Читать книгу Избранница Шахрияра - Шахразада - Страница 10

Злой, но и озадаченный, Шахрияр вернулся в каюту к спасенной им красавице. Ее сон был так тих, что принц наклонился над ложем, почти касаясь щекой губ красавицы, чтобы понять, дышит ли она.

В этот миг девушка глубоко вздохнула.

«Слава Аллаху великому, – подумал Шахрияр, – она жива, просто спит…»

Еще один вздох заставил сердце Шахрияра забиться быстрее. Но нет, спасенная красавица не просыпалась, она лишь улеглась на жесткой корабельной койке чуть удобнее. Аромат, что источали ее губы, был так тонок и так сладок; голова принца закружилась.

– О луноликая, – прошептал Шахрияр, – как ты прекрасна, когда спишь! Сколь же удивительным будет миг твоего пробуждения…

«И сколь прекрасным миг наслаждения…» Но эти слова, промелькнувшие в глубинах разума Шахрияра, не успели коснуться его губ. Ибо красавица открыла свои прекрасные глаза.

– Кто здесь?

Шахрияр сделал шаг вперед, позволив лунному лучу осветить свое лицо.

– Это я… Тот, кто вырвал тебя из цепких объятий смерти.

– Как зовут тебя, мой спаситель?

Только сейчас Шахрияр заметил, как красив голос девушки – мягкий, как нежный шелк, бархатный, как прикосновение южной ночи, околдовывающий, привязывающий к себе, как самые крепкие корабельные канаты.

– Друзья называют меня Шахрияр-пират. Но для тебя, моя греза…

– Для меня, – девушка решительно перебила принца, – ты будешь моим повелителем. Ибо имя значит для человека столь мало, а благодарность – столь много.

Девушка сначала села на койке, а потом и встала. Она была высокой, хотя, конечно, не такой, как гигант Шахрияр. Она была столь грациозна, что принц удивился, что она родилась человеком, а не пантерой.

– Прекраснейшая, а как мне повелишь называть тебя?

– Я Белль – красавица. Странное имя иногда дают девочкам, верно?

Шахрияр молча качнул головой, ибо имя не просто шло к его гостье – оно казалось продолжением ее, последней точкой в безупречной картине, созданной самой природой.

Девушка, подняв голову, рассматривала принца с непривычной тому прямотой.

– А ты красив, мой повелитель… Любая женщина сочла бы за честь отблагодарить тебя достойно. Ведь ты же велишь отблагодарить тебя?

Шахрияр задохнулся от этого прямого вопроса. И еще от того, каким оценивающим взглядом оглядела его Белль.

– Да, отблагодарить такого – великая честь… Ведь ты же согласен с этим, повелитель?

Да, эта спасенная красавица вовсе не походила на женщин, какие обычно делили ложе с принцем. Ибо те всегда словно ждали команды, позволяющей вести себя так, как женщина должна вести себя наедине с мужчиной. Эта же времени даром не теряла. Ее уверенные пальчики прошлись по телу Шахрияра сверху вниз, скользнув от плеч к узкой талии. Движение это, едва ощутимое, мгновенно воспламенило жар в чреслах Шахрияра. Но не успел он и рта раскрыть, как почувствовал, что его штаны скользнули на пол – красавице удалось мгновенно справиться с пряжкой широкого пояса.

– Что ты делаешь, прекраснейшая?

– Молчи, дурачок… Я хочу щедро отблагодарить тебя за дар, которым ты меня наградил. Надеюсь, моя благодарность скажет тебе больше, чем могут сказать мои уста. Молчи и просто не мешай. Клянусь, ты не раскаешься…

Она приподнялась и поцеловала его там, где пульсировала жилка на шее.

Его сердце учащенно забилось, а огонь, родившийся в чреслах, растекся по всему телу. Раньше оно никогда столь мгновенно не отзывалось на ласки, хотя в его жизни было немало женщин.

Шахрияр закрыл глаза и отдался ее ласкам. Быть может, ему померещилось, но рубаха из прочного льна исчезла с его тела еще быстрее, чем просторные штаны.

– О да, – промурлыкала Белль. – Тебе приятна моя благодарность…

Принц опустил глаза и хрипло проговорил:

– Клянусь, ты видишь это куда лучше, чем я чувствую…

Белль усмехнулась. Никогда еще Шахрияр не видел такой улыбки: и оценивающей, и обещающей и – о Аллах всесильный! – разжигающей во всем его существе подлинный пожар.

