Читать книгу Рассказы - Серж Готье - Страница 3

1

Молодая женщина открыла дверь своей квартиры и пропустила вперёд семилетнего сына.

– Заходи, Максим, – сказала она и втащила в прихожую тяжёлую сумку с продуктами.

Включив в прихожей свет, она увидела разбросанные по полу грязные туфли своего мужа.

– Иди в свою комнату, Максим, – женщина подтолкнула мальчика к двери, – папа сегодня опять пьяный.

– Папа добрый, – возразил маленький Максим, но всё-таки направился в свою комнату.

– Да, – вздохнула молодая женщина, – конечно, он добрый, только почему-то дебошир и пьяница.

Молодая женщина работала детским психологом и прекрасно знала, что дети не оценивают родителей почти до двенадцати лет. И этот пресловутый переходный возраст у подростков начинается именно потому, что наступает момент, когда ребёнок словно прозревает и начинает видеть родителей такими, какие они есть на самом деле. Иными словами, начинает их оценивать. К счастью, её сыну было только семь лет и для него папа в любом состоянии был всегда добрым и хорошим. Единственным плюсом её мужа было то, что он по-своему тоже любил своего сына. Это «по-своему» означало то, что, возвращаясь пьяный домой, он неизменно приносил сыну какие-нибудь гостинцы. Конфеты, печенье, фрукты – ни разу он не явился домой с пустыми руками. Вот и сейчас, молодая женщина вошла на кухню и, включив свет, увидела на столе коробку с тортом. Коробка была помята с боков, видимо, добрый папа часто терял равновесие, пока нёс этот торт, но тем не менее, и в этот раз он что-то сыну принёс.

Молодая женщина втащила на кухню сумку и, приведя лежащий на столе торт в более-менее надлежащий вид, стала выкладывать из сумки принесённые с собой продукты. Они тихо плакала, размышляя о своей нелёгкой судьбе. Весь день на работе, затем в начальную школу, чтобы забрать сына, затем путь через продуктовый магазин, нелёгкий подъём на четвёртый этаж и, в довершение ко всему, дома пьяный муж и разбросанные по квартире грязные туфли. На улице была поздняя весна и уже неделю шли грозовые дожди, и когда женщина представила, на что похожа сейчас гостиная, из её глаз ещё сильнее потекли слёзы.

– Это кто здесь дебошир и пьяница? – раздался за её спиной грубый окрик мужа, – ты чему учишь моего сына, сучка?

Женщина обернулась и увидела в дверном проёме здоровенную фигуру своего суженого. Он стоял, опершись о дверной косяк, и едва держался на ногах. Брюки его были в ужасной грязи, майка разорвана почти в клочья, обнажая крепкое тело с огромной разноцветной татуировкой на левом плече.

– Это также и мой сын, – твёрдо сказала она и тихо добавила, – и зовут меня не сучка, а Нина. На случай, если ты забыл.

Женщина снова повернулась к кухонному столу и выложив всё на стол, убрала сумку.

– Нинка как картинка с фраером гребёт, – молодой муж Нины, осклабившись, затянул блатную песню, – дай мне, Керя, финку, я пойду вперёд.

Он подошёл к жене сзади и сгрёб её за плечи. Затем круто развернул женщину к себе лицом и продолжил:

– Поинтересуюсь, а шо это за кент…

– Ну хватит, Стас, – перебила она его, – Максим и так уже вздрагивать от твоего голоса начал.

– Ты мне не перечь, женщина, – медленно проговорил он, – и сына моего не трожь. Дай мне лучше пожрать что-нибудь. Что-то голодный я.

Нина вздохнула и, высвободившись из его крепких объятий, повернулась к холодильнику.

– Садись за стол, – тихо произнесла она, – только брюки свои грязные сними. И так уже вся кваритира словно скотный двор.

