Читать книгу Вторжение - София Совина - Страница 9

Только через трое суток, после того разговора с Маней, мы решили втроём покинуть гараж и готовились уходить.

Я помню, как Маня носила с собой маленький настенный отрывной календарик, где были изображены милые кошки. Не знаю зачем, но она следила за датой, каждый день отрывала по квадратной маленькой бумажке, где написана дата и месяц.

Десятое декабря. В это время обычно уже пора задумываться о новом годе, но мы лишь думали о том как нам остаться в живых.

На часах двенадцать дня – как мы выяснили и уже давно, это самое спокойное время. Мы стояли перед дверью гаража. У наших ног пакет со скудными остатками продуктов и двумя бутылками воды. Я со своим обычным вооружением, и плюс – охотничье ружьё в руках. Маня не рада держать ружьё, но дядя Боря настоял. Да и сам он неплохо вооружился – большой нож, пистолет, патроны, а в руках дробовик. Впрочем, как всегда.

Когда мы сели в фургон и дядя Боря завёл его я уточнил:

– Следуем плану?

– Да, – кивнул он, поворачивая потёртый руль. – Сначала в магазин – пополняем запасы. Потом из города, в сады «Радуга».

Мы почти выехали из гаражей, они остались позади, впереди, в нескольких метрах – дорога. Слева недалеко находится вокзал. Прямо через дорогу двухэтажное здание, на первом – продуктовый; где мы уже отоваривались, если можно так сказать, учитывая то, что мы всё брали бесплатно.

Деревья что увеличились в размерах раза в два, а некоторые и в три – поражали своими габаритами. Половина из них возвышались на равне с девятиэтажными домами, а вторая половина были ещё выше. Поражли не только деревья, но и кустарники, которые таковыми уже назвать было сложно – они теперь будто новый вид деревьев. Вездесущий плющ с большими листьями лез всюду: столбы, широченные стволы деревьев, а главное – на здания. И трава не отставала – проникала где только могла. Увеличенные цветы просто вываливались из клумб. Зелень лезла и из трещин в асфальте.

Дядя Боря собирался подъехать к центральному входу, и как только фургон начал выезжать на дорогу, неожиданно перед нами очень быстро и громко топая пронеслась тёмная большая тень. Дядя Боря резко надавил на педаль тормоза, фургончик со скрипом остановился, отчего мы поддались вперёд.

Тенью оказался большой паук, размером как крупная упитанная свинья, и это не считая его ног. Он промчался прямо перед капотом нашего фургона. А за ним, топая ещё громче, неслась паукообразная тварь, больше его в размере – пепельно-серое округлое, немного приплюснотое тело, множество чёрных глаз, зубастый рот тёмных клыков в два ряда сверу и снизу, на спине уродливые наросты, четыре пары лап как у пауков.

Тварь догнала паука и запрыгнула на него, придавив к земле, раскрыла пасть и впилась в плоть возле головы. Паук верещал, дёргался и бил лапами по асфальту. Но тварь с силой удерживала его. Мы наблюдали за этим с ужасом на лицах, мне даже стало жаль паука.

Пока тварь пожирала испускающего дух паука, дядя Боря повернул фургон в другую сторону и поехал по дороге. Я показал рукой на заезд возле девятиэтажного жилого дома – там можно подъехать к заднему входу магазина.

Мы остановились возле самой двери. Минуту сидели, молча, собираясь с духом. А картина увиденного не выходила у меня из головы.

Нам повезло – чёрный вход в магазин оказался не заперт и мы вошли в тёмный коридор без окон. Дошли до двери, в которой имелось небольшое окошко из толстого стекла. И вышли в просторное прохладное помещение – склад. Он был заставлен паками с соками, алкоголем, консервами и другими продуктами. Ящики с чем-то давно протухшим и перегнившим. Холодильная камера не работала и там тоже всё давно испортилось.

Мы открыли двустворчатую дверь, которая открывалась в обе стороны и вышли в зал продуктового магазина. Запах стоял ужасный. Я и Маня взяли корзинку-тележку и ушли в одну сторону, а дядя Боря ушёл в другую.

Когда мы прошлись по всему магазину, встретились возле одной из касс. Стали укладывать набранное продовольствие, воду, и прочее – в пакеты.

