Читать книгу Полутьма - Софья Эл - Страница 5
Глава 4
ОглавлениеОна молчит слишком громко для моего мозга. Смотрит вниз и ковыряет носком, обтянутым в тонкий чулок, пол. Я вижу Дашкины плотно сомкнутые губы. Внутри все сжимается. Желание выплеснуть огненный кусок пламени изнутри невыносимо. Сгорать заживо, снова и снова, долбясь в чертовой агонии. Я понимаю это выражение. Прекрасно, мать его, понимаю, почему она так себя ведет.
– Он – вампир? – шиплю я сквозь зубы, с трудом удерживаясь на месте.
– Никто не знает наверняка, Сим, – тихо шепчет она, вновь поджимая губы, – но работает он там же, где, – она замолкает, не поднимая взгляд.
– Работала я, – чувствую, как от злости сжимаются кулаки, – да?
Снова предали. Снова. Втянув воздух сквозь зубы, я еле нахожу опору. Сегодня это ненависть. К единственному оставшемуся родному мне человеку. К дяде, чью сестру вместе с мужем убил вампир. Мою мать. Сердце колотится в горле, а перед глазами пляшут пятна.
«Эти твари больше не заслуживают нашего доверия. Мы призваны уничтожать их отныне, Сим».
Полковник, что же ты так. У тебя никого нет кроме меня. Никого.
– Почему ты не сказала мне? – с трудом заставляю себя не кричать.
– Сим, это всего лишь слухи, – подняв на меня взгляд, Даша делает шаг вперед, – его напарник погиб пару месяцев назад при, – Даша закусывает губу, – схожих обстоятельствах.
– То есть напарник точно вампиром не был, – выдаю я, чувствуя, как желудок останавливается где-то в районе кишок и заставляет кожу покрываться липким потом, – анализы? Друзья? Хоть что-нибудь.
Даша нервно облизывает губы, но не отводит взгляд.
– Я сама делала ему этот паспорт, – тяжело вздохнув, Даша расправляет руки по швам и подается вперед, – ты тогда еще работала с нами.
– Значит, документов у него не было, – усмехнувшись, я плотно зажмуриваю глаза, прогоняя призраков прошлого.
– Ты сама говоришь, что его разыскивала полиция, – Даша пожимает плечами, – мы не можем ничего знать наверняка. Но если полковник посчитал нужным, – язык вновь пробегается по покусанным губам, – Сим, он не работает с вампирами.
– Ты сама в это веришь? – приподняв бровь чувствую, как камень внутри леденеет, стоит Даше опустить взгляд. – Ладно. Спасибо за помощь.
– Задание, – продолжает подруга, хотя я больше и не хочу слушать, – не знаю, что там случилось. Но после того, как его напарник погиб, сам он не взял последнее дело у полковника и скрылся. Говорят, что скандал был связан с заданием.
Кивнув, я тянусь к карману халата, выуживаю записку. Злая улыбка сама расползается по моему лицу. Вот и вскроем карты, детка.
– Я приведу его вам, – Даша делает шаг, но я поднимаю руку, продолжая взглядом скользить по листку бумаги, – прости, но тебе придется где-нибудь остановиться в другом месте.
Девушка дергается, словно ей только что влепили пощечину. Черт. Выдохнув, я вновь пытаюсь посмотреть на нее, как и прежде. Она ни в чем не виновата. Робкая улыбка касается ее губ.
– Так нужно, Даш. У меня есть знакомая, Марина. Думаю, она тебя приютит, – облизав губы, запихиваю бумагу в карман, – как думаешь, полковник успеет прислать нужных людей к ночи?
Еще три часа тянулись мучительно только для меня. Дашка рассказывала все подряд. Начиная от того, к кому теперь ходит делать маникюр, заканчивая новой любовницей полковника. Слушая ее вполуха, я поглаживала через карман жгущую пальцы записку.
«Вечером».
