Читать книгу Школа Добра и Зла. В поисках славы - Соман Чайнани - Страница 4

Несмотря на то что у него совершенно не было времени ни для себя, ни для Агаты, а проще говоря – вообще не было свободного времени, раскисать и терять форму Тедрос не собирался. Вот и сейчас, в толстых черных носках и обрезанных по колено бриджах, с наброшенным на загорелые сильные плечи полотенцем, он осторожно бесшумно пробирался через темные душные залы Золотой башни. Он понимал, что это нелепо, даже, может быть, глупо – идти качать мышцы в половине пятого утра, но, похоже, тренировки были единственным делом, которое полностью оставалось под его контролем. Пока, во всяком случае. А дальше, уже ровно в шесть утра, минута в минуту, к нему в комнату явится леди Гримлейн в сопровождении четырех слуг, и с этого момента и до самой ночи он уже не будет принадлежать самому себе.

Тедрос приближался к комнате Агаты, его так и подмывало свернуть туда и разбудить свою невесту, но прошлой ночью он уже сделал это – и чем все закончилось? Нет, неприятностей у него и без этого хватает. Его королевство на грани переворота – вот почему, опасаясь мятежа, он полностью передал контроль за всем, что происходит в замке, в руки леди Гримлейн. Тедросу казалось, что это был очень удачный ход, поскольку она была домоправительницей еще при Артуре – пусть в народе верят, что она с успехом будет управлять не только замком, но и новым королем, которого многие считали «ненастоящим». Впрочем, была и еще одна причина, по которой Тедрос позволил леди Гримлейн держать себя на коротком поводке.

Тедрос сам не верил в себя как в короля.

Ему нужен был кто-то вроде той же леди Гримлейн, чтобы наблюдать за каждым его шагом, контролировать каждое принимаемое им решение. Ведь если бы он вовремя прислушался к советам леди Гримлейн, такого позора на его коронации не случилось бы. Но теперь он будет ее слушать. Иначе любая его новая ошибка почти неизбежно может стать роковой.

Такую ошибку он едва не допустил вчера ночью. Сразу же после той ужасной коронации леди Гримлейн предупредила Тедроса, чтобы он не повторял ошибок своего отца, не позволял какой-либо, даже любимой и близкой, женщине вмешиваться в дела короля и королевства. Ничем хорошим это закончиться не может. Тедрос отнесся к предупреждению леди Гримлейн со всей серьезностью и до вчерашней ночи строго соблюдал его, полностью сосредоточившись на своих делах и предоставив Агате самой заниматься ее собственными. Он сознательно пошел на это, хотя и понимал, что при таком раскладе у него будет гораздо меньше возможностей видеться и общаться с Агатой, чем в школе. И все же вчера он не выдержал, сорвался, приплелся к Агате и вел себя с ней словно маленький плаксивый ребенок. Вспомнив об этом, Тедрос поморщился и покраснел от стыда. Он привез Агату в Камелот, оторвав от всего, к чему она привыкла, от людей, которых она знала. Ему хотелось, чтобы в Камелоте Агата чувствовала себя в безопасности и была окружена заботой, но все пошло не так, как задумывалось. Тедрос не хотел, не мог допустить, чтобы Агата увидела, каким слабым и ранимым он оказался. Он не мог позволить Агате понять, что единственное его желание – это оказаться вместе с ней как можно дальше отсюда. Крепко-крепко обнять ее и, как в омут с головой, сбежать куда глаза глядят. Не оборачиваясь.

Собственно говоря, нечто подобное он и пытался совершить вчера ночью.

«Ну и что, далеко ты сумел убежать? – с горечью подумал он. – И чем тебе пришлось расплатиться за свою слабость?»

Да, минутное облегчение, которое Тедрос испытал в объятиях Агаты, обернулось тем, что его будущая королева разволновалась, начала еще сильнее тревожиться за него, а свою домоправительницу он очень сильно рассердил и разочаровал. Стоила эта овчинка такой выделки? Вот то-то!

«Перестань вести себя как мальчишка, – ругал себя Тедрос. – Стань королем!»

Короче говоря, сегодня он пройдет мимо двери Агаты, не замедляя шага. Пусть даже при этом его сердце готово будет разорваться от тоски.

Тедрос не замедлил шаг – он почти бегом промчался вперед по коридорам, по пустынным залам, чувствуя, как по вискам стекают струйки пота. Как здесь душно, как неуютно, как все не похоже на старый родной замок! Две мыши шмыгнули прямо из-под ног Тедроса и поспешно скрылись в треснувшей штукатурке, а по украшавшим стены гипсовым барельефам с изображением легендарных рыцарей былых лет деловито сновали рыжие муравьи. Никогда, никогда, никогда не приходил в такое запустение знаменитый замок Камелот! Пока отец и мать Тедроса были королем и королевой, этот зал всегда сиял чистотой – нигде не было ни пылинки, ни соринки, ни малейшей трещинки в штукатурке, и в нем даже зимой пахло свежей мятой. Теперь зал стал похож на помойку, и воняло здесь дохлыми кошками.

