Читать книгу Цепная реакция - Симона Элкелес - Страница 11

ЛУИС

ДВА ГОДА И ДВА МЕСЯЦА СПУСТЯ

Фейерфилд, Иллинойс

ЕСЛИ Б ДВЕ НЕДЕЛИ назад кто-нибудь сказал мне, что я все-таки вернусь в Иллинойс, хотя сбежал отсюда, когда мне было одиннадцать, я бы рассмеялся. За все это время я приезжал сюда лишь раз – на свадьбу старшего брата, и было это больше двух лет назад.

Теперь мне семнадцать, и я вернулся в Иллинойс насовсем.

Меня ждет последний год в школе. Во «Флэтайрон Хай», школе в Колорадо, где проучился последние три года, я знаю каждого учителя, каждого ученика и каждый квадратный сантиметр. Если бы у меня был выбор, я бы ни за что не вернулся в Фейерфилд. Но я мексиканец, а наша культура диктует верность своей семье.

Долг перед семьей и привел нас обратно в Чикаго. Тут живут Алекс с Бриттани и их маленький сын, мой племянник Пако. Вчера вечером, сразу после приезда, мы к ним заглянули. Бриттани снова беременна, и mi’amá говорит, что больше не собирается тратить время зря и хочет видеть, как растут ее внуки.

Мы стоим перед старым особняком, который когда-то тут снимали. Он двухэтажный и меньше по размеру, чем остальные дома в этом квартале. Не лачуга, в общем, но и ничего особенного. И совершенно ясно, что «Мексиканская кровь» уже не так активно проявляет себя в Фейерфилде. Дома не забрызгивают краской, других признаков банды тоже нет, и никто не разглядывает из-за занавесок проезжающие автомобили, боясь, что это может оказаться кто-нибудь из «Крови». Хотя многое может объяснить полицейская машина, припаркованная у соседнего дома.

Я знаю, почему mi’amá захотела вернуться сюда и жить в этом городе, в нашем прежнем особняке. Дело не только в том, что Фейерфилд расположен совсем близко к Эванстоуну, где живут Алекс с Бриттани. Дело в прошлом… Дело в воспоминаниях о mi papa, за которые она отчаянно старается цепляться.

Смотрю, как mi’amá вставляет ключ в замочную скважину, делает вдох и толкает дверь. Депозит и чек за первый месяц аренды она отправила, еще когда мы были в Колорадо, – боялась, что кто-нибудь уведет жилье у нас из-под носа. Я не стал ее расстраивать и не сказал, что тут не о чем беспокоиться, потому что никто не станет выстраиваться в очередь на аренду свалки, которую мы по недоразумению называем домом.

Я ошибался.

Мы стоим посреди небольшой гостиной и удивленно осматриваемся. Вместо старого рваного ковролина – гладкий паркет. Стены свежевыкрашены в ярко-белый цвет. Я понимаю, что с трудом узнаю это место.

– Луис, ты только погляди! – зовет меня mi’amá, заходя на кухню. Пробегает рукой по новенькой гранитной столешнице и кухонной утвари из нержавейки. Мама широко улыбается, а в следующую секунду взволнованно сжимает меня в объятиях. – Это начало нашей новой жизни!

Громкий стук в дверь эхом разносится по дому.

– Наверное, это Елена. Она собиралась заглянуть к нам после работы, – говорит mi’amá и бежит открывать дверь. Я уже собираюсь подняться наверх, в старую спальню, которую когда-то делил с Алексом и Карлосом, когда слышу мамин голос:

– Я могу вам чем-нибудь помочь, офицер?

«Офицер?» Что тут делают копы?

Я почти не имел дела с фейерфилдской полицией, если не считать тех случаев, когда мои братья вляпывались в очередную неприятность или когда следователь приезжал расспрашивать нас о деятельности банды, но тогда я был еще совсем сопляком. Когда большинство членов семьи входят в «Мексиканскую кровь», последнее, чего тебе хочется, чтобы в дверь твоего дома постучал коп. И пусть сейчас Алекс учится в универе, а Карлос на военной службе, от старых привычек не так-то просто избавиться.

Выхожу в гостиную и вижу полицейского в форме, улыбающегося маме во все тридцать два зуба. У него темные волосы, подстриженные по-военному коротко, и стоит офицер в одной из тех фирменных полицейских поз, которые свидетельствуют, что коп тут не просто так, а по делу.

– Видел, как вы подъехали, и решил, что нужно представиться, – говорит он и протягивает руку. – Я Цезарь Рейес, ваш домовладелец и сосед.

Mi’amá пожимает ему руку и тут же выдергивает ладонь, заметив пистолет, спрятанный в кобуру.

– Спасибо, что заглянули, офицер Рейес, – говорит она.

