Читать книгу Письма о духовной жизни - Схиигумен Иоанн Алексеев, Валаамский старец схиигумен Иоанн (Алексеев) - Страница 5

Митрополит Пантелеимон (в миру – Петри Сархо)

В ноябре 1984 года Валаамский монастырь в Финляндии получил ценное пожертвование: жительница Хельсинки Елена Акселевна Армфельт передала в обитель хранившееся у нее собрание из почти трехсот подлинных писем схиигумена Иоанна. Некоторые из них были ранее опубликованы в сборнике «Письма валаамского старца», который впервые был издан еще при жизни отца Иоанна и затем несколько раз переиздавался, в том числе на английском и на финском языках.

Систематическую работу над письмами я начал в декабре 1984 года. В тиши келлии я углублялся в их смысл, и это чтение все больше захватывало меня. Я был покорен глубоко духовными и неподдельно человечными словами старца.

Тогда же я случайно обнаружил новые документы о прошлом Валаамского монастыря и о самом отце Иоанне. И я подумал, что если наставления старца можно найти в уже изданной книге, то как личность он мало кому известен. Поэтому возникло желание составить его жизнеописание, воспользовавшись подаренными монастырю письмами как первоисточником. Результат этой работы – перед вами.

Но вначале о тех, кто был адресатами многих писем старца, кто долгие годы хранил их как бесценное сокровище.

Павла Максимовна Шмальц (слева) и Елена Акселевна Армфельт в своей квартире в Хельсинки. Фото 1984 г.

В 1984 году, вскоре после Рождественских праздников, я отправился в Хельсинки специально с этой целью. Мне дали адрес: улица Лапинлахти, 21. Дом я нашел легко. Уже внизу мне бросилось в глаза неважное состояние здания. Старый лифт поднял меня на пятый этаж. В коридоре при сумеречном освещении я с трудом разглядел на дверной табличке надпись маленькими буквами: «Е. Armfelt». Позвонив, почувствовал легкое волнение.

Три женщины поспешили мне навстречу: две пожилые и молодая. Первая – невысокая и совершенно седая – сердечно приветствовала меня, в то время как вторая – темноволосая, повыше ростом – с дружелюбным любопытством разглядывала гостя. Третья, младшая, была мне знакома – Марина Лачинова, организатор издания писем отца Иоанна на финском языке. Маленькая седая женщина и была сама хозяйка квартиры – Елена Акселевна. Другая – Павла Максимовна, ее верный друг, прожившая вместе с ней уже много лет.

Сняв пальто, я длинным извилистым коридором прошел в гостиную. По пути, бросив взгляд через открытую дверь кухни, я заметил, что к моему визиту готовились.

В этом доме можно было сразу же почувствовать, что вы, покинув атмосферу финского города, окунулись в русский мир, словно бы очутились в обстановке типичной ленинградской квартиры. В гостиной это чувство усилилось. Все было в точности так, как обычно бывает в русском доме. Комната загромождена мебелью: столы, стулья, кресла и две большие кровати. Стены сплошь увешаны разной величины картинами и бесчисленными фотографиями в рамках. Красный угол со множеством икон свидетельствовал о ревностной вере хозяек.

В комнате царил некий уютный беспорядок. Холодный педантизм западного мира отступал, согретый душевным теплом русского человека. Посреди гостиной красовался накрытый обеденный стол.

Елена Армфельт в годы отрочества. Санкт-Петербург

Я предполагал, что, поскольку бабушки старые и слабые, угощение ограничится парой чашек чаю. Но я ошибся: стол в гостиной буквально ломился от яств. Мы помолились, и любезные хозяйки пригласили к столу. Обедали мы по русскому обычаю: было несколько перемен блюд, между ними подавалось вино. Получилось, что мы провели за обедом несколько часов – все то время, что я пробыл в гостях. И все это время мы беседовали; естественно, по-русски.

Елена Акселевна в последние годы почти совсем ослепла, но поверить в это было трудно, глядя на ее живое, выразительное лицо. Ей тогда уже исполнилось восемьдесят три года, а Павла Максимовна была на четыре года старше. Старость и болезни ослабили Елену Акселевну, но сознание оставалось совершенно ясным. Помогая друг другу, старушки еще могли управляться сами в своей квартире. Это было бы невозможно, если бы не доктор Виир Рагнер, их домашний врач, дальний родственник Павлы Максимовны, эстонец по происхождению. Он снимал комнату в квартире старушек и ухаживал за ними, как за своими родными бабушками[2]. Кроме того, им помогало множество друзей, среди которых круглолицая, ясноглазая, всегда доброжелательная Марина.

