Читать книгу Тайная история Marvel Comics. Как группа изгоев создала супергероев - Шон Хау - Страница 3

Задолго до рождения Marvel Comics на свет появился Мартин Гудман. Он родился в 1908 году в Бруклине в семье русских иммигрантов и был девятым из тринадцати детей. В детстве он так любил читать, что вырезал кусочки текстов из старых журналов и складывал из них собственные творения. Но жизнь свободного художника не могла прокормить его: строительная карьера отца Мартина закончилась падением с крыши – Исаак Гудман стал инвалидом. Многочисленной семье Гудманов постоянно приходилось переезжать в попытках все время быть на шаг впереди арендодателей. В пятом классе Мартин был вынужден бросить школу, чтобы зарабатывать деньги на совершенно не вдохновлявших его работах. В конце концов, пережив подростковый возраст, он сделал выбор в пользу свободы, а именно отправился на поезде в путешествие по стране. К тому времени как Великая депрессия поразила Америку, журналы и газеты уже пестрели подробными рассказами Мартина о его приключениях на железной дороге и в ночлежках.

Именно детская любовь к журналам заставила Гудмана вернуться домой. В родном Нью-Йорке он зарабатывал тем, что рекламировал всякую халтуру в качестве представителя Eastern Distributing. Вскоре компания обанкротилась, но удача не покинула Гудмана: вместе с коллегой Луи Сильберклейтом он основал Newsstand Publications. Из их пыльного офиса в Нижнем Манхэттене появлялись на свет вестерны, детективные истории, романтические рассказы, и все по пятнадцать центов за экземпляр.

Дешевые переработки «Одинокого Рейнджера», может, и не были высоким искусством, но каким-то образом Мартин Гудман из бедного иммигранта и безбилетного путешественника превратился в редактора нескольких журналов.

Изящный, молчаливый, с изогнутыми бровями, в удивлении поднимавшимися над очками, в галстуке-бабочке, украшавшем одну из его многочисленных накрахмаленных розовых рубашек, Гудман даже покрасил волосы в белоснежный цвет, чтобы закончить свое превращение из уличного пацана в бизнесмена. Ему было всего двадцать пять лет.

В 1934 году дистрибьютер Newsstand Publications обанкротился, тем самым лишив Гудмана и Сильберклейта прибыли в несколько тысяч долларов. Компания не смогла оплатить работу типографии, и ее активы были арестованы. Сильберклейт покинул Newsstand Publications, но предприимчивый Гудман убедил типографию, что вернет долг, если ему разрешат печатать некоторые из его журналов. Безошибочное чутье Гудмана быстро поставило компанию на ноги, и через пару лет она переехала в более комфортабельный офис – в Рокфеллеровский центр. В интервью Literary Digest предприниматель изложил свою элементарную формулу успеха: «Если у вас есть книга, которая “выстрелила”, сделайте еще парочку похожих – так вы получите хорошую прибыль». Идея была в том, чтобы оставаться в тренде, продавая низкопробную однодневную литературу. «Фанатов, – заявлял он, – не волнует качество». Когда рынок вновь оказался в кризисе, Гудман остался на плаву: он просто-напросто перепечатывал в своих журналах материалы других изданий без каких-либо указаний авторства.

Теперь у Мартина было достаточно денег, чтобы купить родителям небольшой домик в районе Краун-Хайтс в Бруклине. И, конечно же, он мог наконец отдохнуть. Во время круиза на Бермудские острова он присоединился к двум девушкам, игравшим в пинг-понг, и добился разрешения сыграть с победительницей. Джин Девис, тоже родившаяся в Нью-Йорке, но в его культурной и интеллигентной части, вскоре стала возлюбленной Гудмана. Уже в Америке Джин снова и снова отклоняла ухаживания поклонника, но Гудман бросил все силы на завоевание девушки. Однажды, обчистив свой банковский счет до последнего цента, он отвез Джин на романтический ужин и концерт в Филадельфию. В конце концов Мартин покорил девушку, и она согласилась стать его женой. Пара провела медовый месяц в Европе и планировала вернуться домой на модном тогда «Гинденбурге», но на борту не осталось двух расположенных рядом мест. Так что молодожены в последний момент поменяли билеты и полетели на самолете. Удача по-прежнему улыбалась Мартину Гудману[4].

К 1939 году Гудман издавал больше двадцати журналов с такими названиями, как «Вестерн Два Ружья» (Two Gun Western), «Сексуальное здоровье» (Sex Health) и «Удивительные научные истории» (Marvel Science Stories). Продажи последнего оставляли желать лучшего, но Гудману нравилось слово «marvel», и в будущем он еще вспомнит о нем. Предприниматель перевез офис в модное здание Макгроу-Хилл на Сорок второй улице. Там он взялся за поиск работы для своих братьев. Компания Гудмана, как выразился один из его редакторов, была «маленьким рассадником кумовства»: один брат вел бухгалтерию, другой следил за производством, третий держал студию, где фотографировал начинающих звезд для разных журнальчиков. Даже дядя Джин, Робби, был в деле. Более того, компания носила множество разных имен для решения проблем с налогообложением, и все они включали имя кого-то из членов семьи: Margood Publishing Corp., the Marjean Magazine Corp. А когда Джин родила мальчиков Чипа и Идена, появилось название Chipiden (Чипиден).

Впрочем, у компании было и основное название – Timely. Так назывался один из журналов Гудмана. Бизнесмен больше не страдал от долгов, но и не зарабатывал миллионы. Прибыль от низкопробной прессы и литературы упала из-за появления радиопостановок. Мартин Гудман нуждался в хите.

Тем временем американские комиксы начали обретать свою классическую форму. В 1933 году компания Eastern Color Printing решила использовать свои типографские станки по ночам, чтобы печатать Funnies on Parade, сборник стрипов, взятых с последних полос воскресных газет. Стрипы расположились друг за другом на одной половине полосы. Затем листы сложили пополам, сшили и продали компании Procter&Gamble для рекламных целей. На следующий год Eastern Color разместила на обложке первого выпуска Famous Funnies цену в десять центов и продала больше двухсот тысяч экземпляров. Вскоре журнал стал приносить тридцать тысяч долларов в месяц. Другие издатели тоже решили рискнуть. Самыми популярными выпусками стрипов из газет стали «Тарзан», «Флэш Гордон» и «Моряк Попай». New Fun, черно-белая антология размером десять на пятнадцать дюймов, стала первым сборником ранее нигде не опубликованных комиксов.

К 1937 году несколько предпринимателей вложились в упаковочные цехи, где комиксы собирались на конвейерах обычных швейных фабрик. Автор отдавал сценарий уже ушедшим на пенсию иллюстраторам или выпускникам художественных школ, вооруженным карандашом и бумагой. Они, в свою очередь, разбивали сюжет на серию простых рисунков, намечали контуры, раскрашивали, вписывали диалоги и составляли инструкции для типографий. Конечно, много денег этот труд не приносил, но во времена Депрессии любая стабильная работа ценилась на вес золота.

В 1938 году Джерри Сигел и Джо Шустер, два двадцатитрехлетних парня из Кливленда, за сто тридцать долларов продали тринадцатистраничную историю под названием «Супермен» издательству National Allied Publications. История состояла из всего, что так любят дети: детектива, научной фантастики, классических мифов.

И все это дополнялось яркими иллюстрациями. «Защитник угнетенных, настоящий герой, решивший посвятить свою жизнь помощи нуждающимся», боролся с жадностью корпораций, коррумпированными политиками и на каждом шагу трубил о социальных реформах. Прекрасный образ для эпохи «Нового курса»[5]. Однако Супермен был не просто символом нового времени. Тихоня Кларк Кент, за образом которого скрывался супергерой, был близок всем читателям комикса. Появление в первом выпуске Action Comics принесло «Супермену» неожиданный успех, и к седьмому выпуску комикс продавался уже полумиллионными тиражами.