– Зовите меня Цезарь. – Коп смотрит вниз и перехватывает мамин взгляд. – Не хотел пугать вас, миссис Фуэнтес. Я собирался на работу и понятия не имел, когда вас удастся застать дома. – Он переводит глаза на меня. – Ваш сын?

Мама открывает дверь пошире и отходит в сторону, так что теперь я как на ладони.

– Офицер Рейес, это Луис, мой младший.

Рейес кивает мне.

– Добро пожаловать в Фейерфилд.

– Спасибо, – бурчу в ответ. Не сказать, что я в восторге, – мало приятного оказаться по соседству с копом, который вдобавок твой домовладелец.

– Я устраиваю барбекю в воскресенье вечером. Вам обоим стоит заглянуть, если, конечно, получится.

Ни я, ни мама не отзываемся на приглашение. Рейес пожимает плечами.

– Ну ладно. Думаю, мы с вами еще увидимся. – Он вытаскивает из нагрудного кармана визитку и протягивает ее mi’amá. – Если что-нибудь потребуется – не стесняйтесь, звоните.

Офицер идет к своей машине и уезжает.

– Ура, все закончилось, – замечаю я.

Mi’amá медленно закрывает дверь. Потом опирается на нее спиной и выдыхает.

– Ты в порядке? – беспокоюсь я.

– Все нормально. Давай… давай распакуем вещи.

В воскресенье Алекс звонит мне и сообщает, что договорился о собеседовании в загородном клубе «Брикстоун» в Эванстоуне – от нашего дома дотуда двадцать минут пешком. Мне и правда нужна работа, чтобы помогать матери, поэтому я попросил Алекса держать ухо востро – вдруг услышит о каких-нибудь вакансиях. У моего кузена Энрике есть автомастерская, но Алекс сам там вкалывает несколько дней в неделю, а с тех пор как экономика покатилась в дерьмо, у Энрике просто нет работы, чтобы нанимать кого-то еще.

В четыре часа я подхожу к «Брикстоуну». Это огромная усадьба: здесь есть собственное поле для гольфа на восемнадцать лунок, крытый и открытый бассейны королевских размеров и даже ресторан, предназначенный исключительно для членов клуба.

Собеседование много времени не занимает. Леди, которая его проводит, Фрэн Ремингтон, зовет меня к себе в кабинет сразу после того, как я заполняю анкету.

Она кладет руки на стол и окидывает меня внимательным взглядом.

– Из твоей анкеты я вижу, что ты отлично учишься и в старой школе состоял в футбольной команде и в команде по плаванию. Скажи, Луис, почему ты хочешь здесь работать?

– Я только что переехал сюда из Колорадо, и нужно помогать маме оплачивать счета. Через несколько месяцев мне поступать в колледж, а это стоит больших денег.

Она кладет папку на стол.

– В какой колледж собираешься поступать?

– При университете Пердью. У них есть курсы по аэронавтике, – говорю я. – Планирую после бакалавриата попасть в программу астронавтов НАСА.

– А ты честолюбив.

– Да, мэм.

Она снова просматривает мою анкету.

– У тебя нет опыта работы в сфере услуг. А нам нужен официант в ресторан.

– Я могу это делать, – заверяю ее. – Без проблем.

– Члены нашего клуба ждут от нас первоклассных блюд и лучшего обслуживания во всем Иллинойсе. Мы не потерпим вредных привычек, опозданий или неопрятности. Когда люди приходят в наш клуб, они ждут, что сотрудники будут относиться к ним, как к особам королевской крови. Члены клуба платят огромные деньги, чтобы войти в наше общество. Они очень требовательны, и я тоже.

– Я справлюсь.

Женщина медлит еще несколько секунд, но наконец улыбается.

– Мне нравятся целеустремленные молодые люди вроде тебя. Пусть у тебя нет опыта, я все-таки дам тебе шанс. Начнешь с помощника официанта, месяц поработаешь, а потом, если будешь справляться, повысим до официанта. Можешь начинать в субботу.

– Спасибо, что дали мне возможность, мэм, – говорю я. – Я вас не подведу.

– Вот и славно. Остальное уладим потом.

Вернувшись домой, я лицезрею на нашем крыльце офицера Рейеса, уже не в форме, а в джинсах и футболке. В руке у него банка «Будвайзера», и он разговаривает с mi’amá. Я бы и не подумал ничего, но у этого парня на лице сияла такая широченная улыбка, и он как бы невзначай прикасался к маминому локтю, а она заразительно смеялась над какой-то его шуткой.

Вот черт.

Я знаю, как парни ведут себя, когда флиртуют с девушками, потому что и сам постоянно это делаю. Никаких сомнений: наш сосед, он же домовладелец, он же полицейский, запал на mi’amá.

Как, ради всего святого, я теперь объясню это братьям?