Читать книгу Ноутсити – город будущего - Север Хворост - Страница 4

После того как отец помахал мне, я направился в ванную комнату, в простонародье – помывочную капсулу.

Помывочная капсула – довольно простенькое сооружение, вроде небольшого шкафчика. Внутренние стенки сплошь состоят из чёрного полужидкого пластика, структурой более напоминающего силикон.

После того как раздвижные автоматические створки, полностью поглотив меня дверей, плотно закрылись, голосовое управление приветствовало:

– Доброе утро, мистер Кэнди. Утренние процедуры?

– Да. Не вечерние же, – пытаюсь иногда пошутить с роботом.

– Как скажете, мистер Кэнди! – шутка разбивается о бездушное электронное сознание роботизированного устройства. Роботы не понимают шуток, но подшучивать над ними иногда так и тянет.

Меня со всех сторон облепили вращающиеся мочалки, закреплённые на выдвигающихся эластичных конечностях-шарнирах и начали тщательно тереть пенистым раствором. Микро щётки прочистили зубы и всю полость рта. После ополаскивания головы от шампуня, просушки и расчёсывания, последовало неизменное: «Все готово, мистер Кэнди. Удачного дня!» и я предельно чистый и опрятный, с лёгкой изнеженностью от горячей воды, вышел за пределы умывальной капсулы. Дело трёх минут.

На столе, который сплошь есть не что иное как сенсорный экран, (Мэрон уже обвела небольшую зону, которая окрасилась в матовый бежевый цвет) ждёт тарелка манной каши, чай, бутерброды. Справедливости ради стоит отметить, что Мэрон превосходно готовит манную кашу. И не только её: она все делает превосходно. На то она и машина, всего лишь машина. Доступ к её поведению для меня закрыт отдельным паролём. Ничего, как-нибудь я её перепрограммирую… когда-нибудь.

Утренним происшествия мама все ещё встревожена. Я уплетаю кашу; мои мысли поглотили думы об утреннем визите мистера Грустена.

Мне показалось, что отец помахал мне с некой грустью, как будто предчувствовал, что мы с ним долго не увидимся. Что бы могло это значит? Порой все мысли с утра окрашиваются в некую грустную интонацию, и день в целом не ладится.

– Что же он так долго? Хм, видимо засели за изучением какой-либо новой звезды? – спросила мама.

Я было подумал, что это один из тех вопросов, которые иногда взрослые задают в пустоту, не ожидая какого-либо ответа. Но обращаясь к Мэрон мама переспросила:

– Ты случаем не знаешь?

– Не имею представления, миссис Кэнди. Выяснить?

– Да, будь любезна, поинтересуйся.

Робот, продолжал тереть один из бокалов и так блестящий от чистоты. Через несколько секунд Мэрон донесла:

– Не отвечает, миссис Кэнди.

Робот взялся за кастрюлю. Мне иногда кажется, что от постоянного трения на посуде могут образоваться дыры. Но на то Мэрон и робот – запрограммирована под нескончаемые домашние хлопоты.

Выговаривая последние слова, она какого-либо беспокойства не проявила. Да и не могла проявить, поскольку эмоции ей чужды. По крайней мере, так задумывалось изначально и люди были в этом убеждены. До поры до времени.

Мама встревожилась не на шутку. Дело в том, что все компьютеры без каких-либо проблем и в любое время имеют мгновенную связь друг с другом. Все роботизированные помощники, все электронные устройства, в том числе домашние, взаимосвязаны, поскольку обновляются и управляются единым источником – ЦОС. Отсутствие связи с другим, тем более соседским устройством – тревожный знак.

Я тоже было заподозрил неладное. Впрочем, через минуту, мысли о предстоящей финальной игре года полностью растворили в себе всю тревогу. К тому времени как закончил завтракать, часы на стене показывали девять часов. Допивая чай я прикоснулся к сенсорной точке вызова на столе и выбрал «Уолли Шервуд». Через несколько мгновений в трёх метрах от меня появилась голографическая фигура заспанного Уолли.

