Читать книгу Песочное печенье. Квазипьеса в 3-х частях - Серж Брусов - Страница 3

– А другое есть? – Саша с пакетом печенья в руках устало обратился к работнице супермаркета, расставлявшей вновь прибывший товар на полках магазина.

Та оглянулась, на секунду задержала на Саше недовольный взгляд, всем своим видом намекая на глупость вопроса, и снова вернулась к работе, так ничего и не ответив. Саша вздохнул и небрежно кинул пакет в желтую корзинку для покупок.

Стоя в очереди на кассу, он обратил внимание на работника одной из муниципальных служб. Его униформа в нескольких местах была измазана мокрым песком, а в руках он держал точно такой же пакет с печеньем и пару бутылок крепкого алкоголя – то ли средней руки коньяк отечественного розлива, то ли один из самых дешевых виски. Лицо мужчины не выражало ничего, кроме долгого томительного ожидания.

«Так и живем», – подумал Саша, – «копаемся в мокром песке, чтобы по окончании рабочего дня купить недорогого коньяка да печенья, сделанного также из песка. Или не коньяка, а, там, чая, например… В который тоже непременно добавим пару-тройку ложек песка… Хотя, кто-то ведь любит без сахара. Получается, и в подобного рода бытовом аскетизме есть свои плюсы: ты, сам того не осознавая, хотя бы на пару ложек в день, да снижаешь свою пескозависимость…»

Расплатившись на кассе, Саша вышел из магазина и обернулся, чтобы прочитать его название. Каким-то образом он упустил момент, когда владельцы этой сети произвели ребрендинг – сменили цветовую гамму логотипа с красной на желтую, а также поменяли имя торговой марки. Теперь супермаркет назывался «Песочница».

– Интересно… – по привычке вполголоса произнес Саша. Он всегда делал так, когда над чем-либо задумывался. На этот раз он снова начал размышлять о том, как внезапно поменялся мир. Ведь еще совсем недавно эта «Песочница» была то ли «Печеночкой», то ли чем-то похожим… Или все это ему только приснилось? Но воспоминания были так свежи… Когда же это началось? Еще в студенчестве? Или позже?..

Вибрация мобильного в кармане прервала набравшие было ход мысли. Звонил Кирилл – старый друг по университету.

– Алло, – взял трубку Саша.

– Здорово, – ответили там. – Чем занимаешься? Работаешь еще?

– Привет. Нет, уже закончил.

– Вот и отлично. Слушай, подъезжай в то место на Ленинградке, куда в прошлый раз ходили? Леха и Олег тоже будут.

– Понял. Ну давай, через час буду.

Саша, Кирилл, Леха и Олег учились в одной группе в вузе, который благополучно окончили пять лет назад. Успеваемость у всех четверых была далеко не самой лучшей, что, в итоге, и стало тем самым фактором, благодаря которому парни стали одной компанией. Частенько бывало так, что только они вчетвером ходили на многочисленные пересдачи, в последний момент закрывая академические долги, – вся остальная часть группы была на удивление добросовестной. Время от времени в этой компании появлялись еще два человека – Ира и Макс, но те были совсем не от мира сего – одевались в яркие разноцветные лохмотья в стиле хиппи 60-х, на лекциях мечтательно глядели в окно, а после третьего курса вдруг поженились и уехали, как говорили слухи, то ли в Индию, то ли в Тайланд. С тех пор об этих двоих было мало что известно – на связь они выходили крайне редко.

После окончания университета дела у оставшихся четверых шли неплохо – каждый, казалось, нашел свое место в жизни. Олег устроился в какую-то большую корпорацию и за пять лет сделал ошеломительную карьеру, являясь к своим двадцати восьми начальником какого-то там (Саша никогда не запоминал мало что значившие для него названия) департамента. Леха был музыкантом. Именно этот вид деятельность он определял как главный в своей жизни, хотя сам работал программистом в крупной компании, а в группе играл лишь по выходным. Кирилл задержался в институте дольше остальных – формально, он до сих пор числился его сотрудником. Сначала Кирилл получил степень кандидата наук, а позже стал работать в каком-то НИИ, относящемся к структуре вуза. Он был единственным из четырех друзей, работавшим непосредственно по специальности. Более того, Кирилл являлся фанатично преданным делу ученым, нередко проводившим в физической лаборатории дни и ночи напролет. Что они там изучали и открывали, для Саши, Лехи и Олега оставалось не то чтобы непонятным – все-таки, базовые представления о физике элементарных частиц у них имелись (многочисленные пересдачи давали о себе знать) – но как только речь заходила о чем-то таком, Кирилла моментально уносило в дебри рассуждений, для остальных друзей кажущихся чересчур сложными, путанными и абстрактными.

