Читать книгу Потомок Одина - Siri Pettersen - Страница 9

Хирка проснулась от воплей чаек на берегу моря. Она подошла к окну и открыла ставни. Было рано. Далеко внизу, на пристани, рыбаки уже сошли на берег. Они разделывали свой улов в окружении жадных птиц, которые кружили над их головами. Рыба билась в лоханях, не находя выхода. Море вдали покрывалось белой дымкой. Только пара облаков с серебристой каймой выдавала местоположение солнца.

От ветра кожа на её руках покрылась мурашками. В Глиммеросене в окна вставлены цветные стёкла. У Хирки же была просто дыра в стене, а это намного лучше. Так можно сделать вдох и по запаху понять, каким будет день. И видеть вещи такими, какие они есть на самом деле. Сквозь стекло всё видится искажённым, как во сне. Сегодня ночью ей приснился сон о том, как она плывёт по лесу. О воронах. Сон о… Римере?

Действительность настигла её, как тухлая рыба. Сгусток тошноты в животе. Отец не был отцом. Он нашёл её. Поднял. Взял с собой. Как диковинный камень или воронье перо. Она – брошенная. Отверженная. И не принадлежит к роду Има.

Хирка попятилась от окна. Она уцепилась за спинку кровати, чтобы погрузиться в забвение, как всего минуту назад. Утреннее забытьё. Дарующая свободу пустота перед окончательным пробуждением. Но она утекала сквозь пальцы, как песок. Хирка всё помнила.

Она побежала к Аллдьюпе. Запнулась. Корзина и ворон. Она заснула. Наверное, отец сходил к Железному Ярке, чтобы тот помог ему принести её домой. Как беспомощного ребёнка. Как будто она – Ветле. Хирка опустила глаза.

У неё на руке появилась белая повязка. Узкая нижняя рубаха обмоталась вокруг тела во время сна и была похожа на отжатое бельё. Другой одежды в комнате не было. Наверное, сохнет. Надо выйти. Ощутить ветер на лице.

Хирка открыла дверь в гостиную. Она предательски скрипнула. Отец, сидевший на своём стуле, вздрогнул. Он схватил ступку и принялся толочь ромашку, как будто просто немного вздремнул. Но Хирка видела, что он не ложился. Очаг горел со вчерашнего дня. Поверхность стола представляла собой хаотичный набор растений, коробочек, горшков и бальзамов. Он проработал всю ночь.

– И это всё? – хрипло спросил он и кивнул на её корзину, стоявшую на столе. Хирка поняла: он решил, что сегодняшний день будет совершенно обычным. Она не знала, чего ожидала. Больше, чем ничего, во всяком случае. Куча вещей, которые она хотела высказать, давила на неё свинцовой тяжестью, но ни одной из них она не могла вспомнить. Она сняла свою одежду с потолочной балки. Одежда высохла.

– Я дошла почти до самого Гардакульпа, – сказала она, натягивая на себя штаны. Прореха на колене увеличилась в размерах. Подождёт. – И я встретила Римера, – добавила она. Хирка услышала вызов в собственном голосе, но если отец не собирается признавать, что всё изменилось, действовать придётся ей. Она украдкой взглянула на папу, но он никак не отреагировал на её слова.

– Я нашла солнцеслёз, – сказала она, когда тишина сделалась совсем невыносимой.

– Хорошо. Половина деревни захочет получить его для сегодняшних вечерних костров. Я пошлю с тобой немного. Не…

– Болтайся среди имлингов и разговаривай как можно меньше, – закончила Хирка. Он поймал её взгляд.

– Ничего не отдавай взамен на обещания. Монета или ничего.

Хирка отковыряла корочку козьего сыра, пока отец объяснял, куда ей предстоит сходить. Хирка знала, кому что предназначается, но она позволила ему объяснить. Набитая до краёв корзина поведала ей, что сегодня предстоит навестить многих. Бальзама для груди Улле хватит на несколько месяцев. Чай из мяты для Квитстейна. У него была самая большая в деревне печь, и он снабжал всех хлебом из кислого теста, рецепт которого, по слухам, использовал ещё его прадед. Но из-за муки в воздухе ему становилось трудно дышать. Мята немного облегчала положение, и в корзине Хирки был запас чая, которого хватит до первого снега.