Тедрос спешил все дальше и вскоре оказался в гимнастическом зале, заставленном тренажерами, среди которых тускло блестели застекленные стенды, где хранились подлинные мечи, кинжалы и другое оружие, принадлежавшее прославленным, вошедшим в историю Камелота рыцарям. Но если вы думаете, что гимнастический зал и был тем местом, куда на рассвете отправлялся Тедрос, то ошибаетесь. Юный король проскочил через этот зал, низко опустив голову, стараясь ни в коем случае не бросить даже случайный взгляд на большой застекленный стенд в самом центре зала.

Этот стенд пустовал, а на привинченной к нему табличке было написано всего одно слово:

Успел Тедрос увидеть этот печальный пустой стенд или нет, но он продолжал думать о нем весь остававшийся путь до Королевского грота – так назывался плавательный бассейн, спрятанный в недрах замка. Когда Тедрос был совсем еще юным принцем, этот рукотворный грот был увит цветущими лианами, оплетавшими стройные каменные колонны, среди которых стекали исходящие паром горячие водопады. Ароматная, пахнущая тонкими пряностями вода бассейна отражала сотни пурпурных и розовых огоньков, которые отбрасывали фейри, ухаживавшие за гротом в обмен на право жить в безопасности за надежными крепкими стенами Камелота. Тедрос хорошо помнил, как ребенком приходил сюда по утрам, чтобы гоняться за крохотными светящимися созданиями вокруг высившейся в центре бассейна статуи своего отца.

С тех счастливых беззаботных времен Королевский грот изменился не в лучшую сторону. Вода в бассейне стала мутной, темной, холодной и зеленоватой, как в стоячем пруду. Цветущие лианы зачахли, водопады почти полностью пересохли, из них капала тепловатая водичка – кап… кап… кап… Фейри тоже исчезли – их прогнал из замка Артур, и случилось это после того, как Гиневра и Мерлин покинули старого короля, заставив его перестать верить в магию.

Тедрос взглянул на гири – он перенес их сюда из гимнастического зала, сложил возле бассейна и подвесил рядом с ними к потолку толстую веревку, чтобы упражняться в лазании по канату.

Тренироваться в том, большом гимнастическом зале Тедрос не хотел – просто физически не мог находиться возле пустого стенда, постоянно напоминающего о том, что легендарный меч, которым может владеть только настоящий король Камелота… Впрочем, это совсем другая, долгая и неприятная, история.

Тедрос медленно поднял взгляд на отцовскую статую, по-прежнему стоящую в центре ставшего мутным бассейна. Покрытый тиной и грязью, каменный король Артур строго смотрел снизу вверх на своего сына, держа в руке каменный Экскалибур.

Впрочем, если честно, все было не совсем так. Артур больше не смотрел на Тедроса. Не смотрел потому, что сын выбил каменные глаза отца и теперь вместо них в голове статуи темнели два неровных отверстия.

Взглянув на эти пустые каменные глазницы, Тедрос опустил голову.

Да, ему было очень стыдно за свой поступок, но он не мог вытерпеть, чтобы старый каменный король смотрел на него после того, что случилось во время той кошмарной коронации.

– Я все исправлю, отец, – прошептал Тедрос. – Я все исправлю, клянусь.

Он сбросил с плеча на покрытый скользкой ряской пол полотенце, нырнул в холодный бассейн – и сразу же перенесся мыслями в недавнее прошлое.

День, на который шесть месяцев назад была назначена коронация, выдался солнечным и теплым.

Тедрос успешно прошел все испытания, выпавшие ему на ведущей к этому великому событию дороге, – воссоединился и примирился с матерью, победил в войне против Директора школы Зла, без отдыха проделал долгий путь в седле и успел вернуться в Камелот как раз вовремя – прямо накануне того дня, когда на его голову должны были возложить осиротевшую после смерти короля Артура корону.

Да, Тедрос едва не валился с ног от усталости и бессонных ночей, но тем не менее не переставал улыбаться. А как же ему было не улыбаться, как же не радоваться, если он после стольких неудач, после стольких непредвиденных поворотов судьбы нашел наконец свое желанное «долго и счастливо»! Уже сегодня он станет полноправным правителем самого знаменитого, легендарного королевства во всех Бескрайних лесах. Он нашел Агату, которая теперь всегда будет рядом с ним. Его мать и Ланселот будут жить вместе с ними в замке, под одной крышей, а это означает, что через столько времени у Тедроса вновь будет полноценная семья, о которой он не переставал мечтать с детства.

Каждое из этих событий уже могло бы стать прекрасным подарком к его шестнадцатому дню рождения. И, между прочим, был еще один, возможно самый дорогой и ценный, подарок – отсутствие Софи. Его старинная подруга-враг-принцесса-ведьма заняла должность декана школы Зла и вынуждена оставаться теперь далеко-далеко от них с Агатой. А это значит, что злодейка Софи не появится неожиданно у них на пороге и можно надеяться спокойно прожить всю оставшуюся жизнь, не опасаясь ее козней, предательства, лжи и вероломства. По своему горькому опыту Тедрос знал, что не стоит находиться в одно время в одном месте с Софи – это непременно вызывает у них обоих неукротимое желание либо убить друг друга, либо броситься друг другу в объятия, либо причинить страдания и смерть многим окружающим их людям.