Сестринская компания National Allied – Detective Comics (чуть позже они объединились и стали называться DC Comics) явила миру Бэтмена, еще одного мстителя в плаще, и назвала комиксы о Супермене по имени героя. Но конкуренты не отставали и штамповали героев в красочных костюмах. (Легенда гласит, что издателем «Чудо-Человека», одного из самых первых и бессовестных подражаний «Супермену», был бухгалтер National Allied. Увидев тиражи и продажи Action Comics, он быстренько создал собственную компанию.)

Ллойд Жаке, учтивый полковник в отставке с трубкой в зубах, уволился с должности художественного директора Centaur Comics и, следуя примеру остальных, основал собственный бизнес по созданию комиксов. Он штамповал истории для стремившихся быть в тренде издателей. Уходя из Centaur, Жаке забрал с собой двух художников, которым было суждено создать супергероев для его только родившейся компании Funnies, Inc. – Карла Бургоса и Билла Эверетта. Двух двадцатиоднолетних парней, страдающих от тоски и неустроенности. Бургос только отчислился из Национальной академии дизайна, недовольный скоростью, с которой продвигалось обучение. Эверетт, скуривавший три пачки сигарет в день и уже имевший давние проблемы с алкоголем, мотался без дела между Бостоном, Фениксом, Лос-Анджелесом и Чикаго. Теперь они сидели в баре Webster на Манхэттене и обсуждали супергероев. Их идея была проста: огонь и вода.

Бургос придумал образ гениального, но алчного ученого Профессора Финеаса Т. Хортона, который вырастил в огромной пробирке синтетического человека, только чтобы посмотреть, как тот загорится при контакте с кислородом. Человек-Факел не нуждался в костюме: от его расплывчатого лица и бесформенного тела, объятых огнем, отлетали искры, похожие на капли пота, а языки пламени над головой придавали герою демонический вид. Другими словами, это было существо, сотканное из страха и гнева. В результате побега герой научился метать огненные шары, до смерти пугая полицейских и преступников. Примитивистский стиль Бургоса только усиливал ощущение, что хлипкие здания, машины и люди, с которыми сталкивался Факел, созданы для мгновенного уничтожения. К концу приключений Человек-Факел научился контролировать свою силу, но по-прежнему оставался в бегах.

Вкладом Эверетта, частично позаимствованным из «Рассказов Южного моря» Джека Лондона, «Сказания о старом мореходе» Кольриджа и статуи Меркурия в исполнении Джамболоньи, стал Принц Нэмор, Подводник. После того как группа арктических исследователей нечаянно разрушает подводное поселение морской расы, правитель амфибий посылает свою дочь шпионить за людьми. Принцесса выходит замуж за начальника экспедиции, собирает информацию для своих собратьев и возвращается под воду уже с ребенком во чреве. Девятнадцать лет спустя из океана выходит остроухий, остробровый Нэмор с крыльями на ногах и в одних плавках. Он – «суперчеловек из глубин… летающий по воздуху. Он в тысячу раз сильнее любого». И он жаждет отомстить Америке. Используя свою силу в страшных целях, он убивает двух дайверов (одного ножом, другого ударом по голове) и заталкивает их корабль на риф. Едва заметные разделительные линии, пузырьки и летающие предметы Эверетт рисовал с помощью чернил и воды, чтобы передать атмосферу мрачного и опасного подводного мира. Впрочем, такие тонкости были не обязательны на первых порах[6]. Позже мрачность и медлительность подводных сражений уступили место чистому действию: Нэмор сбивает пилота биплана и «снова и снова ныряет в океан в поисках дальнейших приключений в борьбе с белыми людьми». Сознательно жестокий и не ассимилированный ухмыляющийся Подводник был антагонистом Супермена, пришельца-иммигранта.

Одностраничные комиксы о Нэморе стали появляться в Motion Pictures Funnies Weekly, бесплатном еженедельном журнале комиксов, распространявшемся в кинотеатрах среди детей. Так владельцы надеялись привлечь больше зрителей. Но Motion Pictures Funnies закрылся, так никогда и не появившись на журнальных прилавках.

К счастью, у менеджера по распространению Funnies, Inc., низкорослого лысеющего ирландца Фрэнка Торпи, были связи. В том числе с Мартином Гудманом, с которым они работали в Eastern Distributing. Торпи взял пару экземпляров «Супермена» и «Чудо-Человека» (комикс, который Эверетт нарисовал для Centaur), прошел три квартала к северу от ветхого здания, где ютилась Funnies, Inc., и вошел в стройный сине-зеленый небоскреб в стиле ар-деко, где располагалась штаб-квартира Timely. Там он вкратце изложил свой бизнес-план старому другу Гудману. Комиксы, по словам Торпи, были легкими деньгами. Funnies, Inc. заключила с Гудманом сделку на публикацию нескольких страниц с историями о Человеке-Факеле и Подводнике в новой антологии комиксов. У Гудмана уже родилась прекрасная идея для названия.

Первый выпуск Marvel Comics был полностью создан командой Жаке. На шестидесяти четырех страницах расположились все самые популярные на тот момент супергерои: усатый праведник Ангел от Пола Густавсона, искатель приключений из джунглей Ка-Зар Бена Томпсона (копия Тарзана, откопанного в макулатуре Гудмана), ковбой Наездник в Маске Эла Андерса и множество карикатур.

Гудман заказал обложку ветерану дешевых изданий Фрэнку Р. Полу, и 31 августа 1939 года увидел свет первый комикс Timely. Всего несколько часов спустя на другом конце планеты нацистская Германия вторглась в Польшу. Началась Вторая мировая война.

К сентябрю 1939 года было продано уже восемьдесят тысяч экземпляров первого выпуска Marvel Comics, и Гудман вернулся в мир печатных изданий. Всего было продано восемьсот тысяч экземпляров, больше любого из комиксов DC. Годы спустя сотрудники Timely будут рассказывать, что Фрэнк Тропи с такой скоростью врывался в офис, что они принимали его за курьера. Правда заключалась в том, что он приходил за своими двадцатью пятью долларами – еженедельной благодарностью от Мартина Гудмана за то, что Фрэнк втянул его в индустрию комиксов.

Гудман никогда не упускал возможности придумать новое название. И второй выпуск Marvel Comics назывался уже Mystery Comics. Человек-Факел начал, как и другие супергерои, бороться с преступностью. Его работу по борьбе с марсианами или грабителями с такой же легкостью мог выполнять и Супермен. Кроме того, идя по стопам Супермена, Факел получил псевдоним (Джим Хэммонд) и обычную повседневную работу (полицейский). Нэмор, напротив, не утратил своей злобной индивидуальности: он похитил женщину, принадлежащую к высшему обществу, и убил полицейского.

Не было ни одного человека, который нравился бы Нэмору. Конечно, Бетти Дин была симпатичной девушкой. Но она также работала полицейским и была знакома с альтер эго Факела, Джимом Хэммондом. Бетти стала уникальным связующим звеном между двумя самыми популярными персонажами Timely. В седьмом выпуске Marvel Mystery Comics произошел поворотный момент, когда Бетти предупредила Нэмора о том, что Факел помогает полиции с поисками злодея. Произошла революция: две выдуманные вселенные, созданные двумя разными людьми, стали одним целым.

Но была ли эта вселенная вымышленной? Разве не манхэттенский пейзаж виднелся за спиной Факела? Разве не в Гудзон нырял Подводник, скрываясь от преследователей? Супермен и Бэтмен вместе улыбались с обложек комиксов, но любой ребенок знал, что каждый из персонажей принадлежит соответственно Метрополису и Готэм-Сити и что эти миры никогда не встретятся. Кому было дело до разрушения небоскреба Акме или ограбления Первого национального банка? Зато в Нью-Йорке Timely было множество реальных зданий, подходящих для уничтожения. В восьмом и девятом выпусках Marvel Mystery Comics, которые появились в газетных киосках весной 1940 года, Нэмор сеял хаос в Тоннеле Холланда, Здании Эмпайр Стэйт, Бронксском зоопарке и на мосту Джорджа Вашингтона («Ага! Еще один памятник, созданный человеком!» – кричал он, приступая к разрушению), пока Человек-Факел не вступил в битву с ним. Борьба охватила пространство от статуи Свободы до Мьюзик Холла Радио Сити. Могли ли они за ближайшим углом встретить еще одного персонажа, например Ангела? Или, что еще лучше, ворваться прямо к читателю в комнату?

