Читать книгу Обожествляя Чародея. Сочетание литературы и кинематографа - Сейтек Семетей уулу - Страница 7

– Как же долго меня не было здесь, – молвил я, окидывая взглядом огромную стеклянную вывеску, на которой ярко-оранжевыми буквами блестело: «Огненные перчатки». Днем глазам прохожего представали обычные буквы. Однако вечером, когда включали неоновые лампы (вывеска была с подсветкой), буквы оживали, охваченные двигающимися языками пламени. Выглядело это потрясающе.

Спонсором затейливой вывески выступил, естественно, ваш покорный слуга. Ее установили несколько лет назад. Прежде над входом в клуб висел большой, но скромный прямоугольник из фанеры. Надпись была размалевана краской, и от руки же рядом с названием были нарисованы пылающие перчатки с застывшим, неживым пламенем. Не знаю, был ли художник действительно обделен талантом, либо был он просто пьян, но его работа совершенно не вызывала восхищения, чего не скажешь о нынешней вывеске – наблюдай хоть целую вечность!

Как раз был вечер, и завораживающие буквы горели в огне.

– О, наш Бешеный вернулся! – так встретили меня мои товарищи по клубу и распростерли объятия.

Во мне никакая радость не вспыхнула от встречи с ними, но все же я горячо обнял каждого. Как никак, это были достойные ребята, смелые, сильные, выносливые. В них отсутствовал всякий признак подобострастия и страха. Они не боялись меня. Они меня уважали. Они ценили во мне Кирилла-боксера, а не Кирилла-наследника миллионера. Парни эти восхищались мной не потому, что я был богат и силен. Товарищество, единый интерес – вот причина их уважения ко мне. Очень часто они беззлобно подтрунивали надо мной, когда я бывал не в форме, и я, в свою очередь, не отставал от них. Мы время от времени язвительно отзывались друг о друге, а затем весело хохотали. И я, невзирая на свойственный мне агрессивный нрав, прощал им их фамильярность, в ней не таилась злоба.

– Че-то ты раскис, брат, – улыбнулся Нурсултан и дал мне в солнечное сплетение.

Не успев напрячь мышцы пресса, я почувствовал жгучую боль в животе и скорчил гримасу.

– Вот дает, а! – Нурсултан покачал головой. – Брат, где реакция?! Ты же должен быть готовым ко всем неожиданным ударам. Давай, переодевайся быстрее! Надо вернуть тебя в форму!

– А тренер у себя? – поинтересовался я.

– Да.

– Ну, наконец-то нарисовался, – сухо проронил Минжашар Жакшылыков, как только я переступил порог его кабинета. – Я опасался, что ты улетишь куда-то на Антарктиду… Ну, как здоровье?

– Утром голова болела, – ответил я, пожимая ему руку, – но сейчас полегчало в разы.

– Ведешь разгульный образ жизни – еще бы у тебя не болела голова! Послушай, сынок, вчера я заметил тебя около «Острова везения». Я тебе вот что посоветую: не ходи туда! Даже мимо не проходи, слышишь! Это заведение – настоящее болото разврата и преступности. Я боюсь, как бы тебя не засосала трясина. Там ведь творятся самые нелегальные вещи… Конечно, «Остров везения» считается престижным местом, но престиж его пресловутый построен на распутстве, мошенничестве, торговле наркотиками и травкой. Владельцы этого гадкого заведения – что ни на есть самые настоящие преступники, подлые шакалы, по-другому и не скажешь! Разница лишь в том, что шакалы голодные и тощие, а эти подонки, наоборот, ожиревшие от райской сытости. Они построили рай за счет ада. Меня нервирует попустительство со стороны властей и правоохранительных органов… Хотя, что тут удивляться. Вот только интересно, какая сволочь их крышует. Короче, я тебе сказал все, что намеревался сказать давно! Иди и готовься!

Я нехотя поплелся в раздевалку, а через несколько минут начались тренировки.

После пробежки, обязательных упражнений для растяжки мышц тренер громовым голосом приказал:

– Надели перчатки! Выстроились по парам! Кирилл, твой противник – Нурсултан!

Тот с воодушевлением встал передо мной, не забыв угрожающе мигнуть. Я утаил улыбку и кивнул в знак того, что принимаю вызов.

