Читать книгу Князь во все времена - Сержант Леший - Страница 3

– Александр! Саша! Сашенька! – Писклявый девчоночий голосок не давал мне спать, но и открыть глаза я не мог, как ни пытался. Девушка. Да нет, скорее девочка. И настырная какая! Господи, как болит голова!

– Мама́! Саша моргнул! – Странно как прозвучало слово «мама». С ударением на последний слог.

«Бред, какой-то! Какая „мама“? И что за девчонка? Откуда в моей жизни появилась маленькая девочка? Как же болит голова».

Попробовал пошевелиться – и отрубился от внезапно пронзившей всего меня боли.

Следующее пробуждение было ночью. Наверное, я все же правильно определил время суток. Одинокий ночник едва освещал просторную палату. Нет. На палату это никак не тянет. Шикарная комната с претензиями на роскошь – кровать как аэродром, розовое шелковое постельное белье, дубовый столик, заставленный банками-склянками. Странные какие-то банки. Из толстого чуть зеленоватого стекла. И с какого… они рядом с кроватью выставлены?

Рядом как изваяние застыла потрясающе красивая деваха в белоснежном халате и с… чепцом на голове? Как называется эта косынка с небольшим красным крестиком на лбу? А какие у нее выразительные глаза! Ну, никак не меньше третьего размера!

Увидев, что я очнулся, девушка взяла со стола белый чайник с узеньким горлом, наклонилась надо мной, и в меня стала вливаться живительная, чуть кисловатая влага.

Кайф! Вот чего мне не хватало! Не успел напиться, как руки сами без моей помощи нащупали эти восхитительные полушария. Опыт не пропьешь! В конце концов, жить мне осталось совсем немного, а за такое удовольствие можно и потерпеть легкую пощечину по моей и так уже побитой морде.

Ну, никак нет. Третьим размером здесь и не пахнет. Никак не меньше четвертого! И на ощупь просто потрясающе упругие!

– Что за глупости, князь! Вам надо сначала выздороветь, а уж потом руки распускать. Это всегда успеется, – без тени смущения произнесла девушка.

Лет двадцать ей? Бархатный голос обволакивал меня, и я не сразу зацепился за слово «князь», но с удовольствием ухватил «это всегда успеется». Значит, еще не все потеряно! «По морде» отменяется! Сразу, по крайней мере.

«Князь». Давно меня так в лицо не называли – с Афгана. Фамилиё мое Князев, поэтому позывной «Князь» идет со мной под ручку всю жизнь. Но… Как-то прозвучало это «князь» не так. Не как позывной, а почтительно, обыденно, что ли?

– Как вас зовут, прекрасная незнакомка? – спросил я и осекся.

Девушка стрельнула на меня глазами и произнесла:

– Даша. Вы что, совсем меня не помните? – Вопрос девушки прозвучал несколько оторопело, а я в это время куда-то проваливался на кровати.

Нет. Я не вспомнил. Совсем нет. Воспоминания просто вдавили меня в кровать. Они были осязаемы. Материальны. Вливались в меня стремительным потоком и ощущались как единое целое со мной, но это были не мои воспоминания. Вчерашний «я» сливался с сегодняшним. Переплетался с ним. При всем при том, что руки, лежащие на одеяле, были не моими и… И моими? Голос мне не принадлежал, но в то же время был моим. Черт! Так и головенкой тронуться недолго!

Распластавшийся на шикарной, никогда не принадлежавшей мне кровати щенок никак не мог быть мной – мощным, начинающим грузнеть шестидесятилетним мужиком, всю свою сознательную жизнь занимавшимся смертоубийственными единоборствами. Даже зарабатывание денег не считалось мною приоритетным направлением в жизни. Это было скорее хобби, приносящее мне кайф намного бо́льший, чем наркотики, алкоголь и женщины, вместе взятые. Впрочем, женщины всегда стояли в моей жизни несколько обособленно.

…Голова Даши на моем плече. Ее каштановые волосы на подушке. Потрясающая грудь, шаловливо выглядывающая из-под одеяла, и… я. Князь. Ошибки никакой нет. Князь Александр Сан-До-намито. Это ощущение возникло стремительно и буквально размазало меня по шелковой простыне.

Блин! Вот это попал так попал! Владелец заводов-газет-пароходов. Собственные виноградники и винодельни, тройка отелей и пара кафешантанов на Английской набережной Ниццы, магазины, транспортная компания, банк, несколько торговых кораблей и что-то еще. Понятно, что все это не мое лично, а принадлежащее моей нынешней семье, но в целом парнишка я не бедный. Ну почему все какими кусками вспоминается?