Вполне возможно, на страницах герои пересекались со множеством персонажей, которых Funnies, Inc. использовала для новых комиксов Гудмана: с Синим Пламенем и Флексо, Резиновым Человеком, с Репортером-Призраком и Марвексом, Супер-Роботом. Увы, журналы Daring Mystery Comics и Mystic Comics не продавались так хорошо, как Marvel Mystery Comics. Флексо, Резиновый Человек, так никогда и не приблизился к славе Человека-Факела.

Гудман не хотел полностью зависеть от студии Ллойда Жаке, опасаясь, что когда-нибудь она выдохнется. Мартин быстро понял, что можно избавиться от посредников, съедающих часть прибыли. Когда Гудман задумал нового персонажа в духе Человека-Факела, на горизонте возник один из фрилансеров Жаке, Джо Саймон, некогда создавший Огненную Маску, героя, стреляющего огнем. Теперь Гудман попросил его создать нового персонажа специально для Timely. Саймон, бывший газетный карикатурист из Рочестера, получал в Funnies, Inc. семь долларов за страницу. Гудман предложил ему двенадцать, но все равно тратил меньше, чем на услуги Жаке. Саймон как проницательный бизнесмен принял щедрое предложение. Вскоре он научился ловко балансировать между работой на Гудмана и должностью главного редактора в Fox Publications Виктора Фокса, где он корректировал и распределял материалы, рисовал обложки и руководил штатом низкооплачиваемых и неопытных художников.

В Fox Саймон познакомился с двадцатиоднолетним художником Джейкобом Куртцбергом, выходцем из трущоб Нижнего Ист-Сайда. «Однажды моя мать захотела отправить меня куда-нибудь на каникулы, – вспоминал свое детство Куртцберг, – она выставила меня жить на пожарную лестницу на целых две недели. Я спал на открытом воздухе и замечательно проводил время». С юного возраста состоя в банде Suffolk Street, Джейкоб был не понаслышке знаком с самыми криминальными историями района. Однако Куртцберг умел прятаться от жестокой реальности в фантазиях: в произведениях Шекспира и кино. Поворотный момент в жизни Джейкоба произошел дождливым днем, когда он увидел журнал с изображением непонятного футуристического объекта на обложке. Юноша держал в руках экземпляр Wonder Stories и в замешательстве смотрел на космический корабль.

Куртцберг принялся рисовать свои собственные истории, внимательно изучая стили Милтона Каниффа («Терри и Пираты»), Хэла Фостера («Тарзан») и Билли ДеБека («Барни Гугл»). Недолгая учеба в институте Пратта закончилась через неделю, когда отец Джейкоба потерял работу на заводе. Но Куртцберг нашел новый путь к своей мечте. После вступления в Boys Brotherhood Republic, местный общественный клуб для спасения молодежи от произвола улиц, Джейкоб начал рисовать серийный комикс для бюллетеней организации. Затем он поступил в ремесленное училище, где параллельно с курсом автомеханики посещал уроки рисования. Едва распрощавшись с подростковым возрастом, Джейкоб получил работу в анимационной студии братьев Флейшер. Но конвейерная сборка мультиков о Моряке Попайе и Бетти Буп слишком напоминала ему отцовскую работу на заводе. И к моменту знакомства с Джо Саймоном Куртцберг уже был готов создавать что-то свое.

Куртцберг, способный и шустрый юноша, стремился заработать как можно больше, так как содержал родителей и младшего брата. Восхищенный талантом и трудоспособностью Куртцберга, Саймон вскоре предложил ему стать партнером в собственном деле. В начале 1940 года они вместе работали над новой серией для Timely – о Красном Вороне. Восьмистраничная история «Меркурий XX века» о быстроногом боге, посланном «с Олимпа, поднебесного убежища античных богов», чтобы спасти человечество от самого себя и от кузена Меркурия – Плутона, принявшего образ Рудольфа Хендлера, диктатора «Пруссии», не была подписана именем Куртцберга.

Но уже следующую историю, адаптированную версию Флэша Гордона «Комета Пирс», Куртцберг подписал псевдонимом, который вскоре стал его новым именем: Джек Кирби.

К сожалению, история Саймона о Красном Вороне оказалась бессмыслицей: выживший в авиакатастрофе и осиротевший герой воспитывается людьми-птицами на «острове без гравитации», получает крылья и сражается с лысым, жадным до золота демоном по имени Зилмо. Комикс плохо продавался, и через месяц Гудман заменил Красного Ворона очередной историей о Человеке-Факеле.

Несмотря на неудачу, Гудман оставил Саймона на должности художественного директора в одном из своих журналов с криминальными историями. Мартину импонировала идея о создании комиксов без помощи Funnies, Inc., и он покровительствовал творчеству Саймона и Кирби. Их послужной список стремительно увеличивался. После создания Марвел Боя и Вижна Саймон набросал персонажа наподобие Щита, звездного героя MLJ Comics.

«Я не спал всю ночь, делая зарисовки, – вспоминал Саймон. – Бронекостюм, выпуклые мышцы рук и груди, обтягивающие брюки, перчатки и сапоги, доходящие до колен. Я нарисовал на его груди звезду, полосы, идущие от нее до ремня, и красно-бело-голубой костюм. Пририсовал щит». В нижнем углу страницы он написал: «Суперамериканец». Затем передумал и написал: «Капитан Америка»[7].

Пока Супермен, Бэтмен и другие герои продолжали драться с инопланетянами, переодетыми негодяями и грабителями, ожесточенные звезды Timely уже засучили рукава, чтобы сразиться с настоящими злодеями Второй мировой войны. В последние недели 1939 года Подводник сразился с немецкой подлодкой у побережья Нью-Йорка, а затем присоединился к противостоянию французов нацистским захватчикам; Марвел Бой начал борьбу с диктатором по имени Хиллер (поговаривали, что Гудман опасался, будто Гитлер подаст на него в суд). Это были эпизодические сражения. Но война в Европе набирала обороты: Франция пала, фашистская угроза распространялась по миру, достигая берегов Америки. У Капитана Америки появилась новая миссия – уничтожить Третий рейх.

Чувствуя огромный потенциал «Капитана Америки», Саймон заключил с Timely особую сделку при посредничестве Мориса Койна, главного финансиста компании[8]. «Мы не сможем долго выпускать эту чушь», – сказал Гудман Саймону во время встречи, но, видимо, он тоже чувствовал что-то особенное. Так что он не только согласился выплачивать двадцатипятипроцентные роялти (которыми Саймон должен был делиться с художниками), но также предложил Саймону присоединиться к компании в качестве штатного редактора. Гудману по-прежнему приходилось платить Funnies, Inc. за двух главных персонажей – Человека-Факела и Подводника. Но теперь Саймон мог разнообразить линейку персонажей без огромных затрат со стороны Гудмана. (В итоге Гудман выкупил права на Факела и Нэмора.)

Вскоре Саймон предложил Джеку Кирби работу в компании Гудмана на полную ставку. Пока Саймон раздавал задания, участвовал в мозговых штурмах, создавал логотипы и руководил журналами, Джек сидел и рисовал. Целыми днями. Когда Саймон собирался отдать прорисовку комиксов о Капитане Америке группе фрилансеров, Кирби сказал тому не беспокоиться. Он успеет нарисовать все это в одиночку.

