Читать книгу Пока ты спала… - Sherry Li - Страница 16

За последние десять дней Аврора и Дан виделись два раза: в первый – он проводил ее до дома, после смены в В&В; а во–второй – они ходили в кино. Им было хорошо вместе. Они много говорили, бесцельно бродили по городским улицам, держась за руки, и в эти моменты, обоим казалось, что они питаются энергией друг друга, наполняя все свое существо каким–то удивительным живительным бальзамом, без которого, кажется, уже невозможно жить.

Аврора, с каждым разом, все больше и больше привязывалась к этому загадочному мужчине и, после последней их встречи, окончательно призналась себе в том, что совершенно точно влюбилась в Дана. На этот раз – по–настоящему. Ей нравилось просто быть с ним рядом, говорить, молчать, но все же ей хотелось большего.

Дорис, по–прежнему, донимала ее своими непристойными допросами, и каждый раз задавала один и тот же вопрос: целовались они или нет. Конечно, Авроре безумно хотелось этого, но вот Дан, кажется, не спешил и всякий раз, когда казалось вот–вот, сейчас самый подходящий момент – мужчина деликатно отворачивался, заговаривал зубы и прочее. Все это было более чем странно, ведь сговорчивая девушка – это очевидный плюс для любого мужчины, но, в конце концов, она отдавала себе отчет в том, что Дан Моро – это не обычный человек и что с ним все будет не так просто.

Сегодня он, в очередной раз, предложил Авроре провести вечер вместе, но вот куда они отправятся – оставил в тайне, сказав лишь, чтобы девушка оделась теплее, и, вновь, весь субботний день, она потратила на сборы.

– Привет, – звуча бархатным голосом, поздоровался Дан, когда Аврора запрыгнула к нему в тачку.

– Ты купил машину? – Удивилась девушка, широко выпучив сверкающие глаза.

– Нет, я взял ее в прокат. Нравится?

– Да она просто потрясная!

– Форд ф – 250.

– Круто!

– Я люблю большие черные машины, и сегодня нам понадобится именно такая, – многозначительно пропел Дан и, ехидно улыбнувшись, прибавил газу.

Они мчались по влажному асфальту, беззаботно любуясь ярким светом фонарей, которые словно превратили Чикаго в съемочную площадку какого–то старинного фильма, и Авроре на секунду показалось, что они – главные герои этого красивого кино.

Форд медленно остановился неподалеку от озера Мичиган, и они синхронно вышли из машины, проваливаясь в мягкий песок. Дан, не говоря ни слова, подошел к большому багажнику и ловко запрыгнул в него.

– Что ты задумал? – Улыбаясь, нахмурила лоб Аврора, спрятав руки в карманы серой толстовки.

– Тебе понравится, – ответил мужчина и принялся доставать из пакетов подушки и плед, и уже через несколько секунд превратил этот просторный, открытый багажник в настоящее ложе.

– Иди сюда, – скомандовал Дан, протянув девушке руку, а она нерешительно ухватилась за нее, вновь беспрекословно повинуясь его воле. Аврора не первый раз держала его ладонь, но сейчас она почувствовала его истинную силу, и приятное волнение мгновенно захватило в плен ее тело.

Она быстро взобралась наверх и они на секунду замерли на месте, находясь в паре дюймов друг от друга. Девушка, изо всех сил, сдерживала свое дикое возбуждение, напрасно борясь с острым желанием прикоснуться к его губам, но Дан вновь отстранился первый, и, плюхнувшись на мягкие подушки, жестом руки пригласил ее сесть рядом.

Они долго сидели в молчании, закутавшись в огромный клетчатый плед, а Моро осторожно обнимал девушку за плечи, прижимая спиной к своей широкой груди. Аврора вцепилась в его руку и, громко дыша, наслаждалась запахом его кожи. Она словно была под кайфом, будто дурман, исходящий от его тела проник внутрь нее и полностью подчинил себе, и вдруг, она, против воли, укусила его.

– Аврора, – нежно, вопросительно произнес мужчина, и она резко выпрямилась, испуганно вытаращив глаза.

– Прости, я не знаю, что на меня нашло, – с замиранием сердца пропищала бедняжка, и, повернувшись к Дану лицом, все встало на свои места. Он в первый раз был так близко, в первый раз она чувствовала горьковатый аромат его дыхания на своих губах, и в сотый раз ее подчинило безудержное желание поцеловать Дана. Он плотнее сдвинул густые брови и, высвободив правую руку, дотронулся своими сильными, жесткими пальцами до ее пылающей щеки.