Она рассовала в холодильнике принесённые продукты и, вытащив из него кастрюлю с борщом, поставила её на плиту. Включив газовую горелку, она тоже присела на стул и, вглянув на мужа, с горечью в голосе заговорила:

– Ну что ты за человек такой, Стас! Я не понимаю. Отец у тебя – губернатор области, люди его безумно любят и уважают. Мать твоя – главный врач в областной клинике, тоже уважаемая женщина. Два родных брата у тебя – выдающиеся спортсмены…

– Нина, – грозно перебил её Стас, – не нужно читать мне морали и нотации. Терпеть этого не могу.

– Да я не нотации читаю, – с жаром заговорила Нина, – я хочу сказать, что от тебя отвернулись уже все. Все, понимаешь Стас. Одна я осталась. Или ты хочешь, чтобы и я тебя бросила и ушла от тебя вместе с сыном?

– Я тебе уйду, сучка, – угрожающе заговорил Стас, – лишишь меня сына – пеняй на себя.

Муж Нины невольно заскрипел зубами и сжал кулаки. Нина усмехнулась и, выключив газ, сказала:

– Да ты не пугай меня, пуганая уже. Но терпение у меня скоро лопнет. И однажды ты вернёшься в пустую квартиру.

– И к кому это ты уйти собралась? – Стас медленно поднялся из-за стола и, сжав кулаки, двинулся к Нине.

– Только попробуй маму тронь, – внезапно раздался на кухне голос Максима.

– Глаза семилетнего мальчика сверкали огнём. Он, плотно сжав губки, смотрел на отца. Стас уставился на сына, словно увидел его впервые в жизни. Нина, которая до сих пор почти никогда не боялась дебошира мужа, внезапно почувствовала страх. Не за себя, а за сына. Впервые в жизни сын вступился за мать, и какая на это будет реакция полупьяного Стаса, она знать не могла. Могло произойти всё, что угодно. Но, будучи профессиональным психологом, она всё-таки сумела найти выход из создавшейся ситуации и сгладить возникшие острые углы.

– Максим, – мягко сказала она, – папа тебе торт принёс. Так что ты оказался прав – папа добрый.

– Правда? – улыбнулся мальчик.

– Конечно, – в свою очередь улыбнулась Нина, – посмотри, какой шикарный торт. Называется «Наполеон».

Она открыла крышку торта и, Максим, увидев содержимое коробки, бросился отцу на шею. Стас слегка покачнулся под весом мальчишки и, прижав его к себе, снова опустился на стул. Нина взяла тарелку, чтобы налить борща, и отвернулась к плите. Из глаз её ручьём текли слёзы.

2

Спустя три месяца после описываемых событий, а именно, во второй половине августа, по центру Екатеринбурга ехала служебная легковая машина. На пассажирском сидении сидела девушка, которая являлась журналисткой центральной газеты и, положив на колени папку, просматривала бумаги. За рулём сидел молодой парень, не обращая на девушку никакого внимания. Парень никогда не страдал от любопытства, что очень устраивало не только эту журналистку, но и всех, кому этот водитель предоставлял транспортные услуги. Он всегда спокойно выполнял свою работу и никогда не вмешивался в то, чем занимались другие. Это было его железным правилом, или даже его профессиональным принципом, которого он неукоснительно придерживался всегда. Однако, этот день стал первым днём в его жизни, когда он, являясь всего лишь водителем служебного автотранспорта, не только проявил интерес к тому, что происходило, и но вмешался в ход событий.

Легковая машина направлялась в здание областного суда. Когда машина подъехала к цели своего путешествия, парень удивлённо приподнял бровь и тихо присвистнул. Возле здания областного суда было полно народу.

– Ничего себе, – негромко проговорил он, подыскивая место для парковки, – тут что сегодня олигарха судят?

– Нет, – девушка невесело усмехнулась, – одного дебошира и пьяницу за двойное убийство.

– Двойное? – парень, наконец, нашёл место и остановил машину, – в смысле, двоих убил?