Но Гудмана не покидало беспокойство, что Гитлера убьют до того, как «Капитан Америка» достигнет журнальных прилавков. Кирби приступил к прорисовке, но Саймон призвал ему на подмогу старого друга, карикатуриста из Сиракьюса. Также он подключил к работе Сида Шорса, тихого выпускника художественного колледжа, который семь лет работал на заводе по производству виски. Впоследствии Сид стал третьим сотрудником Timely Comics. В первый рабочий день Саймон посадил Шорса в кабинете, который уже делил с Кирби, протянул ему обложку, которую последний только что нарисовал, и попросил сделать контуры. На обложке был изображен Капитан Америка, избивающий Адольфа Гитлера.

В то время как первый выпуск «Капитана Америки» рождался в типографии, долговязый подросток, кузен Джин Гудман, проследовал из Бронкса к подножию здания Макгроу-Хилл, которое позже он будет с восхищением описывать как «казалось, сделанное полностью из стекла», и впервые поднялся на лифте в офис Timely.

Он зашел в небольшую комнату ожидания и назвал свое имя секретарше, сидевшей у окна, – Стэнли Либер.

Юношу пригласил начальник отдела распространения Робби Соломон, «дядя Робби» Джин Гудман. Мать Стэнли Селия приходилась Робби сестрой. Она объяснила брату, что Стэнли мечтает стать писателем, но не знает, с чего начать, и испытывает трудности с работой – его только что уволили с брючного завода. Соломон открыл дверь слева от окна секретарши и пригласил Стэнли зайти. Они свернули налево, в комнату, где работали Саймон, Кирби и Шорс. «Это мой племянник, – сказал Соломон. – Можете найти ему какое-нибудь занятие?» Саймон поговорил с юношей, который, кажется, ничего не знал о комиксах, но жаждал работать и, конечно же, был родственником босса. Саймону не оставалось ничего другого, кроме как нанять его.

20 декабря 1940 года первый выпуск «Капитана Америки» наконец попал на прилавки журнальных киосков. В нем рассказывалось о тщедушном пареньке Стиве Роджерсе, оказавшемся в черном списке призывников. Он попал в экспериментальную программу, в рамках которой ему вводили сыворотку «суперсолдата». Вещество увеличивало мышечную массу и придавало солдату сил для борьбы с теми, кто угрожал США. Лишенный пуленепробиваемости Супермена, герой прикрывался щитом со звездами и полосками, сочетавшимся по цвету с его патриотическим костюмом. Кроме появления угрозы в виде нацистов, «Капитан Америка» мало чем отличался от «Щита» MLJ Magazines: всего лишь еще один научно улучшенный, преисполненный патриотических чувств враг Пятой колонны. Но плавное действие и постоянно меняющиеся углы обзора рисунков Кирби дали комиксу шанс.

Тираж первого выпуска «Капитана Америки» составил миллион экземпляров, почти догнав «Супермена», и превзошел все ожидания. Офис компании тонул в нескончаемых заказах фанатов «Стража Свободы», которые жажда ли за десять центов получить медный значок с изображением улыбающегося Капитана Америки.

Саймон полностью сосредоточился на помощи Timely в капитализации успеха. Вместе с Гудманом он разрабатывал все новые комиксы: U. S. A. Comics, All-Winners Comics, Young Allies, в которых появились такие герои, как Торо и Баки, юные помощники Человека-Факела и Капитана Америки, а также создавал логотипы. Саймон и Кирби проводили планерки в маленькой комнате ожидания, где раздавали задания авторам. «Когда сценарий возвращался к нам, – рассказывал Саймон, – мы разрывали его на части, меняли диалоги и все остальное. Когда мы входили в раж, то записывали историю прямо на чертежной доске».

Во втором выпуске «Капитана Америки» герой отправился в Германию, где вместе с Баки проник в концентрационный лагерь в Шварцвальде. «Этот янки-швайне может раззтроить майн планз!» – жаловался Гитлер, перед тем как получить удар в живот от Баки.

Пока Кирби в облаке табачного дыма напевал про себя, рисуя страницы одну за другой, Стэнли вытряхивал пепельницы, подметал полы, приносил кофе и стирал пятна от карандашей и чернил, иногда ему разрешали вычитывать комиксы. Но чаще всего он, к ужасу старших коллег, внезапно нарушал тишину игрой на окарине[9]. «Джек сидел за столом с сигарой во рту, – вспоминал Стэнли годы спустя, – Джо стоял за его спиной и постоянно спрашивал: “Тебе удобно? Может, тебе нужны еще чернила? А с кисточкой все в порядке? Не нужен другой карандаш?” После этого Джо отходил от него и ругался на меня. Так мы проводили наши дни».

Через месяц или два Саймон дал Стэнли отдых или, лучше сказать, бесполезную работу. Комиксам было необходимо текстовое оформление для соответствия почтовым стандартам. Саймон дал Стэнли задание написать короткую историю о Капитане Америке, которая будет сопровождаться двумя панелями[10] с иллюстрациями. Юноша вернул ему неуклюжий текст из двадцати шести абзацев, озаглавленных «Капитан Америка срывает месть предателя» и подписанных псевдонимом, чтобы не запятнать настоящее имя будущего великого писателя. Подпись гласила: «Стэн Ли».

Несколько месяцев спустя Стэн начал выполнять задания для настоящих комиксов и к лету уже описывал приключения таких персонажей, как Разрушитель (Кин Марлоу, американский доктор, пьющий сыворотку, созданную немецким ученым, и борющийся с нацистами) и Джек Фрост (ледяной мститель, приехавший в Нью-Йорк с «далекого севера» для борьбы с преступностью).

Когда бы Саймон не подбрасывал работу Стэну, она, по просьбе Гудмана, доставалась Funnies, Inc. «Мартин хотел, чтобы я отдавал Funnies самую сложную работу. Собственным сотрудникам он платил гораздо меньше, чем им. Он хотел, чтобы я заставлял их вносить столько правок, сколько возможно, чтобы в итоге они подняли руки и сдались».

Между тем Эверетт и Бургос поднимали ставки: «Человек-Факел сражается с Подводником, пока мир приближается к своему УНИЧТОЖЕНИЮ!» – кричала надпись на обложке пятого выпуска «Человека-Факела», в котором поднималась на смех предыдущая битва между огнем и льдом. Все это сопровождалось иллюстрацией «обезумевшего Подводника», несущегося рядом с Гитлером, Муссолини и Смертью собственной персоной – четырьмя всадниками апокалипсиса. История начиналась с того, что Нэмор оценивал разрушения, которые немецко-русское сражение нанесло его подводному царству. Затем под давлением принцессы-беженки другой подводной цивилизации герой начал завоевание надводного мира. Шестьдесят невероятных страниц описывали буйство героя, когда он вместе со своими войсками отвоевывал Гибралтар у Британии, уничтожал итальянский флот, затапливал Северную Африку, сбрасывал ледник на Москву и направлял торнадо на Берлин. Не было никакого различия между гитлеровской коалицией и союзными державами. Нэмору даже удалось убедить Человека-Факела присоединиться к нему, и тот подчинялся злодею, пока не увидел отблеск звезд и полосок. «Потрясенный до глубины души видом своего флага, – гласило повествование, – Факел спустился на землю, погасил свое пламя и отдал честь». История достигла кульминации, когда Нэмор затопил Нью-Йорк «настолько высокой приливной волной, что она возвысилась над самым высоким зданием, настолько широкой, что она простерлась от Манхэттена до Бронкса, настолько мощной, что она с грохотом разрушила самый известный пейзаж города, будто это карточный домик, но этого ей недостаточно – она охватывает Гудзон и бросается на запад! Прощай, Бродвей! Прощай, Таймс-сквер! Падай, Здание Эмпайр Стэйт! Рушься, мост Джорджа Вашингтона!» Разрушения достигли апогея около статуи Свободы, где состоялась битва между Нэмором и Человеком-Факелом, который пришел в себя и получил прощение от самого Франклина Д. Рузвельта. Попутно в комиксе появлялись персонажи со страниц Marvel Mystery: Ангел, Патриот, Торо и Ка-Зар.