Наверное, отец считает, что она глупа, как овца, и не понимает, что происходит. Это её последний поход в Эльверуа, а он не собирался сказать ей об этом. Они снова уедут. Как они будут ездить с прикованным к стулу отцом, было выше её понимания, но если он думал, что она станет задавать вопросы, то пусть подумает ещё раз. Хирка засунула в карман варёное яйцо, взяла корзину и вышла из дома.

Она пошла в обход Глиммеросена, чтобы не разговаривать с Сильей. На самом деле ей не хотелось вообще ни с кем встречаться, но это невозможно, ведь прилетел ворон, и все соберутся около Чертога Всевидящего.

Внизу, в долине, спокойно и уверенно текла Стридренна, как будто время её вообще не волновало. Ноги принесли Хирку на берег реки. Она опустилась на колени и заглянула в воду. Снизу на неё смотрело её собственное испуганное лицо. Она не заметила никаких изменений. Волосы были такими же рыжими, где-то покороче, где-то подлиннее, косички теми же самыми. Можно ли понять, что она не такая, как все?

Мелкая рябь, побежавшая по воде, размыла её лицо и собрала вновь, как будто Хирка была призраком. Зеркальное отражение, существовавшее лишь наполовину. И разве не сквозило что-то звериное в её чуть заострённых клыках?

– Хирка! – голос Сильи косой прорезал воздух.

Хирка вскочила.

– Где ты была вчера? Ты же всё пропустила! – Силья закатила глаза и схватила её за свитер. Хирка чудом успела подцепить корзину до того, как Силья потащила её по деревянному мосту. Платье Сильи плясало вокруг её щиколоток. Оно было цвета моря, расшитое на груди и по краям узором с клевером. Оно было красивее её будничных платьев, и поэтому Хирка приготовилась к худшему.

– Ворон прилетел, – сияла она. – Я ещё вчера об этом узнала, но тебя не было дома! Пошли! Сейчас объявят, в какие дни пройдёт Ритуал!

– Сейчас? Сегодня? – Хирка притворилась удивлённой и сделала неудачную попытку вырваться.

– Сейчас, сегодня! Перед утренней службой. Хирка, что бы ты делала без меня?

Силья безжалостно тащила её к площади перед Чертогом Всевидящего. План не болтаться среди имлингов потерпел полную неудачу. События катились прямиком в Шлокну. Хирка сглотнула.

– Я не могу, Силья, у меня…

– И знаешь что? – Силья остановилась на склоне холма позади пивнушки. Она всегда останавливалась, когда собиралась рассказать что-нибудь по-настоящему драматичное. Чтобы все её слышали. Глаза её горели желанием поделиться новостью, она взяла руки Хирки в свои. – Ты никогда не угадаешь, кто приехал!

Ример… Хирка прикусила нижнюю губу, чтобы не произнести его имя.

– Ример! Я серьёзно, Хирка! Ример Ан-Эльдерин, собственной персоной. Он будет сопровождать Илюме-матерь в Маннфаллу к Ритуалу, – Силья закатила глаза. Это она делала часто.

– В Маннфаллу, Хирка! Скоро и наша очередь! – Силья поволокла её дальше. Одна мысль о том, что вся площадь заполнена народом, вызывала у Хирки тошноту. Если бы не Силья, Хирка, возможно, смогла бы скрыться в каком-нибудь тёмном закоулке, но…

– Честно говоря, Хирка, я думаю, ты понятия бы не имела о том, что происходит в разных местах, если бы не я. Ты ведь, наверное, не слышала, что Аудун Бриннваг свернул себе шею?

– Кто?

– Бриннваг! Ярл Скодда! По слухам, он выпал в окно, перепив пива. Но знаешь что? – Силья склонилась к Хирке и прошептала: – Имлинги клянутся, что видели на крыше кого-то. Тень!

– Кто клянётся?

– Народ! Слуги? Да какое это имеет значение! Ярл был другом Равнхова. Я думаю… – Силья украдкой огляделась, прежде чем продолжить. – Я думаю, тени забрали его. Воины, которые всегда остаются невидимыми и не умирают.

В обычный день Хирка рассмеялась бы, указав на логическую нестыковку: кто-то видел на крыше тени, которые должны были оставаться невидимыми. Не говоря уже о Колкаггах. Воины, которые не могут умереть? Все могут умереть. Даже Колкагги, если они вообще существуют. Если они до вчерашнего дня не были всего лишь плодом народной фантазии.

