Читать книгу Ты или я - София Стасова - Страница 4

– О чём ты думаешь? – Натаниэль посмотрел на меня, прекратив переписывать реакции из учебника по химии.

Я заслужил этот вопрос хотя бы потому, что сидел, сосредоточенно рассматривая длинную солнечную полоску, падающую от незанавешенной части окна. Мне казалось, что она двигается довольно быстро, постепенно смещаясь всё дальше, справа налево, но солнце, конечно, не могло изменять своё местоположение на небе за считаные минуты так значительно.

Не было особого смысла притворяться, что я так сосредоточенно думал о каких-то вещах, не касающихся Натаниэля или просто не достойных того, чтобы их озвучивать, поэтому я сказал правду:

– Я думаю о папе.

Нет, я не скучал по Александру и абсолютно не горел желанием увидеть его снова. Меня волновали лишь вопросы, так и оставшиеся без ответа.

Я невольно пытался сам понять что-нибудь, словно тоже когда-то участвовал в событиях почти двадцатилетней давности, но без папиной помощи был не в силах докопаться до истины.

Так или иначе, мне были точно известны две вещи.

Во-первых – в восемнадцать лет Александр тоже убежал из дома, причём убежал настолько внезапно, что даже не попрощался со своей младшей сестрой – будущей мамой Натаниэля. После его исчезновения ей почему-то было строго-настрого запрещено говорить о брате или пытаться каким-нибудь образом найти его. А потом, спустя почти пять лет, ей позвонили из больницы, сообщив, что мой папа умирает от воспаления головного мозга, возникшего из-за поздно диагностированного иммунодефицита.

А во-вторых – Виктор довольно подробно рассказал мне о событиях, произошедших в день моего рождения. Из его слов можно было сделать простой вывод: кто-то серьёзно ошибся, нечаянно дезинформировав их с мамой, а потом по каким-то совершенно не поддающимся логическому объяснению причинам все так и остались в неведении вплоть до моей встречи с настоящим папой.

– Ты хочешь ещё раз к нему поехать?

Я отрицательно покачал головой:

– Это неправильно, да? Я должен хотеть увидеть его снова?

– Не знаю, – Натаниэль нарисовал в углу тетради маленький треугольник и полностью закрасил его. – Я бы на твоём месте, наверно, хотел бы.

– Скажи, что я должен чувствовать? – Мне не понравился такой ответ, потому что слова Натаниэля прозвучали как бессознательный, но всё же упрёк. – Моя жизнь перевернулась, а мне кажется, будто ничего не произошло. Я хочу узнать ответы на некоторые вопросы о прошлом моего папы и… больше ничего.

– Но тебе ведь не всё равно, а то, что тебе не грустно и не больно, даже хорошо. Просто… – Натаниэль помолчал мгновение. – Просто у нас не так много времени, потому что твой близкий человек скоро исчезнет.

Его слова прозвучали так, как будто относились не к Александру, а к нему самому. Это совершенно не соответствовало общему настроению нашего разговора, и я ответил, рассердившись:

– Да я видел этого человека всего один раз! А до этого всю жизнь думал, что мой отец – Виктор. Так что вряд ли буду плакать в тот день, когда мой близкий человек, – я специально сделал издевательское ударение на слово «близкий», – исчезнет.

– Ты не любишь его?

– Нет, – со злостью на самого себя отрезал я. – Я не умею любить, понятно? Не умею. Я чувствую всё, что угодно, кроме любви. Наверно, я должен был бы любить и Виктора, и папу, и… тебя.

Вместо того чтобы рассмеяться в ответ на моё признание, Натаниэль сказал задумчиво:

– Дофамин, серотонин, окситоцин. Парочка бензольных колец. Вот тебе и вся человеческая любовь. Особо не к чему стремиться. Чувства, синтезированные в пробирке, – он произнёс это безумно печально, вдруг превратившись из подростка с сияющими глазами во взрослого человека, прожившего большую часть своей жизни. – Но ты другой. Ты выше обыкновенных привязанностей и бесконечной химии в голове.