Читать книгу Сложенный веер (сборник) - Сильва Плэт - Страница 6

Антон Брусилов, лейтенант десанта

Ему уже давно не было так скучно и так мучительно неудобно.

Неудобно за себя и за своих ребят, и перед своими ребятами.

Чертова баба действительно пришла сюда на экскурсию. И ему, скрутив в кулак всю свою волю, сдерживая накопившееся раздражение, пришлось эту экскурсию проводить. На них пялились.

Большинство из парней, конечно, уже бывали на миссиях с гражданскими и с дипломатами, работали с ними на заданиях (найти, спасти, вытащить, вернуть или – найти, допросить, выкрасть, уничтожить) и вообще – не в безвоздушном же пространстве мы живем. Хотя особую группу спецназа, которой он командовал уже не первый год, высшее командование предпочитало держать подальше от гражданского населения.

Огражденные, вынесенные за зону рекомендованного по медико-биологическим параметрам проживания тренировочные лагеря, отдельные госпитали вдали от инфраструктуры, в которых дохли иногда просто потому, что не успел добраться врач, вовремя не доставили сыворотку… а для развлечений, пожалуйста, есть Рипария, есть Кризетос, есть другие субпланеты и искусственные спутники в карантинной зоне. С дешевой выпивкой и доступными девочками, с 4D-кинотеатрами и оборудованными пляжами. «Твои парни это заслужили, лейтенант. Развлекайтесь на всю катушку». И они развлекались. До следующей миссии. На которой обязательно находился кто-то «из руководства», кто спускался в тренировочный отсек «понаблюдать за ходом подготовки» или «проверить состояние боевого духа».

Иногда проверки кончались головомойкой, выговорами в личное дело (кто-то из ребят грязно выругался при председательше Торговой палаты Делихона), иногда дряблые дядьки и накрашенные суки из административных органов Звездного совета не скрывали, что спускаются «в народ» за сексуальными партнерами.

Тон хмурился, играл желваками на скулах, но грязная армейская мудрость гласила: «Фиолетовая ленточка крепится не на волосы, а на личное дело, но делает тебя в чем-то бабой». Фиолетовыми ленточками в службе безопасности отмечали дела «особо отличившихся». И Тон пожимал плечами, когда кто-то из его парней уходил на ночь наверх, утром сам волок его в душ, держал минут двадцать то под обжигающей, то под ледяной струей, отпаивал аспирином, давал по морде, если начинался скулеж. Всё. Это было просто и понятно. Либо они нас инспектируют, либо они нас имеют, либо они нас инспектируют и после имеют.

Дамочка тем не менее пришла просто на экскурсию. С выражением участливого интереса рассматривала новую модель защитного жилета, весьма внимательно пронаблюдала за подготовкой огнестрельного и лазерного арсенала, близоруко сощурившись, чуть ли не носом обнюхала парализаторы. Вокруг каждого из парней обошла по три раза, опять же по-собачьи принюхиваясь.

В какой-то момент Тон подумал, что у нее либо аллергия на запах пота, либо он имеет дело с фетишисткой, которую этот запах возбуждает. Красноречивые взгляды сержантов, свидетельствующие об их полном согласии с его точкой зрения на нормальность мадам из Совета, командир проигнорировал. В конце концов, его дело маленькое. Пока они не сядут на Аккалабате. Если, конечно, им дадут там сесть…

Так, об этом сейчас не думаем. Целеустремленно сопровождаем даму. Ей осталось всего только тир и… не попрется же она в личные комнаты?

– А можно я постреляю… из чего-нибудь?

Вопрос застал его врасплох. Насколько вообще можно застать врасплох профессионального солдата его уровня. Подавив раздраженный вздох, Тон приглашающе махнул рукой в сторону тира.

– Разумеется. Из чего вы хотите пострелять?

Интонация последнего слова была однозначной. Дамочка, однако, не обиделась, а устремила на Тона безоблачный взор, который он упаднически охарактеризовал как «впервые в космосе, и мне здесь интересно».

– Ну, вот это, например.