Меж тем Белль не медлила – она подтолкнула принца, и тот буквально упал на узкое корабельное ложе. Его хватило лишь на то, чтобы попытаться перехватить руки девушки, дабы запечатлеть на них жаркие поцелуи. Но у Белль было на уме нечто совсем иное.

Она начала целовать тело принца от широких плеч до узких ступней. Шелк ее волос скользил по его телу, и эти прикосновения жгли так, как не могли жечь и тысячи поцелуев.

Когда дело доходило до страсти, Шахрияр предпочитал быть поработителем, командовать, отдавать приказы. Но сейчас превращение из рабовладельца в раба было столь сладостным, что он мечтал лишь о том, чтобы его «Рубака» никогда не нашел дороги в порт, а утро не наступало бы и ночь длилась вечно.

«Аллах всесильный! Да она пытается привязать меня… Моей же рубахой. Нет, этому не бывать…»

– Нет, мой друг, не вырывайся. Тебе приятны мои игры – вот и играй в них.

Уже не сытая кошка, а разъяренная пантера отдала свое приказание.

И принц подчинился, ощущая и унижение, и восторг от такой колдовской игры.

– Я сделаю так, что ты запомнишь эту ночь навсегда. Хотя в этот раз ты не будешь повелителем, ты будешь самым послушным подданным… Нет, лучше, если ты станешь рабом!

Услышав это слово, он едва не подскочил на месте.

– Лежи спокойно, раб… Иначе вместо ласки ты получишь дюжину плетей… Две дюжины….

И острые коготки скользнули по низу живота принца.

– О да, – с удовлетворением в голосе сказала девушка, – ты понял, за что ты можешь быть наказан. Молчи же и терпи – сейчас я твоя госпожа.

Его руки были свободны, но у него появилось ощущение, что это не продлится долго; он обнял ее груди, натягивая ткань платья. Белль едва слышно застонала, но не отстранилась.

– О коварнейшая… И тебе ведома страсть… – проговорил принц, касаясь вмиг затвердевших сосков.

– Ты своими прикосновениями, мой повелитель, умеешь распалять мгновенно.

Шахрияр не услышал в этих словах ни подвоха, ни лести. Однако он с удивлением увидел, как одеяние девушки почти мгновенно испарилось, исчезло, явив его взору изумительное тело, знающее все, что должна знать женщина, жадная до плотских удовольствий.

Белль позволила ему насладиться зрелищем, но потом отвела его руки.

– А теперь, мой покорный раб, позволь мне делать с тобой то, чего хочется мне. Клянусь, я не буду тебя наказывать без крайней нужды.

Она коснулась его губ сначала своей грудью, а потом животом; ему мучительно хотелось поцеловать ее соски, но она лишь дразнила, уворачиваясь от его рук. Затем она взяла руки принца своими и резким движением запрокинула их за голову.

– Вот так… Теперь правильно.

Вновь наклонившись, Белль заскользила горячими губами по его рукам – по внутренней поверхности предплечий, по крутым мышцам, вдоль подмышек…

Шахрияр не мог поверить, что это происходит наяву.

– Ты добиваешься моей смерти, прекрасная…

Девушка улыбнулась в ответ – движение ее губ он скорее угадал напрягшейся от возбуждения кожей.

– Может быть… Однако не каждому повезет умереть от ласк, – проговорила она, принимаясь за его левую руку. Шахрияр изогнулся в ответ на ее изощренные ласки. Когда же через несколько нестерпимо долгих мгновений она спустилась к средоточию его желания, он застонал от невыносимого наслаждения.

– Нет, – проронила Белль, вновь проведя острым ноготком теперь уже по внутренней поверхности его бедра. – Раб все же должен быть привязанным…

– Нет! – Шахрияр почти кричал. – Молю тебя, не делай этого! И не останавливайся…

– Тогда молчи, глупый раб. Не бойся, но я остановлюсь лишь тогда, когда захочу этого сама…

Белль неуловимым движением села ему на грудь. Ее запах сводил его с ума; казалось, еще миг – и страсть его взорвется огненным фонтаном.