– Тим, ты не мог раньше позвонить, например, в шесть часов? Я же в воскресенье утром встаю рано, – возмутился друг.

– Не ворчи Уолли. Ты не заметил ничего странного на улице?

– Что там странного? Снег выпал?

Голографическая фигура засуетилась, руки изобразили движение характерное раздвиганию чего-либо. По всей видимости, Уолли подошёл к окну и взялся за занавески. Через пару секунд, обращаясь к самому себе, буркнул под нос,:

– Улица как улица. Чего он там увидел?!

– Эй, Уолли, я все ещё здесь.

– Да, я вижу! – обернулся он с вопросительным выражением лица.

– Время девять часов утра вообще-то.

– Ёшкин-матрошкин, Тим, а почему так темно? И фонари горят?!

Наконец Уолли сообразил, но забывшись перегнул палку. Из спальни послышался недовольный возглас миссис Шервуд:

– Ты чего там себе позволяешь? Что это за чертыханье?

– Прости мама, вырвалось.

– Эх, задать бы тебе трёпку. И скажи своему приятелю чтобы не звонил так рано… особенно в воскресенье, – мама Уолли видимо вознамерилась продолжить высыпаться.

– Миссис Шервуд, доброе утро. Извините, но уже совсем не рано, время девять часов утра.

– Угу, пошути со мной. Тим Кэнди, что же ты ремня отцовского захотел? Я ведь поговорю с ним о твоём поведении. Совсем от рук отбились, – добрая миссис Шервуд начала не на шутку сердится.

К этому времени, тут и там из домов начали выходить люди и с недоумением тихо переговариваться с соседями:

– Что происходит? Солнечное затмение?

– Не похоже на затмение.

– Солнце исчезло!

– Как исчезло?

– Ну так вы его видите?

– Хм… Хм…

– Что собственно происходит на самом деле?

– Да что там за шум на улице в такую рань? – миссис Шервуд проснулась окончательно. Вошла в комнату к сыну и подошла к окну:

– Что там?

– Солнце погасло, миссис Шервуд!

Рядом с недоуменным Уолли всплыла часть необъятной фигуры миссис Шервуд в ночной пижаме. Невиданное дело.

В это время на улице послышались завывающие звуки патрулей краёвников. Уже через несколько минут металлические голоса в каждом районе города обращались к высыпавшим на улицу:

«Граждане Ноутсити, сохраняйте спокойствие… Все под контролем… Пожалуйста вернитесь в свои дома… Обо всем будет сообщено по центральному каналу телевещания… Сохраняйте спокойствие… Внимание… Вернитесь в свои дома… ЦОС объявит все по каналам телевещания… Пожалуйста, вернитесь в свои дома…»

Местами все ещё слышались удивлённые вопрошающие возгласы. Взглянув в окно, я заметил, что верхний район города заволокло густым туманом. В свете уличных прожекторов, которые окрасили туманность необычным желтовато-голубым цветом, Облачная зона выглядела особенно привлекательной для детских игр.

В это время Уолли успех покончить с утренними процедурами и завтракал (не завершённая связь обрисовывала несколько искажаемую движениями голографическую картинку, сидящего за столом приятеля).

– Уолли, я скоро буду у тебя. Погляди, что творится в Облачной зоне! – проговорил я быстро, обращаясь к голограмме.

– Колшо, – еле выговорил Уолли с набитым ртом и, обрывая связь, я успел различить недовольное бормотание миссис Шервуд:

– Не успели проснуться, уже куда-то навострились.

Мама, заинтригованная происходящим, успела включить стеновой экран телевещания и поудобнее расположилась в кресле, ожидая начала трансляции. В перерывах между различными передачами как обычно мелькали ролики, которые напоминали, как изменился мир под управлением искусственного интеллекта, что людям в современном мире нет нужды что-либо делать самостоятельно, что все производили, чинили, творили роботизированные помощники и в общем какой он Искусственный разум замечательный и незаменимый.