Рука ее опустилась на приклад компактного скорчера – быстрозаряжающаяся многоразрядная модель, стандартный класс. Такие находятся на вооружении у регулярных частей Совета уже лет десять. Ну, конечно, она его видела, наверное даже, ей уже давали пострелять. Дама хочет блеснуть. Пусть блещет. Или блистает? Тон поднял оружие, привычно передернул затвор и протянул его члену Совета. Или членше? Голова после «экскурсии» решительно отказывалась ему служить. Хотя минимально все же работала: он не снял скорчер с предохранителя, предоставив дамочке самой разбираться с этим.

Она задумчиво взяла оружие одной рукой, провела пальцем по стволу и прошествовала к контрольной стойке. До последнего момента ожесточенно лупившие по движущимся целям бойцы остановились, не позволив себе даже недоуменного взгляда на появившийся в их поле зрения объект женского пола.

– Ребят, отставить пока. Госпожа член Звездного совета пострелять желают. Не путайтесь под ногами.

Ироничная натура Тона все же взяла верх над напускной вежливостью. Спецназовцы дружно нажали на переключатели режима стрельбы, щедро украшавшие стойки, хаотично движущиеся мишени затихли, дымовая завеса (режим номер 5с – «Сезон засухи на Галлинаго») спала, боковой ветер (модуляция режима 4/4П – «Ситийская пустыня») прекратился. Оба сержанта каменными изваяниями замерли за спиной.

Тон на мгновение расслабился. А чертова баба угрюмо доковыляла до стойки и вместо того, чтобы, как это делает любой нормальный вышестоящий чин, в кои-то веки дорвавшийся до реального оружия, тупо начать палить в пространство, тыкнула пальцем в одну из кнопок настройки. Свет в тире погас.

Алиссия Ковальская, действительный член Звездного совета

Тридцать человек: семеро с Верии, шесть землян, по трое делихонов и аппанцев, остальные с малых планет. Сто сорок четыре раза проверенные службой безопасности, все – с безукоризненным послужным списком и черт знает чем в прошлой жизни, но какое это имеет значение, если они верят своему командиру как Святому Писанию.

Так, об этом сейчас не думать. Изображать полномочного представителя дурдома на выезде – Звездного совета на инспекции.

В тире было хорошо. Лисс действительно уже давно не была ни в тире, ни на стрельбище (недели три, не меньше) и соскучилась по характерному щелканью переключателей на контрольных консолях, по особому озонированному воздуху, по ощущению собственной компетентности, очевидной сразу, а не после того, как тебя неделю мурыжат коллеги по Звездному совету за твое очередное вето, а потом ты оказываешься права: не надо было нам лезть на ту Руганду (действительно, вожди племен прекрасно разобрались между собой).

Мальчик не снял скорчер с предохранителя. Это хорошо, он действительно профессионал. Если бы он, видя ее первый раз в жизни, протянул ей снятый с предохранителя ствол, даже стоя на расстоянии захвата, даже зная, что она член Звездного совета и руководитель миссии, это было бы плохо. Она бы не стала спать ночью в посольстве, зная, что ее охраняет такой спецназ. Она вообще плохо спит ночами в посольствах с некоторых пор.

Кстати, о ночи. Пожалуй, все-таки пришло время принять более активное участие в шоу. Ночь – это хорошо, это правильно, ночью темно. Дети боятся темноты. Кнопка ТТ – «Тотальная Тьма» на военном жаргоне – находится в левом нижнем углу стандартной консоли. Лисс не надо смотреть на поверхность стойки, чтобы попасть в нее пальцем.

Какие там были последние настройки у этих ребят: движущаяся мишень, дым, боковой переменный ветер? Не отпуская ТТ, дотянуться мизинцем до ВВ – «вернуть ввод» – проще простого.