– Да, мой раб, я вижу, ты готов…

Стон Шахрияра стал для нее лучшим ответом. Тогда Белль, вновь привстав, уже оседлала его, вобрав в себя и застонав. А потом склонилась к лицу Шахрияра и, захватив его губы, впилась в них жгучим поцелуем. Он забыл обо всем на свете, желая лишь одного: чтобы эта, доселе неведомая ему игра длилась вечно. Ее губы скользнули вниз, к его груди.

Уже приближаясь к пику наслаждения, она вдруг привстала, но лишь для того, чтобы вновь опуститься, теперь тянуще-медленно, давая принцу насладиться каждым мигом соития. Он ощутил, что оказался в самой горячей и желанной пещере, которую только мог себе представить. Она наклонилась и позволила ему лизнуть свои перси. Белль двигалась медленно и ритмично; уже через минуту он словно впал в забытье.

Он выкрикивал ее имя; все помутилось в его сознании. Для него в этот момент не существовало ничего, кроме ее волшебного лона, которое дарило ему незабываемые ощущения. До него доносился ее протяжный стон, но он не мог оторваться от ее груди, словно жаждущий материнского молока младенец. Он извергался горячей лавой, не заботясь ни о чем, не желая упустить хотя бы мгновение этой необыкновенной ее благодарности…

Но утро все же наступило. Вернее, был уже полдень, когда принц наконец очнулся.

Все его тело ныло, но сладость этой боли лишь напомнила ему, сколь пылкой и сколь откровенной может быть подлинная женщина. Сколь не стыдится она на ложе ничего, позволяя удовлетворять и удовлетворяться, отдавать силы и наслаждаться силами другого.

«О да, эта женщина создана для меня. Она на ложе отважна и пылка, требовательна и щедра. Никогда еще я не был столь опустошен и столь наполнен… Нет, только для меня создана эта страстная красавица».

Облачаясь в церемониальные одежды, он заметил, что Белль грустна.

– Отчего столь печален твой лик, моя греза? – спросил Шахрияр.

– Оттого, мой принц, что близок миг нашего расставания…

(О, конечно, Шахрияр не смог долго таить своего имени и высокого положения. Ему показалось ночью, что это на миг расстроило его возлюбленную. Но всего лишь на миг.)

Сейчас же девушка продолжала:

– Ты поместишь меня в свой гарем, мой принц и спаситель. И забудешь обо мне, как и обо всех прочих…

– О нет, я никогда о тебе не забуду.

– Ах, это мужское «никогда»… Как оно сладостно для девушки, как любит она его повторять, наслаждаясь им, как обещанием счастья… Так можно любоваться драгоценным камнем, который играет бесчисленными оттенками цвета под солнечными лучами. И как же мало значит это слово для мужчины…

– Для настоящего мужчины, моя греза, каждое слово драгоценно. Он не будет, словно прорицатель на шумном и вонючем базаре, плести словесные кружева, дабы выманить лишний фельс у доверчивого простака.

Белль улыбнулась. «Ах, болтун, а разве сейчас ты не вяжешь кружево слов, дабы заманить мое сердце в свои коварные сети?» – словно говорила ее улыбка.

Но Шахрияр продолжал, этой улыбки не замечая:

– О нет… Если я, принц и наследник великого Льва Кордовы, сказал, что никогда тебя не забуду, то так оно и будет. Ты не станешь очередной пленницей гарема, нет. Ты станешь жить в моих покоях, украшая их и оберегая. Я же, возвращаясь, буду видеть тебя – ожившую мечту свою и самую прекрасную из драгоценностей моей души.

– Ах, мой принц… Твои слова ласкают мою душу.

– Так значит, ты согласна?

– Конечно, прекрасный Шахрияр! Разве можно отказаться от любви лучшего из мужчин?

Голова Шахрияра, и без того слегка одурманенная страстью, закружилась по-настоящему. Перед его глазами поплыли сладостные картины ласк прекрасной Белль. Нежность ее рук, блеск атласной кожи, страстный свет глаз, стоны в тот миг, когда она уже не в силах сдерживаться…

Какому мужчине не захочется лицезреть это каждый день своей жизни?! Кому не жалко будет всех своих сил ради того, чтобы прикоснуться к нежной щеке, ощутить тепло желанного тела, почувствовать, как душа соприкасается с любящей душой?

Шахрияр приник к губам Белль в долгом и страстном поцелуе. Он и впрямь ощутил, как сливается его душа с душой прекрасной девушки, как его силы перетекают в нее, соединяя и оберегая их союз.