– М-да, интересно, не мог бы Мерлин наложить заклинание, чтобы эта тряпка так ужасно не воняла? – пробормотал Тедрос. Он стоял перед зеркалом в своей спальне, одетый в старую отцовскую мантию, которую и нюхал, морща нос. – Тухляк какой-то.

– Весь этот замок тухляк, – проворчал Ланселот, прожевывая кусочек вяленого мяса. – А насчет заклинания… Я не видел Мерлина с той минуты, когда он вдруг выскочил на всем ходу из нашей кареты в Девичьей долине. Сказал, что, дескать, встретимся в замке – и был таков. Может, вскоре объявится.

– А может, и не объявится, – со вздохом заметила Гиневра, присаживаясь на кровать сына рядом со своим Ланселотом. – У него, как и у всех волшебников, свои представления о времени.

– Появится. Не может же Мерлин пропустить мою коронацию, никак не может, – уверенно возразил матери Тедрос и добавил, еще сильнее поморщившись: – Одеколоном побрызгать, что ли?..

– Эта мантия специально для коронации, Тедди. Тебе придется надеть ее всего один раз, – сказала ему мать. – И вообще, вяленое мясо, которое Ланс отыскал где-то в буфете, воняет, по-моему, гораздо хуже.

– Да перестань, Гвен, – добродушно проворчал Ланселот и в шутку шлепнул ладонью по кровати. От одеяла и простыней в воздух поднялось густое облако пыли. – Вот черт! Что же такое произошло с этим замком?!

– Ничего, мы с Агатой теперь все наладим, – торжественно заверил Тедрос, приглаживая волосы. – Нам-то с ней заранее было известно, что нас ожидает. Отцовские советники запустили не только замок – они вообще все в стране запустили: заняты были только тем, что набивали себе карманы. Всю казну разграбили. Приятно было смотреть на их лица, когда Ланс гнал их в темницы.

– Ну, честно говоря, лица у них были на удивление спокойные, – сказал Ланс и громко рыгнул. – Не ругались, не кричали, заявляли только, что я не имею права сажать их в тюрьму до тех пор, пока Тедрос не объявлен королем. Я в ответ сказал, чтобы они заткнулись и топали куда им приказано.

– Между прочим, они сказали все верно, – подала голос Гиневра. – А если ты, Ланс, не умеешь вести себя прилично, я прикажу, чтобы тебя перевели на вегетарианскую диету.

Тедрос и Ланселот взглянули на Гиневру.

– Это правда – то, что они сказали?! – удивился Тедрос.

– Овощи?! – ужаснулся Ланселот.

– До твоей коронации и официального объявления тебя королем вся власть в Камелоте принадлежит Совету Старейшин, назначенному покойным Артуром, – пояснила Гиневра. – Однако всего через несколько часов ты станешь королем – и вот тогда уже сможешь делать с этими ворами все, что пожелаешь. Это все хорошо известно дворцовой страже, поэтому никто из них даже не попытался помешать Лансу тащить прохвостов в тюрьму.

Тедрос после слов матери заметно успокоился и снова принялся разглядывать свое отражение в зеркале.

– Дорогой, хватит крутиться перед зеркалом – ты и так прекрасно выглядишь. Честное слово, замечательно, – сказала Гиневра. – А вот бедняжке Агате, вероятно, нужно помочь подготовиться к выходу на люди. Пойду-ка я посмотрю, что да как там у нее, а вы уж тут как-нибудь вдвоем, по-мужски с Лан…

– Да с Агатой все в порядке, не волнуйся, – прервал ее Тедрос, осторожно выдавливая обнаружившийся под нижней губой прыщик. «Что я делаю?! – подумал Тедрос. – Я становлюсь ничуть не лучше Софи».

Вслух же он добавил:

– Кроме того, не забывайте, что мне сегодня исполняется шестнадцать лет, и я хочу в этот день побыть с матерью.

Не привыкшая к подобным нежностям, Гиневра густо покраснела от этих слов.

– А мне кажется, что наш маленький король просто побаивается оставаться со мной наедине, – подколол Тедроса Ланселот.

– Еще раз назовешь меня маленьким – разнесу тебя на клочки, – парировал Тедрос, многозначительно похлопывая ладонью по висящему у него на поясе Экскалибуру. – А вообще-то оставаться наедине с тобой удовольствие так себе. Вряд ли найдется много желающих испытать такое счастье.

– Твоя мать, например. Она очень даже любит оставаться со мной наедине, – многозначительно подмигнул Ланселот.

– О господи, – закатила глаза Гиневра.

– Рядом с Агатой все время трется та странная женщина-домоправительница… Ну, она еще душится так, что тараканы дохнут, – сказал Тедрос, рассматривая в зеркале свои зубы. – Она набивалась мне в помощницы, но я сказал, что предпочитаю вас двоих. По-моему, она была очень огорчена.

– Кстати, что за дела с этой дамой, а, Гвен? – спросил Ланселот. – Когда мы приехали сюда прошлой ночью, она была так взволнована. И ты тоже была огорошена, когда ее встретила.

– Да ничего особенного, – неохотно, коротко пояснила Гиневра. – Леди Гримлейн была у меня управляющей хозяйством, я наняла ее сразу после рождения Тедроса. Потом уволила. А теперь она снова вернулась.