Елена Акселевна Армфельт

За обедом Елена Акселевна рассказала о себе. Она родилась 15 декабря 1900 года в Кронштадте. В то время этот город был особенно знаменит тем, что в нем служил протоиерей Иоанн Сергиев, известный своими проповедями и даром чудотворения [святой праведный Иоанн Кронштадтский]. Его называли «всероссийским пастырем», и к нему – в кронштадтский собор святого апостола Андрея Первозванного – стекались десятки тысяч паломников. Мать Елены Акселевны часто бывала там на службах. Однажды знаменитый пастырь благословил и маленькую Елену.

Елена Акселевна Армфельт

Род Армфельтов – известный в России род финских шведов, принадлежавший к военному сословию. Представители одной из ветвей этого рода, к потомкам которых относилась Елена Акселевна, служили в русской армии со времен Екатерины II и занимали высокие посты. В романе «Война и мир» генерал Армфельт упомянут как приближенный императора Александра I. Следующие поколения Армфельтов служили в русском Военно-морском флоте.

Дед Елены Акселевны был адмиралом, а отец, Аксель Александрович, – капитаном первого ранга. Мать, Юлия Оскаровна Энквист, родом из Кронштадта, происходила из знатной семьи. Из ближайших родственников только бабушка нашей хозяйки со стороны матери была русской. Вся остальная родня – шведы. И все-таки Елена Акселевна считает себя русской. Она говорит: «Русская бабушка всех победила».

Когда Елене было семь лет, ее родители развелись. Эта новость через родственников, приближенных ко двору, дошла до государя. Он не одобрил развода и в наказание отправил бывшего главу семейства в Сибирь, на Амур, служить во флоте. Благодаря своему происхождению Елена была принята в знаменитый Смольный институт, где могли учиться только девочки из знатных семейств. Жили воспитанницы в самом институте, домой их отпускали только по большим праздникам и на август. Смольный часто посещали знатные особы, в том числе и сам государь, а также митрополит Санкт-Петербургский. Елене Акселевне особенно запомнились прекрасные глаза и доброе лицо государя. В 1917 году большевики закрыли Смольный институт, а воспитанниц выслали из Петербурга на Дон, в Новочеркасск, где Елена Акселевна и оканчивала институт.

Елена Акселевна Армфельт в Хельсинки

После революции Елена и ее мать, как и многие русские эмигранты, оказались в Хельсинки, где жили хотя и скромно, зато в безопасности. Мать вела их небольшое хозяйство, а Елена до самой пенсии работала бухгалтером в оптовой фирме ÖYM. Мать и дочь были ревностными прихожанками небольшой Никольской церкви при кладбище Хиетаниеми. Обе они участвовали в основании и строительстве православного храма, в котором и сейчас богослужения совершаются на церковнославянском языке и по старому стилю. Несмотря на возраст, Елена Акселевна находит еще силы ходить в церковь.

Жизнь верной спутницы и друга Елены Акселевны, Павлы Максимовны Шмальц, не менее богата событиями. Родилась она в городе Йоэнсуу в Восточной Финляндии. Ее отец работал бухгалтером в одной английской фирме, которая импортировала из России лен. Отец был наполовину француз, наполовину немец, но считал себя русским, поскольку большую часть жизни провел в России. Мать была русской, православной, родом из Архангельска.

Позже семья переехала в Эстонию, а затем в Петербург, который запомнился Павле спектаклями Мариинского театра. После революции перебрались в Финляндию, а во время Второй мировой войны Павла со своим сыном снова поехала в Эстонию. Там она была арестована и отправлена в концлагерь в Казахстан, так как не имела эстонского паспорта. Во время четырехлетнего заключения в ссылке умер ее сын. Пережитое до сих пор свежо в памяти этой женщины.

После войны Павла Шмальц вернулась в Финляндию. С Еленой Акселевной она впервые встретилась в церкви. Та любила шляпы с широкими полями и надевала их даже в храм, что и привлекло внимание Павлы. Ей не нравились шляпы-«аэродромы» Елены Акселевны, но дружбе это не помешало. Позднее, предчувствуя близкий конец, мать Елены попросила Павлу переехать к ним в дом. Мать считала, что ее непрактичная дочь одна не справится с трудностями жизни.

Павла так и сделала. Подруг объединяли любовь к Церкви, совместные поездки в Валаамский монастырь и духовное окормление со стороны монастырского старца отца Иоанна.

Митрополит Пантелеимон