Читать книгу Вторжение - София Совина - Страница 7

Прошло ещё несколько дней. Остался позади октябрь, пришла пора ноября. Обычно в это время у нас уже довольно холодно, лежит снег, листья давно опали, на рябинах висят грозди красных ягод, и если снега достаточно много, то дети уже катаются с горок. Конечно, бывало и так, что в начале этого месяца снега ещё нет, либо он растаял, или его крайне мало. Впрочем, в этом ужасном году всё иначе. Стояла тёплая погода как в летний день, всё пышет многообразием зелени, изредка бывали дожди.

Пришёл дядя Боря, принёс продукты в пакетах. Анна мыла посуду после еды, её сын играл за столом с машинками и игрушечным роботом. А Вера и Мария ушли относить часть продуктов в подвал. Я и дядя Боря остались вдвоём, сели за детский столик, за которым мы выглядели крайне нелепо и снова завели разговор. Он не очень любил задерживаться и гостить, поэтому я был рад, что нам снова удалось нормально поговорить.

Я спрашивал о том, как там снаружи, что происходит. И судя по его мрачному лицу и рассказам, дела всё хуже и хуже. Климат оставался тёплым, растительность стремительно расла и густела. И что было странно, даже немного увеличилась в размерах. Тварей становилось всё больше, наиболее активны они в ночное время суток. По нашим общим наблюдениям мы сделали вывод, что они больше любят темноту, находиться в тени. Дядя Боря описывал, как они выглядят, тех, что видел – ужас и только, и, судя по всему все хищники, едят не только людей, но и животных, птиц и даже других насекомых, причём без разбору, и даже тех, кто сам по природе является хищником.

Забегу вперёд и скажу больше – крупные твари едят более мелких тварей. Наверное, чтобы разобраться в их пищевой цепочке, надо знать их всех. Хотя что тут разбираться – они просто жрут всё что движется.

То, что я хотел спросить, я ещё ни у кого не спрашивал, даже у родителей.

– Дядь Борь, а вы видели в тот день, когда всё началось, световой луч, который возник где-то возле «верблюда» и ударил в небо?

– Хм? Световой луч? Да, кажется, что-то видел… Хочешь спросить что это? Не знаю.

– Мне кажется, что он как-то связан с тем, что сейчас происходит, с тварями в первую очередь. Это он породил странную грозу!

– Может быть, может быть.

По его интонации я понял, что он мою теорию в особый серьёз не воспринимал.

В помещение вошла Мария, она прошла на кухню, мы видели через проём, как она укладывала остальные продукты в неработающий холодильник. Дядя Боря увидел, что я на неё смотрю.

– О-о, – протянул он, улыбаясь. – На Маню засматриваешься?

– Что? – не понял я. – Да нет, – отвёл глаза от неё. – Вовсе нет, – ещё увереннее возразил я, смотря на старика.

– Знаешь, что друг, я тебе скажу. – Он с хлопком положил свою ладонь мне на плечо и склонился, лицо его стало серьёзным и суровым. Прежде таким я его ещё не видел. – Сейчас не привязывайся ни к кому. Я знаю, ты не пропадёшь. Но вот она…

Он покачал головой и встал на ноги. Мне так хотелось крикнуть ему в след: «Я защищу её!».

Но не крикнул.

Прошло три дня с назначенного дня, в который должен был прийти дядя Боря. Но его всё не было. Мы сидели с мрачными минами и думали о самом худшем, но вслух никто ничего не озвучивал.

Когда прошло ещё четыре дня, у нас окончательно закончилась еда, не смотря на повышенную экономию. Мы снова сидели за столом, только на этот раз он был пуст.

– Я знаю, – сказал я. – Надо выйти на улицу самим!

Я воспылал энтузиазмом. Но на лицах остальных я увидел не только страх, но и возмущение. Собственно только тогда я осознал, с какими трусами я жил всё это время. И сам был таким же трусом.

– Думаю, это плохая идея, – сказала Мария. Как всегда своим мягким голосом, но в этот раз очень настойчиво, словно говоря, что не желает продолжать этот разговор.

– А что нам ещё остаётся?! – возмутился я, и резко встал. – Помереть с голоду?? – Все молчат, не смотрят на меня. – Без еды мы умрём. И останется либо рискнуть и добыть еды, либо помереть здесь!

Маня единственная кто подняла на меня глаза – испуганные, и она была готова разрыдаться. Я не хотел её пугать, но обстоятельства обязывали быть жёстким.