– А что, в таком случае, произошло между вами, когда ты ее…

– Ничего не произошло, Ланс.

– Тогда почему сегодня ночью у тебя было такое лицо, словно ты увидела не эту леди Гримлейн, а Милли?

– Кто такая Милли? – спросил Тедрос.

– Коза. Рогатая. При каждой встрече гонялась за твоей матерью вокруг нашего дома, – ответил Ланселот.

Гиневра гулко шлепнула его по спине.

– Боже, сколько же свободного времени было у вас обоих, когда вы сбежали отсюда! – с затаенной завистью пробормотал Тедрос, по-прежнему глядя на себя в зеркало.

– В принципе, леди Гримлейн можно в расчет не принимать, – трезвым, спокойным тоном заметила Гиневра. – Она всего лишь прислуга, приставленная Старейшинами к принцу вплоть до его коронации. Как только тебя официально объявят королем, ты будешь иметь полное право тут же ее прогнать, раз и навсегда.

– Кстати, что на самом деле означает «как только тебя официально объявят королем»? Что я должен буду для этого сделать? Принести несколько клятв и выступить с речью перед народом? – спросил Тедрос, устав наконец любоваться своим отражением. Он отошел от зеркала и плюхнулся в потертое грязноватое кресло, стоящее рядом с его кроватью.

– Мне казалось, ты говорил, что знаешь обо всем, что должно произойти во время коронации, – нахмурилась Гиневра.

– А еще добавил, что ты в наших лекциях не нуждаешься, – подколол будущего короля Ланселот.

– Ну ладно, перестаньте. Скажите лучше, есть что-нибудь такое… особенное, что я должен знать и учесть в своей речи? – нетерпеливо спросил Тедрос.

– От тебя вообще никто не ждет никаких речей, дурачок, – хмыкнул Ланселот.

– Не ждут? Ладно, – поморгал Тедрос. – Ну, а когда мне лучше всего представить вас как членов моей королевской семьи, которые будут жить при дворе?

Его мать и Ланселот быстро переглянулись, и Гиневра сказала:

– Э… знаешь, Тедди, не думаю, что это будет правильный ход с твоей сто…

– Правильный, а потому хороший, – перебил ее Тедрос. – После того что произошло между вами двумя и моим отцом, прошли годы и годы. Я уверен, что люди уже забыли обо всем.

– Пойми, Тедрос, все не так просто, – тяжело выдохнул Ланселот. – Ты совершенно не думаешь о том, что…

– Если мы будем жить в постоянном страхе, то никогда ничего не добьемся, – обрезал его Тедрос. – Я прикажу этой… леди Гримлейн, чтобы она посадила вас на сцене рядом со мной.

– Хотелось бы надеяться, что это может быть воспринято достаточно благосклонно, – уклончиво сказала Гиневра.

Ланселот вопросительно посмотрел на нее, но Гиневра ничего уточнять не стала.

Тедрос же вообще пропустил слова матери мимо ушей, он был уверен, что ему достаточно будет приказать – и эта… домоправительница беспрекословно выполнит все, что ей скажут. Честно говоря, сейчас его гораздо больше волновало совершенно другое.

– Ну хорошо, если мне не нужно выступать с речью, то что вообще там будет происходить? – спросил он, наклоняясь вперед в своем кресле.

– Священник приведет тебя к присяге и заставит повторить перед всем народом слова клятвы, – ответила мать. – А затем тебе нужно будет пройти полагающееся по традиции испытание.

– Испытание?! – широко раскрыл глаза Тедрос. – Это что-то вроде тех письменных тестов, которые мы сдавали в школе?

– Нет, ты действительно ничего не понимаешь, – недовольно пробурчал Ланселот. – Это испытание назначено твоим отцом и записано в его завещании, а что это за испытание, станет известно только во время коронации.

– А, знаю, папа рассказывал мне об этом. Это совсем не тест, – небрежно отмахнулся Тедрос. – Так, какой-то символический жест, и ничего больше. Папа сказал, что никогда не выберет ничего, что мне было бы не под силу. Что придумает что-нибудь такое, чтобы я смог показаться перед моим народом в самом лучшем свете – сильным, волевым, ну и так далее.

– Сделать так, чтобы ты показался своему народу сильным и волевым? Так это, в общем-то, уже и есть испытание, – негромко заметил Ланселот.

Гиневра бросила на него взгляд и придвинулась ближе к сыну.

– Значит, я должен буду выполнить задание, которое придумал для меня отец, и все? И я король? – спросил Тедрос.

– И ты король, – с улыбкой подтвердила мать и взъерошила ему тщательно причесанные волосы.

Тедрос улыбнулся ей в ответ, чувствуя, как легко вдруг сразу стало у него на сердце, и потянулся за своей расческой.

– Но сначала будут танцующие обезьяны, – предупредил Ланселот.

– Прекрати, – хихикнула Гиневра.

– А что? Танцующие обезьяны! По-моему, очень даже прикольно, – хмыкнул Тедрос.

Его мать продолжала хихикать.

– Очень прикольно, – повторил Тедрос.

– Махабские обезьяны с Малабарских холмов! – торжественно объявил придворный церемониймейстер.

