Читать книгу Дневник девушки, которая дождалась. Своего парня из армии - София Гарипова - Страница 22

Обожаю «впервые».

Впервые – это такое слово волшебное. Как будто бы что-то манящее, невиданное, будто подпрыгнула повыше – и увидела что-то, что скрывалось за стеной, за обычными рамками повседневности. Например, впервые окунуться в прорубь или впервые попробовать настоящий кокос, впервые самой вкусно запечь рыбу, или впервые танцевать с мальчиком, впервые держаться за руки… Наверное, молодость и хороша именно тем, что столько вещей можно попробовать впервые!

Саша выполнил свое обещание – погулять «ночью». Мы бродили по горам, по тем, где хорошо наблюдать закат. Самые длинные дни года! После заката мы забрались на холм повыше и смотрели, как в темноте смотрится наша Кама, как на том берегу горят огоньки – белые, рыжие, а от них по бело-сиреневой синеве воды стелются отраженные длинные световые тропинки.

Людей кругом почти нет, редкие парочки попадаются. Казалось бы, можно не беспокоиться, хоть обнимайся, хоть целуйся – мы все тут, словно в сказках Софьи Прокофьевой, словно Астрель – «Принцессы Сумерки»… Только все равно все тут всех знают. Сегодня я в очках гуляла, так вот, пока шла, видела по пути Диму со старой своей школы с одной девочкой; видела Мариночку, с которой однажды в гостях познакомилась, она шла с каким-то мальчиком, и вроде это не был Антон с нашей школы; еще видела Прокофьева с одной очень худенькой девочкой, если правильно разглядела. Но ни с кем я не здоровалась, старалась делать вид, что никого не замечаю, и все проходили мимо, как будто не замечая нас. Возможно, это часть этики улицы – не замечать?

Мы шли с прогулки, и уже готовились пересечь проспект Раскольникова, как Саша перешагнул бордюр, встал на проезжую часть и остановился. Проспект Раскольникова – самый узкий проспект, где тогда машины проезжают редко, наверное, раз в час… Если только не праздник какой на Майдане, Сабантуй или День Молодежи. Саша оказался на проезжей части, а я стояла на бордюре. Машин не было. Мы застыли так, он на дороге, а я на бордюре, и смотрели друг на друга.

Оттого, что я стояла на высоком бордюре – от этого мои очки оказались почти вровень с его глазами, чуть-чуть ниже. Саша остановил меня, обнял за талию. Молча он поцеловал меня в щеку, а потом только-только дотронулся до губ… как откуда ни возьмись – резкий сигнал машины. Скорее всего, самая черная «Ауди»… что как раз и возникла в арке первого июня, когда Саша дрался с пацанами из нашего комплекса. (В Челнах не так много новых «Ауди», можно сказать, все они наперечет) … По-моему, и тот же самый водитель – лет сорока. Он подъехал к нам, быстро и плавно опустил стекло окна (там у них в «Ауди» не надо ручкой крутить, быстрый автоматический стеклоподъемник) … Водитель неспешно оглядел нас, подростков, и, как будто рассердившись за наше неподобающее поведение, крикнул нам:

– Что вы тут стоите сосётесь? Прямо на проезжей части? И вообще, уже одиннадцать! Марш по домам!

У него в машине сзади показалось какое-то темное шевеление, и после слова «одиннадцать» послышался единодушный с ним собачий лай в интонации хозяина в словах «по домам»: «Ав! Ав!». Тоже неодобрительный лай.

Ещё раз «бибикнул» в сердцах, и уехал. А Сашка подхватил меня под плечи, спустил с бордюра, и мы перебежали через проспект Раскольникова, и после этого продолжили бежать. В общем, мы оба были по-разному возбуждены. Я была так напугана такой встречей на безлюдной улице, а он бежал за мною, догонял меня. Но долго я бежать уже не могла… и мы вместе встали перевести дыхание, опершись на свои колени, пытаясь отдышаться… а его более натренированная «дыхалка» позволяла ему смеялся. Мы были у ворот той самой школы, где я раньше училась с Асией. Я прислонилась спиной к пыльным школьным воротам, а он подошел ко мне, и закрыл меня собой, схватившись за стальные прутья ограды. Отступать дальше было некуда.