На бегу я прокричал маме:

– Я к Уолли, мам.

– Может останешься дома Тим?! Не поймёшь, что происходит, – получил тут же заботливое в ответ. Мама, разумеется, и не ожидала, что я восприму её предостережение всерьёз и добавила: – Будь осторожен. Если встретишь папу, скажи, чтобы шёл завтракать.

– Хорошо, мам.

Папы во дворе не оказалось.

Из кармана я вытащил модельку и бросил её прямо перед собой. Пиксели, голографические составляющие мгновенно наполнились объёмом: моделька растянулась, расширилась приняла форму аэроскутера в натуральную величину. Я мигом запрыгнул на обтянутое силиконовой кожей сиденье и уже через несколько секунд мчался под светом уличных прожекторов.

Уолли проживал районом ниже. Чтобы попасть к нему мне следовало добраться до конца улицы, на которой мы проживаем, свернуть налево в сторону башни ЦОС, и через два с лишним километра нырнуть в туннель. Он выводил прямиком в нижнюю плоскость, где на параллельной улице находился дом Уолли.

Я мчался быстро. Настолько насколько это разрешено вездесущим ЦОС, естественно имеющим непосредственную связь, в том числе и с моим транспортным средством. Тут и там попадались редкие автомобилисты. Основная же масса населения устроилась перед телевещателями в ожидании пояснений.

Клиперы в этот день были повсюду. Этих маленьких, величиной с голову взрослого человека, кубических дворников стало непривычно много. С голубоватыми как у всех роботов окулярами, они, жёлтые, ежедневно летали по улицам города в разных направлениях и, вращающимися по овальному рту острыми чешуйками (как цепь бензопилы), весь попадающийся на пути бесхозный мусор переламывали в труху. Уолли утверждал, что они также наблюдают за всем что происходит вокруг. Уолли – тот ещё фантазёр и не всегда возможно определить: очередная выдумка это или он и правда так думает.

Через сорок минут я уже звонил в дверь. Открыл домашний робот Сэм. Так его назвал сам Уолли. Сэм был роботом – подобием взрослого мужчины. Все это с молчаливого согласия миссис Шервуд, которая, как и все мамы, прекрасно знала характер и внутренний мир сына. Я подозревал, что дело в его отце. Несмотря на то, что Уолли вслух никогда не упоминал этого, видимо в глубине души ему его очень не хватало. Папа Уолли пропал, когда мальчишке не было и трёх лет.

Уолли обувался в дверях. В глубине гостиной я заметил миссис Шервуд, поздоровался.

– Да подожди что ли, может Тим попьёт с нами чаю? – успела крикнуть вдогонку миссис Шервуд, в то время как приятель вскочил на свой жёлтый аэроскутер.

Помахав на прощанье силуэту миссис Шервуд в окне, мы двинулись в направлении Облачного района. Нужно было торопиться: многие дети устремились в ту же сторону. В отсутствие солнечного света день для игры был особенно подходящим.

Проплывая рядом с башней ЦОС, Уолли резко сбросил скорость и указал пальцем в сторону входа здания:

– Смотри!

Спешившись, мы приблизились к стеклянному ограждению, которое отделяло цилиндрическое пространство башни ЦОС от всего остального города. Отряд краёвников выводил из здания последних служащих людей. Те схватились за коробки с недоуменными выражениями лица и шагали в направлении города.

– Один, два, три… двенадцать, – насчитал Уолли. – Тим, они вывели всех людей.

– Ну так ЦОС уже давно не нуждается в людях. Он – самоуправляемый.