Оценка по «ксенотолерантности» была у Лисс всегда самой низкой, на фоне всех остальных. Всех обязательных и факультативных, включая «боевую стрельбу на поражение», которую ей преподавал сам Гетман. Индивидуальные уроки после занятий. После того как полностью лишенная координации, концентрации, близорукая на оба глаза белобрысая первокурсница, быстренько выбила 98 из 100, впервые оказавшись на стрельбище во время спортивного университетского праздника. На всех студентов, кто изъявил тогда желание попробовать и набрал больше 50, сразу же попыталась наложить лапу Академия косслужбы, суля манну небесную в клубничном сиропе. «98 из 100» представители Академии окучивали в индивидуальном порядке. Лисс от блестящей карьеры отказалась: желтые страницы старых манускриптов на пыльных полках притягивали ее куда больше, чем желтые зрачки звезд над головой. Гетман не стал уговаривать, но…

А лейтенант, действительно, отличный профессионал. Судя по тому, что она закончила стрелять и не почувствовала холодка между лопаток или в основании черепа, какой бывает, когда тебе к спине или затылку приставляют ствол. Он сдержался сам и удержал других, хотя черт знает, что он там подумал, когда нелепая тетка из Звездного совета вырубила свет, держа в руках скорчер А4-87. Сейчас нужно проверить мишени (пустая формальность, но обязательно входит в шоу) и, пока спецназовцы будут отходить от шока, попросить тот усовершенствованный парализатор. Лейтенант – отличный профессионал, и это очень плохо, если он летит на Аккалабат за тем, о чем я сейчас думаю.

На соседней консоли щелкнул выключатель. Зажегся свет. Лисс на мгновение зажмурилась, потом скосила взгляд влево и задохнулась от неожиданности, встретив выражение самого восхитительного, самого разъяренного бешенства во Вселенной. Зеленые глаза, мечущие молнии, сжатые зубы, раздувающиеся ноздри…

– Вы… вы…

– Я. Ты же сам разрешил пострелять.

Мишени подъехали не просто вовремя. Очень вовремя. Хотя ты уже все понял, мальчик. Да, я успела снять скорчер с предохранителя и выпустить всю обойму примерно за то же время, за которое это в среднем делают твои ребята. Да, все эти дырки в мишенях тебе не мерещатся, они находятся именно там, где они есть, где они должны быть. Но я не буду тебе мешать спокойно в этом убедиться. Я рядом «пешком постою», пока ты, присев на корточки, будешь разглядывать, проводить, не веря, рукой, прищурившись, прикидывать… Я не буду тебе мешать, потому что, чем скорее ты поймешь, что я не собираюсь тихо спать в посольстве ночью, тем целее мы будем. И ты, и я.

Антон Брусилов, лейтенант десанта

Да за кого она меня держит? Стаканы у нее с подноса падают, видите ли. Обо все пороги споткнулись, в дверной проем вписаться не можем…

Бросив беглый взгляд на электрическое табло, где несколько мгновений назад высветилось будоражаще-красное трехзначное число (уровень «А» по земному рейтингу, мастер оружия по верийскому рейтингу, четвертая звезда в военной иерархии Аппы – напомните мне, если я что-то забыл), не обращая внимание на нервно сглотнувших сержантов, лейтенант спецназа Антон Брусилов аккуратно водил пальцами по киберплексовым мишеням.

Киберплекс использовался для изготовления мишеней только в профессиональных тирах: киберплексовые щиты непредсказуемо изменяли форму и угол наклона при каждом попадании. Относительно непредсказуемо, конечно. Никакими рефлексами эти изменения не брались, только голой интуицией, способностью в каждый предыдущий момент знать, что произойдет в следующий.

У натыкающейся на предметы тетки из Звездного совета не могло быть ни таких рефлексов, ни такой интуиции. Тем не менее они у нее были, равно как и неплохой боевой опыт: она наблюдала за тренировкой ребят минуты две-три от силы и успела просчитать направление и силу ветра и динамику дымового потока. Потрясающее, редкостное сродство с оружием, годы неустанных, хорошо продуманных опытным учителем тренировок… и боевой опыт. Откуда у нее боевой опыт, черт возьми?

Поставив диагноз, Тон расслабил плечи и поднялся с колен. Нельзя сказать, что молча ждать объяснений было не в его характере. Как раз в его характере это и было. Но в этот раз он изменил своему обыкновению:

– 360 баллов. 40 снято за неравномерную интенсивность. Если бы вас атаковали по…

– Знаю, – отмахнулась она. – Представляю, какое бы тут поднялось веселье, начни я активно перемещаться с этой штукой. А с места я не умею – слишком шикарно было бы… для кабинетной дурочки из Звездного совета.

