Читать книгу Призраки в Тель-Авиве. Одиночный мир - Шмиэл Сандлер - Страница 3

30 марта 1998 года Василию исполнилось двадцать шесть.

В двадцать лет он стал чемпионом Израиля по боксу и отправился в Америку искать счастья на профессиональном ринге.

Его первый бой широко рекламировали все еврейские организации США, и проходил он в знаменитом Медисон-сквер-гарден, знавшем боксеров куда более именитых, чем Вася. Одна из газет, издаваемая в Лос-Анджелесе на идиш, восторженно сравнивала его с библейским Самсоном и предсказывала блистательную карьеру на поприще профессионального бокса. Увы, всем этим прогнозам не суждено было сбыться. В первом же раунде, получив сильнейший апперкот правой от более техничного чернокожего боксера, Василий навсегда оставил большой ринг и неожиданно для всех женился на дочери бывшего академика, которая настояла на том, чтобы он занялся бизнесом. Именно с этого знаменательного события начались все его неудачи.

Пробуя себя сначала в качестве владельца рыбного ресторана, а затем оптового поставщика туалетной бумаги, Василий быстро спустил состояние своих родителей, развелся с высокородной супругой, к которой перешла вся его скромная недвижимость.

Академик тяжело принял развод единственной дочери, считал зятя жалким продуктом постмодернизма и не сомневался в том, что «По этому прохвосту плачет каталажка»

На израильском ринге Васе не было равных, но зарабатывать на жизнь в качестве любителя нечего было и думать. У него был неплохо поставлен удар справа и это позволило ему некоторое время подрабатывать вышибалой в одном из ресторанов южного Тель-Авива. Однажды, повздорив с занудливым клиентом, усомнившегося в коше́рности поданной ему свинины, он не рассчитал и блестящая серия боковых ударов, проведенная им в стиле незабвенного Роки Марчиано, имела весьма печальные последствия для клиента.

Между тем, клиента предупреждали, что дело он будет иметь с чемпионом страны во втором среднем весе, но тот предпочел банальные разборки, вынудив чемпиона пустить в ход свою коронку.

Выплатив пострадавшему компенсацию за нанесение ущерба, выразившегося в сильнейшем сотрясении мозга, который, как оказалось, наличествовал у клиента под ки́пой, он остался без единого гроша в кармане и серьезно задумался о том, как бы ему устроить жизнь так, чтобы в дальнейшем не зарабатывать кулаками.

* * *

Рассказ Елизаветы Шварц было столь дик и нелеп, что в первую минуту Кадишман растерялся. У него внезапно пересохло в горле, и он был не прочь отпить глоток воды из стакана, который минуту назад любезно предлагал этой экзальтированной даме.

– Почему вы решили, что это был ваш умерший дедушка? – спросил Кадишман вдруг осевшим голосом, – это вполне мог оказаться человек на него похожий?..

– Вы правы, – сказала Шварц, – поначалу я так и подумала, но другой человек не стал бы вести себя так не логично.

– В чем вы узрели отсутствие логики? – недоверчиво спросил лейтенант.

Он уже успел промочить горло водой и в голосе его снова зазвучали насмешливые нотки.

– Хотя бы в том, – запальчиво сказала Елизавета, – что приходит человек с улицы, по-хозяйски оглядывает чужую квартиру, будто вспоминает что-то и, не проронив ни слова, столь же неожиданно покидает ее.

– Ваш дед, надо полагать, жил в этой квартире?

– Он оставил ее мне.

– Стало быть, он хорошо знал расположение комнат?

Кадишмана раздражала эта женщина. Ей, наверное, кажется, что полицейскому офицеру больше нечего делать, кроме как вытягивать слова из впечатлительных дамочек.

– Это была его квартира, – сказала Елизавета, досадуя на привередливого лейтенанта, не понимающего очевидных вещей.

– Странная история получается, мадам, дедушка ваш прибыл с того света, чтобы навестить свою внучку, по которой слегка соскучился?

Елизавета робко пожала плечами, словно извиняясь за странную прихоть покойного родственника:

– Я и сама не знаю, что думать, господин инспектор.

– А нервы у вас, случаем, не пошаливают, мадам?

– Не знаю, – тихо вздохнула Елизавета, – мы с Га́ври в последнее время часто ссоримся…

– Кто такой Гаври? – сказал Кадишман, удивленный неожиданным поворотом беседы.

– Гаври – это мой муж.

– Какое он имеет отношение ко всей этой, извиняюсь, истории?