Значит, этот дезертир серьезно надумал временно укрываться в своем доме. Моя задача теперь не упустить момент. То и дело поглядывая на часы, я поддакивала Дашке, а та даже не обижалась. Понимала, что сейчас мне, чтобы сосредоточиться, нужно молчать. У нее это работало наоборот. Почесать язык, и мозги шевелятся быстрее. Долго пыталась понять, как мы в принципе смогли подружиться. В итоге сошлись на том, что для моей тишины мне нужно, чтобы кто-то, кому я могу доверять, создавал шум на заднем плане, а ей нужны свободные уши.
Выходить на улицу под восходящее солнце не очень хотелось, но выбираться из дома днем, когда пекло со всей его солнечной отдачей, тем более. Поэтому, быстро скинув халат, я облачилась в первую попавшуюся под руку футболку и,натянув джинсы, бодро похромала к двери. От приступов был один плюс. Мозги на следующий день после транквилизатора почему-то стремились работать быстро. Говорят, что это странно. Но у меня все не как у людей.
Прищурившись на солнце, я наспех закрыла дверь, мысленно перебирая, не успела ли чего-то выключить. Хорошо, что ничего не включала. Дошло до меня, что я с нечищенными зубами и лохматая, словно леший, именно в тот момент, когда, развернувшись на пятках, около ступеней застала сканирующий взгляд баб Клавы. На фоне своей подруги сейчас даже я окрестила бы себя алкашкой. Приложив ладонь ко рту, баб Клава мысленно перебрала первые десять молитв и пару раз прочла «Отче наш». Хотя в деревне говорили, что вообще-то наша святая урожденная католичка.
– Кузнечик, – с придыханием и горящими глазами бабуля схватила за руку мою сдерживающую смех подругу, – Васька сказал, что голова с похмелья мучает?
– Это все ваш самогон паленый, – не выдержав, гаркнула я, быстро преодолев расстояние до подруги, и подхватила Дашку под руку, – вот вам черти и мерещатся.
– Зря ты так! – кричит вслед бабуля, пока я хромаю под спасительную тень внутри автомобиля. – Я с информацией. Сереженьку твоего военные искали вчерась.
– Устарела информация, баб Клав, – поцокав языком, быстро нырнула в Дашкин «Солярис», облегченно вздыхая, – сдаете.
Даша уверенно выруливает по узкой улице, а я только сейчас понимаю, что подруга не спала всю ночь. Застонав, откидываюсь на спинку сиденья, потирая ладонями лицо. Когда-нибудь я перестану думать только о себе.
– Сейчас попросим у Марины ключи и отправишься спать, – спокойно говорю я, отворачиваясь к окну, – прости.
– Да я с ночными работами привыкла уже, – отмахивается Даша, втискивая авто на тесную стоянку около магазина.
А я, получается, отвыкла.
– Ты знакома с ним? – вкрадчивый голос Даши заставляет повернуться. – Поэтому так, – взгляд девушки снова ускользает, а я чувствую вновь возрастающую злость.
Она ещё не договорила, а ее пальчик с черным свежим маникюром осторожно опускает козырек и пляшет возле губ, поправляя несуществующие подтеки помады. Подхватив сумочку, она замечает мой взгляд. И подмигивает.
– Нет, я не осуждаю, он – секс.
А я пытаюсь подобрать челюсть с тщательно отмытого резинового коврика автомобиля.
– Ты сейчас серьезно? – пытаясь не прожевать эмаль, не знаю, который раз за эти полтора дня выдавливаю из себя я.
– Перестань психовать по любому поводу, – Даша резко дергает ручку своего железного коня и выходит, аккуратно закрыв дверь.
– Ты умеешь думать о чем-нибудь другом? – выбравшись под лучи солнца, пробурчала я. – Если бы я с ним спала, поверь, поняла бы, кто он.
– Ну, вдруг вы еще не дошли до этого этапа, – бросает Даша через плечо.
Бодро цокая вперед каблучками своих лакированных лодочек, Даша старательно делает вид, что не замечает, как я не говорю, знакома ли с ним. Втянув голову в плечи, бодро хромаю следом под палящим солнцем. Ветер терзает раздраженную кожу, сбивает с берез листья и заставляет волосы окончательно превратиться в гнездо. Глядя в блондинистый затылок, пытаюсь убедить себя, что она не спрашивает меня об этом. Какие-то неясные оттенки эмоций проскальзывают в ее голосе, стоит заговорить о Сергее в таком ключе. Давно забытые. Мысль, что проскользнула в голове, заставляет встать на мечте, а глаза округлиться от удивления.