– Лучше уж в здании, – сказала нянечка Анна. – Чем в челюсти этих тварей!

– Да и тем более, – вмешалась Вера. – Борис, он…

– … не вернётся, – холодно оборвал я. И первый кто озвучил это. – И вы все это понимаете.

Мне никто больше не перечил. Я просто вышел и всё. Зашёл в туалет и закрыл дверь. Я был зол. Из-за их реакции, из-за их трусости, из-за их желания висеть на шее дяди Бори, который возможно уже погиб. Нет. Который вероятно уже погиб. Зол из-за утраты своих родителей – что за вопиющая несправедливость! За что?!

Но вскоре злость переросла в отчаяние и боль. Я упёрся в края раковины и понурил голову. Мои родители… Друзья, коих было мало. Школа. Планы, мечты, вся моя жизнь. Всё что я любил. Всё это кануло.

И будет ли хоть отчасти как раньше? – задавался вопросом я.

Вернётся ли нормальная жизнь на нашу планету?

Я открыл кран и умылся холодной водой. Успокоившись, вышел в коридор. Я услышал тихие шаги, повернул голову и увидел Маню. Она робко приближалась ко мне, встала передо мной и ещё долго мялась на одном месте.

– А́дам, – начала она, говоря неуверенно. – Ты что и вправду собрался выйти наружу?

Я видел, что её это очень беспокоило. Возможно, я потерял всех близких, друзей, я даже не знаю, жив ли кто-то из них сейчас – но я рад, что сумел обрести нового друга, и уж его-то я не потеряю. Вместо ответа я уверенно кивнул головой, но потом всё же сказал:

– Маш, со мной всё будет хорошо, я справлюсь, – заверил я её.

– Но ведь дядя Боря не справился.

– А я справлюсь, – ещё увереннее и твёрже сказал я, смотря ей в глаза.

И это сработало, она заметно успокоилась и едва заметно кивнула. Я решил идти на следующий день – в обед.

Погода ясная, солнце печёт. Ещё вчера я раз на двадцать мысленно прошёлся по составленному маршруту; думал о том, что буду делать, если встречу тварь или опасное насекомое, типа комара.

Я чувствовал, что я готов, что я это сделаю!

Я стоял перед дверью, и внутри меня всё кипело. Я решил выйти через боковую дверь, так будет ближе. Что хорошо в зданиях детского сада, так это то, что в нём имеется множество дверей с разных сторон.

На мне рюкзак, один из баллонов за спиной за ремнём, одна из зажигалок в кармане джинсов. В рюкзаке бита, в руке «копьё». Я уже готов был открыть дверь и выйти, даже потянул руку к ручке, но тут меня остановил голос за спиной.

– Подожди.

Я развернулся и увидел Маню. Она переоделась – в джинсы, балетки и симпатичную кофточку с короткими рукавами. Волосы убрала в высокий хвост, его пышноте позавидовали бы девчонки. Я увидел у неё за ремнём нож, а в руках она держала заточенную толстую и длинную палку.

На пару секунд я замешкался и даже подумал, что она осмелилась и решила пойти со мной. Но я глубоко ошибся. Вооружилась она лишь от страха, а пришла просто пожелать удачи.

Я кивнул, прощаясь, медленно открыл дверь, а затем вышел наружу. Пока всё было тихо и спокойно. Двинулся по асфальтированной дороге, спустились вниз к воротам с узорами из железных прутьев. Страх комом трясся внутри меня, разворачиваясь всё больше и больше, но мне удавалось сдерживать его. Мои руки немного тряслись, а ноги подгибались. Но мысль, что я не трус как они, придавала мне сил.

Я протиснулся через прутья и оказался вне территории детского сада. Впереди меня продолжается дорога, справа садик за забором, слева – дорога вниз. А вот впереди наискосок и немного левее стояло низкое кирпичное здание. Рядом с ним магазин, которого ещё не было видно, если только крышу.

Неожиданно я услышал странный звук, который очень стремительно нарастал. И через пару секунд над моей головой пронеслась огромная стрекоза, тело больше человека. Я резко присел, смотря на неё, даже подумал бежать, скрыться в траве.

Когда быстрое хлопанье крыльев стрекозы удалилось и затихло, я возобновил движение. Примкнул к кирпичной стене, и пошел вдоль неё. Я услышал, как кто-то ползает по крыше, и замер. Моё сердце бешено застучало, а ладони взмокли. Но кто бы там ни был, оно ушло. Я сглотнул, смочив пересохшее горло, и снова возобновил шаг.