…Друзья – абсолютно незнакомые мне молодые лощеные лица…

…Вчерашняя попойка – шампанское и много разнообразнейшего вина. Ни водки, ни коньяка нет. Что характерно…

…Антикварный для моей прежней памяти «Ситроен», с бешеной скоростью несущийся по набережной…

…Допотопный руль, как живой трясущийся в моих руках, и бьющий в лицо ветер…

…Бутылка шампанского, открытая моим нынешним приятелем Степаном Барбьером. Какое странное сочетание имен! Неловкий взмах его руки. Удар и темнота. Больше ничего не помню…

* * *

Воспоминания последующих трех недель продолжали давить на меня, как танк на не обкатанного пехотинца в траншее. Мне казалось, что надо мной постоянно крутятся все сорок две тонны танка Т-72, пытаясь достать до меня своими гусеницами.

Память моего невольного визави возвращалась ко мне в основном ночью и ранним утром. Днем я изображал придурка, потерявшего эту самую память, а ночами мучился с устаканиванием помятых мозгов и совершенно разных воспоминаний. Хотя, конечно же, изображать приходилось немного, но с каждым днем я все больше и больше разбирался в обстановке, попутно вживаясь в свой новый образ и течение этой неспешной жизни.

Итак. На дворе февраль тридцать девятого года. Французская Республика. Ницца. Один из особняков нашей семьи находится на самом берегу «Залива Ангелов» и почти в центре столицы Французской Ривьеры.

Моя нынешняя ипостась – великовозрастный балбес, который в моем мире и времени зовется «мажором». По происхождению действительно князь. Один из отпрысков известнейшей и богатейшей в царской России торгово-промышленной фамилии, успевшей свинтить от кровавого катаклизма русской революции. Вернее, не успевшей вернуться. Ибо наша семья к тому времени почти в полном составе жила во Франции.

Княжеское звание один из моих предков получил в Италии, деньги зарабатывал в России, а прокручивал их во Франции, Великобритании и Германии. Отсюда такой разброс нашей семьи – различные представители фамилии осели во всевозможных странах Европы, причудливо переплетясь с дворянскими родами различных стран.

Я младший сын весьма многочисленной ветви семьи. Мот и придурок, но, тем не менее, образован – воспитание получил соответствующее происхождению. Знаю пять языков – немецкий, французский, итальянский, английский и испанский. Ну и русский, разумеется. В семье уважением не пользуюсь, ибо мот и придурок. К тому же я именно младший сын – кроме меня у папашки еще двое сыновей и две дочурки на выданье. Соответственно, я просто получаю ежемесячные деньги на карманные расходы, так как все давно махнули на этого обалдуя рукой.

Живу отдельно от всей семьи в отдаленном флигеле, превращенном мною в некую помесь кабака с публичным домом, в котором постоянно тусят такие же придурки, как и я. И напоследок клубничка: именно с этими тремя великовозрастными обалдуями я с собственной набережной в собственном автомобиле и слетел.

Как это ни странно, вытащили нас из воды совершенно посторонние и незнакомые нам люди и растащили по койкам. В смысле по домам и больницам. Меня, понятно, сначала в лучшую больницу города, а потом домой, а вот остальных просто по собственным особнякам.

В больнице я провалялся всего четыре дня, а после был переведен на домашнее лечение, причем в сознание к тому времени меня привести так и не смогли. Что само по себе для меня очень тревожный признак. Объяснение этому – дабы не привлекать внимания журналистов, прямо-таки вьющихся вокруг моей совершенно нескромной персоны.

Объяснение слеплено кем-то неумным и для деревенского недоумка, но я съел и не поморщился, так как деваться элементарно некуда. За неимением гербовой – рисуем на туалетной, за неимением графини периодически с никак не меньшим удовольствием пользуем горничную. Тем не менее, вспоминая некоторые, так сказать, «проказы» юного князюшки, я понимаю, что подобные опасения не лишены основания.

А, да! Вторая клубничка! Периодически появляющаяся у меня Даша моя… Как бы это поприличней выразиться? Горничная, гувернантка. Нет, все не то. Да ладно. Не буду кривить душой. Содержанка. Вот уже полгода как. По совместительству действительно сестра милосердия, оплачиваемая в настоящее время управляющим нашего имения. И мне вот уже некоторое время приходится от нее уворачиваться.

Почему? Боюсь, поймет она все сразу. Какой сексуальный опыт у великовозрастного балбеса и какой у меня? Несопоставимые вещи. А гормоны у меня зашкаливают, и сдерживаться приходится постоянно.

В общем… Не знаю, это князюшко такой любвеобильный или уже я, увидевший женщину своей мечты, но, сколько веревочке ни виться, а конец один. Если сказку вспомнить о клубке-навигаторе, конец там тоже был один. Как бы двусмысленно это ни прозвучало.