Он не поддержал предложенный шутливый тон:

– Для кабинетной умницы из Звездного совета это и так слишком шикарно. Вы должны знать, что в мои непосредственные обязанности входит не только демонстрация силы в случае, если вы не договоритесь с аккалабами дипломатическими средствами, но и защита вас – членов миссии. Для выполнения этой последней задачи я должен иметь точное представление о способности каждого моего подопечного позаботиться о себе… если что. Вы меня понимаете.

Тон не спрашивал, он утверждал, не отводя взгляда от ее лица, принявшего при первых же его словах выражение отчужденной враждебности. Тем не менее, уловив предназначенную для ее реакции паузу, Лисс кивнула.

– Продолжаю. При том минимальном уровне доступа к вашим личным данным, который отдел безопасности считает нужным мне предоставить… (Он не смог сдержать горькой усмешки: даже за этот уровень информации о членах миссий каждый раз приходилось сражаться.) …я садился на этот корабль, зная, что под нашей охраной делегация из восьми человек, уровень боеспособности каждого из них приближается к нулю, и – черт возьми – это было более… комфортно, чем обнаружить, что у меня за спиной каждую минуту будет находиться человек, стреляющий из скорчера на уровне верийского мастера оружия.

– Комфортно? – она вопросительно подняла бровь.

– Да. Комфортно. Естественно. Целесообразно. Нормально. Выбирайте, что вам больше нравится. И если вам нравится безопасность, мадам, я хочу объяснений.

– Например?

– Где?

– Где? – усталое недоумение на (симпатичном? – Тон, о чем ты думаешь?) женском лице.

– Где? Кто? Как? И когда? Учил вас стрелять. Пользоваться оружием. Что вы умеете. Насколько хорошо. Чего вы не умеете. As simple as that.

И конечно, портативный передатчик на ее руке запищал на его последнем слове.

Алиссия Ковальская, действительный член Звездного совета

Краснов. Хочет срочно ее видеть. Узнав, где она находится, впал в форменную истерию. Ах, у них же тактика переговоров! Стратегия поведения! Сбалансированные цели и задачи миссии! И все это срочно требует обсуждения. Бегу и падаю.

– Интервью придется отложить, лейтенант. Чтобы тебе не было совсем грустно, докладываю: усовершенствованный парализатор, который ты мне показывал, я сегодня видела в первый раз… Дашь его мне в руки – и я совершенно беспомощна. Как ребенок, – с этим сомнительным утверждением Лисс заложила руки в карманы. Спецназовцы, во главе с командиром, сопровождали ее к выходу. Молча.

В слайд-дверь на этот раз ей удалось вписаться почти безошибочно.

– Увидимся, воин.

В конце коридора Лисс оглянулась. Инстинктивно, не услышав звука закрывающейся слайд-двери. Антон стоял в проеме, как и раньше, опершись спиной о дверную раму. И смотрел ей вслед с выражением, которое, она была не уверена, что ей нравится.

Сид Дар-Эсиль, лорд-канцлер Аккалабата

– Поднять руку, тупо согнуть ее в локте и три раза ударить кулаком в дверь. Это называется стучаться, – лорд-канцлер Империи отрывается от двадцать восьмой статьи трехстороннего договора «Конфедерация – Локсия – Аккалабат», в которую он только начал вносить изменения, и грозно смотрит в направлении широко распахнутой двери.

– И тебе вечер добрый.

Главнокомандующий Аккалабата никогда не стучит в двери. «Не хотите меня видеть – запритесь», – глубокомысленно заявляет Хьелль Дар-Халем всем недовольным. Желающих спорить, как правило, не находится.

– У тебя послезавтра…

– Знаю. Уже сороковой раз в жизни. Переживаемо, – лорд Дар-Халем, перегнувшись через стол, вылавливает в углу комнаты старую медную лейку и начинает сосредоточенно поливать цветы на подоконнике.

– У нас завтра…

– Знаю. Первый раз в истории. Ты с ними справишься. Обманешь, охмуришь и обведешь вокруг пальца. В худшем случае отравишь, – Хьелль стоит спиной к лорд-канцлеру и обрывает с растений на пол сухие листья.

