Читать книгу Пять дней после катастрофы. Жизнь и смерть в разрушенной ураганом больнице - Шери Финк - Страница 8

День четвертый

Среда, 31 августа 2005 года, раннее утро

После полуночи медсестры реанимационного отделения собрались в одном из помещений на восьмом этаже больницы. Они радостно хлопали ладонями, толкались спинами, поздравляя друг друга. Им удалось обеспечить благополучный вывоз в безопасное место всех пациентов, в отношении которых не было распоряжений об отказе от реанимации, несмотря на удушающую жару, неразбериху и невероятные физические усилия, которые для этого потребовались. Две медсестры всю ночь дежурили около двух еще живых больных с РНРМ, которые остались в больнице.

Некоторые из сотрудников нашли в себе силы, чтобы провести уборку кое-каких помещений и разместить в них матрасы. Затем персонал больницы и их родственники расположились на отдых. Они передавали друг другу кислородную маску, по очереди вдыхая живительный газ и освежая им лицо. Кое-кто из медсестер, начиная осознавать масштабы катастрофы и то, что после нее их, скорее всего, разбросает по другим лечебным учреждениям, принялись вслух гадать, удастся ли им еще когда-нибудь поработать в Мемориале, где они долго трудились бок о бок, набираясь профессионального опыта. Главная медсестра реанимации Карен Уинн высказала опасения, что этого не случится. Одна из ее подчиненных, Лори Будо, с ней не согласилась. Ее мать, пенсионерка, в прошлом работавшая медсестрой в реанимационном отделении Мемориала, в свое время обучала многих из нынешних штатных сотрудниц. «Лично я сюда вернусь», – заявила Будо.

Кто-то сказал, что события минувшего дня могли бы лечь в основу хорошего телевизионного фильма. Будо, темноволосая женщина с лицом «сердечком» и широкими бровями, сказала, что хотела бы, чтобы ее сыграла Деми Мур. Ее давняя напарница по ночным сменам Шери Ландри, невысокая и плотная, с тяжелыми верхними веками, выгнутыми дугой бровями и взглядом, в котором читалась мудрость человека, которого не слишком баловала жизнь, выразила желание, чтобы ее роль отдали Кэти Бейтс. На роли медбратьев реанимационного отделения, решили присутствующие, следовало взять Бена Аффлека, Мэтта Дэймона и Джуниора Сио, знаменитого футболиста, который тогда еще был жив и играл за «Дельфинов из Майами». Они лучше других передали бы образы героев – крепких парней, которые в адскую жару перетаскивали пациентов наверх, на вертолетную площадку.

Вместе с Лори Будо в больнице находилась ее восемнадцатилетняя дочь. Их полосатый котенок Хани сидел в переноске где-то в погруженном во мрак гараже. Лори Будо вместе с дочерью отправилась туда, чтобы, воспользовавшись темнотой, перенести котенка наверх. Нахождение животных в здании больницы было запрещено, но Лори отработала ночную смену в субботу, еще до урагана, потом все воскресенье провела на ногах, готовя к эвакуации больных, а уже после этого выдержала двухдневное дежурство. Лори чувствовала, что в этот момент ей, дочери и котенку лучше побыть вместе. Хани был частью семьи. На обратном пути, поднимаясь из гаража вверх по лестнице, Лори Будо время от времени оборачивалась и светила фонарем назад. Много позже она написала, что у нее было такое ощущение, будто следом за ней по лестнице двигалось что-то страшное, представлявшее угрозу.

* * *

В оперативном штабе непрерывно звонили немногие еще работавшие мобильные телефоны. Представители Береговой охраны не хотели отказываться от идеи продолжения спасательной операции в ночное время, в особенности после того, как им стало известно о семи пациентах, подключенных к ИВЛ, а также о том, что уровень воды поднимается и через несколько часов больница может остаться без электричества. Кто-то из медиков отправил охранника разбудить доктора Ричарда Дейчмана и спросить у него, что следует сказать офицеру Береговой охраны по поводу отправки вертолетов за пациентами «Лайфкэр». «Передайте, чтобы они прислали вертолеты утром», – ответил Дейчман. «Можно подумать, что от нас сейчас что-то зависит», – подумал он при этом. Дейчман считал, что снова открывать ночью площадку для приема вертолетов опасно: медперсоналу необходимо было хоть немного отдохнуть.