Вот и Даша у меня в постели оказалась несколько раньше моего окончательного выздоровления. На свою беду. Не знаю, какие отношения у нее были с моим прототипом, но на утро от меня она не ушла, а уползла, едва переставляя ноги. Зато голова у меня перестала болеть. Почти. Во всем надо находить приятные моменты.

Странное дело, но память у меня стала лучше. Вернее, не так. Теперь, спустя всего несколько недель, я мог вспомнить обе свои жизни до мельчайших подробностей. Я легко вспоминал детские проделки юного, испорченного в раннем детстве князя и мои тяжелейшие рейды в горах Афганистана. Первую горничную, заваленную на спину любвеобильным князюшкой, и первый крик своей новорожденной дочурки.

Несмотря на довольно тяжелую травму, с головой у меня все потихоньку-полегоньку устаканилось. Нет. Приличный шрам, конечно, останется. Говорят, шрамы мужчину украшают, но то же мужчину, а не этого начавшего жиреть в свои двадцать два года ничего в этой жизни не представляющего олуха. Правда, тело мне досталось весьма недурственное. Что значит порода и столетия тщательного и вполне естественного отбора!

Едва оклемавшись, я сразу же потребовал принести мне несколько дорожных блокнотов и максимальное количество карандашей и принялся записывать. Еще в самые первые свои часы в этом мире я заметил странную особенность. Слияние двух сознаний затронуло не только бытовые воспоминания двух личностей, но и видоизменило качество самой памяти.

Теперь без особого труда я мог вспомнить любую деталь, событие или прочитанный мною текст из моей прежней жизни и сейчас пока бессистемно выкладывал все это на бумагу. Нет. Совсем не для того, чтобы все это кому-то передать. Так мне проще было систематизировать знания и память двух совершенно разных людей. И не только память.

К примеру, в той жизни я не знал итальянского языка, а теперь знаю его как русский, но для молодого князя это один из родных языков. Один из пяти иностранных языков, кроме русского, которые прекрасно знал этот молодой парень.

А моя память? Вот зачем мне сейчас ТТХ АГС‐17 «Пламя»? Или полный чертеж РСЗО «Град», вместе с разнообразными боеприпасами и устройством самих ракет различных типов? Или боевой устав бронетанковых и механизированных войск Красной армии от тринадцатого февраля 1944 года? И ведь я даже не помню, где и когда я это прочитал, но лезет, лезет все это из головы, как из дырявого мешка, и пока не запишу, так и будет крутиться где-то рядом, назойливо свербя мою черепушку в районе левого уха.

Можно и не писать, но прокрутить в голове, обслюнявить и положить на полочку просто необходимо, иначе так будет сидеть в подсознании как заноза, и пока не встанет на место в новой голове, так и будет болтаться, как дерьмо в проруби.

Теперь я прекрасно понимаю, почему в самые первые дни так хреново себя чувствовал, а сейчас с каждым днем все лучше и лучше, правда тетрадей, дорожных блокнотов и стопок простой писчей бумаги мне пришлось исписать уже более трех десятков. И конца и края этому словесно-мыслительному поносу пока не видно.

К счастью, у князя сейф обнаружился, и все это хозяйство Дарья Никаноровна под моим пристальным взором каждый раз убирает в этот железный ящик, а то она уже порывалась пару раз заглянуть в мои записи.

Еще окончательно не выздоровев, я принялся немного тренироваться, ибо вставать без нормальной зарядки с раннего детства не могу. Со своего детства, разумеется. И также не спеша принялся использовать Дашу в качестве клубка-навигатора по этой жизни.

После той памятной для нас двоих ночи она стала относиться ко мне весьма настороженно, но я отбрехался любовью и отбитой башкой. Прокатило не очень, но деваться, как оказалось, ей просто некуда – бесприданница.

Папаша моей содержанки, бывший полковник Генерального штаба царской армии трудится в нашей транспортной компании обыкновенным клерком. Мамаша в одном из наших отелей кастеляншей подвизается. Дарья – медсестра с прагматичным умом и сообразительностью. Прямо активистка, комсомолка и просто красавица. Вцепилась в меня, не оторвать, и даже полудохлую мою светлость не бросила, а выхаживала как младенца. Что опять-таки странное поведение для содержанки подобного уровня.

Помимо Дарьи в ее семье еще две дочки. Дашка средняя. Старшая сестра, к счастью для себя, удачно выскочила замуж, младшая на подходе к данному безобразию. Одна Дарья Никаноровна в свои двадцать четыре года в девках зависла.

Впрочем, уже давно не в девках. С восемнадцати лет она по липким рукам стареющих ловеласов болтается, и выйти замуж ей совершенно не светит.

Этакий переходящий из рук в руки приз. Проституткой в глаза не называют, но за глаза этот ярлык прилеплен намертво – не отмоешься. Что для барышни в ее возрасте и положении в местном обществе труба полная. Как она докатилась до такой жизни, мне пока выяснить не удалось, но что-то там нечисто.

