Читать книгу Верни мне мой 2007-й (сборник) - Серж Брусов - Страница 5

Опубликовано: январь 2007

Отредактировано: на этой неделе

Играет: Оригами «Без Лишних Слов»

– А чё, вписка будет сёдня? – Антон всегда спрашивал об этом перед концертом. Он жил в Дмитрове, в полутора часах на электричке от Москвы. Чтобы успеть на последний поезд, нужно было уходить с нескольких финальных песен. Он тогда слишком фанател от «Jane Air», «Оригами» и других групп, выступавших в тот вечер, чтобы позволить себе подобное. Мы стояли посреди толпы на танцполе клуба «Точка», ожидая начала «Альтернативой ёлки» – фестиваля андеграундной музыки. Был самый разгар новогодних праздников, о чем напоминали небрежно развешанные по стенам гирлянды. Из пластиковых стаканчиков медленно тянулось чуть прохладное «Невское» – самое дешевое пиво в баре. Я ответил, сделав небольшой глоток:

– Не знаю, вроде там чего-то кто-то намутить обещался.

Мы пришли в компании нескольких приятелей – наших знакомых по тусам на «пушке». Они разбрелись по разным углам зала, и теперь найти того, кто именно был готов «вписать» у себя людей, представлялось проблемным. В клубе было жарко и накурено. Впрочем, как всегда, независимо от времени года или погоды снаружи. Вокруг сновали подростки с длинными волосами, металлисты новой формации с дредами и пропирсингованными лицами, девушки с косыми челками и обильно накрашенными глазами. Какой-то явно разгоряченный алкоголем персонаж затянул глухим басом:

– Что я знал о джанкееееееее?

В ответ ему из центра толпы раздался выкрик:

– Джанк уже не модно, чувак! Пацаны эмо играют!

Народ одобрительно загудел – музыканты вышли на сцену. Встречали их так, словно это была не питерская группа клубного масштаба, а как минимум «Metallica» или «Linkin Park». Я оказался в самом центре танцпола, о чем сразу же пожалел, заметив первые движения зарождающегося слэма. Хотя порой мне нравилось агрессивно потолкаться под низкие гитарные рифы, сейчас был явно не тот момент, да и пива в руке оставалось больше, чем на полстакана. Внезапно (настолько, что я даже не успел понять, что случилось) в меня на полном ходу врезался не слишком трезвый молодой человек внушительных размеров, в результате чего рука рефлекторно дернулась вверх, расплескав «Невское» прямо над прыгающе-бегающе-толкающейся толпой. Вопреки моим ожиданиям мало кто обратил на это внимание, лишь пара человек недовольно оглянулась. Все-таки, публика на таких концертах знает, куда идет.

Я решил подняться на второй этаж и посмотреть на действо с балкона вип-ложи. Естественно, мой билет не позволял туда пройти, но пятьсот рублей в руке охранника снимали вопрос. Увидев свободное место (наверху народу тоже хватало), я оперся плечом на колонну и стал созерцать происходящее на танцполе. Парни и немногочисленные девушки, участвовавшие в слэме, энергично сталкивались и раскачивались в разные стороны, бегали по кругу и прыгали на месте. Затем, когда вокалист в белой обтягивающей водолазке весьма субтильного телосложения делал раздвигающий жест руками, толпа разделялась на две половины, готовясь сойтись в яростном угаре. Несколько секунд – и они уже неслись и врезались друг в друга. Помню, я впервые попал в слэм за пару лет до этого, даже не подозревая, что это такое. Оказавшись как раз посреди зала в момент когда толпа разделилась, я каким-то образом этого не заметил. В результате у меня оказался разбит нос, и появились многочисленные синяки по всему телу. Но сам процесс, позволявший почувствовать себя частицей, принимающей участие в броуновском движении, мне понравился.

– Сорри, я тут стояла, – меня слегка похлопали по плечу. Я обернулся.

Передо мной находилась девушка лет двадцати с челкой, практически полностью закрывающей густо накрашенные глаза, и тройным пирсингом под нижней губой. На голове ободок с черепами, сзади волосы взъерошены и зафиксированы лаком. Одета она была в полосатую черно-голубую водолазку, узкие джинсы с проклепанным ремнем и скейтерские кеды «DC». В руках – пластиковый стакан с должно быть тем же «Невским».

– Не, ну если хочешь, стой. Только подвинься немного, – сказала она и, не дожидаясь ответа, пристроилась рядом, вплотную ко мне.

– Да ладно, че там. Стояла так стояла, подвинусь, – я попытался немного отойти в сторону, но ничего не вышло – сзади уже было очень плотно.

– Один тут? – она поинтересовалась как бы между прочим, смотря при этом на сцену.

