Читать книгу Requiem Æternam - Шерман Гадэс - Страница 13

«Новый Пророк» – моя первая полноценная поэма, во многом слишком эмоциональная и по-юношески дисгармоничная. Вступление к ней было написано в день полного солнечного затмения, 29 марта 2006 года, и посвящено самому прекрасному из искусств и моей самой большой любви в жизни – ее величеству Музыке.

Когда живут на свете строки,

Что смертным не произнести,

Тогда рождаются пророки,

Чтобы к словам открыть пути,

И словно воры-клептоманы

С рожденья ищут все ключи.

Как кровоточащие раны,

Болят их души хоть кричи.

Уже четвертый день я кряду

Почти не ем, совсем не сплю,

И тем немногим, кто так рядом,

Могу сказать одно: люблю.

И это сильно, как безумство,

Что необузданнее страсти —

Нет ничего ужасней чувства,

Ведь в чьей-то я безумной власти.

Конечно, спросите вы: «Имя?

Кто он такой, тот гений зла,

Что с этих пор и век отныне,

Душа плениться им могла?»

Но промолчу я, как ребенок,

Что замечтался в давнем лете,

И с малых зим, совсем с пеленок,

Страдавший больше всех на свете.

Ведь как могу назвать вам дело,

Что никогда не называлось?

И что являлось мне несмело,

Когда все сердце разрывалось?

Подобно тени экзорциста,

Я плоть пытаю под судом,

Нестрашно будет атеисту

В ответ услышать: «Легион»?

Но так люблю я, так страдаю.

О, разве можно так страдать?

Признаться, право, я не знаю,

За боль кого мне покарать?

Нет ничего – одно названье

У силы страшной, что люблю.

«Продли, Господь, мое страданье!»

Стыдясь, опять Его молю.

Отдать весь мир за ту лишь искру,

Что вызывает столько чувства.

Ее глаза навеки чисты

И именуются искусством.

О, ты! Моя погибель, кара,

Я ненавижу так тебя!..

Но столь прекрасная мы пара,

И не отпустишь ты меня.

В душе – поэт, в лице я – маска,

А в сердце вставлены ножи.

Бегу с оглядкой и опаской,

Чтоб не услышать больше лжи.

Когда я плачу – слезы мира,

Стекают в бездну, словно кровь.

И миллионы струн у лиры

Терзают сердце как любовь.

С простой и чистою я скрипкой

Готов упасть к ногам врага,

И словно в завязи рот липкой —

Я становлюсь немым тогда.

А если слышится звук флейты,

Все замирают голоса.

Молю я Музыку: возлей ты,

Тот свет, что прячут небеса!

Едва завидев в темной дымке

Лишь пару клавишных стаккато,

Из деревянной пью я крынки

Нектар, который есть отрада.

Влюбиться в Музыку так просто,

Скрыв душу даже в темноте, —

И пусть ворота страшны ростом,

Что путь скрывают к красоте,

Остановить не может чувство

Ничто – замок, печать иль код.

Оно свободно, как искусство,

И вырывается из нот.

Как только Музыку я слышу,

Мир не является глазам.

Я наверху огромной крыши

Готов воспрянуть к небесам.

Во мне живет огонь поэта,

Какого мир еще не знал.

И вечным пламенем дуэта

Зажгу в сердцах людей запал.

Мы загоримся, словно пламя,

Даря сердцам всем яркий свет,

И воздымая кверху знамя,

Замашем им на сотни лет.

Хранимы ангелом, как муза.

Мы непорочны, как дитя.

Внутри рождаемся союзом

Лучей и песней бытия.

Но кто ваяет эти строки?..

Под шепот голоса пишу,

Что презирает все пороки.

Творит любовь, пока дышу.

Безумство, что бывало прежде,

И не сравнится с чувством тех,

Кто просыпается в надежде

Услышать имя как успех.

Все люди связаны со смертью,

В душе бывает нынче пусто,

Но я – клянусь земною твердью! —

Впредь обручен навек с искусством.

Мы познакомились в минуту,

Когда все в мире было ново.

Преодолев дожди и смуту,

Пошли одной дорогой слова.