Мы оба на минуту призадумались. ЦОС действительно не нуждался в людях. Всё что производилось, строилось, чинилось в городе обеспечивалось самостоятельной деятельностью глобального компьютера. Все вычисления, проекты, открытия были следствием работы искусственного интеллекта. Люди уже давно разучились что-либо делать сами, ведь достаточно было задать некоторые параметры и Искусственный разум творил все что нужно. Вероятно, человечество вовсе разучилось думать.

– Все равно странно, – продолжал Уолли. – Человек должен контролировать роботов, а не наоборот. ЦОС не может знать, что такое жалость, любовь, страх. Чувства ему чужды, она же машина!

– Да брось. Все равно он под контролем людей.

– Да. В конце концов его можно просто выключить. Сохранилась же на окраине военная база. Говорят, там хранится ключ к системе, которая запускает команду самоуничтожения ЦОС.

Через секунду мы уже и думать забыли об увиденном и помчались дальше. Скоро мы достигли Облачного района; не прошло и пятнадцати минут как остановились вблизи с центральным парком-лабиринтом – излюбленном месте игр ребят города Ноутсити.

Лабиринт представляет собой огромную площадь с выстроенными копиями всяческих зданий. Копии уменьшены в несколько раз относительно оригинала. Такое себе огромное игровое поле, где здания вплотную примыкают друг к другу так, что нет даже щели между ними. Располагаются они сплошными рядами по всей огромной площади и образуют множество путей в разных направлениях, один из которых ведёт в самый центр миниатюрного детского города. Верное направление пересекается с другими вдоль и поперёк множество раз, как и должно быть в настоящем лабиринте. Ряды домов каждый день меняют своё расположение. Поэтому опытным путём карту верного направления составить не представляется возможным. Иначе Ребекка наверняка додумалась бы нарисовать схему.

К тому времени как мы добрались до лабиринта, собралось множество ребят со всех концов города. На длиннющих скамьях устроились зрители всех возрастов. Все скамьи оказались заполнены. Предстояла финальная игра года. Победитель игры – тот от последнего прикосновения которого мяч залетит в центр, становится знаменитостью на весь год.

Игра настолько увлекательная и непредсказуемая, что даже девочки с удовольствием принимают участие. В том числе те из них, которых мы с Уолли называем зубрилами. Они вечно пытаются выглядеть умнее чем все остальные, все учат и записывают.

Ребекка Беккер – одна из таких. Мы учимся в одном классе. Порой она бывает такой противной. Вечно фыркает и насмехается в том случае, если мы неправильно отвечаем на уроке или оказываемся не готовы. И все то у неё складно и готово к ответу.

Ребекка (как и все девочки, пытающиеся быть во всем первыми), как и следовало, находилась среди желающих погонять мяч в этот необычный день. Она оделась подобающим образом: в красный спортивный костюм из прорезиненной ткани, больше похожий на водолазный – такой же удобный, облегающий. Ребекка даже в этом случае не перестаёт быть предусмотрительной и практичной.

Я заметил, что некоторые ребята, нет нет, да украдкой поглядывают на Ребекку. Действительно, в этом удобном одеянии она выглядела симпатично. Да и вообще стоит признать, что она довольно привлекательная. Справедливости ради отмечу: Ребекка несмотря на её противный характер нравилась многим мальчикам нашего с Уолли возраста. Уолли в жизни не признается, но украдкой тоже поглядывает на Ребекку. И в этот раз я заметил, что приятель вытаращил на неё глаза. Да что уж скрывать, и меня тоже порой посещает желание угостить её чем-нибудь.

«Фу, не собираюсь я с ней дружить. Ещё чего не хватало» – отогнал я от себя промелькнувшую невзначай мысль и ткнул Уолли локтём. Тот встрепенулся и сделал вид, что вовсе не смотрел в сторону Ребекки.

Мы подошли к скоплению ребят. Игроки вытягивали из чёрного мешочка карточки, окрашенные в жёлтые и синие цвета. Вытянувший жёлтый оказывался в команде соответствующего цвета. Команда противников – синего цвета. После того как со всеми карточками было покончено, образовалось две команды по сорок три человека в каждой. Нам с Уолли повезло – мы оказались в одной команде. Ребекка в команде противников.