Я услышал сверху какой-то странный звук и замер. Поднял глаза на потолок и прислушался.

– Чего застыл? – недовольно пробурчал дядя Боря.

Я головой указал наверх, а лицо говорило само за себя. Мы замерли. Странные звуки становились всё громче и громче. Я перевёл взгляд в правую сторону от касс, на центральный вход со стеклянными дверьми; там же находилась лестница с металлическими перилами, которая вела на второй этаж.

Звуки были очень похожи на жужжание.

Я схватил часть пакетов, которые мы успели собрать, закинул их обратно в корзинку-тележку, поверх остального продовольствия.

– Повезём так, – сказал я.

У нас нарастала паника. Дядя Боря и Маня кинули внутрь оставшиеся пакеты. И мы побежали к дверям, ведущим на склад.

Я вёз тележку. Колесики стучали по плиточному полу, пакеты шуршали, наша обувь шлёпала по холодному полу, а дядя Боря подгонял перепуганную Маню.

Именно тогда я понял, что летучих тварей в первую очередь привлекает шум. Как и многих других.

Рой тварей вылетел со второго этажа и завидев нас, кинулся в атаку, издавая хищные и жуткие звуки, вместе со звуком на подобии жужжания, который они издают постоянно когда находятся в полёте. Я обернулся и ужаснулся, прибавил ходу. Они похожи на смесь пчёл со скорпионами – тело серое, крылья полупрозрачные, морды жуткие, рты с клыками, которые выглядят как шипы, на хвосте жало почти как у скорпиона, только конец по форме больше напоминает вытянутый наконечник стрелы. Лапки чёрные, глаза круглые и мелкие; а сами они размером с крупную кошку. Судя по их виду, дядю Борю тогда ранили имеено такие же твари.

Мы вбежали на склад. Бежали к коридору. Дядя Боря немного отстал. Я слышал рой летучих тварей – влетели следом за нами, ударяясь о двери.

Я боднул дверь тележкой. Потом замедлил бег вручил её Мане и велел бежать вперёд. А сам назад – к дяде Боре. Он застрелил две особо быстрые твари. Мы вместе захлопнули дверь, я повернул защёлку, дядя Боря заблокировал дверь шваброй, которую прихватил на бегу – просунул через ручку. Одновременно кинулись бежать, догоняя Маню.

Волна тварей ударилась в дверь, они бились в неё не переставая, будто не чувствуют боли. Маня выбежала наружу, подбежала к фургону и открыла задние дверцы. Я обернулся назад – стекло в двери от ударов пошло трещинами.

Мы выбежали наружу, я захлопнул дверь, просунул в ручку железную балку, которую нашёл с боку у стены. Дядя Боря к рулю, на бегу искал ключи. Я и Маня закинули тележку с нашими «покупками» внутрь фургона, залезли следом и захлопнули дверцы. Фургон тут же тронулся с места.

Я и Маня сидели в темноте, облокачиваясь спинами на стенку. Я включил фонарь. Нас качало из стороны в стороны, держались за стену и друг за друга. Но всё равно мотало и трясло. Внутри, вокруг нас, всё шумело и дребезжалою Я слышал, как перед нами с той стороны туда-сюда ездела тележка, ударялась то об двери, то об то, что лежало перед ней внизу. А это жестяные коробочки с патронами, пластмассовый чемоданчик с ножами, инструменты в плотной ткани и разнообразное барахло. Я не зал, куда мы ехали, но догадывался, что дядя Боря придерживался плана. Хоть и встреча с голодным роем тварей в наш план явно не входила.

Не знаю, сколько прошло времени, но фургон сбавил скорость, ехать стало гораздо комфортнее. Я заметно расслабился. Но прошло только около двух минут, и потом он снова ускорился, причем так резко, что мы повалились в бок.

Я встал на четвереньки, и держа в одной руке фонарь, кое-как пополз к окошку, которое ведёт к водителю. Надеялся на то, чтобы оно открылось. Пока я полз, а потом вставал, держась за рамку от закрытого окошка, фургон набрал ещё скорости, ехал на своём пределе. Гудел как две старые машины.

Только я взялся за маленькую круглую ручку от окошка, уже намеревался открыть его, как в бок фургона, ближе к двери водителя, со всей дури врезалось что-то большое. Меня резко откинуло бок.