Прошёл стену, выглянул из-за угла и тут же вернулся обратно – на секунду забыл, как дышать. Успокоившись, я снова выглянул. Два жука-носорога, как кабаны, лакомились сочной травой, что расла в клумбе в углу – на стыке двух зданий; второе – длинный магазин.

– Они безобидны, – говорил я едва слышимо сам себе. – Едят только траву. Им плевать на людей.

Набравшись решимости, я уверенно кивнул и вышел из-за угла. Осторожно обошел их, подошел к небольшой каменной лестнице, которую разделяют на две части металлические перила-трубы. Наверху – справа начинался магазин, а слева парапет.

Я приблизился к входу в магазин. Над ним нависал угол – козырёк, поддерживаемый двумя столбами, возле одного из которых валялся опрокинутый мусорный бак. На козырьке кто-то копошится, я велел себе остановиться и прижался к стене. Потом осторожно выглянул, смотря наверх. Там копошились муравьи и что-то разбирали. Они полностью были заняты своим делом.

Я как можно осторожнее прошел оставшееся расстояние и оказался под козырьком. Остановился. Напротив двери, дальше прямо у подножия широкой лестницы я увидел знакомый старый фургончик. Тихо ахнул, раскрыв глаза. И направился к нему, совершенно забыв про страх и осторожность. Вышел из-под козырька, подошёл к началу бетонной лестницы без перил и смотрел вниз на фургончик.

Немного потрёпанный временем, дверь покрылась ржавчиной в углу. На боку две царапины, ниже небольшая вмятина. Нижняя половина зелёного цвета, болотного оттенка, верхняя половина – потемневшего белого цвета.

В груди стало копошиться что-то крайне неприятное. Я сглотнул. Страх увидеть мёртвое тело Бориса пересилил во мне любопытство, я развернулся и, сжав челюсть, зашагал обратно к магазину.

Я решил проверить фургон позже. Вернулся к двери и вошёл внутрь магазина. Тихо, прохладно и никого. Свет не горел, холодильники не работали. В отделе фруктов и овощей, многое перегнивало и покрылось плесенью.

Я взял тележку на колёсиках и пошёл по магазину, нарушив его тишину. Набрал много консервов, маринованные овощи в банках, крупы, макароны, бутылки с водой, туалетную бумагу, баьтарейки, а в свой рюкзак засунул кучу дезодорантов и освежителей воздуха.

Когда я «отоварился» пошёл на выход, чтобы всё это уложить в большие пакеты. Проходя мимо одной из касс, я чуть не взвизгнул, когда увидел ботинки – мужские ноги раскинуты в стороны. Несколько секунд я тупо смотрел на них, борясь с собой. Потом всё же я зашёл за кассу, и моё лицо вытянулось от изумления – это был дядя Боря! Он был ранет в руку и живот; его майка и рубашка разорваны и пропитались кровью. Но он не был похож на мертвеца.

Я поставил пакеты на пол, подошёл к нему и присел рядом с ним на одно колено, положив два пальца на шею. Когда я почувствовал пульс, то моей радости не было придела.

– Дядя Боря! – позвал я его, тряся за плечи.

Он не очнулся, и тогда я вскочил, убежал, а прибежал обратно уже с бутылкой воды в руках. Я его немного облил и он, кашляя, пришел в себя. Когда его зрение сфокусировалось, и он меня узнал он сухо прохрипел:

– А́дам?

Я дал ему попить воды.

– Это правда, ты? – Я кивнул. – Я что, умер…?

– Нет! – улыбнулся я. – Я жив, и вы тоже.

– Как же это… – не понял он. Привстал, морщась и шипя от боли. – Ты дошёл до магазина?! Ох, вышел наружу в одиночку…

– Да, – снова кивнул я. – Что случилось?

– Когда, в назначенный мною день, я собрался выходить наружу, то понял, что не могу открыть дверь. А, забыл сказать моё укрытие в гараже, дверь железная, но глазок, благо, я давно установил. И увидел одну из тварей, она похожа на паука с шипами на спине.

Когда дядя Боря описал тварь у меня по спине побежали мурашки – именно такая тварь убила моих родителей. Перед глазами возникла картина их трагичной смерти. Я заставил себя собраться и слушать дальше.

