошо бы здоровым.

– Не понял, что он говорит? – растерянно спросил сержант, обращаясь к своим товарищам.

– Сдается мне, он обозвал тебя идиотом, Бил, – сказал один из солдат.

– Чего? Ах ты, недоносок аль-джазировский. – И с этими словами Бил бросился на журналиста, пытаясь провести ему прямой в челюсть, очевидно считая, что мордобой не является нарушением Женевской конвенции, а может быть, он просто не являлся ее сторонником.

«Сработало», – обрадованно подумал Алекс.

Нарушитель конвенции был правша, Алекс отклонился вправо буквально на несколько сантиметров, слегка присел, выставив вперед левую ногу и руку, согнутую в локте. Удар пришелся негру в горло, он захрипел и рухнул на колени. Алекс сделал полшага влево и ударил сержанта пяткой в ухо, что вырубило парня окончательно.

– Извини, брат, но насчет мяча я тебя обманул. Нет у меня в машине мяча, извини, – сказал он, глядя на неподвижное тело сержанта. – А впрочем, ближайшие дней десять ты все рано в баскетбол играть не сможешь, так что отдыхай.

Двое других пехотинцев, никак не ожидавших такого поворота событий, наконец пришли в себя и, отчаянно матерясь, дружно бросились на журналиста. Нападавший слева хотел ударить его прикладом в голову, но Алекс немного отвел голову назад, и солдат промахнулся, подставляя лицо под удар. У Алекса было огромное желание ударить парня по зубам, но он пожалел его и вместо этого провел боковой скользящий в подбородок, солдат рухнул, как подкошенный. С третьим было совсем просто: удар ребром ладони по основанию черепа отправил отдыхать и его. Алекс старался проводить щадящие удары, чтобы как можно меньше нанести ущерба здоровью солдат – свои ведь как-никак, хотя и придурки.

Драка, вернее, избиение морпехов, заняло буквально несколько секунд, причем все это мероприятие Алекс провел, не выпуская камеры из рук.

– Ну ладно, парни, отдыхайте, извините, если что не так. Следующий раз с прессой не связывайтесь, пресса – великая сила. – И с этими словами он направился к «Хаммеру», из которого уже вылезал водитель на подмогу своим товарищам.

– Вот какой молодец, сам вышел. А я уж думал, как тебя вытащить, чтоб не особенно помять, – сказал Алекс, обращаясь к водителю.

За столь хорошее поведение он не стал бить солдата, просто ловким приемом выбил из его рук «М-16», которая полетела в одну сторону, взял его за шкирку и швырнул в другую, к трем телам его товарищей, уже валявшихся в серо-коричневой вонючей пыли Месопотамии.

Алекс запрыгнул в «Хаммер», завел двигатель, благо водитель не додумался вытащить ключ из замка зажигания, не пришлось ломать рулевую колонку, и автомобиль с журналистом исчез в клубах пыли.

Пулеметчик одного из «Хаммеров» разворачивал турель в сторону быстро удаляющейся машины и изготовился к стрельбе, но офицер диким голосом закричал:

– Отставить! Не стрелять! Ну его к черту, пускай лучше уходит, никуда он не денется.

Еще не утих недавний инцидент с ранением итальянской журналистки Джулианы Сгрены, и без того натерпевшейся в плену арабских бандитов, стоивший не одного седого волоса президенту и госсекретарю, после которого командование войск коалиции категорически запретило стрелять по прессе.

Возможно, безвинно пролитая кровь Джулианы была пролита не зря, – в данном случае она спасла жизнь Алексу. Неисповедимы пути твои, господи, особенно на войне…

Американцы обыскивали и разоружали арабов, не особенно с ними церемонясь. Сунниты не сопротивлялись, но, злобно сверкая глазами, сквозь зубы посылали проклятия солдатам, ни черта не понимавшим по-арабски, но безошибочно улавливающим интонацию и отвечавшим на это короткими ударами и пинками, впрочем, довольно беззлобными.

Офицер военной полиции допрашивал Бенсона, предъявившего кучу бумаг, скрепленных печатями высоких инстанций, включая ЮНЕСКО и другие комитеты ООН. Из предъявленных бумаг следовало, что он имеет полное право проводить в данном районе археологические работы, а университет Северной Каролины уполномочил его произвести еще и экологические исследования с целью объявления данного района зоной экологического бедствия, в связи с бездумным осушением болот. Оружия лично у Бенсона обнаружено не было, к тому же он являлся подданным Ее Величества королевы союзников, и, как ни чесались руки военного полицейского надеть наручники на археолога, он этого не сделал. Бенсон избежал ареста.

О побеге журналиста было сообщено военной полиции и командованию армейской разведки. Разведка рьяно взялась за дело. Выяснить по аккредитации анкетные данные, номер мобильного телефона и место проживания боснийского стрингера было несложно. Не прошло и сорока минут, как на дисплеях компьютеров КПП и блокпостов по всей стране красовалась улыбающаяся физиономия Николо Младовича. Теперь арест журналиста был лишь делом времени. В номере гостиницы «Аль-Рашид», который снимал Младович, был произведен обыск, но ничего противозаконного, кроме грязных носков и недоеденного сандвича, к досаде контрразведчиков, обнаружено не было.