– Мы бранимся с ним из-за детей, – сказала Елизавета, – у нас двойня – девочка и мальчик. Он балует малышей, а я пытаюсь приучить их к порядку.

– Послушайте, госпожа Шварц, – возмутился Кадишман, – зачем вы рассказываете мне все это, я ведь не педагог и даже не психолог, к вашему сведению…

– Да, но должна же я вам сказать, как это было…

– Я следователь, мадам, – строго напомнил Кадишман, – и меня интересуют одни лишь сухие факты!

– А я вам, что мокрые подаю? – вспылила Елизавета.

– Не надо нервничать, мадам!

– Я абсолютно спокойна, господин инспектор!

– Вот и прекрасно, скажите, а ваш дедушка после этого приходил к вам еще?

* * *

Двадцатого февраля 1998 года Василий де Хаимов развелся, наконец, с женой. Сразу же после свадьбы он обнаружил, что женился, на скучной бесцветной женщине, с хорошей фигурой, но чопорной и холодной в постели. Поддерживать отношений с человеком, ставшим для него чужим, было не в его правилах и он сказал ей, что семейный союз их был ошибкой и надо это как-то решать. Сначала она устроила истерику и поревела в подушку, но потом предложила ему разобраться в своих чувствах или обеспечить ее будущее.

По разводному контракту он оставил ей имущество, включая дом, автомобиль и ценные бумаги. Отказавшись от недвижимости в пользу супруги, он ускорил бракоразводный процесс, который тянулся более двух лет; она нарочно не соглашалась на развод, чтобы подольше помучить его. Конечно, развестись можно было по-человечески: без обоюдных потерь и личных выпадов, но у Васи ведь и дня не проходило без того, чтобы он не угодил в какую-нибудь передрягу и не сделал себе проблем практически из ничего.

Все началось с того, что жена заподозрила его в измене и ей взбрело в голову застукать подлеца в постели с любовницей: прелюбодеяние мужа, как объяснил ей адвокат, могло помочь при разделе имущества, и она решила покарать Васю так, чтобы он запомнил это на всю жизнь. Для этого ей пришлось нанять сыщика, взявшегося за приличный гонорар обнародовать сексуальные подвиги де Хаимова. Подозрения жены вскоре подтвердились: с помощью ищейки из сыскного агентства, ей удалось застать Васю с любовницей в одной из фешенебельных гостиниц Ба́т-Я́ма.

Это случилось в день ее рождения. Утром он галантно преподнес супруге гигантский букет хризантем, и ей было вдвойне обидно застать его вечером в объятиях элитной проститутки. Нанятый сыщик предложил ей затаиться в номере; он был уверен, что любовники вскоре объявятся и в предвкушении щедрого гонорара, сказал: «Наберитесь терпения, женщина»

Снедаемая ревностью жена, прождала в темном шкафу более двух часов. Все это время она чувствовала себя персонажем из старого анекдота и поклялась выпустить из детектива кишки, если тот понапрасну запер ее в этой душной коробке. К счастью, терпение ее было вознаграждено. Новая пассия Василия была длинноногая вульгарная девица, которая прямо в номере стала оговаривать с ним цены на разные виды услуг.

«Не торгуйтесь, мужчина, – сказала она, – я вам такой минет сделаю…»

То, что Василий был неистов и ласков с девицей, жена, пожалуй, могла еще снести. То, что он шумно дышал, стонал и даже лаял в минуты сладчайшего соития, несколько позабавило ее – с ней в постели он вел себя как инок на гражданской панихиде. Но когда после шестого оргазма (Боже, какая прыть!) он вдруг сказал ей «Знала бы ты, как мне надоела эта старая крыса!» имея в виду, конечно, ее – она не выдержала и, выскочив из тайника, разбила ему в кровь лицо. «Негодяй! – Патетически сказала она, – вот от чего у тебя яйца висят по утрам как у драной кошки!»

Последующий удар был направлен именно в то чувствительное место, где обычно висят яйца, но он уже был готов к нему и с честью отразил яростную атаку жены.

К печальным последствиям банальной драмы, разыгравшейся в гостиничном номере, можно было отнести и временную потерю эрекции, которую Васе пришлось восстанавливать позже с помощью гипнотизера. Но, зная тяжелый нрав дочери академика, он был рад и тому, что отделался относительно легко. С ее стороны была попытка также врезать длинноногой крале, с любопытством наблюдавшей за бурным развитием семейного скандала, но та быстро охладила ее пыл:

– Я те щяс глаз выцарапаю, сука! – Сказала она.