– Она там откладывала яйца, или уже отложила, не знаю. Так же, как не знаю, чем ей моя дверь угодила. Может, тем, что у меня козырёк над дверью имеется? В общем, я выждал, пока она уберётся и попытался открыть дверь. Мучился я долго и приоткрыл её только на пару миллиметров. Понял, что я крупно влип. Другого выхода из гаража нет. Внизу у меня ямка, так что продукты хранятся долго. В общем, через несколько дней слышу странные звуки, смотрю в глазок, а это яйца вылупляются, а рядом с ними их мамаша крутится. В общем, я подождал, когда они уберутся, и только тогда вышел, хотя дверь открыть было ой как трудно, эта липкая паутина…! Фу! Гадость! Ладно. Так на чём это я… а, это было вчера, и я сразу же поехал в магазин. Выхожу из фургона, а на меня тут же нападают летучие твари с жалами на хвостах. Я двух подстрелил сразу же, потом третью подстрелил после промаха. А вот четвёртая успела подлететь и атаковала меня, я увернулся, но получил вот это.

Дядя Боря указал на глубокую опухшую царапину на руке.

– Я схватил большой нож и думал прикончить её так, потому что оружие надо было перезаряжать. В этой потасовке она и засадила в меня своё жало, – он показал на рану на животе. – А я уже воткнул в неё нож и убил. Потом я приполз сюда. Обеззаразил рану водкой, и думал забинтовать, но видно потерял сознание.

– Вам нужно помочь! – сказал я. Хотя это было очевиднее некуда.

– Иди, найди и принеси мне ещё водки, и если сможешь, найди иголку с нитками.

Я ушёл на поиски и вернулся со всем необходимым. Я вернулся тихо и увидел, как искажено лицо дяди Бори, при мне он явно старался сдерживать свою боль.

Я присел к нему с маленькой бутылкой водки и каким-то пластмассовым розовым чемоданчиком, а на нём изображены всякие цветы, сердечки, нарисованы нитки и иголка, а рядом девочка с двумя хвостиками. А яркая надпись гласила: «Набор для юной рукоделицы».

– Я нашёл только это, – сказал я.

Дядя Боря снисходительно взглянул на меня и сказал:

– Надеюсь, игла там не пластмассовая, – усмехнулся он, но тут же сморщился от боли. – Ох, А́дам, – мрачно говорил он. – Всё очень плохо.

– Но ведь рана не настолько серьёзна?! – всполошился я.

– Я не об этом, – спокойно, но так же мрачно ответил он.

Я открыл крышку чемоданчика и увидел катушки с нитками, бусины, несколько аппликаций для одежды с девчачьими мотивами, и другие мелочи. Три иглы были настоящими. Я достал одну из них. Дядя Боря расстегнул окровавленную продырявленную рубаху, разорвал белую майку. Теперь я полностью увидел отверстие в его животе, всё в крови.

– Я за полотенцами, – сказал я, вставая.

Пока я ходил, дядя Боря вылил немного водки на свою рану. Мне и представить было сложно какую боль он испытывал. Я принёс не только набор маленьких кухонных полотенец, но, а так же воду в бутылках и ёмкость под них – овальный небольшой пластмассовый тазик. И что только не продают в магазинах, а ведь вроде продуктовый, во всяком случае – в основном.

Я сел на пол возле дяди Бори, вылил воду в тазик и смочил полотенца. Помог промыть ему рану, но кровь продолжала течь. Он полил всё водкой – вторая рука сжималась в кулак, зубы стиснуты вместе, а глаза он зажмурил, шипя и постанывая от боли.

– А теперь, сынок, помоги мне, – сказал он, тяжело дыша, и кивнул на набор юной рукоделицы.

– Что?! – опешил я. – Я? Но…

– Ты сможешь, – заверил он.

Я нервно сглотнул, отпил воды из почти пустой бутылки, смочив горло. Взял розовый чемоданчик и снова заглянул внутрь – достал одну из найденных иголок.

– Ну что? – спросил я. – Какие вам нитки? – несколько нервно говорил я. – Розовые с блёстками, фиолетовые с блёстками, или может белые? Есть ещё голубые и…

– Давай уже, зашивай!

Я взял белые нитки. Продел в ушко иглы и склонился к дяде Боре. Смотрел на окровавленную рану. Я не мог заставить себя проткнуть иглой кожу. Мне было страшно, противно, и накатило такое волнение, которое тащило с собой под руку панику. Я даже одежду-то никогда толком не зашивал, а тут человек!

Дядя Боря увидел, что со мной творится.

– А́дам, – мягко сказал он. Я поднял на него глаза. – Успокойся. Выдохни. Вдохни, и ещё раз выдохни. Вот так. Хорошо. Легче?

Я кивнул.

– Не бойся, – говорил он. – Больнее ты мне уже не сделаешь, а вот легче – да.