– Не, с друзьями, они в слэме, мне в лом.

Моя собеседница повернулась, оценивающе взглянула на меня и стала снова наблюдать за музыкантами. После некоторой паузы спросила:

– А вписка есть? Домой идти неохота.

Я замешкал.

– Возможно, сам пока не знаю.

– В общем, я – Натка, – говоря это, моя новая знакомая все так же неотрывно следила за происходящим внизу. Или просто стеснялась. Я представился.

Все время до конца концерта мы практически не разговаривали. Просто стояли и молча смотрели на сцену. Она иногда делала пару мелких глотков. Должно быть, к окончанию вечера ее пиво (которого оставалось достаточно много) было уже не то что не холодным, но едва не закипало. Так там было жарко.

По моим субъективным ощущениям, тогда большинство клубов еще не умело правильно организовать вывод большого количества людей с подобных мероприятий. Вследствие этого образовывались гигантские очереди в гардероб, и время, прошедшее с момента завершения последней песни до непосредственного выхода из заведения, могло спокойно составить порядка пары часов. Позже, лет через пять, то ли организаторы уже имели достаточный опыт, то ли намного меньше людей ходило на такие концерты, так или иначе – проблема была каким-то образом решена и не раздражала. В этот раз все было как обычно – из зала выпускали небольшими группами, человек по двадцать. Толпа негодовала и скандировала нецензурные кричалки в адрес охраны.

Отстояв примерно полчаса и получив одежду, мы с Наткой, так почти ни о чем и не разговаривая, вышли на улицу. Я сразу заметил Антона и других ребят из компании.

– Чувааааааааааааак, че так долго? Заждались! Мы едем на вписку! Ну, идем, точнее. Прикинь, чел живет тут рядом совсем, прям в центре, на Якиманке! Девушка с тобой? – Антон был навеселе.

– Да, это Натка, идет с нами.

– Кул. Ну что, двинем? – мой друг обратился к компании позади себя и медленно пошел в сторону центра. Мы направились за ним.

Натка оказалась на удивление необщительной, что очень контрастировало с самим фактом знакомства, инициированного ею. На все вопросы отвечала односложно и с неохотой.

– А ты далеко живешь что ли? Ехать долго или как? – я вспомнил начало нашего общения и ее предлог для того, чтобы пойти с нами.

– Неа, не очень. Просто хочу тусить.

Как она собиралась «тусить» с безэмоциональным лицом и практически в полном молчании, для меня оставалось непонятным. Странно было и то, что она вообще пошла на вписку с незнакомой компанией.

До дома мы добрались довольно быстро, минут за десять. Это оказалась элитная охраняемая новостройка. Нас задержал дежурящий на вахте сотрудник ЧОПа. Он резко выскочил из своей небольшой будки и подбежал к нам.

– Нормально-нормально все, Миш, это ко мне, – объявился, наконец, хозяин квартиры – один из наших друзей по Пушке. Он был чуть старше меня, окончил институт, но не работал. Мы все удивлялись, как он при этом может безбедно и беззаботно существовать. Теперь ответ был очевиден.

– О, привет, Саш! А папа знает, что гостей ведешь? Да так много! Вас же человек десять! Николай Александрович просил следить за квартирой внимательно, пока он в командировке, – молодой охранник явно испытал облегчение, увидев знакомое лицо. А я был рад вспомнить имя нашего обеспеченного приятеля. Точно, Саша. Или Филин, как его называли на Пушке.

– Да нормально, говорю же! Знает, конечно! Да тут отличные чуваки! Всем можно доверять, гарантирую, – сказал Саша, показательно положив руку на сердце.

ЧОПовец постоял в раздумье еще несколько секунд и отступил в сторону. Мы прошли в подъезд и поднялись в квартиру.

Поначалу все расположились в самой большой комнате, оформленной в стиле французского классицизма, с диванами дизайна 18 века и какими-то помпезными мраморными статуэтками. Хозяин квартиры принес картонную коробку из-под принтера HP, которая оказалась наполненной алкогольными напитками. Там было несколько банок химических коктейлей ядовитого цвета и пара больших пластиковых бутылок пива «Арсенальное» по 2,5 литра.

– Че-то ассортимент не под стать заведению, – высказал свое негодование один из парней с Пушки. У него были ярко-зеленые дреды и руки почти полностью в татуировках. Он достал пиво и раздосадованным голосом добавил, – эту шнягу и так каждый день тянем. Я думал, тут у тебя че-нить типа Хеннесси, ну или типа того.

– Грин, не наглей, – Филин сказал это спокойно и нисколько не обиделся, – какой тебе Хеннесси, если ты Хайнекен от Арсенального отличишь с трудом.