Выпуск был создан за считаные дни почти дюжиной рук. История придумывалась по ходу работы, а диалоги записывались прямо на страницах. «Мы просто провели там все выходные, – рассказывал Эверетт, – никто не уходил никуда, кроме как за едой или спиртным, но потом сразу же возвращался к работе».

«Капитан Америка» набирал популярность, и количество серий комиксов увеличивалось с каждым днем. Работы становилось все больше и больше, но Саймон и Кирби были настоящими пройдохами и продолжали спокойно выполнять заказы для других компаний, даже если Timely приходилось нанимать новых сотрудников, чтобы справляться с работой.

Когда в комнате закончилось свободное место, один из художников расположился в ванной. Сотрудники спали по очереди, радио играло всю ночь, но никто не обращал внимания на жалобы соседей. На кону стояли продажи.

Все шло хорошо, пока Морис Койн не сказал Саймону, что Гудман урезает их с Кирби роялти: почти все дополнительные расходы компании были вычтены из прибыли от «Капитана Америки». Вместо того чтобы влезать в конфликт с Гудманом, Саймон и Кирби позвонили Джеку Либовицу из DC Comics, который уже не раз выражал им свою заинтересованность в сотрудничестве. Либовиц сказал, что в DC они смогут зарабатывать пятьсот долларов в неделю. Партнеры сняли дешевый номер в ближайшем отеле и в свободное время работали над проектами для конкурента Timely. Но они зашли слишком далеко, когда начали посещать свой номер в обеденное время. Стэн начал что-то подозревать и настоял на том, чтобы обедать с ними: «Вы, парни, наверное, работаете над чем-то своим!» Они неохотно посвятили его в свой секрет, и вскоре он присоединился к ним во время «обедов» в отеле, «путаясь под ногами», как говорил Саймон.

Внеурочная деятельность оставалась в секрете недолго. Через несколько дней братья Гудман вызвали Саймона и Кирби для серьезного разговора. Кирби был уверен, что это Стэн выдал их. «Когда я в следующий раз увижу этого сукиного сына, – прошептал он Саймону, – я убью его».

Гудманы решили использовать нетерпеливого протеже в своих интересах. По крайней мере, пока они не найдут кого-то еще. Восемнадцатилетний Стэн Ли оказался редактором крупнейшей компании в индустрии комиксов. У него появился небольшой кабинет в комнате художников, которую теперь называли «аквариумом» и в которую набивались все новые и новые сотрудники.

Он по-прежнему дул в свою окарину, но теперь более дерзко. «Он заставлял нас ждать, пока не закончит выдувать свою мелодию, – припоминал Винсент Фаго, один из новых художников. – Он даже осмеливался насвистывать в кабинете Мартина Гудмана».

Жизнерадостность Ли контрастировала с его нелегким детством. Его отец, Джек, был закройщиком, но почти все детство Стэна он провел без работы. Первые воспоминания Ли связаны с тем, как его отец постоянно вырезал объявления о работе и попутно ругался с Селией. Стэн спал в гостиной их крошечной квартиры в Бронксе. Было бы легко сказать, что чтение и кино стали его излюбленными способами убегать от реальности. Но Стэн был общительным и веселым, интересовался публичными выступлениями и участвовал во всевозможных конкурсах сочинений. Годы спустя он часто вспоминал, как в старших классах его вдохновил продавец подписок на газеты, который выступил перед классом со своей рекламой. Стэн научился продавать. И теперь дружеская и приятная манера общения работала на него: сотрудники восхищались его решительностью и неиссякаемой энергией. То, что Джо Саймон расценивал как ребяческие уловки, сотрудники Ли воспринимали как качества настоящего лидера, независимо от того, носил ли он свою любимую круглую шапочку или нет. Ли диктовал сценарии по телефону, мгновенно принимал решения о новых сериях и сам писал две-три истории в неделю. «Не важно, сколько работы сваливалось на него в самый последний момент, он всегда как-то умудрялся сделать все в срок», – вспоминал один из художников. Гудман по-прежнему принимал участие в выборе обложек – и будет заниматься этим еще несколько десятилетий, – но поводок Стэна Ли становился все длиннее.

И вдруг Япония напала на Перл-Харбор. Карл Бургос, Сид Шорс и Билл Эверетт были призваны на службу. Некоторое время спустя очередь дошла и до Ли. «Хотел бы ты получить мою должность?» – спросил он Винса Фаго одним днем 1942 года. (Фаго был разумным выбором, он специализировался на комиксах о «забавных животных», которые быстро набирали популярность благодаря комиксам о диснеевских персонажах издательства Dell Comics.) 9 ноября Ли был приписан к войскам связи и отправлен на службу в Квинс. Поначалу он лазил по телефонным столбам и натягивал провода для радиосвязи, но вскоре стало известно, что он художник. С этих пор он рисовал постеры о венерических заболеваниях, карикатуры и писал руководства по эксплуатации танков. Перемещаясь с частью в Северную Каролину, а затем в Индиану, Ли не забывал о Капитане Америке, только теперь он подписывался как рядовой Стэн Ли.

После того как в 1942 году немецкая подлодка затопила у берегов Лонг-Айленда два танкера, Мартин Гудман стал уполномоченным по противовоздушной обороне. Он патрулировал окрестности Вудмера, проверяя, чтобы жители занавешивали ночью окна так, чтобы с океана не было видно ни одного источника света. Каждый раз проезжая по Хьюлетт-Бэй вместе со своим сыном Иденом, Гудман останавливался около газетного киоска, чтобы удостовериться, что в нем представлена продукция Timely. Он не только защищал Америку, он также присматривал за «Капитаном Америкой».

На протяжении всей войны «Капитан Америка» оставался самым продаваемым комиксом, лидером в стремительно набирающей обороты индустрии.

Всего за два года количество комиксов, продаваемых в месяц, выросло с пятнадцати до двадцати пяти миллионов экземпляров. К 1943 году индустрия комиксов зарабатывала около тридцати миллионов долларов в год. Одними из самых активных потребителей были американские солдаты. «Капитан Америка» с историями вроде «В кольце нацистской блокады», «Берлинский блицкриг» или «Мастер террора Тодзе» не мог найти более благодарную аудиторию.

По воспоминаниям Винса Фаго, средний тираж одного комикса Timely в военное время составлял полмиллиона: «Иногда мы выпускали пять или даже больше комиксов в неделю. И если бы вы видели цифры, которые мы получали за них, то убедились бы, что Гудман был миллионером».

Гудман обзавелся огромным особняком в колониальном стиле с пятью каминами и четырьмя спальнями в престижном районе Вудмер, по соседству с загородным клубом. Когда отец Мартина, Исаак Гудман, впервые увидел особняк, он воскликнул: «Он напоминает мне дом в России, где я был крепостным».

В 1945 году, после окончания войны, Стэн вернулся в уже успевшую измениться компанию Timely. Комиксы о забавных животных, живущих человеческой жизнью, процветали в руках Фаго. Кроме того, ряды сотрудников пополнились новыми талантами: над комиксами о Джэп-Бастере Джонсоне работали будущие писатели Микки Спиллейн и Патриция Хайсмит. Гудман перевез штаб-квартиру на четырнадцатый этаж здания Эмпайр-Стейт. Штат компании рос как на дрожжах. Целые группы рисовальщиков, контуровщиков и художников-колористов ежедневно в девять утра усаживались за рабочие столы. Теперь компания состояла из нескольких отделов, и направление комиксов о животных конкурировало с отделом супергероики. Через всегда приоткрытое окно доносились уличные звуки и дул легкий ветерок – в офисе еще не было кондиционера.

