Читать книгу Советы юным леди по счастливому замужеству - Софи Ирвин - Страница 3

Нет ничего необычного во встречах с людьми, привыкшими давать экстравагантные обещания. Намного реже встречаются люди, привыкшие такие обещания выполнять. К этим последним и принадлежала мисс Китти Тэлбот.

После унылого утра в гостиной коттеджа Нетли не прошло и трех недель, а Китти и Сесили уже ехали по направлению к Лондону в подпрыгивающем на ухабах дилижансе. Путешествие в тряской повозке, в обществе других пассажиров и домашней живности выдалось нелегким. Вскоре сельские пейзажи Дорсетшира исчезли из виду. Пересекая одно графство за другим, Китти почти неотрывно смотрела в окно – никогда прежде она не уезжала от дома так далеко, все ее поездки ограничивались одним днем.

Китти давно знала, что ей необходимо выйти замуж за богача, но рассчитывала, что этой цели удастся достичь, не покидая Биддингтона и родных. Выгодная партия с Линфилдом была частью плана, задуманного и почти исполненного ею при поддержке матери. За месяцы, прошедшие после маминой смерти, Китти не раз поздравляла себя с тем, что успела так ловко обустроить свое будущее, заполучив мистера Линфилда, живущего поблизости. В самые тяжелые времена возможность ни на мгновение не расставаться с семьей – воистину неоценимый дар. Тем не менее теперь Китти пришлось уехать. По мере удаления дилижанса от Биддингтона тревога, поселившаяся в ее груди, разрасталась с каждой следующей милей. Китти приняла верное решение, единственно возможное для семьи, но разлука с сестрами давалась ей очень тяжело.

Какой же глупышкой она себя выставила, доверившись благородству мистера Линфилда! И вместе с тем было непонятно, почему он так стремительно ее разлюбил. Да, мисс Спенсер – девица хорошенькая, но пресная, как рыба. Столь быстрая смена привязанности со стороны жениха была лишена всякого смысла. К тому же Китти предполагала, что остальные Линфилды не пылают чрезмерной любовью к мисс Спенсер. Что-то здесь не так, но что именно?

– Какая дура! – произнесла она на сей раз вслух и добавила, когда сидевшая рядом Сесили бросила на нее оскорбленный взгляд: – Я о себе. Вернее, это мистер Линфилд – дурак.

Фыркнув, Сесили вернулась к чтению. Когда тяжелый фолиант, дар викария, нашелся, она настояла на том, чтобы взять книгу с собой, невзирая на возражения Китти, считавшей, что столь увесистый предмет не лучший попутчик в дальней поездке.

– Ко всем моим несчастьям ты хочешь добавить еще одно?! – театрально вопросила Сесили, когда они укладывали вещи.

В тот момент взмыленной Китти, склонившейся над громоздким саквояжем сестрицы, самым честным представлялся ответ: «Да!» – но она капитулировала и согласилась везти несуразный багаж в Лондон. Китти проклинала нелепое и дорогостоящее решение отца дать Сесили образование, отправив ее на два года в Бат, в частный пансион для юных леди. Решение, целиком и полностью продиктованное стремлением не отставать от местного дворянства, в особенности от Линфилдов. Однако единственное, что Сесили приобрела в этом заведении, так это неистребимое чувство собственного интеллектуального превосходства. И все же теперь, словно забыв, как страстно защищала книгу, Сесили почти не уделяла ей внимания, забрасывая сестру теми же вопросами, над которыми Китти и сама ломала голову всю поездку.

– Ты уверена, что правильно поняла письмо тети Дороти? – спросила она шепотом, наконец-то вняв неоднократным просьбам Китти не делиться с остальными пассажирами сведениями о затруднениях, с которыми столкнулись барышни Тэлбот.

– А как еще его можно было понять? – прошипела в ответ Китти не без легкого раздражения.

Она вздохнула, попыталась успокоиться и объяснила снова, вполне убедительно изобразив терпение:

– Тетя Дороти знала маму с тех времен, когда они вместе работали в театре «Лицеум». Они были очень близки, мама читала нам вслух их переписку, помнишь? Я попросила ее о помощи, и тетя Дороти предложила ввести нас в лондонское общество.

Хмыкнув, Сесили спросила:

– А ты можешь быть уверена, что тетя Дороти – почтенная женщина, добрая христианка? Ты так плохо осведомлена, что рискуешь привести нас прямиком в логово греха!

– Должна сказать, долгие часы, проведенные в обществе викария, не принесли тебе никакой пользы, – сурово отрезала Китти.