Бабахнула пушка, осыпав собравшуюся толпу разноцветным дождем конфетти. Желающих посмотреть на коронацию нового короля собралось очень много: если прикинуть на глаз, то тысяч пятьдесят, никак не меньше. Люди стояли впритирку друг к другу на склонах всех холмов, обращенных к замку. По традиции ворота замка были открыты, приглашая всех желающих пройти во двор, который был плотнее некуда забит людьми, – чтобы ухватить местечко в непосредственной близости от сцены, горожане начали тянуться сюда еще до рассвета. Места для всех здесь, разумеется, не хватило, и, как уже было сказано, тысячам неудачников пришлось тесниться на холмах, издали глядя на балкон замка и великолепную, выстроенную как продолжение балкона специально для сегодняшнего торжества каменную сцену.

Сидевший на этой сцене Тедрос отлично знал, что никакая она не каменная, а просто наспех сколоченная из дешевых старых досок, грубо раскрашенных под мрамор. При ходьбе доски противно скрипели на каждом шагу и опасно прогибались под тяжестью установленного посреди сцены отцовского трона. В довершение ко всему с зажженных шатких канделябров – их притащили сюда из домовой церкви Камелота, чтобы сэкономить на полагающихся по такому случаю факелах – то и дело капал расплавленный воск, и приходилось постоянно следить за тем, чтобы расплавленная капля не угодила тебе на голову.

До сих пор Тедрос молчал, понимая, что не время проявлять недовольство сейчас, когда весь Камелот пришел в полный упадок. Но терпение будущего короля было не беспредельным, и оно готово было лопнуть, когда началось праздничное представление. Так называемое праздничное представление. Вначале на сцену вышла пожирательница огня из Жан-Жоли, которая во время выступления случайно подпалила себе платье. За ней был безголосый певец-склеротик из Фоксвуда, после второй строчки напрочь забывший знакомый каждому с детства текст гимна «Боже, храни Короля!». Потом – пара страдающих ожирением воздушных гимнастов из Эвонли. Ничего удивительного, что один из них промахнулся мимо трапеции и рухнул прямо в толпу зрителей…

А теперь еще эти обезьяны.

– Если бы я не знал, что вы на самом деле очень старались, я бы решил, что вы надо мной просто издеваетесь, – проворчал Тедрос, стараясь как можно незаметнее почесать себе грудь под вонючей мантией.

– К сожалению, пригласить более искусных артистов мы не смогли – бюджет не позволил, – пояснила сидящая в соседнем кресле леди Гримлейн, отхлебывая из кубка обычную воду. – Но за обезьян мы заплатили столько, сколько с нас запросили. Этот номер очень любил ваш отец.

Тедрос вздохнул и перевел взгляд с леди Гримлейн на сцену, где уже появились шесть обезьян в красных, расшитых блестками шляпах. Яростно почесываясь, они кривлялись, вихляя задами и при этом отчаянно не попадая в такт.

– Интересно, когда отец успел полюбить этот номер, – задумчиво пробормотал Тедрос. – До того, как запил, или после? Думаю, что после.

Леди Гримлейн хранила молчание.

«А вот Агата бы улыбнулась», – раздраженно подумал Тедрос. Что и говорить, не нравилась ему леди Гримлейн, да и она его, похоже, терпеть не могла.

Когда они впервые столкнулись вчера ночью, Тедрос самонадеянно решил, что сумеет очаровать эту домоправительницу и она покорно будет делать все, что он прикажет. Как бы не так!

Леди Гримлейн презирала Тедроса – и даже не пыталась скрывать этого. Вот и сейчас она сидела рядом и смотрела на него так, словно он был не человеком и не будущим королем, а так… устрицей безмозглой. Это выбивало Тедроса из колеи, лишало его остатков уверенности в себе, которая так нужна была ему в эти минуты.

– Я не понимаю, почему Агата не может сидеть здесь, рядом со мной, – недовольно проворчал Тедрос, шаря взглядом по установленной на зеленой лужайке под сценой ложе для почетных гостей. Где-то там, в тени, и сидела сейчас Агата, затерявшись среди графов, маркизов и прочих титулованных бездельников. – И моя мать тоже.

– Агата пока еще не ваша королева, – холодно ответила леди Гримлейн, поправляя тюрбан на своих волосах. – Присутствовать рядом с вами на официальных мероприятиях она сможет только после того, как вы поженитесь. Что же касается вашей матери, то после ее скандального позорного побега из замка вместе с Ланселотом ей, я полагаю, лучше всего не показываться на людях. На вашем месте я бы вообще сохранила новость о ее возвращении в тайне. До более благоприятного момента.

Леди Гримлейн покосилась в сторону белого занавеса, прикрывающего расположенный у них за спиной балкон. Тедрос знал, что на этом балконе за этим занавесом прячется его мать, сидящая там вместе с Ланселотом, несколькими горничными и поварятами.

– Впрочем, думаю, что нежелательные новости уже успели просочиться, – добавила леди Гримлейн. – Ланселот устроил целый спектакль, когда прошлой ночью загонял в тюрьму членов Совета.

– Ну и что такого, если новости об этом просочатся или уже просочились? – пожал плечами Тедрос. – Напротив, я считаю, что чем раньше все узнают о возвращении моей матери и Ланселота, тем лучше.