И я, набравшись храбрости, воткнул иглу в плоть на краю раны. Начал зашивать разорванные куски кожи. Внутри меня всё дрожало, к горлу подкатила тошнота, но я продолжал делать стежок за стежком, не сводя глаз с кровоточащей раны. Игла и кончиики моих пальцев окрасились кровью. Я знал, что дяде Боре больно, хоть он и сдерживался, я всё равно знал, что это очень больно!

Наконец я сделал последние стежки и оборвал нить. С тяжёлым выдохом облегчения я приземлился на пятую точку. Я весь вспотел, в горле пересохло, и у меня было такое чувство, что я сейчас грохнусь в обморок. Но я всё это преодолел.

– Ты молодец, – искренне похвалил меня дядя Боря. – Неплохо бы бинты найти, или что-то похожее.

Я кивнул и, пошатнувшись, поднялся на ноги. Вышел из-за кассы, обтёр рукой холодный пот со лба и отправился на поиски. Бинтов я не нашел, зато здесь продавались футболки. Я изрезал одну из них на длинные лоскуты, и использовал как бинты. С рукой дядя Боря справился сам – обеззаразил водкой, зашил и перевязал, с перевязкой я ему помог.

Мы переложили продукты в большие пакеты и как мышки вышли наружу. В магазине было прохладно, и выйдя, мы сразу же почувствовали теплоту солнца. Дядя Боря поставил пакеты, чтобы взять в одну руку дробовик, но не успел он этого сделать, как с козырька прямо передо мной свесился вниз большой муравей – он успел поймать какой-то кусок из железа, который видимо у него упал. У меня от страха сердце в пятки ушло, мой рот сам открылся, а горло думало уже издать крик, как дядя Боря подскочил и заткнул мне рот своей ладонью.

– Это всего лишь муравей, – говорил он мне над ухом, – да размером с кошку, но он безобиден.

Я закивал, и он отпустил руку. Я облегчённо выдохнул. Муравей скрылся наверху.

– Я знаю, что он безобиден, – тихо сказал я. – Просто это было очень неожиданно…

Мы тихо двинулись к лестнице которая напротив входа. Когда я хотел поставить ногу на первую ступень, дядя Боря меня остановил. Велел жестом стоять на месте, а сам направился вниз, спускаясь боком. Внизу он поставил пакеты на землю, и с ружьем двинулся обходить лестницу, он заглянул под неё.

Я помнил, как там темно и всегда было куча паутины, но всё равно когда я был мелким пацаном, вместе с другими ребятами лазили туда, прятались, когда играли или от мамы.

Дядя Боря медленно отступал назад со встревоженным лицом, он явно сдерживал страх. Я понял – там твари. Но, не смотря на опасность прямо под лестницей, он велел спускаться вниз, только тихо. Я спускался предельно осторожно и медленно, в это время дядя Боря максимально тихо открыл задние двери фургончика, и когда одна из дверей скрипнула, он тут же повернул голову на тень под лестницей. Мы в страхе замерли. Но никто не вылез оттуда.

Мы сложили пакеты, я успел увидеть внутри оружие, патроны в жестяных коробочках, ножи в грубых чехлах, пара фонариков, и другие вещи которые могли пойти в ход для защиты и выживания. Дядя Боря закрыл дверцы – отпустил металлические продолговатые ручки, только когда раздался щелчок. Он пошёл к водительскому сиденью, а я сел рядом на место пассажира – кожаное широкое переднее сиденье рядом с водителем. Осторожно закрыли двери.

Дядя Боря сунул ключ в зажигание, но медлил.

– Если я заведу машину, то разбужу тварей, – шёпотом сказал он. – Летучие, те, что меня поранили.

– Может, – предложил я, – покатим машину вручную? Там скатимся с горки и заведём.

– Ладно, – одобрил дядя Боря.

Мы с ним открыли двери и вылезли наружу. Одной рукой упёрлись в дверь, второй – внутрь машины; и покатили её. Сначала было трудно сдвинуть её с места, но потом пошло как по маслу. Дядя Боря успевал поворачивать руль и мы завернули, обогнув большую круглую клумбу, покатили фургон вниз по плавному съезду. Справа склон поросший травой, слева бетонный парапет, и чем ниже, тем он выше. Мы уже не катили машину, а она ехала сама, а мы бежали едва поспевая за ней. Когда склон окончился, мы как по команде запрыгнули в салон и закрыли двери, тихонько хлопнув. Дядя Боря тут же повернул ключ в зажигании, заведя старенький мотор и нажал со всей дури на педаль тормоза – в это время мы уже выехали на дорогу для пешеходов позади жилого пятиэтажного дома.

