Читать книгу Лодки-облака. Мы и большущее озеро. Книга 2 - Софья Яковлева - Страница 7

На красный пирс без больших нельзя. Но сейчас мы идём туда с папой! Поздороваться с озером.

Всё тут скрипит и качается. Потому что пирс держится на железных бочках. Бочки плавают. Значит, и пирс на них плавает. И я держусь за папину руку.

Можно держаться другой рукой за перила, но я не хочу. Потому что на перилах везде паутина. А в паутине сидят пауки, большие и маленькие, и средние. И совсем крошечные. И какие-то белые катышки. И застрявшие насекомые. И берёзовые семечки. И хвоинки. Поэтому я иду слегка позади папы. Если какому-нибудь пауку вздумается натянуть свою нитку поперёк пирса, папа её даже и не заметит.

– Какие противные насекомые. – Говорю.

– Не насекомые, – улыбаясь, говорит папа. – А паукообрАзные.

– Ну и что. Всё равно насекомые.

Папа мотает головой.

– Па-у-ко-об-раз-ны-е.

Вода плюх-плюх в бочки. Бочки отзываются: бум-бум-бум. Кусочки пирса, похожие на вагончики скрипят и качаются. А вода плюхает прямо под ногами. Если присесть, вон её видно в щёлку. От этого почему-то делается таинственно и страшно. И мне кажется, что мы уже далеко-далеко в море. Будто берегов не видно, а вокруг пляшут морские волны. И ветер морской шумит. И глубина!

Интересно, а взаправду, какая тут глубина? Волны такие тёмные, серо-зелёные, ничего в них не видно.

А впереди пирс расходится в стороны. Пирсовые дорожки рисуют прямоугольник, и потом опять сходятся. Только не совсем. Остаётся небольшой промежуток.

Кто так придумал?

Вот и получается, что мы с папой не можем этот прямоугольник кругом обойти. Или с одной стороны, или с другой до промежутка доходим и останавливаемся.

А пирс ещё больше качается. Ой-ой. Я держусь за папу и представляю, как мы над морем идём. Над сверкающей зелёной водой. Как будто вокруг никого на целые километры. Только чайки кричат.

Чайки-кричайки.

И вдруг: бам-бам-бам! Что за грохот?

Всё как закачается, как заскрипит сильнее прежнего. Волны заплюхали. Сейчас ещё немного, и наш кусочек пирса как выпрыгнет из воды. Мамочки!

– Держись крепче. – Спокойно говорит папа. Он, кажется, не понимает, что пирс наш вот-вот развалится. Приходится взяться другой рукой за перила. За то место, где пауков нет.

Оборачиваюсь – а это Кика и дядя Слава.

Кике тоже на Красный пирс одному нельзя. Но с дядей Славой-то можно. Он подпрыгивает по доскам, даже за дядю Славу не держится. Только за перила.

Мы им руками машем.

А они взяли и не пошли к нам. Помахали – и на другую сторону промежутка. Встали напротив нас и смеются. «Привет!» Их «вагончик» сильно качается, из-под бочки бегут волны с пеной. А между перилами натянута проволока, чтобы в озеро не свалиться.

Получается, мы с папой уже и не одни в море. Вот бы такой пирс через всё Озеро. И мы бы с Кириллом, и моим папой, и его папой, и мамами, и Лёкой тоже пошли бы по нему, любуясь по сторонам. Мимо плавучих островков, мимо зелёного мыса, похожего на Рыбу Кит. Мимо далёких больших островов. И прямо к загадочному дальнему берегу. Вот это был бы пирс так пирс!

– А мы с папой вчера вон туда, в камыши плавали, – показывает Кирилл.

Я смотрю. Там, вокруг большой бухты, как и везде, темнеет мохнатый лес. А перед лесом раскинулась жёлто-зелёная страна камышей.

– Там коряги. – Говорит Кирилл. – Окуни водятся. И щуки. И водяные пауки-и! – он шевелит пальцами. – И простые тоже.

Я уже рассказала Кириллу, что боюсь пауков, и теперь он хитро щурится, даже причмокивает.

– Да, – говорит дядя Слава, – уж чего там хватает – так это пауков. Весь тростник оккупировали, осьминоги.

– Ну и ладно, – говорю я, раскачиваясь на вагончике пирса. – Я тогда туда и не поеду. Не поедем, папа, в камыши! Раз их заняли эти вредные насекомые.

– Не вредные, – говорит папа, – а полезные. И не насекомые, а па-у-ко-об-раз-ны-е.