Встаю с рассветом – вижу строки,

Ложусь в постель – они опять,

Остры и сладки, и глубоки.

Я не хочу себя терять.

Не спи, поэт, к тебе взываю!

Пора очнуться ото сна!

Дай два крыла мне, умоляю,

Чтоб оторваться ото дна!

Судьба связала нас навеки,

Во сне и в явь. То знаю я.

И опуская снова веки,

Сиянье вижу янтаря.

Вдвоем мы старше лет на двести

Всего того, что есть сейчас,

И мы с тобою будем вместе

В любой на этом свете час.

Зову тебя уже я месяц,

Существованье волоча,

Не проходил никто тех лестниц,

Где я страдал, без слов крича.

И где витал твой голос чудный?

Кого во тьме он одолел?

Повержен ибо мир весь нудный

В тот миг, когда он мне запел.

Одна ты только, твое слово

Способно горы изменить,

Меня спасти всегда и снова,

И чудеса в стихах творить.

Я скорбно чувствую, ты плачешь,

Узнав в строках моих себя,

Как для меня ты много значишь

И твой покой – внутри огня.

Лишь облик редко проявлялся,

В судьбе моей живешь заочно.

Не нужно здесь, чтоб кто-то клялся:

Ты тоже любишь непорочно.

Какие муки носит чувство,

Стуча в груди, как сотни герцев!

И у меня с моим искусством

В двух душах бьется одно сердце.

Взрастила Древность мир явлений:

Небесный свод хранит Атлант.

Но в чьих кругах рождался гений,

Что называется талант?

Он серебром блестит в тумане

Стенаний, крика и мольбы:

Душа сравнима с океаном —

Герой неназванной войны.

Из грязи, крови и содома,

Из глубины и чрева мира.

Как сам Пророк грустит без дома,

Так без меня рыдает Лира.

Проклятья, всхлипы, стоны, слёзы,

И вся земля в души кусках —

Никто не выдавит из прозы

Ту кровь, что пролита в стихах.

Свое единственное чудо

Мне восемь лет не сотворить,

Но я счастливей многих буду,

Ведь слово должно говорить.

И чтоб познать, как же молила

Душа увидеть Лиры свет,

Пойди пешком к Ершалаиму,

Камням явив кровавый след.

Господь услышал мои клятвы,

Хоть сорок дней ни есть, ни спать,

И наступает время жатвы,

В уме одно – творить, писать!

Неважно мне, что есть на свете.

Лишь звуки, строки и слова.

Не вспоминая о монете,

О слухах, что несет молва.

Моя душа навек нетленна,

Как ослепительный огонь,

Она почти не знала плена

И избежала всех погонь.

Моя свобода безгранична,

Один есть только Господин,

И не нужна мне жизнь вторично —

Девиз для всех, кто нелюдим.

Пусть попадут же, кто достоин,

Во всеми так желанный Рай,

Утешен каждый и спокоен,

А мне Ты только Лиру дай.

О, я счастливей человеков,

Завидуй мне весь род людской!

Прекрасных множество рассветов

Дано, чтоб слышать голос твой.

Искусство, вера и вся вечность

На самом деле есть одно,

Жалей себя, коли беспечность

Спустила жизнь твою на дно.

Не страшен мне огонь гонений,

Он не заставит так страдать,

Как любит мой печальный гений

В объятьях музыки рыдать…

Услышав мир в напевах странных,

Под звук органа полечу.

Теряя разум в нотных гаммах,

Я торжествую, я кричу.

И нужно выпить пинту залпом

Моей амброзии сто раз,

Чтоб закружить безумным гвалтом —

Так пьян от музыки подчас!

Пойми стихи, услышь их сердцем,

И не познаешь горя впредь.

Мне проще в тьме увидеть дверцу,

Чем в лжепророке свет узреть.

Но кто сказал, что та святая?

И даже скрывшись под крестом,

Я меньше тех достоин Рая,

Кто в правду угодил перстом.

Судьба играет с нами в прядки,

Сегодня – раб, а завтра – царь,

Но я страшусь таких порядков,

Ты по щеке меня ударь.