– Хьелль, я на тебя сержусь.

Резкий поворот на сто восемьдесят, взгляд в упор.

– Я на тебя тоже. Кто первый?

– Хьелль, ты вчера собирал Генеральный штаб. Под лозунгом «обсуждения тактики и стратегии военных Аккалабата в свете предстоящих дипломатических переговоров»… – читает Сид по мелко исписанному листочку, неизвестно откуда вдруг оказавшемуся у него в ладони.

– Так тебе доносят твои шпионы? – прерывает его маршал, делая угрожающее движение рукой.

– Да, так мне доносят мои шпионы. Потому что без них я вообще бы ничего не знал о том, что вчера происходило. Ты не удосужился не только поставить меня в известность, ты даже не запросил никаких материалов ни по составу миссии, ни по ее задачам, ни по тем дипломатическим целям, которые мы ставим в связи…

– Сид, заткнись.

Глаза лорд-канцлера округляются:

– Извини, что?

– Заткнись, пожалуйста. Потому что я тоже вообще ничего не знаю о том, что происходит, кроме того, что ты паникуешь. Паникуешь и скрытничаешь.

Сид открывает рот, чтобы возразить. Хьелль поднимает руки ладонями вверх, останавливая.

– Это ненормально, Сид. Чтобы ни происходило, какая бы очередная дипломатическая миссия ни сваливалась нам на голову, у тебя всегда за неделю до ее прибытия был готов план, с полностью расписанными ролями для всех и каждого, вся информация о том, кто, что, где, когда и зачем. Ты обычно носишься с этими бумажками как с писаной торбой, раздаешь указания направо и налево… в результате – все довольны, у нас налаженные дипломатические отношения с несколькими десятками планет, при этом ни одна из них не суется сюда со своими посольствами. Твои подчиненные летают несколько раз в год на Когнату, благодаря чему мы знаем все обо всех. Информация же об Аккалабате в классификаторе и астронете ни на йоту не увеличилась за последние годы. Твоими стараниями. Мы перешли на систему мер Конфедерации, чтобы пользоваться их кораблями, и никому ничего не должны. Это чудеса твоей дипломатии. Мне продолжать?

Сид, отвернувшись к окну, делает вялый жест рукой, означающий «как тебе угодно». Свиток с проектом договора снова лежит у него на коленях. Всем своим видом лорд-канцлер демонстрирует желание поскорее закончить разговор и вернуться к работе.

– Сид, ты хоть представляешь, в каком состоянии я явился проводить этот… консилиум? Ты голым меня туда отправил! Без штанов. Без единой бумажки с цифрами, именами, данными! Хочешь уверить меня, что на вчерашний день у тебя не было ничего, с чем я мог прийти на заседание Генерального штаба? Никаких документов, прикидок, планов? Я два раза заходил к тебе, ты даже дверь не открыл!

Лорд Дар-Эсиль медленно поднимает голову от лежащего перед ним свитка, смотрит в окно на где-то там за плотными облаками заходящее солнце.

– А у меня, Хьелль… у меня и сегодня ничего нет, – вялым голосом сообщает он. И продолжает смотреть в окно.

Лорд Дар-Халем подходит вплотную к столу и ставит на него лейку, которую до сих пор крутил в руках. Вид у лейки жалкий, бока помяты, носик изогнут на сторону. Сид откидывается на стуле, дотягивается рукой до лейки, рассматривает ее и резким махом запускает в мусорную корзину:

– Вот так у нас всегда. Один ломает, второй чинит, – задумчиво продолжает он. – Папка с агентурными данными вон, на столе. Рядом – межгосударственная переписка, дипломатические бумаги… состав миссии, официально заявленные цели… наслаждайся. Потом я с удовольствием тебя выслушаю. Особенно если у тебя есть какие-нибудь предположения, почему (Сид говорит все громче и громче и в этом месте, наконец, срывается на крик)… Почему, Чахи меня забери, они начали крушить Дилайну??!

Рука Хьелля застывает. Потом тяжело опускается на папку с агентурными данными.