– Я знаю, что ты хочешь поцеловать меня, – томно, в полтона, говорил Моро.

– Интуиция? – Пыталась шутить девушка, но трясущийся голос выдавал ее с головой.

– Нет, – усмехнулся мужчина и осторожно коснулся большим пальцем ее губ: – я чувствую, потому что сам этого хочу.

– А если бы у тебя была возможность, ты бы поцеловал меня?

– Да, – уверил он, из последних сил держа дистанцию, которая с каждой секундой становилась все меньше.

– В таком случае – я даю тебя эту возможность, – неожиданно выпалила она и Дан, бережно взяв ее голову, прижал к себе, зарываясь лицом в растрепанные волосы.

– Не могу, Аврора, нельзя, – с чувством мучительной безысходности, признался Моро.

Они вновь надолго замолчали, и на этот раз их молчание, было каким–то болезненным, трагическим. Чувства пожирали их изнутри, укутав неистовым желанием несбыточной близости.

– У тебя кто–то есть? – Нарушив тишину, спросила она, неохотно вырываясь из плотного кольца его сильных рук.

– Нет.

– Я тебе не нравлюсь?

– Нравишься.

– Тогда в чем дело, Дан? – Выкрикнула девушка, вновь повернувшись к нему лицом, и он увидел ее влажные глаза.

– Аврора, пойми, я не простой человек, и очень многого не могу себе позволить, – обреченно произнес мужчина, вновь прижимая ее к себе.

– Тогда объясни мне – что происходит?

– Хорошо. Я расскажу тебе кое–что, хотя я и так сказал тебе больше, чем нужно, даже не знаю зачем…

– Дан, прошу, перестань меня мучить.

– Аврора, мне нельзя быть с женщиной, – выстрелил он без долгих размышлений и девушка застыла на месте, почувствовав себя парализованной, а его слова эхом разнеслись по всему телу.

– Что значит – нельзя?

– Мои способности, мой дар, называй это как угодно, они даются не просто так, и, принимая решение идти этой дорогой, приходиться от много отказаться взамен. Я вижу будущее людей, их желания и мысли, но не могу помочь себе и своей семье, наверное, – это и есть главное "лишение". Представь, хоть на секунду, какого это – слышать мысли людей, проходящих мимо и не знать что будет завтра с тобой самим, с твоими близкими? Я долго привыкал к этому, и до сих пор боюсь, что не смогу помочь им, когда это понадобиться, – договорил он, и, вновь, посмотрев на Аврору, понял, что она все еще ждет ответа на свой вопрос.

– Для работы мне необходимо много энергии и сил, чтобы призывать и слышать своих духов. Каждый наш разговор – это колоссальная энергозатрата, ты даже представить себе не можешь, насколько опустошенным и обессиленным я чувствую себя после каждого из них! Например, пару дней назад, ко мне приходил мужчина и просил помочь ему с одним делом. Многое я вижу сам, без помощи духов, но чаще всего, мне все же приходиться их призывать. Я не могу рассказать тебе всего, что со мной происходит, но после встречи с ним, я спал больше двадцати часов, чтобы восполнить силы.

– Я думала, ты не занимаешься этим в Чикаго.

– Не совсем. Мой долг – помогать людям, но после участия в этом ток–шоу, в Греции, мое лицо стало настолько узнаваемым, что даже один поход в магазин занимал у меня несколько часов, потому как меня тут же окружала толпа людей с желанием сфотографироваться и ответить на вопросы. И я отвечал. Я хотел помочь каждому из них, но физически это было невозможно, и вскоре, я стал чувствовать себя настолько разбитым, что у меня не было сил даже призвать духов. Мне приходилось неделями не выходить из дома, чтобы прийти в себя. Вскоре, и это стало невозможно, потому–что кто–то из моих клиентов проболтался о том, где я живу, тут то и начался настоящий ад. Люди толпами стекались к нашему дому и молили о помощи, они спали на лужайке, возле дверей, и стучали в окна, в надежде услышать мои откровения. В конце концов, мне приходилось вызывать полицию, чтобы мать и отец могли просто выйти из дома. После этого поползли слухи о том, что я бездушный шарлатан, нежелающий помогать бедным людям, и вообще поставили под сомненья мои способности. Разумеется, я знаю, что я не такой, и что мной движет именно желание помогать, но, повторюсь, я не в силах спасти всех! В тот момент, мой приятель Райт пригласил меня погостить у него в Чикаго, отдохнуть от всех своих экстрасенсорных дел. Я принял приглашение и, после пары недель, проведенных здесь – решил перебраться сюда окончательно. Конечно, я понимал, что в Америке мне придется заниматься тем же, и я этого, безусловно, хотел, вот только на этот раз – без лишней огласки. Райт – адвокат и у него куча проверенных знакомых и друзей, которые не станут трепаться, поэтому он сам предлагает им мои услуги, что весьма облегчает мне жизнь.