Не изменился только Мартин Гудман. Каждый день после обсуждения обложек, просмотра работ новых художников и анализа продаж Гудман направлялся в свой кабинет, ложился на кушетку возле окна, выходившего на Тридцать третью улицу, и закрывал глаза, отдавая должное лозунгу, висевшему над его столом: «Не забывай отдыхать».

Ли набрал небольшой штат редакторов, каждый из которых получил кабинет для самостоятельной работы над собственной серией. Сам он занялся изучением новых трендов в индустрии комиксов. Ли набросал сценарии для «Милли Модели», «Тесси Машинистки» и «Нелли Медсестры», а также усилил серию о супергероях. Во время войны Фаго придерживался стратегии Ли, распределяя обязанности и создавая резерв комиксов («У нас всегда был запас. Так что я мог выпустить другую историю, если кто-то провалил сроки, напился и солгал об этом. В таком случае я подключал десять ребят, которые быстро все заканчивали».) В какой-то момент стоимость материалов, которые Фаго хранил на экстренный случай, перевалила за сто тысяч долларов. Но Стэн задвинул их далеко в кладовку – он не нуждался в них. В двери офиса уже стучались новые талантливые художники, готовые выполнять любые поручения: Джонни Ромита, Джин Колан, Джон Бушема, Джо Манили. С присущей ему энергией Стэн занялся публикацией «Секретов комиксов»[11], проспекта, в котором он раскрывал тайны создания комиксов. «Он полностью отвечал за производство такого количества комиксов, которое и не снилось ни одному редактору», – позже написали в его биографии.

Но Стэн не только усердно работал. Он поселился в отеле «Аламак» и наслаждался жизнью плейбоя, покоряя девушек своим «Бьюиком» с откидным верхом, костюмами в стиле Синатры и нехилым банковским счетом. Годы спустя Ли жалел о том, что упустил возможность приобщиться к студенческой жизни: «Знаете, как в кино: жизнь в общаге, пивные вечеринки, секс каждую ночь». Впрочем, он с лихвой компенсировал недостаток опыта в армии. «Я влюблялся сотни раз, – рассказывал Ли. – Мы переезжали из города в город, и в каждом я встречал умопомрачительную девушку». После войны он с таким же упоением бегал по свиданиям.

Фрилансеры приходили в оцепенение, видя целый отряд красавиц-секретарш Стэна: «У меня было три личных секретаря, и они все время были заняты. Я диктовал им сценарии. Сейчас я понимаю, что в свои двадцать просто выпендривался. Я быстро диктовал страницу одной истории первой девушке и, пока она записывала, диктовал другую историю второй, а затем и третью третьей помощнице. Мне нравилось ощущать власть: целых три секретаря одновременно работают над моими сценариями. И я знал, что окружающие наблюдают за нами, я так гордился собой… Я наслаждался игрой на публику».

Холостяцкая жизнь подошла к концу в 1947 году, когда кузен познакомил Ли с потрясающей британской моделью Джоан Букок. Год назад она вышла замуж, но уже успела заскучать. Ли уговорил ее поехать в Рино[12] и развестись с мужем. Затем он сам прилетел к ней в Неваду, и уже 5 декабря они поженились. Они вернулись в Нью-Йорк, пропустив медовый месяц. Впереди было много работы.

Тенденции в мире комиксов менялись с огромной скоростью. Послевоенная Америка, внезапно охваченная волной подростковой преступности, начала вырывать комиксы с криминальными историями из рук детей. В них она обнаружила распутство, жестокость, агрессию и решила, что нашла, откуда идет дым (и не важно, что примерно девяносто процентов детей – и хулиганы, и ботаники – читали комиксы и что с таким же успехом в распущенности молодежи можно было обвинить жевательную резинку или дома на деревьях). В маленьких городах устраивали показательные сожжения комиксов, в журналах Time и Collier’s выходили обличительные статьи. А в некоторых городах, в том числе Детройте, приняли закон о запрете этого зла. Ощущая необходимость предупредительных действий, группа издателей разработала стандарты для комиксов, точно так же двадцатью годами ранее Голливуд составил кодекс Хейса[13]. Криминальные комиксы, задушенные новыми правилами, быстро уступили место вестернам, романтическим историям, а затем и штампованным гэгам.

Тем временем популярность супергероев падала: им не хватало врагов-нацистов и преданных читателей в лице военнослужащих.

Ли решил, что напарник Капитана Америки, Баки Барнс, должен погибнуть («Я всегда терпеть не мог сайдкиков», – скажет он позже). К концу 1949 года Человек-Факел и Подводник полностью исчезли из виду, а от Капитана Америки осталось только имя в названии нового комикса – «Странные истории Капитана Америки» – сам герой даже не появился в этом хорроре.

Но Ли не переживал, пока у него оставалась хотя бы одна популярная серия. Ему нужно было работать. После смерти матери пятнадцатилетний брат Стэна Ларри переехал жить к ним с Джоан, которая ждала первого ребенка. Семья поменяла квартиру на четвертом этаже на двухэтажный дом за тринадцать тысяч долларов в пригороде Лонг-Айленда по соседству с особняком Гудмана.

Сотрудникам Мартина Гудмана приходилось непросто. Он был очень властным и не терпел возражений – даже родные братья называли его «мистер Гудман» – он мастерски выдерживал неловкие паузы, которые сопровождал ледяным взглядом. Однако он был щедрым и великодушным человеком. Однажды Гудман узнал, что ребенок одного из его сотрудников попал в больницу. Тогда он вручил бедолаге чек со словами: «Используйте это на свое усмотрение. Не упустите ни одной возможности, требующей денег». Он предложил одному из редакторов погасить ипотеку, а еще одну сотрудницу заверил, что она сохранит свою должность после выхода из декрета. «Единственное, о чем я жалею, – мягко сказал он ей, – что, если бы я знал, каких высот достигну, я бы родил четвертого ребенка». Но, как и у других властных людей, у его щедрости были свои особенности. Один сотрудник вспоминал, как во время обеда Гудман предложил ему сигару. Польщенный молодой человек вежливо отказался: «Спасибо, возможно, позже». На что Гудман ответил: «Да, может, позже, но что, если я не предложу вам позже?» Никто не знал, в какой момент закончится его щедрость.

Так или иначе, когда Мартин Гудман обнаружил в кладовке офиса уже готовые материалы стоимостью в тысячи долларов, которые Ли задвинул в дальний угол, он задал вопрос, какого черта тратит столько денег на производство новых комиксов, когда имеются такие запасы. Гудман сказал Ли сократить штат сотрудников. Незадолго до Рождества 1949 года в комнате художников установили систему громкоговорителя. Сотрудники называли динамик «гребаной коробкой»: «Время от времени мы слышали, как Стэн кричал: “Такой-то и такой-то ко мне в кабинет!” И сразу было ясно, что “такой-то и такой-то” уже уволены, – вспоминал один из сотрудников. – Это был голос смерти». Но Ли не только сообщал художникам, что они уволены; ему пришлось объяснять, что штат сокращается, потому что Гудман хочет использовать весь запас материалов, который Ли собственноручно спрятал. К февралю практически все, кроме Ли, оказались на улице.

Комиксы, несколько лет пылившиеся в кладовке, не соответствовали последним тенденциям, включавшим военную тематику (война в Корее возродила это направление) и хорроры (прибыльные после неимоверного успеха «Склепа ужасов», «Крипта ужаса» и «Логова страха» издательства EC Comics). Так что заказов для внештатных художников становилось все меньше и меньше. Для Ли, как и для многих авторов и художников, увольнения стали жестоким напоминанием о нестабильности творческой работы. Когда Гудман решил распространять комиксы без посредников под брендом Atlas, на обложках появился логотип – глобус, опоясанный баннером с названием, – неуместное бахвальство при такой волне сокращений.