Имлингов на улицах становилось всё больше. Низкие каменные дома стеной к стене стояли по обе стороны улицы. Многие из них служили одновременно жилищами и лавками. Улица выходила на мощёную площадь перед Чертогом Всевидящего. Началась сутолока. Имлинги собирались передвинуть лавки с товаром, чтобы освободить место для Церемонии Оглашения.

Силья резко отпустила руку Хирки – верный признак того, что остальные жители Глиммеросена находятся где-то поблизости. И верно, родители Сильи шли по площади в свите Илюме и Рамойи. Разговоры поблизости от процессии затихали до шёпота. У Хирки вспотели ладони. Она попятилась. Это было несложно, ведь все остальные хотели пробраться вперёд.

Толпа расступалась перед Илюме, словно перед ней шёл невидимый плуг. Одета она была в мантию Совета цвета ночи с золотой окантовкой, и от этого лицо её казалось светлым. Она шла так плавно, будто плыла над землёй. Позади неё шагали три телохранителя, а по левую руку – мать Сильи, Кайса. Илюме не говорила, бо́льшую часть времени болтала Кайса. Она нацепила на лицо улыбку, которая, казалось, никогда не доберётся до глаз. Она шла за Илюме почти всю дорогу до лестницы и ловила взгляды других, желая удостовериться, что все видели, как она идёт рядом с Илюме-матерью. Матерь Совета. Одна из двенадцати членов Внутреннего круга. Ближе к Всевидящему подобраться невозможно.

Хирка чувствовала себя бесконечно обнажённой и открытой всем взглядам. Она сжалась, стараясь исчезнуть. Силья пошла к родителям, и Хирка испытала облегчение, увидев, как она повернулась к ней спиной. Теперь можно сбежать. Оставалась только одна проблема – Хирка находилась посреди совершенно безмолвной толпы. Если сейчас она побежит, все её заметят. Отец всегда плохо думал об имлингах, и она держалась от них на расстоянии, хотя не всегда понимала, какая опасность ей грозит. Сегодня она поняла. Сегодня она знала, что делает её другой. Почему ей надо прятаться. Но в данный момент выбора у неё не было. Она должна оставаться в толпе на протяжении всего оглашения. Сердце громче заколотилось в груди.

Хирка ничего не видела поверх голов стоявших перед ней имлингов, но она знала, что происходит. Церемония повторялась каждый год. Она с тоской посмотрела на торфяную крышу, где год назад лежала и наблюдала за такой же церемонией. Илюме стояла посреди лестницы, на несколько шагов позади неё – Рамойя, их обеих окружали телохранители. Рамойя подняла ворона, который принёс письмо из Маннфаллы. Письмо передали Илюме, как будто она ещё не ознакомилась с его содержанием. Илюме открыла маленький свиток и начала читать.

В последний раз, внезапно осознала Хирка. Говорят, Илюме уезжает из Эльверуа. Кто будет оглашать даты Ритуала в следующем году? Может быть, авгур, управляющий Чертогом Всевидящего? Или Рамойя? Хирка почувствовала, что тело её одеревенело. В следующем году? Будет ли она сама здесь в следующем году? Есть ли у неё будущее после Ритуала? Она посмотрела на окружавшие её лица. Все они пришли сюда, чтобы узнать, когда состоится Ритуал. Если он пройдёт в начале месяца Тви, то у Хирки осталось две полных луны жизни.

Голос Илюме разносился надо всей площадью.

– Ворон прилетел!

– Ворон прилетел! – торжествовали имлинги, окружавшие её, и поднимали вверх руки. Раньше Хирка улыбалась про себя, глядя на торжественные жесты, сопровождавшие оглашение. Сегодня радоваться было нечему. Хирка видела, что Илюме подняла руку, имлинги умолкли, как послушные собаки, и старуха смогла продолжить.

– Печать принадлежит Совету, – сказала она. Заверила в том, что ворон принёс слова Совета, и ничьи другие.

Да будет известно.

Всевидящий защитит каждого, кто придёт к Нему.

Да будет известно.

Его длань оградит от тех, кто живёт во мраке.

Слова насмехались над Хиркой. Безопасность, близость, защита… Ей будет отказано во всём этом. Она не заслуживает защиты, дарованной всем остальным. Илюме подождала, пока толпа утвердительно погудела, и скрестила на груди ладони в знаке ворона. Дышать стало тяжелее. Хирка попыталась продвинуться ещё дальше назад, но вокруг неё стояло слишком много имлингов.

– Ворон прилетел, – повторила Илюме. – Печать принадлежит Совету. Дата Ритуала определена.