Фургон затормозил, я ещё не успел пристегнуться, и поэтому полетел вперёд – мои руки встретились с бардачком. Мы какое-то время сидели и смотрели туда, откуда приехали – твари не летели на нас, что было очень хорошо.

Дядя Боря сдал назад, развернулся, задом к дороге, а передом во двор. Мы проехали плавный полуповорот и потом прямо вверх, на горку к садику. Он начинался ещё на середине горки – забор из проволоки, через который всё видно, зад веранды.

Мы остановились возле закрытых ворот из прутьев. Через них я и покинул территорию детского сада. Мы вышли наружу и взяли пакеты. Я только нагнулся, чтобы пролезть в большом расстоянии прутьев, как дядя Боря велел:

– Стой.

Я замер в полусогнутом положении. А дядя Боря встревожено и с подозрением смотрел наверх, здание садика. Он прищурился.

– Быстро в фургон, – скомандовал он.

Я, ударившись головой о прут, поспешил в фургон. Забрался вместе с мешками и закрыл дверь. Но дядя Боря остался снаружи. Он обошел фургон, открыл дверцу и что-то достал. Вернулся к воротам с кусачками и сломал цепь – цепь с замком откинул в бок, в траву. Дверцы ворот с тихим скрипом открывались сами. Упёрлись в перед машины. Дядя Боря забрался обратно в фургон и завёл его, немного сдал назад. Дверцы ворот продолжили открываться сами по себе. Правая полностью распахнулась, ударившись о бордюр, высокая трава пролезла через расщелины прутьев. Левая дверца открылась ещё чуть-чуть и замерла.

Фургон обогнул её и заехал на территорию детского сада. Сначала дорога вела немного вверх, но потом выпрямилась. Впереди стояла будка, возле неё баки с мусором. По кругу детские площадки с верандами. А с левой стороны двухэтажное здание садика.

Фургон остановился. Мы смотрели через окно со стороны дяди Бори. Увидев разбитое окно, я громко и испуганно ахнул. Тут же вспомнил о Мане, с которой успел подружиться, и о других тоже не забыл. Уже хотел выйти наружу, как дядя Боря меня остановил.

– Там опасно, – сказал он, глядя в мои глаза наполненные тревогой и страхом.

– Но там они! Им нужна помощь!

– Они…

– Нет! – оборвал я. – Они спрятались в подвале, всё хорошо, – уверенно заявил я, а у самого все поджилки тряслись, а в голову лезли крайне трагичные картины.

– Ладно, – сказал дядя Боря. – Пока не проверим, не узнаем. Я схожу.

– Я с тобой! – вызвался я, не желая сидеть здесь.

И это несмотря на то, что мне было дико страшно идти туда и встретиться с тварями лицом к лицу. Одна мысль об этом заставляла меня, чуть ли не падать в обморок. Но всё же, я был полон решимости. Во мне прям, проснулся какой-то герой.

Дядя Боря, смотря на меня, понял, что я не отступлю и всё равно увяжусь за ним. Он вздохнул и нехотя кивнул.

Мы вернули пакеты набитые продуктами обратно внутрь фургона. Дядя Боря вручил мне охотничье ружьё и наскоро объяснил, как стрелять. У меня в рюкзаке ещё моё «копьё», разукрашенная бита и куча баллончиков.

Сейчас вспоминая об этом, я восхищаюсь собой. Неизвестно откуда я нашёл в себе храбрость и силы, чтобы идти к монстрам, рискуя своей жизнью.

Мы на полусогнутых ногах пробежали вдоль стены и разбитого окна. Подбежали к двери, через которую я вышел. Дядя Боря открыл её и оттолкнул от себя, а сам прицелился.

Полутёмный пустой коридор.

Мы тихо шли по линолеуму. В кабинете, где было разбито окно, снесена дверь – она висела на волоске. Мы заглянули внутрь – там кавардак, везде валялись листки бумаги и были разбросаны канцелярские вещи, перевернут стул. Мы ушли дальше, приблизились к помещению старшей группы – там мы обычно ели. Дверь распахнута. Внутри меня зарождалось плохое предчувствие, захотелось взять и повернуть назад. Но я уверенно шёл дальше, следом за дядей Борей.

Мы вошли внутрь.