– Да, – ответила девушка, собирая бумаги в папку и проверяя фотоаппарат, – зарезал по пьянку пожилую пару. Об этом все газеты писали. Неужели не слышал ничего?

Девушка уже вознамерилась выйти из машины, но парень придержал её за руку.

– Постой, – сказал он, – если не ошибаюсь, в газетах писали о том, что это убийство в Перми произошло.

– Да, всё верно, – ответила девушка, выходя из машины, – но преступника тут задержали, в Екатеринбурге.

– Это то убийство, которое было совершено поздним вечером пятого июля? – вдогонку спросил парень.

– А у тебя хорошая память, – улыбнулась девушка и, закрыв дверцу машины, отправилась в здание областного суда.

На этом и без того скудное любопытство молодого человека исчерпалось. Идти в суд, чтобь посмотреть судебный процесс, у него не было ни малейшего желания, поэтому он, окинув взглядом толпу людей, почти тотчас потерял интерес к происходящему.

Однако, ждать ему было велено до конца судебного разбирательства, потому что обратно ему нужно было увезти помимо журналистки, ещё фотокорреспондента и оператора с оборудованием, которые прибыли сюда намного раньше ещё до прихода толпы людей, чтобы приговить оборудование к съёмке. Он вышел из машины вслед за девушкой и, закрыв её, направился в центр города. Погуляв по городу, он пошёл в кафе, затем отправился в книжный магазин, затем посидел в парке на скамейке и, спустя три часа, снова вернулся к своей машине. В этот раз возле возле здания областного суда почти никого не было, поскольку все находились внутри. Только двое мужчин стояли у входа и, негромко переговариваясь между собой, курили на улице. Молодой водитель поднялся по ступеням и, прежде чем войти внутрь, чтобы узнать долго ли ещё до конца, тоже решил выкурить сигарету.

Он уже почти докуривал её, как вдруг увидел заплаканного мальчика лет семи, который вышел из здания на улицу. Парень невольно встретился с мальчишкой взглядом, пытаясь понять, почему ребёнок плачет, и мальчик, всхлипывая, подошёл к нему и внезапно сказал:

– Это всё неправда. Мой папа добрый. Он никого не убивал, – у мальчика снова из глаз хлынули слёзы, – а они хотят посадить его в тюрьму. Я им говорил, что мой папа добрый, но они мне не верят.

Молодой водитель, тронутый до глубины души, выбросил окурок и присел рядом с мальчишкой. Понимая, как трудно признать ребёнку, что его отец оказался убийцей, он взял его за плечи и, заглянув ему в глаза, убеждённо сказал:

– Успокойся, малыш. Я тебе верю. Честное слово.

– Нет, ты мне не веришь, – мальчишка отпрянул, дрожа от волнения всем телом, и плотно сжал губки, – ты говоришь так, чтобы меня успокоить. Если бы ты хоть раз увидел моего папу, ты бы сразу мне поверил.

Мальчик вдруг схватил парня за рукав и, утирая слёзы, с силой потянул за собой.

– Идём, я покажу тебе своего папу. Я докажу всем, что он самый добрый.

Парень не смог отказать мальчику и пошёл за ним в здание суда. Когда они вошли в аудиторию, все прения, вероятно, уже были закончены, потому что стояла мёртвая тишина и все взгляды были устремлены на судейскую коллегию. Молодой водитель, увидев человека, сидящего на скамье подсудимых, внезапно остановился словно оглушённый. Мальчишка не сводил с парня глаз и, видя, как внезапно измененилось выражение его лица с обывательски безразличного в предельно серьёзное, начал испытывать нарастающую с каждой секундой надежду. Наконец, молодая красивая женщина, являющаяся судьёй, нарушила молчание.

– Суд удаляется для вынесения приговора.

Судейская коллегия уже начала подниматься со своих мест, как вдруг молодой парень водитель, вышел из оцепенения и громко крикнул:

– Одну минуту. Подождите, пожалуйста.