Впрочем, она сама испытывала некоторые опасения относительно тети Дороти, хотя мама всегда утверждала, что ее подруга – респектабельная женщина. Но признаваться Сесили в своих сомнениях не стоило, поскольку обращение к тете Дороти было их единственной возможностью.

– Мы не знаем в Лондоне никого, – сказала Китти, – кроме тети Дороти. Все папины родственники переехали на континент, и в любом случае они не стали бы нам помогать. А она к тому же оказалась так добра, что оплатила нашу поездку. Мы не можем свысока отвергать ее помощь.

Кажется, убедить сестрицу не удалось, и Китти со вздохом откинулась на спинку сиденья. И она сама, и Сесили предпочли бы, чтобы в это путешествие вместо последней отправилась Беатрис, но в конце письма тетя Дороти добавила ясное указание: «Привези самую хорошенькую из сестер». И поскольку Беатрис, по ее собственному признанию, представляла собой наполовину девицу, наполовину лоб, а Сесили обладала очаровательной внешностью, противоречащей ее сумрачному нраву, то иного выбора не оставалось. Правда, в ее обществе можно было умереть со скуки, но Китти надеялась, что это окажется не столь важным. Она успокаивала себя мыслью, что Беатрис гораздо лучше Сесили справится с домом и младшими девочками под бдительным присмотром жены викария. Поставь на это место Сеси – и по возвращении спасать будет уже нечего и некого.

– Я по-прежнему считаю, что следовало бы направить усилия на поиски честной, хорошо оплачиваемой службы, – заявила Сесили. – С моим образованием из меня вышла бы прекрасная гувернантка.

В наступившем молчании Китти с ужасом представила себе, что случится, если возложить на Сесили бремя семейного благополучия.

– Как бы там ни было, – тихо и осторожно произнесла она, – гувернантка получает тридцать пять фунтов в год. Боюсь, этого недостаточно. Быстрее всего выбраться из наших затруднений можно только в том случае, если я найду богатого мужа.

Сесили открыла было рот, чтобы изречь еще одно осуждающее и совершенно бесполезное замечание, – однако ее перебил мальчик на переднем сиденье, громко сообщивший своей матери: «Мама, мы приехали!»

И действительно, выглянув в окна, путешественники увидели на горизонте величественный город, а над ним – столбы дыма, вздымающиеся к небесам в беззвучном призыве. Родители часто рассказывали дочерям о Лондоне – с печалью, словно о прекрасном, но утраченном друге. Они описывали, как он высок и просторен, как красив и величественен, вспоминали его сутолоку и безграничные возможности. «Король городов» называли они его. Китти давно хотелось самой увидеть эту чужую землю, которая, вероятно, была первой любовью – и истинным домом – мамы и папы. Но когда повозка покатилась по мостовым, первое, что отметила Китти, была… грязь. Слой сажи на всем, клубящийся над трубами дым, лошадиный навоз под ногами. Грязь и… и хаотичность – улицы, грубо сталкиваясь друг с другом, зигзагами разбегались в разных направлениях. Здания топорщились, покосившись под причудливыми углами, даже не всегда правильной квадратной или прямоугольной формы, словно нарисованные детской рукой. Здесь и правда господствовала суета, и какая же громогласная суета! Непрестанный стук копыт и колес по камням мостовых, крики уличных торговцев, ощущение, что все вокруг куда-то спешат-спешат-спешат. Шумный, неряшливый, требующий к себе внимания и уважения город выглядел…

– Великолепно, – выдохнула Китти. – Сесили, мы наконец-то добрались.

На Пикадилли сестры пересели из дилижанса в наемный экипаж, который отвез их к дому тети Дороти на Уимпол-стрит. Китти пока не знала, какие районы Лондона принято считать фешенебельными, а какие нет, но улица, на которой проживала их будущая покровительница, радовала глаз. По дороге они видели и более роскошные здания, но и Уимпол-стрит выглядела весьма пристойно, краснеть за это место Китти не пришлось бы.

Кэб остановился перед узким городским домом, втиснутым между двумя другими. После того как Китти рассталась с одной из своих драгоценных монеток, сестры поднялись по высоким ступенькам и постучали. Двери открыла рыжеволосая горничная (то обстоятельство, что у тети Дороти есть слуги, тоже внушало надежды). Она провела посетительниц в маленькую гостиную, где восседала достопочтенная хозяйка дома.

Несмотря на то что во время поездки Китти беззаботно отмахнулась от сомнений Сесили, в глубине души ее терзали опасения: а если их встретит корпулентная, вульгарно хохочущая распутница в комичном парике? Такая покровительница совсем не годилась для их целей. Китти испытала облегчение, увидев элегантную представительную даму, чью прекрасную фигуру ладно облегало голубовато-серое утреннее платье. Каштановые кудри не покрывал головной убор, но непринужденный стиль был ей к лицу – в глазах поблескивало лукавство, несовместимое с чинным капором или вдовьим чепцом.