– Пусть вас сначала коронуют, а потом уже можете самостоятельно принимать любые решения.

– Но согласитесь, это же глупо – прятать свою мать так, словно она прокаженная, а сидеть на этой сцене рядом с вами, – заметил Тедрос, слегка задирая голову, чтобы посмотреть на набежавшее облако, за которым скрылось солнце. – Можно подумать, что вы моя королева или что-то вроде того.

Леди Гримлейн молча поджала губы.

– Когда здесь появится Мерлин, уступите ему свое место, потому что когда я стану королем, именно он будет моим настоящим советником, – раздраженно продолжил Тедрос.

– Мерлин не сможет войти в ворота Камелота. После того как он предал вашего отца, Артур изгнал его из своего королевства, – сказала леди Гримлейн.

Тедрос удивленно взглянул на нее. Ни отец, ни сам Мерлин никогда не говорили ему об этом.

– Ну, Артур еще и моей матери смертный приговор вынес – и что? Она до сих пор жива и здорова, – резко возразил Тедрос. – Я не намерен выполнять приказ бывшего короля, даже если он был моим отцом. И Мерлину совсем не обязательно соблюдать его запрет.

– В таком случае, почему же Мерлин не здесь? – с вызовом спросила леди Гримлейн.

Тедрос насупился, задумавшись.

– Появится. Вот увидите, – буркнул он.

«Он должен появиться», – подумал принц. Мысль о том, чтобы править Камелотом без помощи Мерлина, казалась ему несуразной.

– Я на его месте сначала дважды бы подумала, – отчеканила леди Гримлейн. – Нарушение королевского запрета карается смертной казнью.

– Если вы думаете, что сможете казнить Мерлина, пока я буду оставаться королем, значит, ума у вас не больше, чем у этих обезьян, – проворчал Тедрос.

Прилетела расшитая блестками красная шляпа, ударив Тедроса по лицу. Он повернул голову и увидел, что шимпанзе больше не кривляются, а дерутся, устроив кучу-малу прямо на сцене. Зрителям это, похоже, нравилось, потому что из толпы доносился смех и дружные подбадривающие возгласы.

– Это действительно самый лучший номер, который мы можем показать зрителям?! – простонал Тедрос. – Какой идиот составлял программу концерта?!

– Ее составляла я, – ответила леди Гримлейн.

– Хочу надеяться, что мою свадьбу будете организовывать не вы.

– Организация свадебных торжеств целиком возложена на будущую королеву, – сухо пояснила леди Гримлейн, лицо которой превратилось в застывшую маску. – Хочу надеяться, что она с этим справится.

– Это редкий случай, когда я готов согласиться с вами, – так же натянуто ответил Тедрос.

Агата – организатор свадьбы? Разве это не она оделась однажды невестой на Хэллоуин? Дай ей волю – и она устроит так, что их венчание состоится ровно в полночь, на кладбище, а руководить церемонией будет этот ее сатанинский лысый кот…

«Брось, все будет в порядке, – сказал себе Тедрос. – Она справится». Агата, вне всякого сомнения, целиком разделяла мнение Тедроса насчет леди Гримлейн и поддерживала его желание любым способом «макнуть» домоправительницу, доказать ее неправоту, поэтому будущая королева постарается не ударить в грязь лицом. Кроме того, посмотрев на сегодняшнюю коронацию, Агата будет лучше представлять, как принято устраивать придворные церемонии. Возьмет коронацию за образец и постарается сделать так, чтобы их свадьба была еще пышнее и торжественнее. Так что скоро, очень скоро леди Гримлейн придется взять назад свои слова насчет Агаты.

Тедросу показалось, что прошла целая вечность, пока удалось разнять шимпанзе, бросив им несколько связок бананов, после чего обезьян удалось утащить со сцены за кулисы. И вот наконец настал торжественный момент, когда Тедрос вышел вперед, чтобы встать лицом к лицу с главным капелланом Камелота – древним старичком с ярко-красным носом и торчащими из ушей седыми волосами. Священник положил свою руку на спину Тедросу и вывел его вместе с собой на авансцену, откуда открывался широкий вид на соседние, густо усеянные людьми холмы.

В этот момент из-за облаков выглянуло солнце, и его золотой луч упал прямо на юного принца.

Толпа благоговейно ахнула, увидев в этом посланный свыше добрый знак.

Тедрос видел перед собой множество лиц, и все они смотрели на него с одинаковой надеждой. Людям хотелось верить, что этому юноше, почти мальчику, удастся вернуть Камелоту былое величие и славу – точно так же, как удалось их будущему королю победить всесильного Директора школы и спасти все города и страны Бескрайних лесов…

– Неужели я теперь король всех этих людей? – хрипло прошептал Тедрос, впервые ощутив ответственность, которая вот-вот ляжет на его плечи.

– То же самое, слово в слово, спросил в свое время и твой отец, сынок! Страх – это очень хороший знак, – с коротким смешком заметил священник. – К счастью, никто из тех, кто смотрит на нас, не слышит, о чем мы говорим.