Все ребята достали модели аэроскейтов, которые также, как и все модели принимают натуральную величину и цвет. Скейты нашей команды окрасились в жёлтый. Победитель прошлогоднего сезона – знаменитость, ученик старших классов Саймон Браун, громко объявил:

– Сегодня финальная игра года. Победитель получает все. Он автоматически объявляется лучшим и достойнейшим представителем города Ноутсити.

Потом он долго и нудно рассказывал каким образом ему удалось стать победителем, какой он честный и благородный и так далее и тому подобное. На словах: «Я надеюсь, что игроки будут вести себя подобающим образом. Никаких грязных игр. Да победит сильнейший!», –прогремел гонг!

Все приготовились к старту.

Один из старшеклассников-заводил осторожно достал из рюкзака прыгуна. В его центре помещён небольшой левитан. За счёт высосанного воздуха левитан находится в безвоздушном пространстве. От непрерывного движения и столкновений о какую-либо поверхность он резко меняет траекторию движения; от лёгкого удара устремляется в заданную сторону до первого же препятствия, а дальнейшее направление становится непредсказуемым. Вследствие того, что прыгун чрезвычайно лёгок, он практически не замедляет ход и сохраняет стремительную скорость вплоть до достижения центра лабиринта.

Тот же самый заводила в тысячный раз повторил инструкцию, которую и так все прекрасно знали, но вынуждены были слушать как дань традиции игры:

– Итак. Прыгун принимает цвет команды игрока, последним подтолкнувшего его в каком-либо направлении. Тот, кто первым загонит его в центр выводит команду в победители. Вы все знаете, что одному сделать это практически невыполнимо, необходимо работать согласованно всей командой.

Ребята выстроились в длинную шеренгу, чередуясь участниками разных команд один за другим: синий – жёлтый – синий – жёлтый.

– На старт!

– Внимание!

– Марш! – прогремело перед пронзительным звучанием второго грома гонга.

После, заводила пнул прыгуна в направлении одного из входов лабиринта, и первым устремился вслед. Все остальные гурьбой помчались к многочисленным проёмам в скоплении миниатюрных копий зданий.

Игра началась!

В мгновенье ока лабиринт поглотил всех участников. Прыгун с искромётной скоростью умчался в недрах, отпружинивая от стен домов, башен и других построек. Аэроскейты, за неимением нужды в трассах и отсутствием какого-либо контроля со стороны ЦОС, развивали безудержную скорость.

Я увидел, как Уолли одним из первых погрузился в игровое поле и лёгким наклоном тела направился в тот же вход. От стремительного полёта захватило дух; волосы развевает ветром, рот плотно закрыт (иначе дышать из-за встречного потока воздуха становится чрезвычайно трудно). Я помчался по запутанным улицам, резко ныряя то в один проулок, то в другой. Тут и там встречаются единомышленники и противники, все стараются догнать прыгуна и подтолкнуть его. Внезапно я заметил Уолли, который вынырнул прямо передо мной. С согнутыми коленями, чуть наклонившись вперёд, он мчался, не замечая ничего вокруг.

– Уолли! – крикнул я ему вдогонку и прибавил ход.

Друг не отвечал, он мчался как ветер. Тут я заметил, как справа от него мелькнул прыгун.

– Уолли, лови его.

Разумеется, он и так мчался за ним. Время остановилось, дух погони и напряжение сломало время. При очередном столкновении прыгуна со стенкой одного из домов, я как в замедленной сьёмке успел заметить вытянувшуюся руку приятеля. Он вот-вот должен был прикоснуться к цели, оставались считанные метры.