– Ясно, – выдохнула Аврора, не понимая до конца смысла от всего сказанного.

– Есть еще кое–что, – с боязнью в голосе, начал он: – я не зря тебе все это рассказал.

– Продолжай.

– До двадцати лет моя личная жизнь складывалась, так скажем, «удачно»: у меня были девушки, были отношения и прочее, но как только я начал заниматься «предсказаниями» вплотную, понял, что мне не хватает энергии. В ту ночь, мне явились мои духи. Они сказали, что все эти любовные похождения отнимают у меня слишком много сил, и я уже не в состоянии исполнять свою миссию, поэтому мне придется сделать выбор, и я выбрал… – прервался Дан, сделав глубокий, полный отчаяния, вдох.

– Получается, что тебе до конца твоих дней нельзя быть с девушками? – Содрогнулась Аврора.

– Не совсем. О сроках мы не говорили.

– Значит, есть вероятность, что они тебе разрешат?

– Аврора, все не так просто! Я, конечно, могу нарушить обещание и переспать с тобой, но плата за это будет слишком высока, – пояснил он, и девушкой вновь завладело безумное желание поцеловать его, а откровенные слова застряли в ее голове.

– А что будет, если я тебя поцелую? – Упорствовала она, а Дан в ответ, громко рассмеялся.

– Не важно, что это будет: секс или простой поцелуй, весь смысл в том, сколько сил я на это потрачу. Возможно, от одного поцелуя с тобой мне придется отсыпаться целую неделю.

– Неужели это отбирает столько энергии? Я думала, что все происходит наоборот – прибавляет сил!

– Обычным людям – да, но не мне. Я сделал свой выбор и дал обещание закрыть для себя чувства. Духи уверили, что придет время и для любви, но сейчас – я должен помогать людям. Иногда, мне кажется, что я должен сделать что–то важное, словно все эти силы мне даны для какого–то особого дела.

– Тогда чего ты ждешь от меня? – Успокоившись, спросила Аврора, заранее приняв поражение.

– Не знаю. Ты в мои планы не входила. Я просто слышал твой зов и никак не мог понять, откуда он, а духи предательски молчали, но когда я услышал твой голос в B&B, увидел тебя – я тут же понял, что влюбился, – с теплотой в голосе открылся он и, едва заметно, улыбнулся.

– Каждый раз, когда я видела тебя на экране своего ноутбука, в моей голове неосознанно звучали эти слова. Я сама не до конца понимаю, зачем это делала, – говорила Аврора, а в голове у нее застряли его слова "я тут же понял, что влюбился". Поражение откладывается.

На часах было далеко за полночь, а они по–прежнему сидели в огромном багажнике машины, утопая в объятиях друг друга. В эту ночь упал еще один занавес, разделяющий их, но Дан все равно до конца не понимал, как же так могло случиться, что он так быстро и нелепо поддался искушению? Много лет он не позволял себе любить, чувствовать, хотеть кого–то, но эта девушка сломала все стены, которые он старательно возводил, пытаясь уберечь свое сердце.

– О чем ты сейчас думаешь? – Спросил он, поглаживая пальцем ее теплую шею.

– О тебе.

– Тебя все это не останавливает?

– Нет. Я буду ждать столько, сколько понадобится.

– Аврора, я хочу, чтоб ты была моей, – нерешительно, но с какой–то теплотой в голосе, будто боясь своих слов, шептал Дан.

– Я уже твоя, – тут же ответила девушка, и он сильнее сжал ее хрупкое тело.

– Расскажи мне о себе, – неожиданно попросил Дан, в надежде забыться и напасть на нее с поцелуями.

– Что ты хочешь узнать?

– Все.

– Моя жизнь не такая интересная как твоя.

– И все же, я хочу о ней знать.