Священник повернулся к тощему рыжеволосому алтарнику, и тот осторожно протянул ему украшенную драгоценными камнями шкатулку. Священник открыл ее, и солнечные лучи заиграли на золотых зубцах лежащей на красном бархате короны. Она была похожа на пятилепестковую лилию, и в середине каждого из ее лепестков переливался крупный бриллиант.

Однажды, когда Тедросу было всего шесть лет, он стащил эту корону с отцовского прикроватного столика и надел ее себе на голову, отправляясь на занятия с Мерлином. Придя на урок, он потребовал, чтобы волшебник кланялся ему и называл королем. Тедрос ожидал, что Мерлин немедленно положит конец его хулиганской выходке, однако волшебник принялся исполнять все приказания мальчишки с короной на голове, постоянно кланялся ему и называл его «ваше величество». Так прошел урок математики и урок астрономии, а затем еще урок литературы и истории. Казалось, старый волшебник готов продолжать эту игру до бесконечности, но вскоре юный принц снял с себя корону и тайком вернул ее на прежнее место. Слишком тяжела она оказалась для его маленькой детской головы.

И вот теперь, спустя десять лет, священник держит перед ним эту самую корону.

– Повторяйте за мной, юный принц, – сказал священник. – Слова этой клятвы могут показаться вам немного странными, но не забывайте, что им уже более двух тысяч лет. Кроме того, не слова сделают вас королем. Все, что вам необходимо, – это тот страх, который вы сейчас чувствуете. Страх перед короной, история которой и ее будущее намного больше, чем ваша собственная жизнь. Именно этот страх свидетельствует о том, что вы готовы, дорогой Тедрос. Готовы к поискам славы.

Слегка покачиваясь на дрожащих ногах, Тедрос начал повторять вслед за священником слова древней клятвы:

– Пред тобой, Владыка, избравший меня и возложивший волю свою на главу мою, клянусь хранить честь Камелота и защищать его от всех врагов, внешних и внутренних. Клянусь всегда быть светильником, озаряющим путь к царству света…

Как и предупреждал старик-священник, некоторые слова древней клятвы казались Тедросу странными, заставляли спотыкаться на них, порой он не понимал смысла того, о чем говорит и в чем клянется. Умом не понимал, но величие момента хорошо чувствовал сердцем. Подумать только, всего несколько лет назад он был мальчишкой-первокурсником школы Добра и Зла – глупым, хвастливым, задиристым и ужасно неуверенным в себе.

Теперь это мальчик становится королем.

Вскоре станет мужем.

А со временем – и отцом.

Тедрос молча давал себе клятву, что будет образцом во всех этих трех ипостасях, достойным преемником своего отца, о котором постоянно помнил и охотно отдал бы все, что угодно, за возможность еще хоть раз увидеть его, прикоснуться к нему, перемолвиться хотя бы словом…

Священник надел корону на голову Тедроса. Из глаз юноши по щекам покатились слезы, а толпа зашумела – послышались восторженные крики и громоподобные аплодисменты, которые не смолкали еще долгое время после того, как Тедрос сумел успокоиться и взять себя в руки.

– А теперь, – похлопал его по плечу священник, – вам нужно закончить коронацию и официально подтвердить свое право называться королем, сынок. Для этого вы должны пройти испы…

– Вы не будете возражать, если я сначала скажу несколько слов? – спросил у священника Тедрос. – Я хочу обратиться к своему народу.

– Вообще это несколько против традиций – обращаться к народу до того, как полностью завершена церемония, особенно если учесть, что вас отсюда никто не услышит.

В этот момент что-то упало сверху, с неба, прямо на складки слишком большой, не по росту, мантии Тедроса. Это была маленькая пятиконечная белая звезда, точно такая же, как та, которую Мерлин положил в память об отце Тедроса на могилу короля Артура в Авалоне.

– Странно, – сказал Тедрос, внимательно разглядывая звездочку. – Зачем, интересно, эта звездочка свалилась на меня?..

И – о чудо! – эти слова Тедроса громко разлетелись далеко по всей округе.

Толпа ошеломленно ахнула, священник тоже был потрясен, а вот Тедрос оставался спокоен – он точно знал, откуда явилось к нему это волшебство.

Он поднял голову и с улыбкой прошептал, глядя в бескрайнее голубое небо:

– Спасибо, Мерлин.

После этого он поправил волшебную звездочку так, чтобы ему удобно было говорить, и набрал в грудь воздуха.

– Думаю, с моей стороны было бы очень невежливо смотреть отсюда, сверху, на всех вас и даже не поздороваться с вами, – заговорил Тедрос, и его мощный, усиленный звездочкой голос звучным эхом раскатился над всеми ближними холмами. – Поэтому… э… здравствуйте! Меня зовут Тедрос. Добро пожаловать на… э… шоу!

В ответ – гробовая тишина.

– Ладно. Собственно говоря, вы знаете, кто я такой. Тот самый мальчишка, что стоял здесь когда-то и вертелся не переставая, пока к вам обращался с речами мой отец… Я тот же самый мальчишка, только немного повзрослел. И, надеюсь, стал выглядеть немного лучше.

В толпе прокатился первый робкий смешок.

Тедрос улыбнулся, чувствуя, что его контакт со зрителями налаживается. Они уже были готовы слушать его. Они хотели узнать, что он скажет. Они желали ему успеха.