– Причем. Здесь. Дилайна? – нарочито медленно спрашивает он.

Сид уже не может остановиться. Напряжение, сдерживаемое с того самого момента, как он узнал о предстоящем прибытии послов Конфедерации, выплескивается наружу.

– Оооо… конечно! Дилайна здесь ни при чем! Если не считать того, что нота, направленная нам, почти слово в слово повторяет ту, с которой началось вторжение на Дилайну!

– У них такие бумажки, наверное, генерирует компьютер. Автоматически. Вписывается только название планеты.

– Поздравляю тебя, маршал. Ты дошел первый по всей Вселенной. Автоматическая генерация военных переворотов. Выделите нужную, точнее ненужную, меченосную монархию и нажмите «Enter», – Сид явно перебарщивает с иронией, но Хьелль решает пока не обращать внимания.

– Ты когда компьютер-то последний раз видел, лорд-канцлер? Десять лет назад на Когнате?

– Ошибаешься, дорогой. Я, в отличие от тебя, летал на Локсию не только мечом махать.

– Но и шпионить. Стыдно, высокородный дар.

Сид делает неприличный жест.

– Фу, как грубо. И это… – Хьелль на секунду замолкает, как бы подыскивая слово. – Это беспринципное хамло – главный вершитель нашей внешней и внутренней политики. Чего хочет от нас Конфедерация?!! Бедные мы, бедные!

В притворном отчаянии он всплескивает руками.

– Хьелль, – голос у лорд-канцлера едкий, как кислота, которой обрабатывают клинки в умбренских кузнях. – Я безумно рад, что мой лучший друг наконец удосужился заметить… Я – главный вершитель нашей политики. Сижу, знаешь, здесь – вершу. И ни одна живая душа в мире не может мне помочь.

– Чем тебе помочь? – вопрос звучит совершенно серьезно.

– Ну, например, помоги мне понять, чем мы можем не понравиться Звездному совету. Манерой одеваться? Крыльями? Архитектурным стилем?

– Подожди. Насколько я знаю, миссия Конфедерации летит сюда с конкретной целью: попросить, уговорить, вынудить нас оставить в покое Локсию. Твой режим питания и предпочтения в одежде их мало волнуют. Все, что тебе надо решить, это будешь ты с ними торговаться или нет. Я подозреваю, что не будешь, потому что нам от них ничего не надо. Помурыжишь их с неделю, потом дипломатичненько дашь от ворот поворот: «Никуда не уйдем, будем воевать с Локсией до одурения. Очень нам нравится скрежет наших мечей об их секиры… и парализаторы».

– И земляне начнут бомбить Хаярос.

– С какой стати? – Хьелль чувствует, что никак не может свести концы с концами, нащупать мысль, которая так тревожит Сида.

– Ну, мы же сказали «нет».

– Это не повод. Они внесли предложение, мы его не приняли.

– Отлично. Вот мы и снова вернулись к Дилайне. Там, как ты помнишь, десять лет назад Конфедерация, явившись, как снег на голову, внесла предложение об отречении королевы и введении парламентского правления. Королева и лорды отказали. Внезапно начались народные волнения, о которых раньше и слыхом не слыхивали. У восставшего народа обнаружились неведомое доселе чувство собственного достоинства и желание перемен, не говоря уже о многозарядных скорчерах и лазерных пушках. Очевидно, склепанных в амбаре из телег и сенокосилок. Наши дальние родственнички, лорды Дилайны, разумеется, тоже были не лыком шиты и разнесли восставший народ по кочкам вместе с его так неожиданно материализовавшимися средствами дистанционного поражения. Все. На этом, с моей средневеково-феодальной точки зрения, данный сценарий должен был завершиться. Однако Конфедерация продолжила… генерировать. Ты меня слушаешь?

– Да, слушаю. И даже, кажется, начал понимать.