Грин ничего не ответил, задумался о чем-то на секунду, а потом достал из рюкзака стопку одноразовых стаканчиков и взял себе один под пиво. Мы с Наткой расположились на диване. Она держала в руках банку «Ягуара».

– Как ты можешь пить это?

Ответ последовал после небольшой паузы, как всегда:

– Да ладно, нормальный коктейль. Вкус немного резкий, а так ничего.

– Я бы не назвал это коктейлем, скорее помесь химикатов.

Натка промолчала и отпила из банки. Я попросил у Грина стаканчик и налил себе пусть дешевого, но все же более натурального, как я себя убеждал, пенного напитка. Народ разбился на группки по два-три человека. Кто-то обсуждал сегодняшний концерт, сетуя на большое количество школьников, Антон с подругой (видимо, познакомились там же этим вечером) стояли у окна с алюминиевыми банками в руках и неспешно беседовали. Одна девушка (вроде бы Лена, тоже с Пушки) открыла стоящий на журнальном столике ноутбук и показывала своему другу свежий клип от «My Chemical Romance». Ему, похоже, нравилось.

– Я вот чего не понимаю, – начала вдруг Натка, – ты знаешь всех этих ребят?

– Ну, почти всех, да. Кроме девушки рядом с Антоном и вон того парня в футболке «Korn».

– А этот ваш Филин, как вы его называете, не знаком как минимум со мной.

– Получается так, – я не совсем понимал, куда она клонит, – это ты к тому, что все разбились на группы и не общаются вместе?

– Да не, я вообще о другом. Не стремно вот так вот совсем незнакомых людей к себе на вписку брать? Тем более в такие дома…

– А, ты об этом. Хм… Думаю, ничего страшного произойти не может. Это, наверно, какое-то природное доверие к людям со схожими интересами. Мы же все из одной тусовки.

– Ну это да, но… вот мне бы, например, очень стремно было, если б тут жила, – Натка стала чуть более разговорчивой. – Вынести же могут что угодно только так. И не заметишь.

– Я думаю, Филину все равно. Ну, не то чтобы прям совсем пофиг, но мало волнует. Для его отца это все мелочи жизни. Мне так кажется. Он какой-то депутат или чиновник, не знаю точно. Кто-то говорил мне об этом, я тогда не поверил, но теперь сам все вижу. Даже если всю квартиру вынесут – купит новую еще лучше.

– А сам Филин работает где-то?

– Неа, насколько я знаю, пару лет назад он окончил универ. Каждый день тусит на Пушке.

– А ты?

– Я учусь. Тоже заглядываю на площадь иногда. Ты там не бываешь?

Она сделала еще глоток из банки и молча помотала головой. Антон включил телевизор – большую плазму габаритами в полстены, быстро сканируя каналы, нашел A-One, «первый альтернативный», как они тогда себя позиционировали, и прибавил громкость. «Green Day» играли «Boulevard of broken dreams», Антон с новой подругой громко подпевали, не совсем попадая в ноты, а Филин пытался подобрать мелодию на акустической гитаре, попутно рассуждая о том, как он хотел бы стать владельцем музыкального клуба и тусоваться с рокерами. Несколько человек смотрели что-то на ноутбуке, а парень с девушкой, сидевшие у компьютера ранее, уединились в одной из спален. Вписка проходила вполне спокойно, учитывая рассказы Антона о различных «тусах на хате», где ему доводилось бывать: где-то из-за жалоб соседей дважды приезжала милиция, кому-то буквально разгромили всю квартиру, еще пару раз была большая драка. Вспомнив об этих случаях, я подумал, что риски вписывающего действительно не столь малы, даже несмотря на то, что все вроде бы из одной тусовки.

– О чем я тебе и говорю, – голос Натки прозвучал как будто издалека. Я, кажется, потерял нить разговора.

– Прости, о чем говоришь? Я отвлекся.

– Что риски не столь малы, – она, как ни в чем не бывало, повторила ход моих мыслей. Я немного опешил.

– Только что об этом думал. Точь-в-точь как ты сказала…

– А, ну со мной так бывает. Частенько. Особенно под алкоголем, – в этот момент Натка прикончила свой «ягуар» и сжала банку.

– Читаешь мысли? – я слегка ухмыльнулся.

– Да не совсем, просто как-то чувствую их в воздухе что ли… трудно объяснить.

– Ну и о чем я сейчас думаю? – я очень серьезно посмотрел на неё и представил в уме затопляемую Атлантиду.

– Не, не так просто. Целенаправленно я это делать не могу, так только в фильмах. Я же говорю, чувствую. Ну, как ветер, например. Ощущаю дыхание ветра и говорю: дует теплый восточный ветер. Типа того.

– От меня сейчас вообще ничего?

– Что-то с водой.

– Впечатляет.