– Подожди, – спрятавшись в тень под козырьком магазина, я хватаю Дашу за руку, вынуждая остановиться, – а ну-ка, посмотри на меня.
Так и есть. Рваными движениями губ Даша растирает помаду по губам, пытаясь скрыть свою обычную нервозность. Но я все равно вижу, что ее рот сейчас слегка перекошен вправо, а глаза прищурены больше, чем обычно. Поперхнувшись, наблюдаю, как наманикюренный пальчик вновь заправляет выбившуюся прядь.
– Значит, ты ревнуешь, – констатирую я, глядя на старательно отводимый взгляд поблескивающих зеленых глаз, – но если не знаешь наверняка, кто он, у вас ничего не было, так?
– Ой, все, – подруга вырывает руку и проникает внутрь охлаждаемого кондиционером тесного помещения магазинчика, – полиграфом к дяде просись, возьмет.
Тогда он точно здорово проколется. Так себе из меня детектор лжи. Прохлада успокаивает раздраженную кожу, и я с удовольствием прикрываю за собой дверь, вновь зацепив колокольчик. Привыкла я уже к таким тесным и каким-то домашним, что ли, помещениям. Тут нет московской суеты, толп народа, а каждого встречного знаешь в лицо. В наши два супермаркета не ходила, хотя они и сюда добрались. Не хватало мне людей, в окружении которых чувствуешь себя как дома. Ощущаешь за них ответственность и поэтому снова находишь силы. Чтобы жить. Бороться. И даже презрительный взгляд единственного посетителя сейчас, Мишки, не портит мне настроения.
– Кузнечик, – выдает он, кивая на Дашку, что тут же фыркает, – познакомишь?
– Как в гости к тебе регулярно бегать перестану, чтобы кулаки свои об жену не чесал, сразу, – усмехн-увшись, я подхожу к прилавку, разглядывая скромный ассортимент.
– Самато давно правильная такая стала? – шипит Мишка, но не приближается. – В дела мои семейные не лезь!
Опасливо оглядываясь, смешно выпятив грудь вперед, делает шаг в сторону, освобождая мне место в очереди, которой нет. Мельком кинув взгляд в окно и убедившись, что никто к магазину не приближается, делаю шаг вперед, одним движением сгребая подвыпившего мужика за грудки. Тельняшка натягивается на когда-то крепких, а сейчас обвисших мышцах, а Мишка, видимо, осмелев из-за присутствия Даши, с тяжелым выдохом замахивается, тут же зашипев от боли в пойманной и вывернутой руке.
– Значит так, рембо, – спокойно говорю я, продолжая кидать взгляд в окно, – еще один фингал у Машки – лес у нас большой, места всем хватит. Понял меня?
– Кузнечик, хорош тебе, – запал мужика пропал, а я с ужасом понимаю, что когда-нибудь могла стать такой же.
Если много пить и гробить себя, постепенно все твои боевые заслуги превратятся в вот это скулящее лицо и слабые дрожащие руки.
– Да не трогаю я ее больше! – видимо, приняв за недоверие мое молчание, скулит Мишка, продолжая морщить покрытое морщинами и пигментными пятнами лицо. – Вот те крест.
Меня парализует. Словно в замедленной съемке, задержав дыхание, вижу, как темные от сигарет пальцы левой свободной руки складываются и накрывают алкаша знаменем. Зашипев от боли, опалившей лицо и грудь, отталкиваю того к двери. Мишка врезается в стекло и проваливается за распахнутую дверь, снова зацепив колокольчик.
– Это тоже, – тихо шепчет Даша, пока я жмурясь, пытаюсь отогнать панику, – я не знала.
– Да, – облизнув губы и поворачиваясь на шум Маринкиных шагов, киваю я, – это тоже.