– Тогда я выхожу на новый уровень обобщения, – подмигнул лорд Дар-Эсиль и, не обращая внимания на Хьелля, простонавшего: «Никогда в жизни, даже если у меня будет такая возможность, не отправлю своих детей в дипломатическую академию на Когнату!», продолжил:

– Реши задачку. На планете Д в результате столкновения двух сил – Л и Н – победила сила Л. Планета Д с Аккалабатом практически не общается за неимением космического транспорта, находится от него жутко далеко и вообще Аккалабату плохо понятна. Населена какими-то извращенцами и злобными тварями. Ничего полезного для Аккалабата не производит, не продает и вообще дать не может. Как реагирует Аккалабат на результат конфликта Л и Н?

– Ну, примерно как Умбренские горы на падение лепестка в садах Хангафагона.

– Ответ правильный.

Некоторое время лорд-канцлер и верховный главнокомандующий сидят в молчании. Сид чешет рукой спину, задумчиво теребит ленточку, которой прихвачен роскошный хвост белых волос, с силой стягивает ее, облегченно встряхивает головой.

– Конфедерация, как ты знаешь, прореагировала по-другому. И теперь я мучаюсь вопросом, Хьелль: либо они настолько отличаются от нас, что движущие силы и мотивы их поступков нам непонятны, либо какое-то из условий нашей задачки не выполняется? Например, конфедераты нашли на Дилайне нечто полезное, какой-нибудь редкий элемент, настолько редкий, что, позабыв про все на свете, кинулись на завоевание территории.

– Не вяжется, Сид. Они не завоевывали территорию. Просто уничтожили лордов и все, что было с ними связано, и ушли. Там даже посольств конфедеративных сейчас нет, ты сам говорил.

– Значит, первое. И как я должен общаться с разумными существами, у которых, как у нас, две руки – две ноги и непонятно что в голове? Может, у них аллергия на черный цвет и нам всем лучше переодеться в розовое? Может, на них наши луны так действуют?

– Ну, отключи на время – будем без лун. Я не возражаю. Розовый с зеленым – ужасное сочетание. Только прекрати паранойю. К тебе летят не ненормальные сколопаксы, которые, убивая человека, смеются и поют гимны богине Анко, а зем-ля-не. Королева, лорды, мечи, замки – они несколько веков с этим жили. Потом решили развиваться. И это у них неплохо получилось, знаешь ли. А в розовое переоденься, да. Трясешься, как девчонка.

Губы у лорд-канцлера, и без того почти невидимые, истончаются в нитку. Злые глаза буравят невозмутимую физиономию Хьелля. «Задел, слава Лулулле, – думает лорд Дар-Халем. – Сейчас последний взрыв, и все. С ним можно будет нормально разговаривать». Он поудобнее разваливается в кресле. Последний гвоздь надо вбить наверняка.

– И давай уже отвечать за свои поступки. Не подготовился ты, Сид. К приему инопланетной делегации. Всю неделю жрал эгребское, шатался по кабакам, дрых до полудня. В результате не предоставил верховному главнокомандующему Аккалабата и Генеральному штабу никаких гениальных планов, никаких наводок, что отвечать нашим дорогим гостям, когда они станут браниться: «Ах, нехорошие, ах, зачем вы обидели Локсию?» Проспал и пропил всю подготовку к переговорам. А потом (перед лицом неумолимого возмездия в лице означенного главнокомандующего) придумал отмазку: «Боюся я иррациональных землян, они нам сделают больно, как Дилайне».

Голос маршала сочится ядом. И действительно, лорд-канцлер, как ужаленный, вскакивает с кресла и орет, в ярости сжимая и разжимая кулаки, даже не пытаясь отвести с лица растрепавшиеся волосы:

– Ты..! Ты..! Да мне каждую ночь снится огонь на руинах Дилайны! Я крики девчонок целую ночь слышу! Они гадкие твари были, конечно, и о нас с тобой ноги вытирали всю дорогу, но… Чахи побери, Хьелль, я не должен допустить, чтобы здесь это повторилось! Я жизнь отдам за каждую ступеньку в Хаяросе, за каждый трехсотлетний чал в Хангафагоне! А ты…

Хьелль сразу сменяет гнев на милость:

– Ну, в таком случае, если речь пошла об отдавании жизни… почему бы нам не перерубить их в капусту еще на космодроме?

– Хотя бы потому, дурья твоя башка, что у них не один военный корабль. Это аргумент?