Сердце Хирки забилось быстрее. Сейчас назовут дни.

– В год Всевидящего 998-й Ритуал пройдёт в месяце Хей. Восемнадцатый день для Эльверуа и окружающих деревень. Слово Совета окончательно.

Месяц Хей? Месяц Хей?! У Хирки закружилась голова. Должно быть, это какая-то ошибка. Следующий месяц! Они не могут сдвинуть Ритуал на целый месяц! Она растерянно огляделась по сторонам и поняла, что не одна она сбита с толку. Многоголосое бормотание переросло в крик. Не только она удивилась. Но у окружавших её имлингов были совсем иные причины для недовольства.

Один голос звучал громче остальных. Хирке показалось, что он принадлежит Алдеру, крестьянину с овцефермы на северной стороне.

– Но это же посреди жатвы! Никто не может уехать с хутора и от земли в месяце Хей!

Илюме подняла руку, шум стих.

– Ты можешь что-то добавить к воле Совета, фермер? – Её голос был похож на ледяную розу. Алдер стоял и дёргал подтяжки, не отвечая ей. Толпа стала напирать к центру площади в надежде, что скоро откроются двери Чертога Всевидящего. Возможно, они получат объяснение во время службы? Хирка не собиралась ждать никакого объяснения и уж точно не собиралась заходить в Чертог. Она просочилась в узенькую улочку позади кожевенных лавок и прижалась к стене. Там она и стояла, полускрытая, позади кипы овечьих шкур, в то время как имлинги обсуждали необычную дату. Ритуал всегда проводился в месяце Тви. Всегда. Почему же не в этот раз? Что ей делать?

Течение её мыслей прервал знакомый смех. Она высунула голову из укрытия и увидела Колгрима и компанию. Того самого Колгрима, из-за которого они с Ветле могли лишиться жизни у Аллдьюпы. Надо сбить его с ног ударом в челюсть! Хирка тихо зарычала. Вообще-то дело того не стоило. Он просто дурак. Он колотил ровесников, когда хотел, но Хирка не станет зачинщиком драки. Она не может.

А вот дитя Одина может…

Хирка отошла на шаг от стены. Дети Одина могут. Потомки Эмблы. Мифические монстры с ненастоящими языками. Обычные имлинги должны вести себя пристойно, но она больше не принадлежит к их числу. Она – гниль. Хирка почувствовала, как губы расплываются в плохо скрываемой ухмылке.

Додумать она не успела. Хирка прислонила корзину к стене дома. Ноги сами понесли её к Колгриму. Он сидел на земле вместе с другими обитателями северной стороны и пожёвывал красный корень. Задира заметил её приближение и поднялся на ноги. На какой-то миг в его взгляде мелькнула паника. Он помнил, что убежал, когда треснула ель, и это было написано у него на лице. Но Колгрим быстро взял себя в руки, облокотился о стену, как будто у него не было никаких забот.

Хирка ткнула в него пальцем.

– Ты мог убить Ветле!

У неё чесались руки, её накрыла опьяняющая смесь страха и предвкушения. У Хирки появилась цель. Злость и страх могли получить выход.

– Неужели ты настолько труслив, что бросаешься на тех, кто не может защитить себя?

Колгрим насмешливо улыбнулся.

– Если бы я бросался на тех, кто не может защитить себя, я бы бросился на тебя, бесхвостая, – ему понравилась собственная шутка, и он ощутил поддержку остальных, оставшихся сидеть на земле. Он взял в руки свой хвост и помахал им у неё перед лицом.

– Вот как им надо пользоваться. А не как пищей для волков! – остальные как по команде расхохотались. Если бы он знал. Что бы он сделал, если бы догадывался, что у неё никогда не было хвоста? Что перед ним стоит потомок Одина? Что поцелуй Хирки мог превратить его в гнилой труп у них на глазах? Она представила себе, как его бледное лицо тает, и широко улыбнулась.

Тогда от Колгрима запахло страхом. Он бросил взгляд вниз, на остальных, но поддержки не нашёл. Они ждали его действий. Задира попытался зайти по-другому.

– Может быть, тем, кто не может защитить себя, стоит держаться вместе? – усмехнулся он. – Не пора ли тебе стать другом Безмозглого?

Ибен громко ухмыльнулся, а следом и все остальные. Они получили то, чего ждали. Хирка сделала два шага в сторону Колгрима.

– Его имя Ветле!

– Только подумать, что за парочка! – продолжал он, подбодряемый Ибеном. – Бесхвостая и Безмозглый!

