Читать книгу На грани - Северина Дар - Страница 4

Пять тюрем, для содержания особо опасных преступников, находились в столицах России. Каждая из них, неделю назад, получила четкие инструкции к применению необычного подарка. Имена, что красовались в сопроводительных документах шокировали всех начальников казённых заведений.

Двенадцатое декабря, за окном тихо падал первый пушистый снежок, который мгновенно таял, едва коснувшись земли. Сквозь маленькое решетчатое окно, в четырех стенах темных изоляторов, едва виднелось небо. Пятерых осужденных, приговоренных к пожизненному пребыванию в местах лишения свободы, сегодня ожидал неожиданный сюрприз.

Едва открыв глаза, каждый из провинившихся заключенных, никак не ожидал гостей. Начальники посадили их сюда на два месяца, без права прогулок и выхода наружу. Неоднократные нападения на сотрудников и причинение тяжких телесных повреждений сокамерникам, не могли остаться безнаказанными.

Едва часы пробили семь утра, как тяжелые засовы громко зашевелились, железные двери распахнулись, на пороге стояли надзиратели, в руках каждого находился грязный поднос с чашкой и пайком.

– Послабление в честь праздника, – сообщили незваные гости и с отвращением кинули угощение на потрепанные матрацы, затем спешно захлопнули карцеры.

Пятеро осужденных за особо тяжкие преступления, в недоумении приблизились к подачкам и застыли. Лица вытянулись от увиденного, такого они не получали за все то время, что успели отбыть в этом богом забытом месте. Чашка чая, несуразный омлет с двумя кусками чуть подсохшего хлеба и шоколадная конфета в блестящей обертке. Все это казалось им сказкой, предновогодним чудом, неким подарком свыше. Раздумывать не хотелось, да и ни к чему, каждый схватил угощение и, присев на койки, бросились поглощать горячее. Покончив с омлетом, они торопливо распаковали сладость, секунду спустя, с наслаждением смаковали шоколад.

Заключенные на столько забыли настоящий вкус конфет, что ни один не распознал посторонний кисловато-горький привкус. Допив терпкий крепкий напиток, они довольные легли и сомкнули веки.

Вечер этого дня, в каждой из тюрем, прошел спокойно, никаких происшествий, драк или же попыток побега. Время ужина приблизилось незаметно. Двери карцеров снова распахнулись, надзиратели вошли, а заключенные не встали поприветствовать.

– Эй, встать, – грубо звали их, – встать, я сказал!

Ответа не дождались и с пятой попытки, пришлось грубо повернуть спящих, но только сделав это, надзиратели бросились прочь. Здание тюрьмы охватил звук тревоги, пронзающий, громкий, оглушающий. По коридорам слышались бегущие шаги, шум не прекращался долгих пару часов.

Медики, давно работающие в этих местах, не раз вытаскивали с того света самоубийц, раненных, отравленных, но подобное видели впервые.

Тела, что сегодня предстали перед ними, выглядели необычно. Открытые глаза с закатившимися зрачками, обильная пена у рта, синий оттенок кожи и зеленые пятна на лице.

– Ну чего, говори уже, – торопили надзиратели дежурных медиков.

– Пульс не могу прощупать, холодный, похоже отошел, – растерянно парировали те, – увозим.

Транспортировка прошла шумно. Заключенные, на глазах которых происходила трагедия, бросались обвинениями в адрес работников и кидались на решетки, пытаясь снести их, но безуспешно. Только оказавшись на улице, в прохладе, под снегопадом, с каталками в руках, накрытыми серыми простынями, каждый из медиков приметил едва заметное шевеление.

– Жив, – раздались голоса, – вызывайте скорую, везем в больницу.

Поездка до тюремной клиники заняла не больше получаса. Здания больниц выглядели серыми и потрепанными, на окнах решетки, у входа охрана с автоматами, а все палаты наглухо закрыты, видны только небольшие окошечки для приема пищи. Персонал осмотрел пациентов. Каждого поместили в палаты и поставили диагноз – медицинская кома, причина неизвестна.

Пристегнув наручниками запястья осужденных к кровати, надзиратели покинули здание и вернулись в тюрьму.

***

«– Я слышу вас, все в порядке… Нет, вы ошибаетесь, не хороните меня заживо. Черти, чего вы творите. Это все ваших рук дело, подстроили, решили грохнуть, расправиться со всеми нами. Каждого убьете, закопаете, как крыс и никто не узнает. Да чем вы, уроды, лучше нас?»