Там царил хаос. Валялось несколько детских стульев, упал один стеллаж с игрушками, столик для девочек, где они наводили себе причёски – разрушен. Ободранные шторы наполовину сорваны. Окна разбиты. Всё то, чем мы заградили окна – сломано и валялось повсюду, лишь незначительная часть осталась на подоконниках. Повсюду паутина – в углах, на вещах, свисала клочками и толстыми нитями с потолка.

– О, нет! – выдохнул я.

Мы вошли, но от двери далеко не отходили. Я повернул голову направо и осмотрел угол, который не был виден ранее. Моё тело содрогнулось, а в коленях возникла слабость. В верхнем углу я увидел упитанный силуэт нянечки Анны, он весь обмотан паутиной, так что не видно кожи.

– О, боже… – вымолвил я.

И дядя Боря перевёл взгляд сначала на меня, а потом туда, куда я смотрю. Он прошел, свернул к Анне, но он шёл не к ней, а вошёл на кухню, где детям готовили еду, а потом мы себе. Он скрылся там. Через проём я видел кавардак, паутину, кровь… которую я заметил не сразу.

Он вышел через минуту, встал в проёме, облокотившись на него. Лицо его было мрачным и будто состарилось ещё лет на пять. Он поднял на меня глаза.

– Там…, – его голос оборвался. – Там Вера и мальчишка.

– Меня не было-то всего ничего, – лепетал я. – Прошло часа два, не больше. – Я понурил голову. – Нет-нет-нет! Маня! Надо найти её.

– А́дам…, – было, начал дядя Боря.

Но я огрел его холодным взглядом.

– Надо найти её, – настойчиво повторил я.

Я оставил его и ушёл в подвал. Дверь была в царапинах. Я хотел открыть дверь, но она оказалась заперта. Я постучал.

Через несколько секунд с той стороны раздался взволнованный голос:

– Кто это?

Я облегчённо вздохнул, узнав в нём голос Маши.

– Это я, А́дам, – говорил я не особо громко. – Открой.

Послышался щелчок, дверь медленно немного приоткрылась, но увидев меня, она распахнулась. Маша кинулась ко мне.

– О, это было ужасно…! Эта тварь меня чуть не догнала… но я успела.

– Нужно уходить, – сказал я. – Пошли за дядей Борей и уходим.

– Дядя Боря? Он жив?!

Мы вернулись, он был до сих пор здесь. Был рад увидеть Маню живой и невредимой. Тут же вручил ей пистолет, что был у него за ремнём. Она этому не очень обрадовалась. Мы вдвоём направились к двери, дядя Боря медлил.

Когда я развернулся и поднял голову на дядю Борю, который сделал шаг от проёма в нашу сторону – его глаза распахнулись, он смотрел в сторону Мани. У меня внутри всё оборвалось. Я быстро обернулся.

В нескольких шагах, прямо передо мной спиной ко мне стояла Маня, а перед ней на паутине свесилась тварь. Размером несколько больше кота. Серая, а спина чёрная, вытянутое тело, морда страшная и зубастая. Несмотря на то, что она похожа на паука, ротовых клешней у неё не было, зато имелись острые тёмные зубы. Тварь перевернулась, и расправила по три цепкие лапы с каждой стороны, двумя передними держалась за паутину; раскрыла маленькую пасть и громко заверещала.

Маня, выйдя из оцепенения, попятилась назад, пистолет выпал из дрожащих рук. Она запнулась об игрушку и упала на спину, тварь собиралась прыгнуть на неё. Я слышал, как с боку лез кто-то ещё. Но для меня было важно спасти Маню. Но моё ружьё стояло у двери.

Как только Маня упала, я метнул «копьё», которое в один миг достал из рюкзака – нож на конце палки от швабры влетел в тварь, пронзив её тело. Она, издавая жуткие звуки, упала, пролетев с копьём по инерции ещё немного.

За спиной я услышал выстрел и страшный выкрик подстреленной твари где-то недалеко от меня. Я подбежал к Мане и помог подняться. Но она смотрела не на меня, а на стеллаж с игрушками и детскими книжками, на нём сверху на нас ползла, ранняя плюшевых зверюшек, такая же тварь, которую я убил только что. Я быстро достал из-за на спины баллон – это оказался какой-то женский дезодорант. Нажал на распылитель, а второй рукой вынул из кармана джинсов зажигалку. Она зажглась со второго раза, и тут же появилось пламя, которое я направил на прыгнувшую на нас тварь. Пока я палил её дотла, склонившись к полу, дядя Боря отстреливался от других тварей. Маня подняла свой пистолет, неумело держа его обеими руками, и выстрелила в тварь, что лезла через разбитое окно. Когда выстрелила, взвизгнула от отдачи. Она промахнулась. Я, закончив жарить тварь, выхватил у неё пистолет, прицелился и выстрелил – убил; тварь отбросило назад.