Мы замолчали. Я был в замешательстве. Я, сколько себя помню, всегда допускал существование того, что некоторые называют шестым чувством, другие интуицией, третьи экстрасенсорными способностями. Но в жизни столкнулся с этим впервые. Не то чтобы я был шокирован, скорее, просто удивлен и не знал, как реагировать. Примерно как встретить Пенелопу Крус в супермаркете: ты знаешь, что есть такой человек, но он живет где-то в параллельной вселенной, и вот пересекаешься с ним в своей повседневной жизни. Очень странное ощущение.

– И давно это с тобой?

– Неа, совсем недавно. Да ты не парься так по этому поводу, не знаю я, чё там у тебя в голове. Просто иногда такие приходы бывают.

– Что-нибудь еще можешь сказать?

– Сейчас здесь все хорошо, негатива не чувствую. А вон оттуда вполне определенные волны исходят, – Натка указала в направлении комнаты, куда ушла парочка.

– Тут не надо быть экстрасенсом.

Она улыбнулась уголками губ.

Туса медленно подходила к концу. Алкоголь закончился, а идти в магазин никто не захотел. Многие уже откровенно клевали носами, пялясь в экран телевизора. Все действительно прошло очень спокойно, если не сказать скучно. Я посмотрел на часы, они показывали четыре часа утра.

– Ладно, наверное, надо поспать, – я обратился к Натке, но с удивлением обнаружил, что она уже спала. Сидя, наклонив голову вперед и скрестив руки на груди. Я встал, положил ее по всей длине дивана и пошел искать место для ночлега. В одной из комнат оказался не занятым еще один довольно широкий диван.

Пока сон не накрыл меня, в голову беспрерывным потоком лезли мысли. В основном об этой странной девушке. «А она, в принципе, ничего такая. Надо завтра взять телефон или аську», – последнее, что помню, перед тем, как уснул.

Утро пришло очень быстро. На полу возле дивана я обнаружил записку с моим именем, содержащую всего одну строку:

«Неплохой вечер. Еще увидимся. Н.».

Я прошел на кухню, по пути заглянув в большую комнату. Как и ожидалось, Натки уже не было, как и еще пары человек. Видимо, она из тех, кто не может долго спать в незнакомом месте. Я жалел, что не спросил контактов для связи, но не сильно: её «ещё увидимся» читалось не как простая формальность. Скорее это было похоже на констатацию факта, которому не было причин не верить. Я сделал себе эспрессо в кофемашине и не спеша выпил мелкими глотками. Потом накинул куртку, растолкал хозяина квартиры, сказав, что ухожу, и покинул вписку.

Филин позвонил мне через пару дней. Судя по голосу, очень волновался.

– Привет. Чё за девка тогда с тобой была? Давно ее знаешь?

– Привет. Да нет, на концерте познакомились, а че такое, случилось что?

На том конце провода воцарилось полуминутное молчание. Как будто он в это время думал, продолжать ли разговор или положить трубку. Затем все-таки продолжил:

– Кто-то вынес двести тысяч евро.

Тут уже настала моя очередь молчать. Натка? Да нет, с очень большим трудом можно было это представить.

– Уверен, что именно в тот вечер деньги пропали? Это же чемодан целый, заметили бы по-любому…

– Да какой нахер чемодан! – Филин был очень взвинчен, – там четыре небольшие пачки из пятисоток, в карман куртки легко влезут!

– Ну, я не знаю, чувак. Я не брал, если ты это от меня услышать хотел. А где они вообще хранились, если кто-то просто взял и вынес?

– Да в том-то и дело, что в надежном месте! Еще сейф не успели поставить, поэтому просто в тайнике, о котором никто не знал. И… – он прерывался, очевидно, решив, что и так сказал достаточно. – В общем, ладно. Девку ты не знаешь, значит, и контактов нет?

– Никаких.

– Всё, давай пока, – последовал сигнал завершения вызова. Насколько я знаю, Филин так и не выяснил, куда пропали двести тысяч евро. А его отец был так разозлен, что уже весной лично привез сына в военкомат и попросил отправить нерадивого отпрыска на службу куда-нибудь подальше. Помню, вся наша компания с Пушки была в шоке, узнав и о деньгах, и о реакции отца. Нам думалось, что двести тысяч евро – сумма даже для чиновника немалая, но отправки Филина в армию в качестве наказания уж точно не ожидал никто. Может быть, за ним были еще какие-то косяки, а может, отцу просто надоел такой образ жизни сына, и та вписка стала последней каплей. Так или иначе, можно сказать, что тот, кто тогда вынес из квартиры Филина деньги, поставил точку в его прежней жизни. По возвращении со службы Филин приходил на Пушку еще раз или два, а потом устроился на работу, и больше я его никогда не видел.