Читать книгу Дневник девушки, которая дождалась. Своего парня из армии - София Гарипова - Страница 15

Вчера мы поцеловались. Зачем я после этого расплакалась, я до сих пор не знаю причины… Из-за того, что теперь не смогу гадать на игральных картах? Ну нет же… «Да это же всем понятно, что это ерунда»… Это он еще не знает, что тогда, после поцелуя, в ванной еще и дополнительно самостоятельно со слезами решила пережить свое потрясение. Отчего это, от счастья, что ли?

Но для меня все не так. Это не ерунда. Всё, теперь меня поцеловали, а я даже ещё и не совсем успела захотеть этого. Но главное (да, девушки всегда во всем ищут главную причину) – правда ещё не хотела целоваться. Не было такой потребности. Мне нравилось быть рядом, просто быть рядом. Мне ужасно стыдно, что я поцеловалась! А сейчас уже не стыдно – так для себя решила, пока сидела в библиотеке и подравнивала ножницами бумажные формуляры. Бумажные формуляры есть трех видов, и они отличаются между собой по ширине на 2—5 мм. У меня важное задание – обрезать по самому наименьшему образцу, чтобы они все были стандартными. Пока сидела и обрезала формуляры, всё думала и думала об одном…

О наших с Сашей планах на будущее, которые были озвучены до поцелуя, и о нашем поцелуе, и о том, что я так глупо расплакалась, к тому же я до сих пор даже не придумала стоящую причину и оправдание тому, что вчера расплакалась…

Когда нашлись недостающие «пазлы» в конце марта, и сложились все разом – да я сама тогда хотела его на радостях поцеловать! Но удержалась. И сегодня я ждала его с особым нетерпением. Боялась, что он не придет, он диплом пишет.

Помыла пол, приготовила суп, мама вернулась с работы – а Саши все нет и нет… И вот он пришел в 8 вечера. Гулять мы даже не пошли… И мы сидели у меня в комнате и спокойно тихо переговаривались…

– Ты же знаешь, я пока маленькая. В шестнадцать лет целоваться, наверное, еще нельзя.

– Ты тоже знаешь: мне еще нет восемнадцати.

– И что?

– А то, что по закону, когда мне уже будет восемнадцать, тогда я не смогу уже тебя поцеловать. Только потом, когда я вернусь с армии, тебе будет восемнадцать, а мне уже двадцать. Получается, с моего совершеннолетия до возвращения из армии мы не можем целоваться. У нас с тобою менее полутора месяцев.

– Как это?

– Статья, наверное. Я узнавал у Булата, он же на юриста учится.

Булат рассказал ему, что есть такая статья, которая предусматривает ответственность за «действия сексуального характера без применения насилия» совершеннолетним лицом, в отношении лица, не достигшего еще восемнадцатилетнего возраста.

– Правда, уже думают ввести еще возраст сексуального согласия пораньше – как раз 16 лет. Жаль, это пока только в стадии рассмотрения, и пока к нам не относится.

– А поцелуи – это тоже действия – этого самого – характера, так? Так почему сейчас-то можно целоваться?… С чего ты взял? Сейчас и подавно нельзя! – у меня перед глазами все плавало от слёз. Словно от какой-то обиды.

Но я сдерживалась, как могла. Я не плакала. Это только сами глаза. Откуда эти все слезы берутся? Отчего? Возможно, от непонятно откуда взявшейся в данной ситуации жалости… к нему, и… к себе, и что я сказала это с вызовом, будто бы хотела отчаянно флиртовать, когда я не хотела – само вырвалось.

– Можно. Сейчас можно, это потом нельзя. Потому что мы пока вместе с тобой… какие?

– Какие мы, безбашенные? Безответственные? – переспросила его.

– Несовершеннолетние. И поэтому нам всё можно… – он сказал это как бы в сторону, даже не глядя на меня.

– Всё можно? – я терла глаза, чтобы не заплакать, а Саша достал из кармана клетчатый носовой платок, и поднес его к моим рукам.

– Не всё, да не бойся ты, ладно? – он рассерженно вздохнул, глянул на меня и снова посмотрел в сторону. – Не собираюсь я ничего с тобой делать. Хорошо? Хорошо, ладно, давай тогда так и оставим, будто мы ничего не делали? – понимающим тоном и серьезно предложил Саша. Хмуро, серьезно… но с сочувствием.

– Да мы же вчера и правда – даже и не поцеловались! – быстро добавил он. – Если очень быстро дотронуться губами, меньше одной секунды, то поцелуй уже не считается.

Меня возмутило такое изложение фактов.

Во-первых, ну как это, не целовались, когда уже поцеловались?! Как это не считается? Он же прикоснулся ко мне губами – всё уже, это значит, мы поцеловались.

Во-вторых, была такая мысль: «Да мы и так собирались вроде бы делать вид, что мы не целовались… разве нет?». Правильно он говорит, надо скрывать этот факт. Но не от меня же самой?!

В-третьих, эту мысль сменила идея о том, что мы вместе оба сделаем вид, что ничего не было. Мы так все и оставим… как было. Как есть… И будем по-прежнему просто друзьями! Но и эта мысль тоже была не совсем «вкусной». Особенно, когда это всё предложено с таким печальным лицом. Я даже и не поняла, как по мановению ока все в голове переменилось… всё встало с ног на голову… или с головы на ноги (?). И тут я стала беззвучно рыдать. Тихо, чтобы мама из зала не услышала. Но теперь уже совсем по другой причине. Оттого, что мы останемся друзьями. Зона дружбы – навсегда. Так чего же мы все-таки решили – остаться друзьями?

Саша предложил сходить в это воскресенье в цирк. Я испугалась. Мне теперь страшно вдвоем ходить. Ведь мы же несовершеннолетние! Он уже всё объяснил… Саша пояснил, ему очередную зарплату дают от профсоюза «бартером», что можно взять места в цирке.

– А можно три билета, на три места взять?

– Зачем? С мамой хочешь пойти, что ли?

– Нет, мы как раз недавно говорили с девчонками про этот цирк. Там, говорят, хороший акробат выступает. Каролина тоже хотела бы пойти… Если ты, конечно, будешь так добр…

– Ладно, я спрошу тогда три билета.

Быть друзьями гораздо проще в окружении друзей. «Хорошо, давай тогда так и оставим, будто бы мы ничего не делали? «… «Давай!»

Мы так и останемся навсегда всего лишь друзьями. Которые, оказывается, даже ни разу не целовались. По-настоящему…

А ведь я его люблю!..

– На, держи платок! – и Саша достал из кармана рубашки платок.

– Ты прямо подготовился! – улыбнулась я.

– Ты не заметила, что ли, – я всегда платок с собой ношу. Это меня один приятель, коллега по работе «заразил»…

– Чем заразил? Насморком? – подняла я на него с испугом глаза, и перестала плакать.

Саша рассмеялся впервые за этот вечер.

– Да ничем не заразил! Он заразил примером – платок таскать.

Вот такой был у нас вечером разговор, о котором я всё думаю и думаю. Дома и в библиотеке. Самое ужасное, что я и правда не знаю, чего хочу. Потому что хочется и чтобы я осталась правильной, хорошей девочкой. И чтобы Саша приходил…

А самое страшное – я не знаю, что теперь будет… Что он замыслил? Чего теперь ждать?