Читать книгу Призраки в Тель-Авиве. Одиночный мир - Шмиэл Сандлер - Страница 20

Трагедия на улице Жаботинского занимала все средства массовой информации страны. Многочисленные религиозные издания, каждый на свой лад, толковали таинственную историю, предсказывая конец света или серьезные катакли́змы в ближайшем будущем. Зловещие темные слухи расползались по Тель-Авиву. Говорили, что в городе появились свирепые каннибалы, похищающие детей и поедающие взрослых. Говорили также, что зарезанная мертвецом няня по ночам плачет под дверью семейства Шварцев и, наконец, утверждали, что генерал Хильман, будучи военным человеком, в первую очередь уничтожит Армию и уж затем примется за инфраструктуру в центральных регионах страны.

А пока Хильман бездействовал, полиция изолировала от представителей прессы супругов Шварц и наложила вето на информацию, касающуюся этого загадочного дела. Журналисты, снующие по бурлящему страстями городу в поисках сенсаций, повсюду натыкались на вежливый отказ и нежелание высших чиновников, включая пресс-секретаря министерства по внутренней безопасности, вдаваться в подробности этого засекреченного дела. «Во всяком случае, до поступления специальных распоряжений от самого министра». Такова была официальная версия чинуш, объясняющая их тотальное нежелание общаться с представителями прессы.

Министр внутренних дел гордо хранил молчание, как язвительно выразился о нем знаменитый журналист Фа́кельман, дожидаясь, вероятно, новостей от всезнающего комиссара тель-авивской полиции. Но и увертливому комиссару нечего было сказать общественности о таинственных мертвецах. Вторую неделю он беспомощно топтался на месте, не имея никакой возможности распутать эту совершенно дикую историю. Появлению нелепых толков и сплетен способствовало также негласное захоронение телохранителей погибших в неравной схватке с чудовищем. Обычно о трагической гибели полицейских, павших при исполнении служебных обязанностей в стране говорили напыщенно и много. На сей раз истерзанные трупы полицейских были захоронены скромно едва ли не тайком. Подобная непонятная и неоправданная конспирация не укрылась от пронырливых репортеров, некоторые из них стали писать недвусмысленные заметки о дурно пахнущем «Деле о призраках», которое столь бездарно ведет

тель-авивская полиция. Отыскать пропавших детей, не удавалось, правдивая информация о покойниках активно замалчивалась. Дело начало принимать скандальный характер и молчать далее, становилось неосмотрительно и небезопасно. Народ, встревоженный смутными слухами и догадками, заволновался, ропща и упрекая власти в неумении оградить население от нашествия мертвецов. Город стал походить на кипящий котел. Радио и телевидение подогревало без того накаленные страсти и свою лепту в общую суматоху внесли озабоченные ситуацией народные избранники. Эти и шагу не ступали без того, чтобы не покрасоваться перед публикой своим жертвенным служением на благо отечества. Почти все сто двадцать депутатов Кне́ссета с утра и до вечера делали срочные запросы министру по внутренней безопасности с требованием представить широкой общественности сведения – «О беспорядках, имеющих место в Тель-Авиве – с тридцатого марта сего года и по сей день включительно»

* * *

Нестабильная обстановка во втором по значению культурном центре Израиля вынудила министра безопасности в спешном порядке пригласить на экстренное совещание представителей высшей духовной власти, озабоченных массовыми волнениями в ортодокса́льных кругах.

На заседание собрались комиссар тель-авивской полиции, члены парламентского Комитета по национальной безопасности, а также главные ашкенази́йский и сефа́рдский равви́ны страны, больше всех, проявляющие нервозность.

После сжатого экспрессивного вступления о возникшем в городе непростом политическом моменте Эммануил Кога́ркин – министр по внутренней безопасности, славившийся умением произносить пространные речи, приступил к изложению сути дела:

– Господа, – сказал он и выдержал внушительную паузу, долженствующую, как он полагал, придать его экстренному сообщению соответствующий вес и значение, – к сожалению, нежелательная и в корне искаженная информация о происшествиях на кладбищах большого

Тель-Авива просочилась за пределы главного полицейского Управления.

Тут он сделал вторую паузу, чтобы как можно мягче сформировать то, что, в сущности, все уже давно знали. Затянувшиеся паузы министра вызвали недовольство ашкенази́йского раввина:

– Что вы тут нам заливаете, милостивый государь, – сердито вставил он, – в народе ходят слухи, будто мертвые, восстали из могил, правда, это или нет?

– Именно, – уважаемый рав Гро́сс, – со скорбной физиономией отвечал министр, – именно слухи, распространение которых создает немалые трудности в нашей повседневной и, я бы сказал, самоотверженной работе

– Господин министр, не бывает дыма без огня. – Вмешался главный сефа́рдский священнослужитель рав Илья́у а-коэ́н, – вы патрулируете кладбища, оскверняете могилы, безнаказанно вскрывая их, хотя знаете, что подобные действия противоречат Гала́хе и могут служить причиной нездорового брожения в народе.

– Успокойтесь, уважаемый, ничего такого мы не оскверняем и менее всего заинтересованы в брожении народных масс, – вежливо возразил министр.

– Да, но вы засекретили всю информацию, – сурово тряс бородой духовный лидер, – я главный равви́н страны и до сих пор не знаю, что происходит на еврейских кладбищах, хотя об этом говорит весь город и вся страна.

– Мы ничего не скрываем от общественности, глубокоуважаемый рав Илья́у, – министр по привычке сделал очередную паузу, – дело это несколько странное и я бы сказал непонятное с точки зрения современной науки.