Руководитель оперативного штаба Мемориала Сьюзан Малдерик обсудила проблему с уполномоченной «Лайфкэр» Дианой Робишо. Поскольку ни один лифт больше не работал, Робишо понимала, что для безопасной переноски тяжелых больных, находящихся на седьмом этаже, потребуется больше рук. Малдерик, однако, пояснила, что мужчины, которых она могла направить для оказания помощи, легли спать. Робишо согласилась подождать до утра. Это давало корпорации «Лайфкэр» время, чтобы на машинах «Скорой помощи» перевезти хотя бы часть пациентов в другие принадлежащие ей лечебные учреждения в условиях, когда все местные больницы уже были переполнены, а также позволяло – думала об этом Робишо или нет – сохранить пациентов в качестве своих клиентов.

* * *

Для главной медсестры реанимационного отделения Карен Уинн единственной наградой за трудный день была небольшая, но очень желанная роскошь – возможность отправиться в комнату отдыха врачей и принять душ. Напора в душевой кабине почти не было, вода из рассеивателя текла тонкой струйкой, к тому же объявили, что она заражена и пить ее ни в коем случае нельзя. И все же Сьюзан Карен, стоя под душем, испытывала восхитительные, просто фантастические ощущения.

«Мама! Мама! – прервал эйфорию голос ее дочери-подростка. – Там какой-то человек кричит: «Надо переместить пациентов, надо переместить пациентов!» И еще зовет женщин и детей».

«Подожди минутку. Никто никого никуда не перемещает, – сказала Карен Уинн. Она чувствовала себя ответственной за сотрудников, которых вызвала на работу, а также за членов их семей, находящихся в больнице. Поскольку большинство самых тяжелых пациентов отделения реанимации с восьмого этажа уже вывезли, ей не очень-то хотелось посылать своих подчиненных перетаскивать больных других отделений. – На восьмом этаже все остаются на своих местах. – Карен торопливо вытерлась полотенцем. – Мы не будем действовать наобум, как попало. Пойду разыщу Сьюзан».

Карен, разумеется, имела в виду Сьюзан Малдерик. В других помещениях больницы тоже слышали встревоженные крики какого-то мужчины: «Вставайте! Все вставайте!» Сонные люди заворочались на матрасах, диванах и смотровых столах.

Шум вывел из оцепенения доктора Эвина Кука, который отдыхал в своем кабинете вместе с женой и несколькими коллегами. Включив фонарики, они увидели белого мужчину в камуфляже. Он метался по погруженному в темноту отделению респираторной терапии и кричал: «Лодки прибыли! Спускайтесь! У каждого должно быть только одно место багажа! Никаких животных! Спускайтесь на первый этаж! Лодки здесь, и они отбывают через тридцать минут!»

Люди что-то возмущенно кричали ему в ответ. Как он мог подумать, что они бросят своих четвероногих друзей? Один пульмонолог, в жилах которого текла индейская кровь, и его жена спрятали в больнице двух своих золотистых ретриверов, хотя это было не положено. Дома заласканные хозяевами псы спали в предназначенной специально для них комнате, каждый на своей лежанке, на улицу их выпускали только в надетых на все четыре лапы специальных ботиночках. Хозяева с ужасом думали, что теперь будет с их любимцами.

Члены медперсонала лихорадочно собирали страховые полисы и другие документы, необходимые лекарства и все важное и ценное, что они захватили с собой. Кто мог похвастаться тем, что уместил все в одном рюкзаке или чемоданчике? Ведь люди, собираясь в больницу, рассчитывали как минимум на несколько дней изоляции.

Супруги Кук и группа других сотрудников больницы и их домочадцев, громко топая, стали спускаться по лестнице вниз, светя себе под ноги фонариками. Увидев Сьюзан Малдерик, они остановились. Она стояла на лестничной площадке, высокая, решительная, и смотрела на них.

«Что вы здесь делаете?» – спросила она.

Люди ответили, что им было сказано спуститься вниз и что лодки, которых все ждали, наконец прибыли и готовы их забрать.

«Какие лодки? – поинтересовалась Малдерик. – Внизу нет никаких лодок».

Кто-то сказал, что слышал, что якобы прилетели вертолеты и ждут погрузки. Малдерик отправилась выяснять ситуацию.

Люди, зевая и борясь со сном, двинулись обратно вверх по лестнице. Их лишили даже малой толики покоя и возможности хоть немного отдохнуть, на что они так рассчитывали. Стали распространяться слухи о том, что кто-то не обнаружил на месте вещей, брошенных, когда их позвали садиться в лодки. Неужели их украл тот мужчина в камуфляже? Неужели все это было подстроено и их просто обокрали, воспользовавшись их надеждой на скорое спасение?