– Так можно? Хочешь, я тебя поцелую?

– Я не хочу. Но можно.

– Как это?

– Да уже поздно, ты слышал, водитель же сказал, что уже одиннадцать часов, – и я предложила альтернативу: – Давай завтра?

– А я бы хотел сегодня тебя поцеловать. Раз уж никак не получается…

– Хорошо, но только один раз.

– Хорошо, ладно. Давай хоть один раз.

– Только очки сниму, тогда целуй!

Мы поцеловались один раз. Но целовались очень долго. Что-то на меня нереально сильно подействовало, что робкий поцелуй перерос в страстные объятия с участием моей предательской левой руки… Правая рука была более сознательна и очки держала. Я не хотела его отпускать, тем более, что обещала только один раз. Это не я, это моя левая рука так сама обнимала Сашу за шею, гладила его плечи. Его же обе руки так и оставались на металлических прутьях ворот. Он вцепился в ворота, а я вцепилась в него… Прямо чувствовала, как его мурашки перебегают с его спины на мою руку.

Не знаю, сколько времени это длилось. Я подумала, что вообще сошла с ума. Все, вот и поцеловались. Он опустил левую руку. Через минуту Саша отпустил и правую руку, которой он зачем-то всё еще держался за ворота над моей головой, снял её с ограды, сделал шаг назад. Я отвернулась от него в сторону забора, оглядывая территорию своей бывшей школы. Мы с пару минут стояли молча. Сами были в шоке от того, что только что произошло.

Тут мне вспомнилась частушка, и я её напела:

– Ты прижал меня к забору,

Не наделай мне беды!

Я ж тебе не городская,

Как поженимся – тады!3

Он обнял меня, поцеловал в лоб, пригладил мне растрепавшиеся волосы рукой, и мы пошли домой по сонным притихшим дворам. То есть я – домой, а он – провожать меня до дома. Саша протянул свой платок:

– Возьми, сотри с правой стороны, у тебя там немного помада размазалась. У меня ничего нет?

Мы вытерли друг другу рот. Чтобы никто не догадался, что мы целовались… пока вытирали, он шепнул:

– А я думал, что ты «городская»… – и снова погладил меня по волосам… и удивленно посмотрел на свою руку, которой пригладил мне волосы.

– Что у тебя с рукой, заноза от железной изгороди?

– Нет. Просто руку свело.

Домой мы пришли уже не 19-го, а 20-го июня. Уже было заполночь. В квартире у нас единственных из всего подъезда горел свет. Хорошо, что папа работал «в ночь».

– Ты знаешь, сколько времени? Уже ночь-полночь! – рассердилась на меня мама. – Становись к стенке, стрелять буду!

– Это всё я виноват, – признался Саша. – Мы сегодня забыли про часы… про время…

– Спокойной ночи, Сашка!

Я ему сделала жест: «Уходи, уходи, пока тихо!»

– Ну пока, Лейсан…

– Думаю, теперь я просто должен на тебе жениться! – шепнул он мне уходя, осторожно пожав мне руку.

Хорошо, что мама не слышала! Невесть что после таких слов подумать можно… В общем, я согласна. Мне он очень нравится. Очень. Теперь я по-настоящему поцелованная девушка.

Как там в песне про «Школьную пору»? «Может, я смелая слишком, что разрешила себя по-це-ло-вать?». Ух, отчаянно смелая, опрометчивая, бесшабашная. Сама от себя не ожидала. И, главное-то, что то пришла в комнату, думаю, сейчас надо снова, наверное, поплакать? Да что-то совсем не плачется. Не могу понять, да отчего я в тот раз плакала, когда меня просто губами коснулся, что это было?..