Он знал, что его следующая пауза будет эффектнее предыдущей, но под недовольным взглядом ре́бе не решился делать ее и сказал просто и без обычных риторических поз, – мы не станем распространяться о нем, пока сами во всем не разберемся.

– Какими фактами вы располагаете? – нетерпеливо вклинился в разговор раввин Гросс. В отличие от своего сефа́рдского коллеги он был настроен более воинственно. Уже неделю по городу носились слухи о надвигающейся каре божьей и очередной танахи́ческой катастрофе. Вопросы к нему сыпались со всех сторон еврейского мира, но главный равви́н не мог сказать, что либо определенное своей пастве и это тяготило его.

– Весьма немногими, – печально отвечал Кога́ркин, – но их достаточно, чтобы поднять панику в стране и даже в мире.

Он не удержался и, несмотря на уничтожающий взгляд Гро́сса, сделал эффектную паузу, чтобы подготовить аудиторию к резюме, которое должно было положить конец всем недомолвкам и недоверию, возникшими между различными ведомствами.

– Именно этим, господа, объясняется наша излишняя, на ваш взгляд, осторожность.

– Это, правда, что покойники вышли из могил? – напрямую спросил Рав Илья́у. Драматические паузы этого мелкого позера, привыкшего к поклонению верующей публики, выводили его из себя. Комиссару полиции, наблюдающему со стороны как любимый шеф, отчаянно отбивается от духовенства, вопрос распетушившегося равви́на напомнил слова из знаменитого революционного гимна «Вышли мы все из народа»

Будучи школьником, Иуда Вольф разучивал его в далекой российской глубинке и изредка напевал в одиночестве в своем уютном рабочем кабинете, гордясь тем положением, которого он, жалкий репатриа́нт, добился в этой маленькой и гордой стране.

– Единственное, что я могу сказать по данному вопросу – печально отвечал министр, – это то, что за последние две недели сотрудниками тель-авивской полиции зарегистрировано два случая оставления мертвыми могил. До сих пор мы полагали, что неизвестные лица вскрывают захоронения с целью посеять панику среди гражданского населения и возложить вину за свои преступления на покойников, но с недавнего времени у нас появились серьезные основания считать замешанными в беспорядках самих покойников.

– Значит, восстали-таки мертвые из могил! – впал вдруг в необъяснимую экзальта́цию рав Гросс и возвел скорбные очи к потолку, обращаясь к Всевышнему.

– Восстали, почтенный ра́в, восстали, – нехотя подтвердил Кога́ркин. Главный ашкеназийский раввин побледнел и еще более разволновался.

– Но это может быть только в случае прихода Месси́и. Неужто свершилось чудо, Бог мой, Адона́й Элоэ́йну, Адона́й эха́д! (Господь – Бог наш, Господь – един!)

– Верно уважаемый, – возвратил его на землю сефа́рдский коллега, – но в случае прихода Месси́и мертвые, как вам известно, восстанут для наступления царствия небесного.

– Эдакого коммунизма на местах, – с усмешкой сказал комиссар и вспомнил следующую фразу из своего унылого советского прошлого – «Никто не даст нам избавления ни Бог, ни царь и ни герой».

Это была строка из другого революционного гимна, особенно ценимая им в его светлом капиталистическом настоящем.

– А эти мертвецы, согласно полученным нами сведениям, поедают живых людей, – подхватил министр, – и похищают несовершеннолетних детей.

Слова озабоченного министра окончательно спустили равви́на с небес:

– Вы уверены, что именно мертвые поедают людей? – гневно спросил он собеседника.

– В этом нет никакого сомнения, уважаемый ре́бе, – сказал министр и кивнул комиссару, который, поспешно поднявшись с места, стал громко и четко докладывать уважаемому собранию:

– На прошлой неделе, господа, один из так называемых мертвецов загрыз пожилую женщину, убил двух полицейских из спец. подразделения и похитил малолетних детей, о судьбе которых нам пока ничего не известно.

– Я вам не верю! – запальчиво сказал Гросс, – его красивая мечта о Месси́и рассыпалась у всех на глазах.

Комиссар Вольф, привыкший ежедневно отдавать приказы своим бестолковым подчиненным, не любил, когда гражданские рыла противоречили ему; автоматически он едва не сказал раввину, нечто вроде «Сам дурак», но не каждый день ему приходилось беседовать с такими важными ца́цами и он взял себя в руки:

– Ваша честь, – нагло усмехнулся он, – столь звериную и бессмысленную жестокость, проявляемую мертвецами, я не припомню за всю свою долгую нелегкую службу в полиции.

– Это еще не доказательство того, что кто-то кого-то поедает! – взвизгнул ра́в Илья́у, стукнув в бешенстве кулаком по столу.

– Не надо волноваться, господа, – встревожился министр, менее всего он хотел ссориться с духовенством, – вам будут представлены неопровержимые доказательства в самое ближайшее время…

– Что вы намерены делать с мертвецами? – спросил рав Гросс поникшим голосом.

– Мы будем, искать их! – с апломбом заверил его комиссар.

– Ищите, – желчно проскрипел рав, – но оставьте в покое упокоенных. Не испытывайте терпение страждущих и верующих своими посягательствами на святые могилы предков.

– Этого я вам обещать не могу! – решительно заявил министр, – ожившие мертвецы, похищающие детей, требуют нашего непосредственного вмешательства, Ваша преосвященство.

– Дайте, по крайней мере, нам перезахоронить их, – неохотно уступил рав Ильяу, – иначе ваши действия оскорбят религиозные чувства ортодо́ксов, и гнев их будет непредсказуем…

– Было бы что хоронить, так дали бы – усмехнулся комиссар, – а то ведь – ищи ветра в поле.