– Отступаем! – кричал дядя Боря. – Отступаем!

Я, обхватив Маню за плечо, прижав к себе, стал пятиться назад, держа пистолет в правой руке. Выстрелил два раза, убив тварей, которые вылезали из-под мебели и из-за вещей. Выстрелив в четвёртый раз, я столкнулся с дядей Борей. Я вернул Мане пистолет и поднял своё ружьё. Мы вышли через дверь и закрыли её, подпёрли скамьёй и побежали со всех ног, слыша, как твари долбятся в дверь.

Мы выбежали из детского сада и кинулись бежать к фургону. Запрыгнули внутрь, дядя Боря завёл его, и мы тут же тронулись с места. Я выглянул в окно, так как сидел возле него и увидел, как эти твари выбрались на улицу и бежали за нами, перебирая восьмью ногами, а некоторые прыгали и прыгали достаточно высоко и далеко.

Фургон выехал из садика и резко повернул влево, с горки вниз, вильнули и выехали на дорогу, повернули направо и на всех парах мы помчались по прямой дороге, минуту-две, потом дядя Боря сбавил скорость. Проехали перекрёсток, светофоры, конечно же, не работают. Мы остановились возле вокзала под крышей; здесь обычно останавливались автобусы, на которых можно уехать в другие ближайшие города.

Минуты две мы молчали, не смотря друг на друга, переводили дыхание. Маню, что сидела между нами, трясло как от лихорадки. Я взглянул на неё, а она сидела, смотрела перед собой, сама бледна, а глаза как у бешеной испуганной кошки. Тогда мне стало её очень жалко, хотелось обнять, чтобы успокоить. Но я сидел как бревно. Мне же самому было жутко и страшно; хочтелось сжаться в комок и зарыдать в голос. Хотелось молить, чтобы всё это закончилось, чтобы это оказалось страшным сном.

– Поедем ко мне в укрытие, – сухо сказал дядя Боря.

Ему не ответили. Фургон тронулся с места и спокойно ехал по пустой дороге безлюдного города. Широкие трещины на асфальте, поваленные фонарные столбы, но были и те, что стояли или накренились. Трава на газонах очень высокая и сочная, цветы лезли из клумб. Разрастались деревья, росли новые, на здания проникал плющ. Откуда-то в городе взялся папоротник, который обычно растёт в лесах. Это было странно. Но не странее чем выросшие насекомые и страшные твари.

Ехали мы не долго. После вокзала начинается как бы более новая и современная часть города, здесь больше многоэтажек. А мы проехали прямо и свернули в гаражи. Остановились возле одного из них. Железная синяя дверь с железной ручкой обляпана липкой паутиной, на земле валялись остатки пустых яиц твари. Мы взяли продукты и вошли внутрь.

Дядя Боря зажёг большой фонарь, как прожектор, который весел на потолке вместо лампочки. Небольшое помещение, бетонный пол и стены. Справа от входа, старенький и потрепанный выцветший бордовый диван, рядом тумба без дверцы. С другой стороны, в верхнем углу квадратная деревянная дверь в полу – спуск в ямку. Ещё тут был старый стол, шкаф с инструментами, гвоздями и прочими мелкими штучками. А так, здесь довольно пусто.

Вот так я и прибыл в своё третье убежище. И надо сказать, если сравнивать с двумя предыдущими, то оно гораздо надёжнее. Вокруг бетон, дверь из железа, окон нет, ещё есть и куда спуститься, если что. А так как здесь надёжнее, то и спокойнее.

– Обустраивайтесь.

Дядя Боря разобрал продукты – одни в шкаф, другие сложил в пакеты и спустил в ямку. В это время мы просто сели на диван и сидели, смотря в стену.

– Как ты? – спросил я, через минуту.

– Спасибо, – ответила Маня и повернула ко мне голову. Я удивлённо вскинул брови. – За то, что спас мне жизнь.

– Я не мог иначе.

Она снова отвернулась, смотрела перед собой.

– До сих пор не могу поверить, что их больше нет.

– Да. Я тоже.

Позже мы разложили диван, и теперь вместо одного спального места – два. Внутри него был ещё и матрас. Я и Маня спали на диване, дядя Боря на полу на толстом матрасе. А укрывались мы старыми пледами, которые неприятно пахли.