Хирка криво улыбнулась.

– Ты что, сватаешься ко мне, Колгрим?

Она сложила руки на груди и стала ждать, когда в его тупой голове родится обида. Ухмылка Колгрима потихоньку угасала.

Он бросился на неё. Они повалились на землю. Хирка слышала крики остальных, пока каталась по земле с Колгримом. Он хотел дать ей кулаком в лицо, но она остановила его руку локтём. Тот угодил драчуну в челюсть, и он заорал. Она попыталась высвободиться, но Колгрим был значительно тяжелее неё, а теперь вдобавок он был в отчаянии. Он искал что-то. И вот Колгрим занёс руку над её головой. Внезапно Хирке показалось, что его рука увеличилась в два раза.

Камень! У него в руке камень.

Он спятил!

Хирка приподняла бёдра, чтобы сбросить его с себя, хотя знала, что шансов у неё нет. К ним бежали имлинги. Камень полетел ей в голову. Она слышала, как кто-то хватает ртом воздух, кто-то орёт неподалёку и сиплый голос произносит незнакомое ей слово. Тело Хирки напряглось. Она зажмурила глаза. А потом раздался хлопок.

Она ничего не чувствовала. Почему она ничего не чувствует? Хирка широко раскрыла глаза. Колгрим сидел верхом на ней и держал в руке осколки. Камень разбился вдребезги. Некоторое время Колгрим казался озадаченным, но потом улыбнулся своим товарищам, как будто в его кулаках заключалась сверхъестественная сила. Что-то случилось. Тот сиплый крик.

Пока Колгрим сидел и злорадствовал, у Хирки появилось пространство для манёвра. Она напряглась, чтобы двинуть его кулаком в живот, но её цель внезапно исчезла. Колгрим поднялся над ней, извиваясь как рыба, а потом грохнулся на землю неподалёку.

Хирка прищурилась и посмотрела вверх. На фоне солнца вырисовывались очертания Римера. Она попробовала встать, но снова упала. Ример не обратил на это внимания, он не отводил взгляда от Колгрима.

– Тебя нельзя назвать взрослым, если ты теряешь голову от слов, малыш!

Ибен непроизвольно хохотнул, но Колгрим бросил на него грозный взгляд, и смех прекратился. Хирка внимательно осматривала собравшуюся вокруг них толпу. Все взгляды были направлены на Колгрима и Римера. Только один имлинг встретился глазами с ней. Хлосниан. Старый Хлосниан. Камнерез. Хирка хорошо его знала. В её корзине лежало масло для него.

– Хирка!

Силья хватала ртом воздух от возмущения. Её мать стояла рядом, пялилась на Хирку и отклонялась назад, как будто стоя на месте пыталась отодвинуться как можно дальше. Её узкое лицо вытянулось ещё больше, когда Кайса подняла брови. Она поджала губы, как будто смотрела на тухлое мясо.

Силья тоже глядела на Хирку, и в её глазах читался немой вопрос: «Что ты делаешь?!»

Хирка почувствовала, что щеки начинают слабо краснеть. Ример говорил с Колгримом. Голос его звучал приглушённо, но Хирка видела, как напрягаются его челюсти. Она не слышала его слов, но Колгрим пятился от него, как шипящий кот. Его тёмные волосы были всклокочены. Он не отводил глаз от меча Римера, а потом поднялся на ноги и вместе с товарищами убежал с площади перед Чертогом.

– Вот это да! – произнесла Кайса. Она обхватила Силью, как будто защищала свою дочь. – Какое счастье, что ты приехал, Сын-Ример!

Она сделала очевидный акцент на его титуле, но, казалось, Ример не замечал Кайсу. Он подошёл к Хирке. Она опустила глаза и обнаружила, что лежавшее в кармане яйцо размазалось по штанам. Толпа походила на стоглазое чудище. Голодное, чужое, опасное. И ей было нечем защитить себя. Она – отверженная.

Ример протянул ей руку. Он стоял над ней, сильный и гибкий, каким она его ещё не видела, и предлагал ей спасательный канат, потому что не знал, что она – чума.

– Ты в пор…

– Я победила его! – перебила она и заметила, что у стоявших в толпе от удивления пооткрывались рты. Конечно. Она забыла, кто он. Опять.

– Тебе не надо было… Ты не должен… – она попятилась, скрылась в проулке, подхватила на бегу корзину и понеслась со всех ног.