Он почти всегда был моим спарринг-партнером, ибо в рейтинге нашего клуба занимал второе место. Он имел замечательную манеру ведения боя: сохранять трезвость ума и утихомиривать ненужный пыл. Ему дали прозвище «Технарь». И вправду, это был истинный технарь. Я часто вел себя, словно уличный боец – размашистые удары, хвастливо опущенные руки. Моей главной целью было уничтожить противника, в то время как он не забывал и о защите, постоянно держа руки высоко.

– Внимание! Приготовились! Начали! – прогремел Минжашар Жакшылыкович.

Я, как всегда, ринулся вперед, осыпая Нурсултана градом хуков и апперкотов. Но его не так-то просто зацепить. Ловко и грациозно увертываясь, Нурсултан раскрывал рот, показывая капу. Один раз мне повезло – удар с плеча попал в его голову, и он слегка зашатался.

– Ух, брат, а я ошибался, говоря, что ты раскис! – сказал Нурсултан. – Беру свои слова обратно.

– Прекратить разговоры! – Тренер гневно глянул на нас.

Мы продолжали боксировать. В зале находилось около двадцати подопечных Минжашара Жакшылыковича. И каждый видел лишь маячащее лицо своего спарринг-партнера.

Вдохновленный только что промелькнувшей удачей и подгоняемый азартом, я с остервенением атаковал Нурсултана. Но, как уже упомянуто выше, он являлся опытным технарем. К тому же, в «Огненных перчатках» не зря ходили легенды о его феноменальном дыхании. Пот мог катиться с него ручейками, но вдохи его и выдохи оставались ровными. К сожалению, это не было присуще мне. Потому и старался я всегда быстрее кончить бой, не давая соперникам затягивать его. Отсюда и было мое прозвище.

У меня потихоньку начало сбиваться дыхание, устал я не на шутку. Сверхмерная затрата энергии не принесла никаких плодов – Нурсултан все еще находился на ногах и, более того, представлял потенциальную опасность для меня.

Тренер полностью сосредоточил внимание на нас двоих. И наши товарищи тоже остановились и с любопытством наблюдали за битвой титанов. Им было интересно – кто кого?

Между мной и Нурсултаном разыгралась нешуточная борьба. Коварный Нурсултан заметил, что я выдохся почти, и перешел в активное нападение.

На меня обрушились резкие удары. Я кое-как, из последних сил, отпарировал их, но спарринг-партнер мой, в данное время выступающий в образе ярого соперника, не давал мне шансов. Он беспощадно мутузил меня, и лишь моя гордость и выносливость служили мне опорой. Но опора стала крениться. Нурсултан во всю мощь награждал меня хуками в голову и джебами в живот. Мне не хватало воздуха, что-то невидимое стесняло движения. Я стал неповоротлив, а удары обрушивались с большей и большей силой. Нурсултан так и жаждал нокаутировать любимчика тренера. В конце концов я совсем обессилел и опустился на колени, тяжело дыша; грудь моя вздымалась высоко. Технический нокаут.

– Черт побери, не может быть! – воскликнули ребята. – Технарь победил Бешеного!

– Молчать всем! – осадил их Минжашар Жакшылыкович. – Я хочу, чтобы в зале была тишина!

Все подчинились. Тренер обратился ко мне:

– Мне страшно, Кирилл, мне очень страшно за тебя. Куда ты катишься? Ты изменился изрядно. Ты в последние годы стал сам не свой. Ты выбился из строя. Я возлагаю на тебя такие надежды, а ты меня подводишь… Ладно, бой в Шанхае можно понять: все же китаец был очень титулованным. Но сейчас ты по-настоящему сдался. Проигрыш налицо! У нас не было никого, кто бы мог победить тебя. А сейчас?!. Все твои органы пропитаны алкоголем и куревом. Мышцы размякли. Остался лишь агрессивный характер и стремление как можно скорее завершить бой. Прежде, когда ты усиленно тренировался, это шло тебе на пользу. Но теперь, когда ты отвык уже от тренировок, агрессия и торопливость вредят тебе. Поспешишь – людей насмешишь… Но ты не насмешил. Ты огорчил… неимоверно… Кирилл, среди моих учеников ты обладал самым сильным ударом. А теперь удары твои какие-то беззубые. Они потеряли свою былую мощь… Интересно, как я раньше не замечал, что ты не блещешь долговечным дыханием, столь необходимым любому боксеру. Наверно, это потому, что ты быстро побеждал. Но я вижу, сейчас это у тебя не получается… Поверь, ты сейчас всего лишь тень того Кирилла-нокаутера, которого я считал своим любимцем.