Такая же труба и с моими мозгами. Я не сильно понимаю, как в одной черепушке уживаются две памяти. Наверное, ученые все же правы, предполагая, что человек использует не более десяти процентов своего мозга, а иначе объяснить все произошедшее со мной просто невозможно.

Причем куда девался сам князюшко как «личность», я не сильно понимаю. У меня осталась только его память. И, кстати говоря, я обнаружил, что жиреть князюшко начал оттого, что бросил спортом заниматься и принялся неумело бухать от неразделенной любви. И не только спортом, надо сказать.

С ранних лет молодой аристократ дружил с сыном казачьего сотника, а у того в «дядьках» ходил казак-пластун, который тренировал не только своего воспитанника, но и его приятеля. Вот только годика полтора назад это великовозрастное дитятко разосралось со своим приятелем из-за барышни и прекратило всяческие контакты с ним.

Но все это вилами по воде писано. Вопрос остается прежним. Что мне делать? Прежняя жизнь начинающего алкоголика мне претит – человек я по жизни деятельный. Но на этом и все. Возможностей в том положении, что я нахожусь, ноль целых ноль десятых. Тех денег, что мне папа́ выделяет, только на Дашу хватает.

Шутка. Хватало и на разгульную жизнь, и на Дашу, и на экстремальные виды спорта. Я с удивлением вспомнил, что неплохо размахиваю казачьей шашкой. Причем двумя руками. В смысле двумя шашками. Умею водить мотоцикл и автомашину. В местной комплектации, разумеется. Даже летаю на самолете и дважды прыгал с парашютом, чуть не обгадившись именно во второй раз. В первый я просто ничего не понял.

Понятно, что самолет не «сушка» или МиГ, а старенький «Ньюпор-Деляж» NiD-62^[2]. Летал даже на знаменитом во Франции «Девуатине» D.500^[3], но очень не много – слишком быстро понял, что полеты над грешной землей это не мое.

Есть у меня в этой жизни приятель, у которого отец служит командиром эскадрильи французских ВВС. Ну а то, что невозможно сделать за деньги, можно сделать по знакомству или за большие деньги. Нужное подчеркнуть. В данном случае получилось по знакомству, за средние деньги и возможность приобщиться сыну французского летчика к разгульной жизни высшего света.

Надо сказать, весьма сомнительная с моей стороны услуга, но, во-первых, эта услуга мне ничего не стоила, а во-вторых, это не мое дело. С другой стороны, примелькавшись в таком обществе, можно найти себе подходящую жену, любовницу или на задницу приключений. Кому как везет по жизни.

В процессе выздоровления я понял, почему меня больше никто не навещает из моего многочисленного семейства и почему меня так спешно убрали из больницы. Дело в том, что вся моя семья живет в Париже, а я от оной семьи после одного скандала, мягко говоря, отлучен. Что и неудивительно – по пьяни залезть под юбку к любимой доченьке видного французского банкира прямо на званом обеде у них в доме это исхитриться надо.

К слову сказать, моя партнерша была не сильно против подобных моих действий, так как была практически в состоянии нестояния, но лежать пыталась весьма активно. В том смысле, что мы вроде как уединились, но крайне неудачно – папаша не вовремя вошел в собственный кабинет. Причем во главе очень представительной компании.

Скандал был тогда грандиознейший. В узком кругу, разумеется, – сор из избы выносить не стали, но общественное порицание мне вынесли. С высылкой на пленэр. В смысле на дальнюю дачу, в которой зимой никого не бывает – вся светская жизнь в холодное время года происходит в столице. Так сказать, послали с глаз долой, хорошо, что не с отлучением от наследства. Здесь подобное случается сплошь и рядом. Классно, что и не с выпиской в грудную клетку, как это принято в моем мире.

А из больницы меня убрали, потому что я вроде как умер. Диагноз мне такой поставили местные эскулапы – клиент скорее мертв, нежели жив. Травма головы у меня была только поверхностная – самое обыкновенное рассечение кожи на лбу, а вот все остальное внутри… Что у бедного князька там сдвинулось, местные эскулапы понять не смогли и просто, но от этого не менее изящно, умыли свои тщательно продезинфицированные спиртусом руки.

Дышать на тот момент я пока еще дышал, но не более того, а к моей бездыханной тушке уже подбирались вездесущие журналюги. Престижной больнице померший в ее стенах высокопоставленный клиент был не сильно нужен – подобная реклама положительной репутации больничке не добавляет. Вот и убрали меня сдыхать во флигель под присмотр Даши и личного, но приходящего не слишком регулярно врача, а я взял да неожиданно для всех выжил.