Казалось, дни шумной и веселой работы в офисе закончились. Однако Ли заново начал собирать штат, так как Гудман настойчиво боролся за достойное место на газетных прилавках. Пока другие издатели сворачивали серии, Timely запускала новые. Когда сериал «Приключения Супермена» превратил Человека из стали в телевизионную сенсацию, Гудман реанимировал собственную святую троицу – Капитана Америку, Человека-Факела и Подводника – и натравил ее на коммунистов в надежде, что герои хоть немного приблизятся к былой славе.

История будто повторилась вновь. Люди, которые населяли Timely в 1940-х годах (Билл Эверетт, Карл Бургос), вновь стали постоянными посетителями компании наравне с юными дарованиями. Компания росла, и Гудман в очередной раз перенес офис, теперь уже на Мэдисон-авеню, в помещение над аптекой и кафе Boyd Chemists. Имея офис, где на полах лежало ковровое покрытие, а до Центрального парка было всего несколько минут ходьбы, Гудман находился в самом эпицентре консюмеризма 1950-х: вокруг сновали полчища хорошо одетых офисных сотрудников, привыкших выпивать за обедом пару мартини и державших в руках примерно половину всех рекламных денег страны. Почти все пространство офиса на Мэдисон, 655 было занято журнальным издательством (с фантазией названным Magazine Management, Inc.), которое из печати низкопробной прессы доросло до смеси откровенных признаний, слухов киноиндустрии и кроссвордов. Под чутким руководством главного редактора Брюса Джея Фридмана ко всему изобилию прибавились приключенческие журналы слегка непристойного характера: Stag[14], Male, For Men Only и Men’s World. К слову, Стэн Ли управлялся с более чем шестьюдесятью сериями комиксов и, по словам Фридмана, целым «морем сотрудников».

В апреле 1954 года, когда редакторы Гудмана распаковывали вещи, обустраиваясь на Мэдисон-авеню, истерия вокруг комиксов разрослась с новой силой. Детский психолог Фредерик Вертхэм, который годами оставался главным противником комиксов, опубликовал книгу «Совращение невинных» – массированную атаку на содержание разных детективных комиксов, хорроров и даже историй о супергероях (включая жесткую критику изображений избиения женщин, садомазохизма и изуверских убийств). Спустя несколько недель подкомитет сената США по делам несовершеннолетних обратил внимание на те же проблемы и призвал Вертхэма в качестве эксперта-свидетеля. Когда Монро Фролиха-младшего, коммерческого директора Timely, вызвали для дачи показаний, он вместе с Мартином Гудманом завалил комиксами машину и отправился в Вашингтон, надеясь доказать их пользу («Рассказать вам о библейских историях?» – услужливо предложил Фролих с трибуны). Но Гудман и Фролих могли не волноваться – у заседателей уже был собственный запас четырехцветных доказательств. Судебный дознаватель размахивал перед аудиторией двадцать восьмым выпуском «Странных историй», утверждая, что только в этом журнале содержатся «пять историй, в которых тринадцать людей умирают насильственной смертью».

Timely отделалась достаточно легко. Уильям Гейнс был издателем EC Comics, чьи военные и криминальные истории вместе с ужастиками противостояли лицемерию конформистского американского общества. Но комиксы EC также содержали сцены насилия вроде той, когда убийцы играют телом жертвы в бейсбол («Обратите внимание на кишечник, который обозначает границы баз, – хрипело повествование, – и на сердце, которое лежит на месте игрока с битой… видите громилу, который приближается к базе, размахивая ногами и руками, а затем отбрасывает их в ожидании, когда питчер подаст ему голову»). Когда Гейнс занял место ответчика, его спросили, что он думает по поводу обложки двадцать второго выпуска Crime Suspenstories. На ней правая рука убийцы сжимает окровавленный топор, а левая держит за волосы отрубленную голову с закатившимися глазами. На фоне виднеется юбка жертвы и безжизненные ноги в туфлях на каблуках. «Считаете эту обложку нормальной?» – спросил Гейнса сенатор от Теннесси Эстес Кефовер. «Да, сэр, считаю. Нормальной для обложки ужастика», – ответил издатель.

Его ответ попал на первую полосу The New York Times.

Слушания подкомитета были отложены и так никогда и не возобновились, но ущерб уже был нанесен. Несколько месяцев спустя, отдыхая на Катскилле, Ли обмолвился перед продавцом винтовок, что работает редактором комиксов. Художник Дик Айерс передал целую коробку комиксов со своими автографами для кампании по сбору средств в школе своей дочери, но получил ее обратно с советом сжечь журналы.

«Ты делаешь комиксы? – набросился на него мужчина. – Это преступление, совершенно возмутительное. Тебя нужно посадить за то, что ты делаешь».

Летом 1954 года пятнадцать издателей комиксов обанкротились. В сентябре большинство выживших издательств объединились в Американскую ассоциацию издателей комиксов. Они установили собственные нормы, примером которых послужил голливудский кодекс Хейса. Однако Кодекс комиксов оказался еще более жестким: на обложках нельзя было размещать даже слова «страх» и «ужас»; ни при каких условиях в комиксах не должны были появляться зомби, вампиры, упыри или оборотни. Более того, не должно было быть и намека на симпатию или сочувствие к преступникам, а также запрещалось транслировать неуважение к святости брака. Правила вполне отвечали нормам оруэлловского мира. «Добро, – гласили правила, – всегда должно побеждать зло». Если на журнале не было печати Кодекса комиксов, дистрибьюторы даже не смотрели в его сторону. EC Comics пришлось закрыть всю их невероятную серию ужастиков и криминальных комиксов. Впрочем, один из комиксов, Mad, переформатировался в журнал.

Ставшие безобидными, комиксы начали терять популярность, в то время как телеиндустрия вовсю набирала обороты, а на пороге уже маячил рок-н-ролл. За два года, последовавших за крестовым походом Вертэма, продажи комиксов сократились вдвое. Timely Comics резко сократила бюджет, с каждым месяцем все меньше платя своим фрилансерам. Годы спустя секретарша Гудмана будет вспоминать, с какой решительностью и частотой Ли заходил в кабинет босса, чтобы выбить гонорары для художников.

Сотрудники выросли и избавились от юношеского любопытства и запала, теперь им были важны деньги. Мастерство, фантазия, нарушение правил отошли на второй план и уступили место денежным чекам, необходимым для содержания семьи. «Мы больше не обсуждали работу, – вспоминал карикатурист Джулс Файфер, – мы были слишком взрослыми и уставшими для этого. Все разговоры шли о женах, бейсболе, детях, телках или о том сукине сыне, на которого мы пашем. И так было везде, в любом офисе любой компании. Это было не общение, а необходимая разрядка. Того же эффекта можно было достигнуть с помощью ребячества: шуточных телефонных звонков и кражи чужих рисунков, задирания какого-нибудь недотепы. Каждый притворялся, что ему весело, чтобы не прослыть занудой и изгоем».

Лишившись боевого духа, они продолжали выпускать продукт, который делил журнальные полки с такими же обеззараженными комиксами лидеров индустрии: Dell (издательство, которое долгое время выпускало комиксы по лицензиям Walt Disney и Warner Bros) и DC (компания начала возрождать своих супергероев в образах законопослушных граждан, работающих полицейскими, учеными и полицейскими-учеными в современных городских условиях).

В конце 1956 года по совету Монро Фролиха Гудман отказался от собственной дистрибуции и подписал контракт с Американской новостной компанией. Однако АНК разрывалась между обвинениями в монополизации рынка со стороны Министерства юстиции и судебными процессами с клиентами. В итоге компания прекратила свое существование и оставила Гудмана с его журналами и империей комиксов без доступа к журнальным киоскам. Independent News, видя прибыльность журналов Гудмана, согласилась распространять их. Но так как компания принадлежала DC, конкуренту Timely, щедрое предложение содержало подвох: Гудману позволили выпускать только восемь серий в месяц.