Но вдруг из образовавшегося перекрёстка выскочила Ребекка. Она наклонилась всем телом и в резком разворотном торможении оттолкнула ударом скейта об скейт Уолли так, что тот не будучи пристёгнутым креплениями к своей доске свалился бы вниз головой. Ребекка достала прыгуна рукой. Тот мгновенно окрасился в синий и помчался дальше. Ребекка за ним, обернулась с усмешкой и, удаляясь прочь, прокричала:

– Покедова, растяпыы.

– Вот же мерзкая девчонка! – выплюнул Уолли.

В это время я уже успел взять его за руку, и он перестал беспорядочно вращаться. Мы полностью остановились. Неожиданно мне пришла в голову идея:

– Давай обойдём её с двух сторон и загоним в ловушку.

– Угу. Надо чтобы один из нас её отвлёк, – ответил Уолли.

– Второй в это время перехватит прыгуна.

– Ты налево. Я направо.

Мы привели в движение наши скейты и, не упуская другу друга из виду, помчались в ту сторону, в которую умчалась Ребекка. План был прост: окружить Ребекку с двух сторон, отвлечь и перехватить цель. Роли распределятся в зависимости от ситуации. Но догнать её оказалось не реальной задачей – мы её так и не нашли. Тут и там сновали в поисках ребята из разных команд. Они проносились мимо вдоль и поперёк. Все искали прыгуна и двигались различными закоулками.

– Уолли! – крикнул я другу. – Постой.

Я переместился на улицу, по которой двигался напарник.

После второго окрика Уолли затормозил.

– Ты чего? Надо догнать.

– Мне в голову пришла идея.

– Да брось, некогда тут раздумывать, – Уолли рвался в бой.

– Да подожди ты. Надо подумать.

Уолли наконец-то успокоился и медленно подплыл ко мне. Взъерошенный и красный он с нетерпением смотрел на меня. Все же Уолли незаменимый и верный товарищ.

У меня к этому времени созрел новый план, и я выложил его приятелю:

– Вот смотри. Хм. Ребекка не любит заводить друзей. Так?

– Ну так, – нетерпение все же одолевало Уолли.

– Она считает себя умнее других. Так?

– Ну так. Что из этого? – я заметил, что от прежней враждебности к однокласснице у Уолли не осталось и следа.

– Вероятно, она хочет всех перехитрить и направилась не к центру лабиринта, а по окружности в другую сторону, чтобы достичь цели в одиночестве.

– Ты в этом уверен? – засомневался Уолли.

– Стоит рискнуть, других шансов её догнать нет. Ты же знаешь какая она выскочка. Зубрила.

Уолли улыбнулся шутке.

– Надеюсь ты прав.

– Погнали.

В отличие от снующих тут и там ребят (они склонялись в общем направлении к центру), мы с Уолли косой линией устремились в другую сторону. В случае удачного исхода нам бы удалось опередить Ребекку и перехватить на подлёте к цели.

В скором времени мы действительно заметили мелькающую фигуру в красном. Расчёт оказался верным.

Я молчаливым жестом дал понять Уолли, чтобы он двигался к самому центру. Если все сделаем правильно победа будет у нас в кармане. Друг правильно расценил мои указания, двинулся туда, куда я указал и затаился за одним из углов.

Я наперерез рванул к девочке в красном. Ребекка не подозревала подвоха: уверенная, что она в полном одиночестве и без лишней суеты достигнет цели, спокойно направлялась к центру. Через мгновенье я вылетел из пересекающейся улицы, схватил её за руку и намеренно начал тормозить. Но за мгновенье до этого ошеломлённая неожиданностью Ребекка – шустрая девчонка, краем глаза успевает меня заметить и мгновенно оценивает намерения противника. Тут же сообразила, что избежать моей ловушки не удастся, поскольку я мчусь прямо на неё (она уже не успеет набрать нужную скорость, чтобы увернуться) и принимает единственное правильное решение – бьёт со всей силой по прыгуну и направляет его прямиком в нужном направлении.