Фургон летел с дороги переворачиваясь, все вещи подлетели вверх.

Я помню, как приземлился на правый бок, как острая боль разлилась по руке от удара. Как на меня посыпались коробочки с патронами. Упало моё ружьё, что-то ударило в голову, рядом пролител горящий фонарь. Фургон приземлился, и полетел дальше кувырком с небольшого склона, точно игрушечный. Все вещи и продукты перемешивались вместе с нами точно в миксере. Некоторые коробочки открылись, посыпались патроны. На меня падали продукты и другие вещи, я падал на них. Я помню, как нас кидало во всем этом коктейле, но вот как фургон остановился – не помню. Я потерялся сознание до того как это случилось.

Я очнулся лёжа на животе. Не открывал глаза, не шевелился. Но уже ощущал, как болит и ноет всё тело от многочисленных ударов и падений, особенно сильно ныло в правом плече, крайне неважно чувствовала себя левая нога, болел висок, из которого медленно стекала влага – вероятно кровь. Моя голова чувствовала себя дурно.

Сперва я открыл глаза. Передо мной железная внутренняя стенка фургона. В другом углу чуть моргая, блекло светит мой фонарик на последнем издыхании, в свете которого можно было увидеть очертания кавардака. Я опёрся ладонями, приподнял тело – с меня посыпались патроны, упала жестяная коробочка, пакет с парой консервов, и упаковка не то макарон, не то гречки, с головы слетела страница какого-то журнала. Упала передо мной, и я увидел фотографию с мужчиной – он сидит на раскладном стуле, в руках держит удочку, поплавок в озере на поверхности, вокруг растут камыши. Он в соломенной шляпе и больших резиновых сапогах, смотрит на меня и счастливо улыбается белоснежной улыбкой.

Я сел, кашляя, будто спёрло дыхание.

– Маня? – тихо прохрипел я. Тогда я впервые её так назвал.

– М-м? – вяло отозвалась она из той части фургона куда не светил тусклый столб фонаря.

Я пополз по вещам, взял фонарик и навёл постоянно мигающий луч в сторону дверей. Там лежала она, под перевёрнутой корзинкой-тележкой. Вокруг патроны, коробочки, плед, оборванные страницы журналов, помятые консервы, упаковки с крупами, пустой пакет, ружьё и многое другое. Я подполз к ней, убрал с неё тележку и помог ей сесть.

– Ты как? – спросил я.

Она выглядела очень помятой и вялой, ещё не до конца пришла в себя.

– Неплохо… Жива. Что случилось?

– Ещё не знаю.

– А дядя Боря?

Я оставил её сидеть, а сам пополз обратно, к окошку, которое теперь не наверху, а внизу. Фургон лежал на крыше. Я взялся за маленькую ручку и с трудом открыл окошко, лёг и заглянул в салон через стекло с трещиной наискосок. То, что я увидел, ужаснуло меня, и сперва у меня перехватило дыхание, а желудок будто сжался.

Сиденье водителя было в крови, брызги на осколках разбитого лобового стекла, руле, старенькой магнитоле, и на длинном и широком кожаном пассажирском сиденье. На руле висит кусок чего-то тошнотворного на вид – очень похоже на кусок кишечника. В сердце защемило, а каёмки глаз наполнились солоноватой жидкостью. Мои руки чуть дрожали, но не только от страха, но от гнева тоже.

Подавив ком в горле, я резко закрыл окошко. Опустил голову, оперся лбом в холодное железо, рука сжалась в кулак, вторая сжимает горящий фонарь, который стал мигать реже. Я чувствовал себя как маленький мальчик, который потерял отца.

Лишь мысль о Мане заставила меня собраться и начать думать. Пока я полз к ней обратно, пробираясь через груды вещей и еды, я взял ружьё.

– Что-то случилось? – осторожно спросила Маня. – Что с дядей Борей? Он в порядке?

Я не хотел отвечать на эти вопросы, я не хотел их слышать.

– Молчи, веди себя тихо, – сказал я. – Снаружи могут быть твари.

– Т-твари…? – тоненько вопросила она, заикаясь. – Почему ты назвал их именно так…?