Ночной отдых был испорчен. Даже самые усталые и измотанные так и не смогли больше заснуть. После бесполезной прогулки сначала вниз, а потом вверх по лестнице Эвин Кук почувствовал новый приступ тревоги, что явно было не на пользу его больному сердцу. Не смыкая глаз, он лежал в своем кабинете, расположенном недалеко от резервной подстанции, и прислушивался к гулу дизельных генераторов. Подстанция была сердцем всего Мемориала, которое неуклонно слабело.

* * *

В Мемориале продолжалась битва за бесперебойную работу генераторов, каждый из которых был выкрашен в сине-зеленый цвет и представлял собой агрегат высотой в человеческий рост. Они подавали электричество в сложную распределительную систему. Обычно генераторы мощностью 750 киловатт обслуживала сторонняя компания. Каждый из них производил столько же энергии, сколько шесть двигателей самого популярного автомобиля года – «Тойоты Камри». Рабочие больничной ремонтной бригады только меняли масло и раз в месяц ночью проводили тестирование. Проверки занимали совсем немного времени. Разработчики соответствующих правил и инструкций исходили из того, что больничные резервные дизельные генераторы – это что-то вроде аппаратов искусственного кровообращения, которые используются во время хирургических операций и рассчитаны на поддержание жизненно важных функций организма в течение короткого срока – от нескольких минут до нескольких часов. При этом, несмотря на то что резервные генераторы не были рассчитаны на длительную работу, составленные в Меморале планы экстренных мероприятий предусматривали, что они смогут бесперебойно функционировать по меньшей мере трое суток. Двое суток уже прошли.

Ни один из электриков или инженеров Мемориала не был специалистом по генераторам. Когда в какой-то момент один из них отключился, в результате чего часть больничных помещений погрузилась в темноту, и медикам пришлось перетаскивать пациентов практически вслепую, ремонтники пришли к выводу, что агрегат перегрелся. Работая при свете фонариков, они долили в радиатор воды и сумели снова запустить генератор.

Через несколько часов возникли новые проблемы. Все говорило о том, что их причина – низкое давление масла. Ремонтники притащили бочки с дизельным топливом в надежде, что после долива солярки генератор снова заработает. Потом рабочим пришлось по мосту между зданиями перейти в хирургический корпус, чтобы добыть дизельное топливо из расположенного там генератора. В помещениях больницы, где еще было электричество, падало напряжение. Свет ламп то тускнел, то начинал мигать.

С 1926 года к зданию больницы было сделано множество пристроек. По этой причине система электроснабжения Мемориала напоминала кровеносную систему сиамских близнецов. Она была по-своему уникальна и имела некоторые секреты.

Когда один из генераторов снова перестал работать, инженеры и рабочие, не сумев еще раз его запустить, решили подсоединить питавшиеся от него электролинии к другому генератору. Надев резиновые сапоги, они спустились в подвал и, разбрызгивая воду, которая уже доходила до колена, некоторое время старались что-то предпринять. Затем, поднявшись на несколько ступенек вверх, оказались в главном здании подстанции.

Рабочие попытались определить причину частичных отключений электроэнергии в разных частях больницы. Ею мог быть высокий уровень воды в подвале. Примерно треть автоматических переключателей питания, позволявших резервным генераторам подавать электричество в помещения Мемориала в то время, когда не работал главный генератор, располагалась в самой нижней части здания. Похоже, и сами переключатели, и соответствующие распределительные панели затопило. Именно об этой опасности директор энергоподстанции Эрик Янкович предупреждал еще несколько месяцев назад.

Как в фильме «Приключения «Посейдона», рабочие брели по колено в воде вдоль узкого коридора мимо предупредительных табличек с надписями: «ОСТОРОЖНО! ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ!» Светя себе фонариками, они наконец обнаружили металлический рычаг с желтой резиновой рукояткой и надписью: «Параллельный контур». Молясь, чтобы их не убило током, один из мужчин потянул за рычаг, переключая нагрузку с неработающего генератора на работающий.

Вскоре приборы показали, что работающий генератор потребляет слишком много тока. Это говорило о том, что в цепи произошло короткое замыкание. Рабочие попытались перебросить нагрузку обратно, чтобы не допустить пожара. Возгорание грозило ужасными последствиями, если учесть, что насосы системы пожаротушения находились под водой, а машины городской пожарной службы не смогли бы проехать к месту бедствия по затопленным улицам.