– Ну, хорошо. Я родилась и выросла в Эдж–Уотер – это северный, прибрежный район в Чикаго. Населяют его в основном студенты Лойолы, эмигранты и средний класс американцев. Там было спокойно и комфортно: дома и улицы довольно ухоженные, соседи – добродушные и практически никакого криминала, и еще – пляжи, большую часть свободного времени я проводила именно там. Такая себе деревушка в центре шумного мегаполиса.

Мои родители погибли, когда мне было три года, и моим воспитанием занималась бабушка. Я с самого рождения была к ней очень привязана, поэтому смерть родителей я пережила не так болезненно, как мне тогда казалось. Они разбились на машине, когда возвращались домой из клиники, моя мама только что узнала о своей беременности, и отец мчался домой на всех парах, чтобы обрадовать нас с бабушкой. Он вылетел на встречную полосу, обгоняя автобус, и столкнулся с грузовиком, – будничным тоном говорила Аврора, словно пытаясь убедить себя в том, что давно смирилась с их утратой, и вдруг, на несколько секунд замолчала.

– Что было дальше? – С очевидной тревогой в голосе, спросил Дан.

– Ничего. Я осталась с бабушкой.

– Ты скучаешь по ним?

– Не знаю, я мало что помню из того времени, что мы были вместе. Бабушка старалась сделать мое детство счастливым, и можно сказать, что ей это удалось. У меня было полно друзей, мы много времени проводили на пляжах: смеялись, дурачились, в общем, я не чувствовала себя ущербной, но мне всегда было интересно – каково это иметь маму и папу.

– Аврора, мне так жаль, я и подумать не мог…

– Перестань, я не выношу, когда меня жалеют, – спешно перебила она: – бабушка и вправду компенсировала мне родительскую любовь как могла, и я благодарна ей за все.

– Где она сейчас?

– Она умерла, несколько лет назад.

– Что с ней произошло? – Оторопел Дан, вскинув брови вверх.

– Она много курила и к пятидесяти годам заработала себе рак легких, и все же, погубила ее не болезнь. Когда она узнала о раке, все равно, так и не смогла побороть тягу к сигаретам и три года назад, когда я ночевала у Дорис, мне позвонила соседка и громко кричала в трубку о том, что наша квартира горит. Я примчалась так быстро, как только смогла, но было уже поздно. Она уснула в своем кресле с сигаретой в руке, а когда начался пожар – она задохнулась.

– Аврора, – это невероятно! Как же ты смогла все это пережить? У тебя есть еще кто–то? Братья, сестры? – Ошарашенно бубнил Моро.

– У мамы есть брат и он со своей семьей живет в Чикаго, но я не разу их не видела.

– А как ты оказалась здесь? – Спросил Дан и девушка невольно напряглась.

– Пообещай мне, что это останется между нами, – напряглась девушка и Моро почувствовал как ее мягкое податливое тело за мгновенье превратилось в камень.

– Конечно! Выкладывай!

– Тот день, когда погибла бабушка, я помню очень точно. Мне было страшно и… больно… я не знала, как дальше жить, ведь кроме нее у меня никого не было! Я сидела на заднем сиденье машины Дорис, когда вдруг увидела его – это был мужчина невысокого роста с повязкой на одном глазу. Я запомнила его очень отчетливо. Он разговаривал с главным офицером и незаметно протянул ему сверток, и, похоже, там была крупная сумма денег. Мужчина принялся нервно озираться по сторонам и судорожно кивать головой. Вдруг, тот, что с повязкой на лице, посмотрел на меня, он догадался, что я все видела, но его это, кажется, не напугало, он лишь улыбнулся и подмигнул мне своим единственным глазом. Это выглядело довольно жутко.

Некоторое время я жила у Дорис, пока решался вопрос со страховкой и прочее. Накоплений у бабушки было немного, и мне едва хватало на покупку новой квартиры, а жить на прежнем месте, я бы просто не смогла, но вскоре, кое–что произошло.

Когда Дорис ушла за покупками, я осталась в ее квартире одна. Кто–то позвонил в дверь, но открыв ее, я никого не увидела, лишь большой запечатанный конверт со странным письмом, небрежно брошенный на коврик. Я пулей бросилась к окну и вглядывалась в лица выходящих из дома людей, а через несколько секунд увидела его – того типа с повязкой на лице. Он остановился и посмотрел прямо на меня, затем широко улыбнулся и, помахав рукой, скрылся за углом дома.

– Что было в конверте? – С нетерпением спросил Дан.

– Там были деньги и записка.

– Записка? Что в ней было написано?

– С глубочайшими соболезнованиями – Алан Гвидиче.