Я холодно взглянул на нее, и она замолкла.

– А кто они, по-твоему? – процедил я сквозь зубы.

Я вручил ей заряженное ружьё. Нашёл себе. Едва разыскал свой рюкзак. Насобирал патронов.

Я попытался открыть дверцы, но дно фургона, которое сейчас над нашими головами, немного прогнулось вниз возле дверей. С третьего удара ноги дверцы распахнулись, я тут же схватился за ружье и приготовился стрелять, стоя на коленях, немного накренившись в левый бок, так как эта нога жутко ныла, а ружьё я держал немного странно из-за боли в плече.

Тишина. Яркое солнце, чувствовалось тепло. Ветерок шелестел листьями и игрался с высокой травой.

Я выбрался первым и осмотрелся. Мы упали с дороги и скатились вниз с небольшого плавного склона, поросшего высокой травой. Врезались в мутированные (напомню – как и все растения) сосны-гиганты – большие и широкие ветви с длинными толстыми зелёными иглами нависают над перевёрнутым фургоном и мной.

Я повернул голову в сторону леса – который не узнать. Гигантские странные джунгли, где вместо пальм и других тропических растений, растут эти сосны переростки, как и берёзы, немного других лиственных деревьев, а так же извилистые кусты, высоченные папоротники, высотой с меня, а какие-то, там в глубине – выше чем я. Так же как и грибы. И вся эта зелень стремилась в город.

Ничего подозрительного я не увидел. Тихо. Мирно. Правда конечно казалось что я нахожусь не на своей планете.

Я коснулся рукой своего виска и увидел на пальцах свежую кровь, которая поблёскивала на солнце. Я обогнул фургон и шёл вдоль него. Его хорошо помяло, из-под капота шёл серый дым и что-то глухо шипело. Окна разбиты, зеркало со стороны водителя оторвано. Много брызг крови, тот тошнотворный кусок кишок был не единственным, было ещё парочка, небольших. А перед закрытой дверью с глубокой вмятиной, которая растёт дальше и приходится немного на основание фургона – на траве лежал чёрный ботинок дяди Бори. Ведёт едва видимый кровяной след по примятой траве. Я шёл по нему – завернул за капот, след тянулся дальше, в лес.

Я услышал звук за спиной, когда резко повернулся, направляя оружие, едва не морщась от боли, то увидел, как на подгибающихся ногах приблизилась Маня. Звук – это её ружье, выпавшее из рук. Дрожащей ладонью правой руки она прикрывала дрожащие губы, а из распахнувшихся глаз полились слёзы. Она медленно мотала головой, не желая верить в это и принимать. Её хвост был распущен, волосы растрёпаны и взъерошены, на лбу глубокая кровоточащая царапина, рядом с ссадиной. Она что-то тихо бормотала себе под нос. Смотрела на место водителя, кровь, ботинок, не зная на чём остановить свой взгляд.

Я подошёл к ней и услышал:

– Когда же это закончится… сколько можно.

Мне стало очень жаль её. Жаль себя. И жаль дядю Борю. Я увидел, что Маня теряет силы – подскочил к ней и схватил за плечи. Её лицо исказила сильная боль, и она зашипела, стискивая зубы. Я, испугавшись, тут же выпустил её. А она отшагнула назад, издав стон боли. Только сейчас я заметил, что её левая рука лежит вдоль тела, и из-за свободной футболки не было видно, что с ней не так.

– Почему ты сразу не сказала?

Я очень сильно испугался за неё. В этот момент недалеко от нас верхушки деревьев, на которые чтобы посмотреть, надо затрать головы, как задираешь когда смотришь на самые верхние окна девятиэтажки-шестнадцатиэтажки. Они покачнулись – кто-то вспорхнул вверх. Птицы – подумал я. Они ещё живы? Хотя, может это вовсе и не птицы. Впрочем, неважно. Я итак чувствовал, что мы в опасности.

– Нужно найти укрытие.

Я отошёл от Мани, в сторону дороги. Осмотрелся. Быстро сообразил, где мы находимся. С правой стороны перекрёсток, светофоры не работают. Нам оставалось всего несколько метров до поворота направо, чтобы уехать из города. Я вспомнил, что в другой стороне, с той, откуда мы приехали, находится автозаправка.