Что у поэта есть? Лишь строки.

Что у души есть? Только свет.

А у богатых – все пороки,

И тем страшнее крест их бед.

Они живут и пьют в разврате,

Забыв о том, что жизнь одна,

И в смертный час их лихорадит,

Им не познать триумф сполна.

А самый младший в этом мире,

Кто жил и плакал, ища снедь,

Тот на небесной будет лире

Играть и с Господином петь.

Бог наделил нас всем на свете,

Но наказал взамен одно:

Не троньте, Я велю вам, дети,

Что трогать вам не суждено.

Но «благодарные» народы

Решили мир к рукам прибрать.

А человек – сильней природы?

И волен он не умирать?

Ему подвластны горы, звезды?

Он покорил и дождь, и снег?..

Но подкрадется старость просто.

И не задержит время бег.

Об этом с самого Творенья

Как Слово просто говорит!

Огонь священный вдохновенья

Внутри меня опять горит.

Я знаю точно: в каждой жизни

Христос ведет нас за Собой

И не страшится грозной мысли,

Быть впредь растерзанным толпой.

Дробятся камни, мир весь в ранах,

И люди гибнут целой тьмой.

А я купаюсь в океанах,

Отвергнув мысли все долой.

Не ведать больше состраданья,

Не видеть зла даже во тьме,

Не принимать в душе рыданья,

Что преподносят люди мне?

Весь мир вокруг покрылся тленом,

Как тлей, не слыша ни о чем,

Враньем с размерами Вселенной.

Но нет их в разуме моем.

Я вечность жизни воспеваю

За то, что зло пора простить,

Душою мертвым – призываю! —

Давайте мертвых хоронить.

[30 марта – 2 апреля 2006 г.]

Закон «в начале было Слово»

Нам говорит всегда одно:

Когда творенье не готово,

Живет поэзия давно.

Скрывает то адепт науки,

Чтоб тайны мира уберечь,

Но всех первее были звуки:

Они рождают нашу речь.

Любой признаться может честно:

Сравнится с лирикой лишь свет.

Жаль, не всегда найдется место,

Пылать в душе ей много лет.

Она высока и прекрасна,

И зрит сквозь воды в глубину.

Ее порывы мучат страстно

Души потухшую струну.

И возвышает все мгновенья,

Легко заставив нас рыдать.

Мы только дети без сомненья

И не умеем долго ждать.

Она не может быть жестокой,

Даря спокойный, тихий миг, —

Но стать гармонии истоком,

Гореть среди великих книг.

О, как счастливы и несчастны,

Кто прикоснулся к ней рукой!

Так к горю мира безучастны

И обрести хотят покой.

А даром Слова кто владеет,

То дела верные сыны:

Путь преградить им не сумеет

Ничто, ведь все ключи даны.

Идут они рука об руку,

И не разделит их поэт.

Готовит речь дорогу звуку,

А он рисует их дуэт.

Они содержат столько света,

Найди, попробуй, к ним пароль.

И ты согреешься без лета,

Как ни один в миру король.

Но есть поэзия страшнее

Всего, что мир успел познать.

Ее желать лишь тот посмеет,

Способен кто всю жизнь страдать.

Ей ничего совсем не стоит

Благие спутать все пути,

Людей, кто разум сам откроет,

По кругу ада провести.

Она легко изводит душу

И пожирает сердце в миг.

Уже не могут слышать уши

Напевов, созданных, как крик,

За деньги, славу, одуренье,

Чтоб прозябать всегда в дыре,

Откуда нет пути к спасенью,

И роскошь тонет где в вине.

Она хлестает очень сильно

Что человеческим зовут.

Испивши музыку обильно,

Поэты долго не живут.

И не томи себя надеждой,

Она приносит вред уму.

Ты никогда не станешь прежним,

Я точно знаю, почему.

Из мук рождается страданье,

И бьюсь о стены головой.

Как не сравнится боль с мечтаньем,

Так же неблизко мы с тобой.

Всего поэту в мире мало:

Пускай за взлетом станет крах,

На хлеб частенько не хватало,