Читать книгу Сердце ведьмы даром - София Эс - Страница 9

Магическую академию прикладных дисциплин при Совете Верховных я выбрал самостоятельно.

Во-первых, учебное учреждение располагалось далеко от дома, и моего, и рода Римс.

Во-вторых, это был престижный пансионат с хорошо охраняемой территорией, полным содержанием, обязательным ежедневным проживанием и всей необходимой инфраструктурой, поэтому видеться на постоянных основах с доставшей до самых печенок родней и теми, перед кем искупаю семейный долг, я перестал.

Как можно более суровые испытания при поступлении в академию и при последующей учебе стали третьим условием выбора альма-матер, ведь трепетное родительское сердце Римсов не пожелало бы в таком случае отправить вслед за мной юную изнеженную магиню Римс.

И в этом я ничуть не прогадал.

Действительно не пожелало и не отправило.

Подобрали ей по-соседству подходящее для девушки заведение, распорядки жизни которого, как и моего, вносили в частоту и качество наших встреч свои ограниченные определения. И хвала им за это!

А самым главным в академии при Совете Верховных был сам Совет Верховных. Структура на континенте независимая, власть держащая и пусть аристократами не обделенная, но состоящая не только и не столько из магов, сколько из достойных господ, доказавших делом свои честь и благородство.

Последнее было решающим и кардинально повлиявшим на мой выбор.

Справляться с родовой системой без поддержки более мощного ресурса – все равно, что плеваться против ветра, только уделаешься по уши и представление организуешь.

А что может быть мощнее родовой системы, если не система государственная! В политико-правовом контексте уж точно!

В уставе Магической академии прикладных дисциплин было прописано еще одно важное и весьма обнадеживающее меня правило: все учащиеся и преподаватели данного заведения с первого дня зачисления назначались военнообязанными, то есть являлись лицами из запаса вооруженных сил самого Верховного Совета и в любой момент могли быть призваны на службу во благо общества и власти.

Лично мне данная необходимость светила исключительно приятными последствиями: регулярные полевые практики, различные мероприятия боевой учебы, внеплановые выезды на отработку военных маневров.

И значит что?

Значит, я по самым уважительным поводам лишён был права частых личных встреч и выездов за пределы академии по личным же вопросам.

Да и вообще все личное и даже сверхсрочное при таком раскладе отметалось решительной рукой руководства академии до наступления более благоприятного времени, и никакие обращения могущественных родственников ни брались в расчет великим и ужасным ректоратом.

Так мы и жили шесть дружных лет, порой неделями пропадая на полигонах, стрельбищах, тренировочных площадках, имитирующих ландшафт различных уголков нашего континента. И, по-честному, лишь убираясь в неведомую глушь среди опасных тварей, чей укус мог убить за доли секунды, среди жутких болот или зачарованных древних песков, я ощущал себя по-настоящему свободным. Лёгким, весёлым и даже счастливым.

Извращение, скажете вы? А вот чем богаты, тому и радуемся.

До сих пор удивляюсь, как этот фокус с учебой мне удалось провернуть. А с другой стороны, под нашу родовую силу требовалось особое заведение, здесь абы что не подошло бы, отсюда и выбора ни у рода Файтов, ни у рода Римсов как такового не было. Сама жизнь сыграла на моей стороне.

А Сиолу в ту чудную субботу разоблачения моих постельных подвигов я, всё-таки, догнал и даже проводил до ворот академии, однако, оправдываться перед девушкой не стал.

Не из чувства гордыни или высокомерия.

В ее конфузе моей вины не было, ситуацию с обнародованием неприятной для нее информации я не подстраивал. Соблюдала бы она обозначенные границы, сохранила бы себя от слез и печали.

Но я искренне принес извинения и сказал: "Мне жаль, что ты узнала об этом и именно так. Я ненарочно".

Девушка, конечно, оставалась расстроенной, однако, плакать горько и обидно все же перестала.

Позже я связался с ней ещё раз, уточнил, как она добралась к себе, и с тех пор мы не общались.

С отцом после произошедшего я так и не поговорил толком. Сам не звонил, родитель тоже больше не объявлялся. Да и хвала Степи! Страсть как хотелось передохнуть от всех нервяков и напряжений.

Мне затишье было только в радость. К тому же куратор Мэдхали подсобила с полевой работой. О произошедшем в библиотеке выбросе сил она не задала ни единого вопроса, лишь уточнила, следует ли ей переживать, и, получив однозначное "нет", вернулась в лабораторию. А вот спустя несколько дней куратор "поощрила" особо "успешных" старшекурсников спецзаданием "нянька для второгодок на выезде".

Я всегда был за любой кипиш подальше от академии, не думал возражать и сейчас: мне бы где угодно, лишь бы числиться на официальной практике, без средств связи, без возможности встречи и с весьма сомнительным сроком возвращения назад.