Все присутствующие в зале, как по команде, повернули головы.

– Я хочу дать важные свидетельские показания, – сказал парень и уверенно направился вперёд.

Судья, секунду поколебавшись, снова опустилась в судейское кресло. Остальные члены судейской коллегии последовали её примеру. Парень вышел на небольшое возвышение, предназначенное для выступающих, и остановился. Мальчишка последовал за ним и присел неподалёку на стул.

– Знаете ли вы о том, – спросила судья, – что дача ложных показаний преследуется по закону?

– Да, – ответил парень, – я обязуюсь говорить правду и только правду.

– Ваше имя?

– Тарасов Вадим Петрович, водитель служебного автотранспорта, – Вадим поискал глазами журналистку и, кивнув головой в её сторону, добавил, – меня здесь знают.

Молодая журналистка поднялась со своего места и обратилась к судейской коллегии:

– Да, я подтверждаю, это наш водитель. Он нас сюда привёз. Обычно он никогда не посещает судебные заседания, но сегодня… я не знаю. Полагаю, он всё объяснит.

– Вы знакомы с подсудимым, свидетель?

– Нет, я с ним незнаком, – Вадим невольно повернулся в сторону здоровенного парня, сидящего на скамье подсудимых, – но я с ним встречался. Я решил дать показания, потому что преступление было совершено поздним вечером пятого июля в Перми, а я видел его именно в это же время и в этот день в Екатеринбурге.

– При каких обстоятельствах вы его видели?

– Недалеко от привокзальной площади продают сигареты по сниженной цене, – пояснил Вадим, – и там постоянная очередь. Так вот, пятого июля вечером, стоя в этой очереди, я едва не подрался с обвиняемым.

– В чём была причина инцидента? – спросила судья.

– Он был пьян и ломился без очереди. Я парень не робкий, бывший десантник. Я схватил его за шиворот и хотел вышвырнуть из очереди. Он тоже схватил меня за рубаху обеими руками. Мы сцепились и только чудом не подрались.

На минуту в зале воцарилось молчание, которое нарушил государственный обвинитель.

– Скажите, Вадим Петрович, – спросил прокурор, – а вы уверены, что вы не ошиблись и что ваш инцидент был именно пятого июля, а не днём раньше или днём позже?

– Уверен, – ответил Вадим, – пятого июля у меня день рождения. Полагаю, что этот день обычно люди помнят. У меня с собой паспорт, в котором эта дата рождения указана.

– Мне кажется странным, – снова заговорил прокурор, – что вечером, в день своего рождения, вы, вместо того, чтобы отмечать свои именины с друзьями и родственниками, ходили за сигаретами, причём не в киоск, а на привокзальную площадь.

– В этом нет ничего странного, – снова пояснил Вадим, – я курящий, но курю очень мало. Поэтому, когда вечером ко мне в гости пришли мои друзья десантники, я понял, что допустил оплошность, не купив заранее побольше сигарет. На привокзальную площадь я пошёл именно потому, что мне нужен был как минимум блок.

– Давайте теперь уточним время, – сказала судья, – вы можете вспомнить точное время вашей стычки с подсудимым?

Вадим начал размышлять вслух.

– В восемь вечера начинается программа «Вести». Я воспользовался тем, что ребята смотрят новости и пошёл за сигаретами. До привокзальной площади я шёл минут десять. Еще минут пять стоял в очереди, пока не подошёл этот амбал. Думаю, мы сцепились где-то в двадцать-пятнадцать или в двадцать-двадцать по местному времени.

– А преступление совершено в двадцать-тридцать, – негромко уточнил адвокат, обращаясь к судье, – полагаю, за десять минут невозможно добраться из Екатеринбурга до Перми.

Судья задумалась и через минуту снова обратилась к свидетелю.