Чтобы стабилизировать нагрузку внутри системы, рабочие, обойдя всю территорию больничного комплекса, отключили вспомогательные электросети, которые подавали энергию на неиспользуемые помещения и устройства.

Затем вышел из строя еще один генератор. На этот раз рабочие достаточно ясно представляли возможную причину этого, но у них не было запчастей, чтобы устранить неисправность. Они попробовали снять нужные детали с другого неработающего устройства, но их попытка оказалась безуспешной.

Битва за резервные генераторы продолжалась в течение двух часов. Примерно в два часа ночи в среду, 31 августа 2005 года, то есть приблизительно через сорок восемь часов после того, как ураган «Катрина» вышел на сушу неподалеку от Нового Орлеана, последний работающий генератор сначала выдал скачок напряжения, а потом отключился.

Внезапно наступившая тишина стала настоящим ударом для доктора Эвина Кука, лежавшего у себя в кабинете и пытавшегося заснуть. Эта тишина была самым неприятным, что ему доводилось испытать за всю свою жизнь.

* * *

Сигналы тревоги сообщили о том, что подача электричества прекратилась. На восьмом этаже, где в палатах эвакуированных тяжелых больных расположились на отдых медсестры реанимационного отделения, замигали контрольные лампочки и завыли сирены. Карен Уинн встала на стул и, держа в руке туфлю, ударила каблуком по панели тревожной сигнализации, заставив ее замолчать. Потом она сказала своим подчиненным, чтобы они ложились и попытались хоть немного поспать.

Прямо под ними, на седьмом этаже, компьютер компании «Лайфкэр» потерял связь с чатом, в который отправлялись сообщения для внешнего мира. Специальный матрас, на котором лежал Эмметт Эверетт, сдулся под весом его огромного тела. В палате, где находились пациенты, неспособные дышать самостоятельно, аппаратура искусственной вентиляции легких еще издавала ритмичное шипение. Устройства должны были отключиться, когда разрядятся батареи, на которых они работали.

* * *

На пятом этаже Мемориала стояла почти полная темнота, которую лишь немного рассеивало синеватое свечение мониторов портативных компьютеров фирмы «Тошиба». Медсестра, которой выпало дежурить в ночное время, Мишель Питр-Райалз, быстро вводила информацию в электронные медицинские карты, стараясь успеть сделать все необходимое до того, как сядут компьютерные батареи. Она занималась этим, несмотря на то что, как уже показала практика, в экстренных ситуациях электронные истории болезни оказываются совершенно бесполезными. В случае стихийного бедствия обычные бумажные карты становятся самым технологичным – и единственно возможным – вариантом. Вряд ли мог оказаться полезным в сложившейся ситуации и электронный дозатор медицинских препаратов, который появился в подразделении, где работала Питр-Райалз, совсем недавно. Неудивительно, что он был выключен, а лекарства надежно заперты внутри него.

В кармане у Мишель Питр-Райалз лежал сотовый телефон ее подруги, муж которой находился в это время на базе Береговой охраны. Аппарат зазвонил.

«Мы послали к вам три вертолета, но кто-то на посадочной площадке сигналит им, чтобы они улетали», – сказал собеседник Питр-Райалз. Питр-Райалз, держа в руке телефон, в темноте спустилась по лестнице на четвертый этаж, в оперативный штаб.

«Это что, снова тот тип из Береговой охраны?» – спросила главная медсестра Сьюзан Малдерик и, взяв у Питр-Райалз сотовый, отошла с ним в сторону, чтобы поговорить без помех. Было слышно, как она повысила голос, причем тон у нее был весьма недовольный. Вернувшись, она велела Питр-Райалз больше не приносить телефон. Звонивший, пояснила она, «не имеет ни малейшего представления об имеющемся у больницы эвакуационном плане».

Питр-Райалз снова поднялась наверх. Но тут позвонил сначала чиновник из департамента здравоохранения штата Луизиана, а затем лейтенант Береговой охраны. Последний потребовал, чтобы медсестра проигнорировала данные ей инструкции и немедленно передала телефон тому, кто имел полномочия принимать решения. Питр-Райалз снова спустилась вниз по неосвещенной лестнице. Прежде, чем взять у нее из рук сотовый, главная медсестра сердито ее отчитала. Находившийся в штабе врач сказал, что пациентов больше не эвакуируют, поскольку на лестнице слишком темно. В ответ Питр-Райалз предложила разбудить людей и осветить лестницу, прикрепив к перилам зажженные фонарики, но на ее слова никто не обратил внимания. Вскоре после того, как она снова вернулась на пятый этаж, телефон зазвонил опять. Теперь это был более высокий чин Береговой охраны – старший лейтенант. Он настаивал на том, что ему необходимо переговорить с человеком, который руководит больницей. Питр-Райалз передала телефон мужу одной из медсестер, чтобы тот снова отнес его вниз, а сама отправилась ухаживать за пациентами. Она не могла поверить, что члены руководства больницы способны кричать на военнослужащих Береговой охраны за то, что те пытаются отправить в Мемориал вертолеты для спасения людей.