«Это было самое сложное, что я делал в своей жизни, – говорил Ли. – Мне нужно было уволить их, но я дружил со всеми этими людьми. Я не раз бывал в гостях у многих из них, знал их жен и детей. И все же я должен был сказать им это. Как я уже сказал, это было самое ужасное из того, что мне приходилось делать в жизни». После каждой беседы с сотрудником Ли уходил в уборную. Затем он возвращался и увольнял очередную жертву.

Джону Ромите, уже раздраженному постоянно снижающейся зарплатой, позвонила одна из пока еще не уволенных секретарш Стэна и сказала срочно остановить работу. Он попросил компенсацию за ту часть работы, что он уже сделал. Девушка пообещала передать его просьбу, но он так никогда и не дождался ответа. «Если позвонит Стэн, – сказал Ромита жене, – пошли его ко всем чертям».

Художники паниковали. Некоторые со своими работами отправились прямиком в офис DC Comics, но многие старались держаться от комиксов как можно дальше. Билл Эверетт устроился в компанию, производящую открытки. Джин Колан занялся рекламой. Дон Хек начал проектировать модели самолетов. Майк Сековски, нахальный и невероятно быстрый художник, которой был одной из знаменитостей «аквариума», устроился на работу в бакалею.

Стэн переехал в каморку по соседству с Брюсом Джеем Фридманом, от которого его отделяла тонкая перегородка. «Думаю, он поступил очень храбро, оставшись в компании после того, как с прежних высот опустился до маленького стола и одного секретаря, – вспоминал Фридман. – Казалось, что его отовсюду выпихивают, но он активно сопротивляется». Однако у Гудмана была веская причина оставить племянника жены на борту. Он видел расцвет, падение и очередной расцвет индустрии комиксов. И, черта с два, он готов был сдаться сейчас, чтобы оказаться вне игры позже.

Когда запасы комиксов начали иссякать, у Ли практически не было сотрудников. Лишь около полудюжины имен в записной книжке. Однако был среди них абсолютный фаворит. Джо Манили, быстрый и универсальный художник, который с одинаковым рвением работал как над копией «Каспера» – «Монстром Мелвином», так и над вестерном «Парень с двумя пушками». Несмотря на то что Манили жил в Нью-Джерси, он стал частым гостем на вечеринках Ли в Лонг-Айленде. И к началу 1958 года Стэн и Джо независимо от Гудмана уже работали вместе над стрипами Mrs. Lyons’ Cubs. Позже Ли скажет, что, если бы все сложилось иначе, он покинул бы Marvel ради сотрудничества с Манили. Но июньским пятничным вечером после пары стаканов с другим сотрудником Marvel Манили, потерявший где-то свои очки, упал между вагонами поезда. Ему было тридцать два года. Убитый горем Ли потерял не только друга и партнера, но и одного из своих лучших сотрудников.

На той же неделе, нуждаясь в материалах для фантастических и фэнтезийных комиксов Гудмана, все еще опустошенный Ли связался с двумя художниками, которые работали на него несколько лет назад. Если быть точнее – прямо перед тем, как Timely лишилась дистрибьютора и заглохла. Стив Дитко, тихий тридцатилетний мужчина, только восстановившийся после туберкулеза, подошел к телефону, который звонил в их общей с Эриком Стэнтоном студии в центре города. Есть работа, не хочешь вернуться?

Ли также поговорил с Джеком Кирби. Их пути разошлись, когда Кирби и Джо Саймон в 1941 году перешли из Timely в DC. Вторая мировая война привела Кирби на Омаха-Бич всего через две недели после Дня «Д», когда берег все еще был завален трупами; затем на Бастонское сражение; а позже он даже вспоминал об освобождении небольшого концентрационного лагеря. После войны воссоединившиеся Саймон и Кирби поселились в соседних домах на Лонг-Айленде и мотались от издателя к издателю, работая в самых разных жанрах, которые входили и выходили из моды[15]. Они работали над вестернами, криминальными историями, космическими приключениями. Их «Young Romance» положил начало жанру романтического комикса, а когда Marvel возродила «Капитана Америку», они создали «Американского Бойца», наглую копию собственного творения[16]. В 1945 году они основали свою собственную компанию Mainline – идеальное время для того, чтобы оказаться уничтоженными волной неприятия комиксов. Затем Саймон и Кирби закончили свое пятнадцатилетнее сотрудничество и разошлись. Кирби вернулся в DC, где приступил к работе над «Зеленой Стрелой» и приключенческим комиксом «Бросающие вызов неизвестному» (Challengers of the Unknown). К тому времени как в 1958 году Стэн Ли начал искать новые материалы, Кирби начал работать над научно-фантастическим стрипом «Повелители неба» (Sky Masters). У него было полно работы, но, так и не забыв голодную юность, Кирби всегда стремился заработать больше.

Шести- и восьмистраничные истории с почти одинаковыми названиями – «Путешествие к неизвестному» (Journey into Mystery), «Тревожные истории» (Tales of Suspense) и «Удивительные сказания» (Tales to Astonish) – своими неожиданными развязками и нравоучениями походили на «Сумеречную зону»[17]. Над ними работали несколько старых художников Стэна Ли, но именно сотрудничество с Дитко и Кирби положило начало новому. Кирби фонтанировал идеями о внушающих трепет инопланетных технологиях и жестоких монстрах, а Дитко изображал амбициозных невротиков-изгоев, страдающих от собственного высокомерия и психозов. В работах обоих художников герои подвергались мучительным превращениям и получали травматический опыт, который навсегда отделял их от цивилизации, которой они когда-то принадлежали.

Вскоре после выхода «Странных миров» (Strange Worlds) и «Тревожных историй» (Tales of Suspense) Кирби столкнулся с неприятностями. Редактор DC, который также работал над «Повелителями неба», подал на Кирби в суд, так как тот не выплатил ему процент, полагавшийся по контракту.

Художник продолжал работать над комиксом до конца судебного процесса, но больше работу в DC ему не предлагали. Джо Саймон подкинул Кирби несколько заказов, когда в 1959 году работал над супергеройской серией для Archie Comics. Однако вскоре Саймон переключился на иллюстрации для рекламы, за которые платили больше. «Джек никогда не любил рекламу, – рассказывала жена Кирби, Роз. – Я уверена, он мог бы заняться этим, но он не хотел. Его сердце всегда принадлежало комиксам». Кирби оказался в зависимости от Стэна Ли, своего бывшего мальчика на побегушках.

В 1940–1950 годах, пока Ли вел корабль Гудмана сквозь бурные воды индустрии комиксов, Кирби зарабатывал репутацию автора безусловных хитов. Теперь, когда запас комиксов Ли подошел к концу, а Кирби лишился всех своих связей, они оба потеряли уверенность в завтрашнем дне. Кирби работал над несколькими выжившими вестернами и комиксами о монстрах с именами вроде Монструм, Титано, Грут, Кранг, Друм. Ли передавал сюжеты своему младшему брату Ларри Либеру, тот оформлял их в сценарии и отдавал Кирби. Каждая следующая обложка повторяла предыдущую во все более гротескной манере: на обложке всегда изображались крошечные удирающие и падающие человечки, указывающие пальцами на опасность, преследующую их: «Нас предупреждали, но мы не верили, что Монструм существует!», «Помогите! Спасите! Он существует! Он идет! ЭТО ДРУМ!».

«Я предпочел бы рисовать Rawhide Kid, – жаловался Кирби, – но я занимался монстрами. У нас были Гротту и Куррго, и было… было непросто делать с такими нелепыми персонажами хоть что-то». Он описал свою судьбу как «корабль, разбившийся о Marvel».

Стэн Ли чувствовал то же самое. «[Мартин Гудман] проходит мимо и даже не здоровается со мной, – как-то пожаловался он одному из художников. – Как будто мы крысы на тонущем корабле. И мы должны убраться как можно скорее».