– Ладно, дай мне хоть что-нибудь почитать про эту гребаную миссию.

– Я же сказал… Вот одна папка, вот другая… расслабься и получи удовольствие. Только не мешай мне работать.

Сид растягивает рукой ремешки орада, будто они мешают ему дышать, и вновь склоняется над договором. Статья двадцать девятая…

Через двадцать минут, исчеркав красными чернилами все тридцать пять статей договора, лорд-канцлер обращает внимание, что верховный главнокомандующий не продвинулся дальше первого листа официальной переписки. Не то, чтобы там было, что читать: состав миссии и даты прибытия. «У него плечи болят, – покаянно думает Сид, – и крылья. И он пришел. А я тут со своими претензиями… Почему не сообщил, почему не поставил в известность… Скотина!» Наклонившись вперед, Сид ухватывает двумя пальцами черную прядку, угнездившуюся на длинном носу, разматывает… чувствует обычный твердый захват на запястье, но руку не убирает.

– Ты уже лейку сломал, – говорит примирительно.

– А? Да тебе завтра новую принесут. Это же служебный кабинет. Ты сядь, послушай.

Повинуясь твердому движению мускулистой руки, лорд-канцлер присаживается на краешек стола. Хьелль смотрит из кресла снизу вверх.

– Сид. Я… наверное, могу помочь.

– Ты? Чем? Твои способности к дипломатии равны нулю. Вызовешь их по одному и «перерубишь в капусту»? Ах, да, у тебя альцедо, ты не боеспособен. Тогда… а, знаю! Напугаешь до смерти видом облинявшей спины! Они решат, что это заразно. Не смеши.

– Не иронизируй. Просто пообещай мне одну вещь.

– Обещаю. Какую?

– Почему именно в таком порядке? А не «какую», а потом «обещаю»?

– Первый раз заметил? За столько лет… Поздравляю. Или это меня надо поздравить с твоей… наблюдательностью, – последнее слово Сид будто выплевывает. Ему страшно надоела эта бессмысленная дискуссия, и он сдерживается только потому, что думает, что у Хьелля болит спина.

– Ладно. Отвечаю на твой вопрос. В течение недели никто из землян не выпивает недоброкачественное вино и не травится просроченным балыком. Не пропадает без вести, не тонет в болоте, не падает с балкона. Не теряется в горах Умбрена. И еще много всяких не. В общем, ты обещаешь мне, что они все будут живы, несмотря на охватившую главного дипломата нашей Империи паранойю. В этом случае я, в свою очередь, обещаю тебе, что через неделю их пребывания на Аккалабате наш сиятельный параноик будет знать: а) что у них в голове и б) почему они изуродовали Дилайну. После этого наши взаимные обещания считаются исчерпанными и, если лорд-канцлер Аккалабата будет склоняться в сторону «перерубить в капусту»… маршал Аккалабата выполнит приказ. Идет, мой карун? – от сдерживаемой усмешки в черных глазах мерцают острые звездочки.

Тысячелетнее бремя Империи Аккалабата падает с плеч лорд-канцлера так ощутимо, что, кажется, расправляется серебристый орад.

– Я обещал. Не пойму, зачем тебе это надо и что ты сможешь сделать в твоем состоянии… но их не тронут. Всю первую неделю. А теперь иди домой. Мне еще к королеве, узнавать, что она думает про сочиненную для нее речь.

– Да ничего она не думает, – Хьелль лениво поднимается с кресла, машет рукой на прощание. – Лучше тебя никто не пишет приветственные речи. Во всей галактике.

– И про меня не думай, – добавляет он, останавливаясь в дверях. – Я воплощение военной мощи Аккалабата, сеющий ужас в стане врагов, злобный и непобедимый маршал Ее Величества, безукоризненный и непревзойденно боеспособный главнокомандующий ее вооруженными силами… потомственный лорд Хьелль Дар-Халем. Не то, что ты… крыса белая.

Сид давно знает, что изогнутый клинок не успевает долететь до дверного проема за то мгновение, которое требуется воплощению военной мощи Аккалабата, чтобы исчезнуть под сводами коридора. Поэтому он даже не пытается… только намечает движение к ножнам правой рукой.