«С такими командирами, – сказала она другой медсестре, – мы здесь запросто умрем».

* * *

На восьмом этаже, в отделении реанимации, заснуть было нелегко. У вентиляторов, гонявших горячий воздух, сели батареи, и их лопасти остановились.

Главная медсестра реанимационного отделения Карен Уинн лежала на надувном матрасе, который приготовили для нее подчиненные. Спать она не могла. Похоже, единственным спящим человеком в помещении была ее дочь, лежавшая рядом. Через некоторое время Карен Уинн встала.

«Куда вы?» – спросила ее одна из медсестер реанимационного отделения, Тао Лам.

«Пойду посмотрю, что там происходит, – ответила Карен. – Я ведь все равно не сплю – так лучше уж займусь чем-нибудь полезным».

«Можно мне с вами?»

«Конечно. Присоединяйтесь».

Уинн включила фонарик, и обе женщины направились к лестнице у площадки лифта на восьмом этаже. Спустившись всего на один лестничный пролет, они наткнулись на целую группу людей. На седьмом этаже медперсонал «Лайфкэр» перетаскивал пациентов, которым была необходима искусственная вентиляция легких. Медсестры, поднося круглые, как мяч, мягкие резервуары с кислородом к лицам больных, сжимали их пальцами, словно мехи, подавая живительный газ под маски, прикрывавшие ноздри и рты людей. Оказывается, прошел слух, что Береговая охрана отправила в больницу еще несколько вертолетов, которые смогут эвакуировать больных, если их немедленно доставят на посадочную площадку.

Уинн и Лам предложили свою помощь. Вместе с другими медиками они стали переворачивать пациентов на бок и перекладывать их на жесткие спинальные щиты, после чего на каталках отвезли их по коридору до лестницы со стороны лифтового холла. Оттуда больных стали спускать на спинальных щитах вниз по ступенькам вручную.

Лам держала спинальный щит спереди и освещала дорогу фонариком. Уинн несла пациента со стороны ног и тоже умудрялась каким-то образом удерживать в одной руке зажженный фонарь. Двое или трое волонтеров поддерживали доску с пациентом по бокам. Дойдя по ступенькам до очередной лестничной площадки, все четверо или пятеро осторожно делали разворот. Поскольку на лестнице было тесно, больного при этом всякий раз приходилось поднимать над перилами. И все это время кто-то подавал больному кислород из портативного резервуара и следил за тем, чтобы дыхательная трубка не выскочила из трахеи. Уинн, Лам и волонтеры спустили больного вниз на пять этажей – до вестибюля второго этажа, а затем через коридор перенесли в резервную подстанцию, генераторы которой теперь молчали.

В этой части больничного здания не было двери, ведущей в гараж под вертолетной площадкой, откуда предстояло поднимать пациентов. Поскольку лифты не работали, Уинн подумала, что придется выходить на улицу, чтобы попасть в гараж, но из-за наводнения это было невозможно. Директор энергоподстанции Эрик Янкович уже давно говорил, что в больничной стене необходимо проделать проход. Можно было бы перенести пациентов сначала на первый этаж, а потом через два дверных проема на другую лестницу, после чего поднять их на площадку второго этажа, которая сообщалась с гаражом. Но сделать это было бы очень нелегко. Один из подчиненных Янковича вспомнил, что есть еще один проход, о котором знали немногие. В машинном зале подстанции в бетонной стене справа от входа, под водопроводной трубой большого диаметра имелось прямоугольное отверстие размером три на три с четвертью фута. Обычно его закрывала заслонка из листового железа, укрепленная на петлях. По мнению Янковича, это отверстие, вероятно, было сделано для того, чтобы рабочие могли обслуживать оборудование в помещении подстанции, попадая туда прямо из гаража.

Уинн, Лам и их помощники передали больного в руки нескольким волонтерам, находившимся в гараже. Потянуло сквозняком. Уинн понятия не имела, откуда здесь взялся этот проем. Возможно, сам Бог решил, что на этом месте должно быть отверстие.