– Скажите, Вадим Петрович, вы сцепились, то есть, были довольно близко друг от друга. Не заметили ли вы на теле подсудимого какой-нибудь шрам или родимое пятно, или что-нибудь, что стопроцентно убедило бы нас, что вы не ошибаетесь и что ваш обидчик в очереди это именно тот, кто сидит на скамье подсудимых?

Вадим в очередной раз посмотрел на парня, сидящего за решёткой. Он с минуту молча его разглядывал, а потом вдруг улыбнувшись, повернулся к судейской коллегии.

– Вспомнил, – сказал он, – мы в этой небольшой потасовке друг на друге порвали рубахи. Так вот, у него на левом плече огромная татуировка дракона, причём разноцветная. Дракон зелёный, а пламя из пасти красное.

Молодая женщина судья повернула голову к обвиняемому и сухо произнесла:

– Подсудимый, снимите футболку.

Парень поднялся во весь свой рост и, стянув с себя футболку, повернулся к зрителям боком. С его левого плеча смотрел на присутствующих огромный огнедышащий дракон.

Судья стукнула молотком по столу и объявила:

– Суд удаляется на совещание.

Пока подсудимый снова натягивал на себя футболку, а судейская коллегия выходила из зала, представитель городской администрации открыл мобильный телефон и набрал номер губернатора Свердловской области.

3

Судейская коллегия отсутствовала четверть часа. Вадим сошёл с возвышения и, найдя свободное место, устало опустился на стул. Мальчишка лет семи, который с такой силой тянул его в зал суда, прильнул к нему и горячо зашептал ему в ухо:

– Я же тебе говорил. Тебе стоит только его увидеть и ты сразу поймёшь, что он добрый.

Вадим улыбнулся и, приобняв мальчика за плечи, также негромко сказал:

– Я же тебе говорил, что я тебе верю. А ты сомневался.

В зал вошла судейская коллегия и все поднялись со своих мест. Как только все присутствующие снова сели, судья громко объявила:

– Суд принял решение освободить обвиняемого в зале суда с подпиской о невыезде из города до окончания расследования. На этом заседание суда объявляется закрытым.

Охранник молча вытащил ключи и открыл железную дверь, выпуская на свободу обвиняемого. Люди начали подниматься со своих мест и покидать помещение. Судья посмотрела на государственного обвинителя и негромко произнесла:

– Мне придётся напомнить вам, господин прокурор, что у богини правосудия Фемиды завязаны глаза. Пьяница и дебошир ещё не означает убийца. Поэтому настоятельно рекомендую вам впредь избавляться от фантазий, ничего не додумывать и не вводить суд в заблуждение.

Едва Стас вышел из железной клетки, как Максим бросился к нему, повиснув у него на шее. Вадим тоже подошёл и пожал Стасу руку.

– Теперь я понимаю, – сказал Стас, обращаясь к Вадиму, – почему люди так уважают российских десантников – они своих в беде не бросают.

– Ты тоже десантник? – спросил Вадим.

– Нет, – ответил Стас и поставил Максима на пол, – я тоже русский.

– Мне пора, – сказал Вадим, увидев, что журналистка и фотокорреспонденты уже собрали свои объективы.

– Пойдём и мы, – сказал Стас и они втроём направились к выходу.

Когда они вышли на улицу и спустились по ступеням, на стоянку, скрипнув шинами, въехала машина губернатора Свердловской области. Из машины вышла Нина и бросилась на шею мужу.

– Я не видел тебя всего лишь месяц, – сказал он, прижимая её к груди, – а кажется прошла целая вечность.

Нина утёрла слёзы и тихо сказала:

– Твой отец, твоя мать и вся твоя семья приглашают нас на ужин, – она подняла голову и добавила, – отец свою машину за нами прислал. Идём.

Стас посмотрел на ожидающую их шикарную иномарку и невольно спросил:

– За что это мне такие почести?

– Как за что? – Нина улыбнулась и взяла за руку Максима, – за то, что восстановил своё доброе имя.