Тетя Дороти поднялась со стула, изучая новых знакомых взглядом из-под выразительных темных бровей. Китти и Сесили задержали дыхание, испытывая несвойственную обеим нервозность.

Но хозяйка улыбнулась и вытянула вперед унизанные драгоценностями руки:

– Дорогие мои, вы так похожи на свою мать.

Гостьи упали в ее объятия.

Тетя Дороти вместила множество жизней и ролей в пятьдесят один год пребывания на этом свете. В бытность свою актрисой она достигла блистательного успеха на сцене, тогда как за ее пределами развлекала избранных, наиболее щедрых лондонских джентльменов. Благодаря этим занятиям она накопила далеко не маленькую сумму, а когда ей исполнился сорок один год, перекрасила огненно-рыжие волосы в каштановые и прошла второе крещение: сменив как имя, так и привычки, превратилась в состоятельную вдову миссис Кендалл. В качестве миссис Кендалл она приобщилась к новому для себя образу жизни на задворках высшего света, посещая днем те дома, в которых прежде (будучи молодой девушкой) проводила лишь вечера. И хотя Китти опасалась, что легендарное прошлое тети Дороти окажется скорее помехой, нежели подспорьем, – в сущности, актрису едва ли можно счесть респектабельной леди, – манеры их покровительницы отчетливо показывали, что ее превращение в знатную даму осуществилось безупречно. Познакомившись с ней, Китти успокоилась, уверовала в то, что тетя Дороти способна направить следующие их шаги в лондонском свете и поделиться мудростью с новоявленной охотницей за богатством. Ей не терпелось задать тетушке тысячи вопросов, однако первые несколько часов, проведенных вместе, они говорили только о матери девушек.

– Как мне хотелось приехать на похороны! – с жаром сказала миссис Кендалл. – Знайте, я бы приехала, но ваш отец решил… что это был бы не слишком мудрый поступок.

Китти как нельзя лучше поняла это расплывчатое объяснение. В иных, более благоприятных обстоятельствах встреча с маминой подругой очень много значила бы для девочек Тэлбот – тетя Дороти могла бы поделиться с ними рассказами о прежней жизни даже после маминого ухода. Но мистер Тэлбот защищал интересы семьи, отдаляя женщину, чье присутствие вызвало бы вопросы… а некоторые темы предпочтительно оставлять в прошлом.

– В тот день стояла прекрасная погода, – откликнулась Китти, прочистив горло. – Свежо и прохладно. Маме бы это понравилось.

– Ее невозможно было удержать в четырех стенах, если на улице светило солнце, – сказала тетя Дороти с грустной, искренней улыбкой. – Независимо от времени года.

– Я прочла отрывок, – подала голос Сесили, – из поэмы Чосера «Книга герцогини», маминой любимой.

Разумеется, никто из присутствовавших на похоронах не понял ни слова, мелькнуло сейчас в мыслях у Китти, но Сесили декламировала отчетливо и складно.

Они проговорили несколько часов, обмениваясь воспоминаниями, постепенно сдвигая кресла, берясь за руки время от времени и сближаясь, как неизбежно сближаются люди, разделившие столь огромную потерю. К тому моменту, когда беседа добралась до расторгнутой помолвки Китти, за окнами стемнело.

– Вы правильно сделали, что приехали, – заверила тетя Дороти, разливая по бокалам ратафию[2]. – Лондон – самое подходящее место. Если бы вы связали себя с Батом или Лайм-Реджисом в это время года, все закончилось бы полным фиаско. Считайте меня своей феей-крестной, мои дорогие. Уверена, мы подберем превосходные партии вам обеим всего за несколько недель.

Сесили, задумавшаяся о чем-то своем, стремительно вернулась в реальность, распахнула глаза и бросила на сестру обвиняющий взгляд.

– Но партию нужно подобрать только мне, – заявила Китти твердо. – Сесили еще слишком молода.

– Ты совершенно уверена? – удивленно спросила тетя Дороти. – Разве не мудрее было бы найти мужей вам обеим?

– Совершенно уверена, – подтвердила Китти, и Сесили вздохнула с облегчением.

Тетя Дороти, похоже, не согласилась, но почти мгновенно овладела собой.

– Тем не менее, полагаю, она поможет нам расставить силки, – заявила хозяйка дома. – У нас много дел, прошу заметить. Мы должны разобраться с вашей одеждой, прическами, с вашими… – Она повела рукой в жесте, который как бы охватывал все, что касалось внешности сестер. – Нельзя терять ни дня, сезон вот-вот начнется.