В такие моменты особенно хочется жаловаться на жизнь. Когда твоим любимым фильмом в детстве был «Блэйд», ты надеешься хотя бы на какие-то откаты за перенесенную боль. Сверхсила, скорость, внушение. Да что угодно. Хоть какой-то плюс. Даже чудо регенерации, проявив себя лишь один раз, больше никогда не появлялось. У меня не было жажды. Именно это док выносил в плюсы. Но… У меня и человеком ее не было, не правда ли? Не сказать, что когда-то я была сильно верующей, нет. Спокойно относилась к религиям и прочему. Но теперь у меня постоянно складывалось ощущение, что даже тот, в кого верят, покинул меня.
Без разницы, что это было. Православный или католический крест, мусульманские амулеты. Что угодно. Все предметы, в которых концентрируется веками людская вера. Иногда от этого, как сейчас, было трудно дышать.
Отвлечь от грустных мыслей меня смогли тихие шаркающие шаги. Недоуменно нахмурившись, я кинула взгляд туда, где из подсобки доносились приглушенные ругательства. Сухие и какие-то неживые. Обычно на звук колокольчика Маринка шла сразу. Конечно, с комментариями, но это из-за статуса. Облизнув губы, я перегнулась через прилавок.
– Марин? – просто шорох. – Эй, я масло забыла вчера взять. Захватишь?
Та серая тень, что, сгорбившись, выползла из подсобки, – с темными кругами под опухшими глазами, мало напоминала Маринку. Уголки губ дрожали, а русые волосы беспорядочно разметались по плечам. Такого она никогда не допускала. Нарушать правила просто была не способна. Но факт остается фактом – бледная копия улыбчивой девочки сейчас быстрым движением прижала синюю пачку масла к прилавку и не глядя на меня набила что-то на кассе.
– Восемьдесят девять рублей, – прошептали без привычной малиной помады кажущиеся обескровленными губы.
А я смотрю на пачку сливочного масла и ничего не могу понять.
– Марин, ты чего? – девчонка фыркает и тут же устремляет полный злости на меня взгляд.
– Да ничего, Кузнечик! А то ты не знаешь, краля московская! – от приступа гнева ее глаза снова наполнились слезами.
– Я последняя, кто на кралю похож, – легко улыбаюсь я, подав.аясь вперед, – скорее на Мишкуалкаша. И, если уж на то пошло, я не из Москвы. Прекрати реветь и объясни спокойно.
– Очередь не задерживай! – зло зыркает на пустой магазин и сосредотачивается на Дашке. – Вам чего?
– Поспать бы, – не растерявшись, выдает подруга, опираясь на прилавок, – и тебя в порядок привести. Есть кому подменить?
Маринка от растерянности глазами только хлопает и реветь забыла. Только смотрит то на меня, то на Дашку. Подхватив пачку сливочного и опершись на руки, я перепрыгиваю через прилавок, засыпая с громким звоном мелочь в открытую кассу. Нога отдает простреливающей болью от резкого движения, а мышцы спины зудят. Маринка молча наблюдает, пытаясь выйти из транса.
– Некому, – вдруг выдает она, глядя на Дашку, – Женька с детьми на море укатила, а начальница по Европе гуляет.
– Значит, сегодня у вас санитарный день, – безапелляционно произнесла подруга, – ну или учет, на твой выбор. Только вина прихвати. Пойдем к тебе, расскажешь, что эта стерва натворила.
– Ей нельзя, – вдруг шепчет Маринка, а я все же решаюсь похлопать ее по плечу.
– А это нам с тобой, у Симы другие дела.
Глядя на то, как Маринка поворачивается к винной полке и уверенными движениями пробивает бутылку красного, я впервые не испытываю этого уничтожающего желания снова выпить. Мысли слишком заняты другой жаждой. Мести. Сглотнув слюну, снова кладу Маринке руку на плечо и заставляю повернуться. План окончательно сложился.
– Мне тоже пробей, – спокойно говорю девушке, слыша, как беззвучно матерится Даша, – все нормально. Это для дела.
– Сима, – сквозь зубы шипит подруга, – ты обещала.
Марина боязливо переводит взгляд с меня на мою подругу и не решается двинуться с места. Лицо Даши выглядит угрожающе. Играют желваки, мышцы шеи напряжены. Подруга дышит тяжело, с надрывом.
– Можешь мне верить, – глядя в зеленые глаза, киваю на винную полку, – если хочешь видеть своего секси снова – просто не мешай.