Саша имел довольно редкую профессию – он был мастером песочных часов. Казалось бы, кому в наше время нужен такой вид измерительного устройства? Но, вопреки стереотипам, компания, на которую Саша работал, платила неплохие деньги, а значит, определенный спрос на плавно перетекающее из одного резервуара в другой время действительно был. Когда-то, года четыре назад, когда Саша только устроился часовщиком, он имел дело с обыкновенными часами: наручными, карманными, настольными и настенными. Так продолжалось довольно долго, но потом – он, опять-таки, не помнил, когда это случилось – часы вдруг стали песочными. У Саши не было привычки доставать руководство (да и вообще кого бы то ни было) расспросами, поэтому он просто переквалифицировался в песочно-часовых дел мастера, не придав этому большого значения.

На дворе отцветал последними запоздалыми яблонями май, через пару дней уступавший место лету. Было около семи часов вечера, и Саша только что завершил свой последний перед двухнедельным отпуском рабочий день. Солнце приятно гладило по лицу, а легкий ветер аккуратно трепал волосы. Саша стоял на выходе из «Песочницы». Магазин располагался ровно посередине двадцатиминутного пути пешком от работы до дома. Вокруг спешили домой труженики и тунеядцы, притворяющиеся тружениками, чего-то куда-то везли в маленьких сумках-на-колесиках одинокие бабушки, целеустремленно шагали в светлую даль студенты с наушниками в голове. Саша обратил внимание на старика-бомжа, сидящего на тротуарном бордюре недалеко от него. Не факт, что старик был бездомным, тем более, что внешне он очень отличался от стандартного образа, возникающего при мысли о таких людях, но Саша всё равно для себя определял его именно так. На голове старик носил дреды, заплетенные из собственных седых волос. Обычно они просто свисали «в свободном полете», изредка становясь хвостом, практически невидимым анфас. Дреды очень эффектно смотрелись в сочетании с лицом мудрого голубоглазого старца из сибирской деревни, неизменным потертым синим костюмом – приталенным пиджаком и узкими брюками, носимой навыпуск рубашкой и старыми советскими кедами трехполосочного адидаса. Всё вместе составляло картину столь же странную, сколь и стильную. То, что этот человек, вроде бы, бездомный, Саша заключил потому, что несколько раз видел, как старик ночевал прямо на скамейке, разместив рядом с собой свой огромный туристический рюкзак, заполненный, впрочем, где-то наполовину. Никакими другими стереотипными атрибутами бомжей (вроде ощущаемого издалека ужасного запаха или спитого распухшего лица) этот странный старик не обладал, в целом напоминая счастливого обитателя пляжно-песчанного мира Юго-Восточной Азии, нежели усталого жителя песочной Москвы. Саша несколько секунд понаблюдал за беззаботно улыбающимся бездомным, а затем двинулся к дому – перед встречей надо было закинуть туда купленные в магазине продукты.

Остаток дня обещал быть интересным. Именно так Саша определял для себя общение с родными, друзьями, а также всеми остальными жителями песочного мира. Одиночество его совсем не напрягало, но было не интересным, а как бы сказать… Интригующим. Наедине с самим собой Саша частенько ощущал что-то вроде волнующего ожидания, как будто вот-вот должно было произойти нечто особенное. Точнее, не произойти, а измениться. Причем измениться, на первый взгляд, совсем не меняясь. Иначе говоря, в одиночестве Саша практически всегда чувствовал, что он на пороге какого-то важного открытия. Словно на него с минуты на минуту должно было снизойти какое-то божественное откровение. Саша не очень любил термин «божественное», так как не являлся человеком религиозным, но подобрать какой бы то ни было более подходящий синоним для описания характера данного явления было попросту невозможно. Саша не знал, как назвать то, что он ощущал, когда вокруг не было никого. Не знал, почему это началось, ведь раньше такого не было. Но он определенно помнил, при каких обстоятельствах впервые испытал это. А сейчас, вновь подумав об этом, он вдруг понял, что и весь мир стал песчаным именно тогда.