К несчастью, о скандале тут же прознали вездесущие репортеры и эта грустная история, обрастая пикантными подробностями, в одно мгновение стала достоянием тель-авивского бомо́нда. Василий подозревал, что пройдоха сыщик нарочно пригласил хроникеров – поохотиться за клубничкой и собрался намылить ему физию, но тот благополучно смылся, сорвав жирный куш с его оскорбленной супруги.

На следующий день, по совету своего адвоката, он попросил у нее прощения, но было поздно – она решила уничтожить его за «старую крысу» (тем более что за глаза ее так называли уже все сослуживцы), полагая разорить его окончательно за причиненный моральный ущерб. Справедливый раздел имущества не устраивал своенравную дочь академика, и Василий отписал ей шикарный особняк в северном Тель-Авиве и всю имеющуюся наличность в банке.

Некоторое время он жил у своего друга Цио́на Заярко́нского – завзятого холостяка и специалиста по компьютерной технике, затем снял угол в одном из обшарпанных домов на улице Шапиро.

* * *

Василий любил приволокнуться за женской юбкой. Все деяния его и помыслы были напрямую связаны с бывшими или предполагаемыми победами на любовном фронте. Именно эта «Одна, но пламенная страсть» привела к окончательному развалу его семейного очага и бесславной потере скромного состояния с таким трудом нажитого его рачительными родителями.

Казалось, получив желанный развод, он тотчас ринется на поиски любовных приключений, но случилось то, что Цион менее всего ожидал от своего непредсказуемого товарища: в связи с резким ухудшением своего экономического статуса, Василий впал вдруг в странную задумчивость и, приобретенная им с таким трудом свобода, не горячила более его молодую кровь. Все чаяния и помыслы бывшего донжуана были направлены теперь на то, чтобы разжиться деньгами и как можно скорее.

«Я докажу этим академикам, что снова встану на ноги!» – твердил он Циону и неустанно искал пути к быстрейшему обогащению. Ежедневно он приходил к приятелю с новыми идеями, которые тот неизменно отвергал за отсутствием практической ценности.

– Знаешь что, – предложил однажды Цион, потирая правую коленку, которое ушиб накануне, поскользнувшись во время утренней пробежки, – я отнюдь не оспариваю твое амплуа, как генератора гениальных идей, но у меня вот тоже возникла дельная мысль и мне, пожалуй, понадобиться компаньон, возможно, в твоем лице.

– Я весь к твоим услугам, – с готовностью отозвался Вася.

Человек без комплексов, он был далек от отчаяния, разорившись в одночасье, и именно такой партнер – неунывающий и ярый нужен был Заярконскому.

– Иного я от тебя не ожидал, – одобрительно сказал Цион, – но, прежде чем мы приступим к реализации нашего проекта, неплохо бы слегка расслабиться…

– Я и сам думал о том, чтобы махнуть на юг, – согласился Василий, – но будучи в стесненных обстоятельствах…

– Об этом не беспокойся, – коротко ответил Цион, – я облюбовал маршрут по историческим местам. Не дорогой, но со вкусом…

– Куда же мы едем? – поинтересовался Василий, заинтригованный таинственным предложением Циона.

– На твой выбор – в гости к Петру Великому, или на блины к Плантагенетам…

– К какому еще Петру? – удивился Вася, перебирая в уме всех знакомых на букву «П». Единственное слово, начинавшееся с этой буквы, которое приходило ему теперь в голову, было непристойным. До сих пор

по-настоящему великим человеком он считал себя и теперь весь терялся в догадках.

– К Петру первому, – небрежно бросил Цион, – или к Ричарду Львиное сердце…

– К чему эти глупые шутки? – сделал недовольную гримасу Вася.

Напористый и энергичный он заметно потускнел в последнее время.

– Речь идет об экспериментальном бюро при Институте Времени, – продолжал Цион, – они делают пробные вылазки на Места и подыскивают для этой цели добровольцев.

– Что ж, если это опасно я готов! – мгновенно отозвался Вася.

– Это один из маршрутов, который надо наездить, а там дело будет поставлено на коммерческие рельсы…

– У бедного еврея появилась идея? – сардонически сказал Василий

– Если покажем себя с лучшей стороны нам, может статься, перепадет кое-что на десерт…

– Например?

– Например, можно устроиться проводниками на один из предполагаемых рейсов, зарплата – десять тысяч шекелей в месяц!