– Почему же? – великодушно возразил Нурсултан. – В руках сохранилась сила. Вы видели, как он меня зацепил? Я еле устоял на ногах.

– В том-то и дело, что устоял. Случись это раньше, ты бы валялся без сознания. Ведь не один раз ты падал от его ударов.

– Да, бывало, – согласился Нурсултан. – Но все же сила в нем есть.

– Я не удовлетворен! – категоричным тоном отрезал Минжашар Жакшылыкович. – Надо вещи называть своими именами. Я не стану стоять здесь и врать, что Кирилл – самый сильный боксер. Я говорю то, что вижу. В боксе не учитываются былые заслуги. В этом виде спорта важно то, что ты представляешь из себя в данное время, в настоящем… Кирилл, здесь тебя окружают свои люди, своя компания. Это твои товарищи. И при них я не стал скрывать правду. Так что, не обессудь… Не дай бог, о твоем запустении узнают в федерации бокса! Тогда тебя не пустят на чемпионат, близко не подпустят к рингу!.. А я принципиально хочу, чтобы именно ты – и никто другой – поехал в Алматы. Я все еще верю в тебя. Ты еще содержишь в себе громадный потенциал… Прискорбная картина, свидетелями которой мы выступили, – лишь результат твоих прогулов, безалаберного отношения к дисциплине и… – он хотел сказать «употребления алкоголя и травки», но запнулся. – Но я верю, ты снова станешь лидером… Я очень горжусь всеми вами, мальчики! Я люблю всех вас! И мне больно смотреть, как я теряю одного из моих сыновей, да, именно, сыновей! Вы все – мои сыновья, мои дети!

– Мы тоже любим вас! – наперебой загалдели ребята. – Вы для нас, как отец! Вы самый лучший наставник!

– Ну, хватит, хватит, – Минжашар Жакшылыкович добродушно отмахнулся. – Спарринг окончен. Даю перерыв. Через двадцать минут будете работать с лапами… А ты, Кирилл, – обратился ко мне он, – можешь идти домой. Я тебя отпускаю пораньше. Тебе нужно изрядно отдохнуть. Ты долгое время не занимался боксом, поэтому не хочу нагружать тебя. Хватит и этого. Адаптация должна быть постепенной, поэтапной. Иди, сынок, отдохни. Придешь в понедельник…

Возвращаясь домой, я думал о сегодняшнем спарринге.

Блин, в кого я превратился! Нурсултан, конечно, парень не промах. Но ведь я же никогда не проигрывал ему, ни ему, ни кому-либо другому в клубе. Я всегда побеждал. Даже когда бывал в нокдауне, я собирался и добивал противников… И Ка Си – исключение, одно-единственное… Но сегодня тоже был нокаут – правда, технический, но все же нокаут! Дьявол! Я нокаутирован дважды!.. Никак не думал, что проиграю Нурсултану… Конечно, это всего лишь спарринг, хотя на душе не легче. Ощущение то же, что и в Шанхае… Ничего – я расквитаюсь с Нурси… С другой стороны, хотелось бы поблагодарить его: он взбучил мое упрямство. Я теперь буду усиленно тренироваться. Сегодня для меня был хороший урок. И преподал мне его не кто иной, а Нурсултан, который пришел в «Огненные перчатки» спустя пять лет после меня! Черт, как же он быстро стал таким асом!.. Хотя, впрочем, так и должно было быть – он являлся очень дисциплинированным.

Да, Нурсултан относился к боксу с благоговением и никогда не пропускал тренировки. Он любил бокс ради бокса. Он часто твердил, что бокс – его жизнь. «Я с детства влюблен в бокс, – говорил он. – Мне кажется, он жил в моей крови с тех самых пор, как мама произвела меня на свет. Об одном лишь я жалею – я поздно начал заниматься этим прекрасным видом спорта».