Закинули нас малыми группами в земли близ Великой Пустоши, конечно, на те участки, что были особым образом укреплены и обезопашены. Хотя второгодки об этом оповещены не были, и мы вели мелкую пацанву среди серых выцветших пейзажей, с ностальгией слушая их вздрагивания, причитания и воодушевляющие напутствия.

Когда-то и на нашу долю выпадали первые подобные испытания.

Когда-то и мы впервые встречались с пугающими до икоты жуткими мразями Пустоши и жалкими падальщиками прилегающих территорий.

Когда-то и мне по первости казалось, что среди таких хищников я, что тварь беспородная, закуской для острозубых существовать лишь могущая, и мало какие личные или родовые силы, спецоборудование, секретные ловушки и суперсовременное оружие смогут помочь мне выжить.

А после первой же подобной практики я уяснил главное: не стоит недооценивать себя. При желании жить наш организм способен изворачиваться таким сложновообразимым конструктом и тем не менее находить выход из самой тупиковой ситуации.

Я видел это на примере кураторов, старших сопровождающих, на своих однокурсниках и испытал не раз этот эффект на себе.

Как по мне, он стал лучшей прививкой от хандры неизбежности. Лучшим лекарством от беспомощности. Лучшим мотиватором для освобождения.

Именно поэтому, когда из-под серого пепла, в недрах которого пряталась живая земля с ее голодающими обитателями, полезли длинные серые щупальца, я не стал вмешиваться, не бросился командовать и не возопил о тревоге.

С меланхоличным выражением лица и лёгкой тоской о своем прошлом подобном опыте я держался чуть в стороне и внимательно отслеживал перемещения, реакции и действия отряда второкурсников.

Сначала они испуганной ордой безмозглых троллей бросились в рассыпную, кто-то из самых несдержанных начал швыряться родовой силой, чем ещё больше вызверил животное, которое до этого лишь проявляло любопытство и жрать пока никого не собиралось, но об этом юным дарованиям расскажет профессор Кнайф сразу же после возвращения с практики. То-то посмеются они над собой, когда им ещё и видеозаписи их слабоумия и отваги приложат. А ведь профессор, наверняка, давал им перед выездом в "поле" несколько пространных намеков, это его обычная стратегия обучения. Ну что ж… В этой группе явно никто всерьез не отнёсся к его словам, и зря, огребутся они во время зачёта и экзамена по самую макушку. Теперь, пока не вызубрят каждую тварь Пустоши, ареолы ее обитания, особенности поведения, из лап такого хищника, как Кнайф, не выберутся, он-то пострашнее всех жителей Пустоши будет.

Оп!.. Я вытащил из-под неизбежного удара двоих слишком зарвавшихся ребят, чуть усмирил магией разгорячившееся животное и, наконец, увидел сплоченную работу правильно обученной команды.

Так-с, и кто же у нас такой инициативный и смекалистый?

Ооо!.. Девчонка из рода Тейтов!..

Нужно будет шепнуть приятелю Дюку, что его младшая сестрёнка обставила-таки старшего братца по всем фронтам.

…С учений мы вернулись слегка потрёпанные, немного утомленные, но определенно более близкие и понятные как для друг друга, так и для самих себя.

Сдав гомонящую пацанву на руки их куратору, заполнив все необходимые отчётные документы, я, наконец, добрался до своей комнаты и занырнул в желанный душ.

В походных условиях нам помогала блюсти гигиену магчистка и бытовые чары, но лучше естественного потока тугих струй воды я пока ничего не встречал. Ионо-плазменная обработка или другие химико-термические способы очистки ни в какое сравнение с этим удовольствием не шли. Благословенное изобретение – душ!

В плотных водных потоках происходит не только очищение физическое, но и в эмоциональном плане легчает неимоверно.

Стихия смывает и уносит с собой все лишнее, наносное, шелухою отжившего ментала облепившее. Горячие струи хлещут по макушке, щекам, спине и каждая пора раскрывается, выпуская сдерживаемое наружу. Каждая мышца выдыхает, ощущая желанное расслабление. И каждая мысль, сверлом выедающая до селе мозг, решает взять паузу и помолчать.

Благословеннейшее изобретение – душ!

Спускаясь к ужину, я был свеж, полон сил и ощущал себя так, что желал обнять весь мир: жизнь всё-таки стоящая штука и хорошо бы, чтоб всегда стояло у меня!..

На этом внутренний диалог споткнулся, ибо под ноги бросилось воспоминание маренговых глаз одной несносной ведьмы, и меня передернуло: нет уж, пусть все идёт своим чередом, минуя какие-либо вмешательства извне. Особенно по части стояния!..

Бууумс!!!

Да чтоб тебя древние на части разорвали!