А я, в противоположность ему, никогда не любил бокс. Заниматься чем-то – одно, любить – совсем другое. Я никогда не любил бокс. Я бы ни за что не стал боксером, если бы не один случай.

В детстве меня нельзя было назвать храбрым ребенком. Выросший в зажиточной семье и не знавший, что такое драки, я был трусливым. И мои одноклассники все время наезжали на меня. Я ходил заплаканный, но – с гордостью заявляю – не был ябедой. Задиристые мальчишки, убедившись в своей безнаказанности, еще больше усложняли мою жизнь.

Я терпеливо сносил их издевательства. И, уверен, все это так и продолжалось бы, кабы однажды я случайно не подслушал разговор девочек. На перемене мальчишки пошли к турникам. А я, как обычно, вышел в коридор (до этого я оставался в классе вместе с девочками, но обидное «среди девчонок один поросенок» было невыносимо). И вот, стоя в коридоре, я услышал, как маленькие сплетницы завели речь про меня. Они осуждали действия хулиганов и сочувствовали мне. Вдруг раздается столь знакомый голос девочки, по которой я тайно вздыхал. Она выдает следующее: «Кирилл – настоящий слабак, потому что из богатой семьи. Мальчики, у которых обеспеченные родители, такие изнеженные, как бабы».

Словно молнией пораженный, я не мог двинуться с места. Мое сердце было разбито. Я и в жизни не подозревал, что эта красивая девочка окажется такой жестокой.

Мне глубоко в душу запали ее слова. Они причиняли мне ужасную боль. Вместе с тем это послужило толчком для меня. Переборов трусость и неуверенность, я пришел в клуб бокса. Я хотел доказать, что я не слабак, не папенькин сынок. В третьем классе учился я тогда.

Без сомнения, путь мой был нелегок. С каждой тренировки приходил я домой с синяками, разбитым носом, опухшими губами и ушами. Я стойко держался, желая опровергнуть «гипотезу» жестокой красавицы.

Обидчики продолжали глумиться надо мной, а я целенаправленно постигал азы бокса. И очень скоро я отомстил мучителям. Я побил трех самых ярых, а остальные, оцепеневшие от недоумения и страха, попросили у меня прощения. Я не простил, и они также подверглись наказанию.

Превратился я в дьяволенка. Мне мало было того, что меня признали атаманом класса. Я желал верховодить всеми параллельными классами. Через некоторое время, путем тиранического избиения, я заставил всех моих ровесников трепетать.

Однако я решил не останавливаться. Во мне произошла странная метаморфоза – прежний мальчик Кирилл, всегда добрый, никому зла не желавший, бесследно исчез. Уподобившись Чингисхану, я продолжил свою «захватническую кампанию». Вызывая на бой мальчиков, кто был старше меня, я с легкостью одолевал их, и они склоняли предо мной головы.

Дни сменяли дни, и я улучшал боксерские навыки. Мои мускулы наполнялись массой и силой, удары становились весомее и разрушительнее. К восьмому классу вся школа сдалась мне. Даже самые отъявленные задиры проходили мимо меня, поджав хвост.

Решил я свести счеты и с девчонкой, в которую когда-то был влюблен. Одаривая ее подарками и ласками, я сделал так, чтобы она жила лишь мной. Окончательно поняв, что ее сердце принадлежит мне, я ни с того, ни с сего порвал с ней. Мне доставляло величайшее удовольствие лицезреть душевные муки этой ничего не подозревающей представительницы прекрасного пола, ошеломленной моим «столь быстрым предательством». А я, как ни в чем не бывало, переключился на других красоток.

Опытный боксер, не делающий поблажек никому, самовлюбленный ловелас и, наконец, отпетый мерзавец – вот кем я стал…

Да, я не любил бокс. Я осознал это давно. Он послужил для меня орудием для возмездия, и только. Я не видел бокс самоцелью. Бокс выполнил свою миссию и стал уже ненужным. Вот причина того, что я начал безалаберно относиться к тренировкам. И лишь нежелание обидеть тренера заставляло меня без энтузиазма идти в «Огненные перчатки» и участвовать в соревнованиях.

Но сегодняшнее поражение от Нурсултана будет подстегивать меня, уверен, думал я. Я обязан отыграться