Он поискал глазами Агату, сидевшую в ложе под помостом, но солнце светило ему прямо в глаза, не давая рассмотреть лица. Ему очень хотелось, чтобы Агата была сейчас рядом с ним. Ее не было, но после того, что им пришлось пережить вместе, Тедрос привык чувствовать Агату сердцем даже на расстоянии и сейчас мысленно обратился к ней: подскажи, что я должен говорить дальше?

И моментально получил ее мысленный ответ: говори правду – что ты сейчас чувствуешь, о чем думаешь, чего желаешь. Говори обо всем, но только правду.

Тедрос снова набрал в грудь воздуха и продолжил:

– Когда я мальчишкой стоял здесь рядом с моим отцом, весь мир для меня делился на черное и белое, на Добро и Зло. Но потом, когда учился в школе, я понял одну очень важную вещь: никто не может сказать наверняка, что хорошо, а что плохо, до того, как будет поставлена последняя точка в конце истории. Никто не знает, каким будет этот конец – счастливым или нет. В жизни все непредсказуемо, и единственное, что нам дано, – это возможность постоянно, каждую минуту совершать свой выбор, решать, что тебе больше всего необходимо в данный конкретный момент. Такой момент настал для всего Камелота. Я, как и вы, понимаю, что Камелот сейчас совсем не тот, каким был в счастливые годы моего детства. Он перестал быть блистательным королевством, на которое равнялись, которому завидовали многие и многие другие. Улицы Камелота стали грязными, люди голодают – такое ощущение, что здесь до самого основания прогнило буквально все. Даже в королевских апартаментах облупилась краска на стенах и воняет плесенью. Разумеется, преступники, которые довели страну до такого состояния, будут отстранены от власти и строго наказаны, но этого будет совершенно недостаточно, чтобы решить наши с вами проблемы. Даже сумей мы оживить моего отца, короля Артура, он тоже не смог бы ничего исправить здесь в один момент, как по мановению волшебной палочки. Нет таких палочек у королей, понимаете? И еще запомните одну очень важную вещь. Директор школы Зла до своей гибели успел навсегда изменить Бескрайние леса. Он стер, размыл четкую линию, прежде разделявшую черное и белое, ложное и подлинное, Добро и Зло. Теперь враги легко прикидываются вашими друзьями, а друзья на поверку оказываются злейшими врагами. Живой пример тому – наш с вами родной Камелот, все еще привлекательный со стороны, но насквозь прогнивший изнутри.

Люди слушали Тедроса с восторгом, боясь пропустить хоть одно его слово, старались не шевелиться и даже, кажется, не дышать.

– Возможно, я слишком юн. Возможно, я слишком неопытен. Но я верю своему чутью, своей интуиции, – продолжал Тедрос, все сильнее ощущая растущую уверенность в себе. – Инстинкты, на которые я опираюсь, помогали мне находить пути к спасению, когда Зло направляло мне в сердце свой меч или прицеливалось снести мне своим топором голову с плеч. Интуиция помогла мне выбрать лучшую из всех принцесс, которая вскоре станет вашей королевой.

Все вслед за Тедросом повернули головы, чтобы взглянуть на Королевскую ложу. Сидящие в ней вельможи расступились, и Агата оказалась стоящей в одиночестве в ярком луче падающего на нее солнечного света.

Тедрос улыбнулся, ожидая аплодисментов.

А их не было. Тишина.

Зеваки смотрели на бледное, призрачное лицо Агаты, ее слегка выпученные темно-карие глаза, буйную шапку черных волос. Смотрели на нее так, словно она была то ли самозванкой, то ли невзрачным дублером той замечательной принцессы, о которой говорил им Тедрос, смотрели так, словно не могли поверить, что вот это и есть та знаменитая Агата, чья сказка становится все более популярной во всех Бескрайних лесах. Может, произошла какая-то ошибка? Но затем все рассмотрели сверкнувшую в густых волосах этой страшненькой ведьмы диадему – ту самую, что подарил когда-то своей жене покойный король Артур, – и все сомнения отпали. И тогда на смену гробовой тишине пришел нарастающий то ли удивленный, то ли недовольный гул голосов.

– Вместе с Агатой мы встречались лицом к лицу с ужасными злодеями и сумели найти счастливый конец для нашей сказки, – сказал Тедрос. – Но как только заканчивается сказка – начинается реальная жизнь. И теперь это уже не волшебная история обо мне и Агате, написанная Сторианом. Это история нашего с вами общего королевства, которую отныне мы пишем все вместе. История, частью которой вы становитесь прямо сейчас. Становитесь все, даже те, кто сомневался в моем отце, даже те, кто сомневается во мне самом. Так или иначе, мы переворачиваем страницу нашей жизни и продолжаем писать историю Камелота с чистого листа.

Тедрос взял небольшую паузу, чтобы поглубже вдохнуть.

– А для того чтобы доказать, что сегодня мы с вами начинаем новую эру в истории Камелота, позвольте мне, вашему новому королю, представить вам двух членов моего двора. Двух человек, которые знают наше королевство лучше, чем кто-либо другой, и готовы защищать его со всей своей любовью и отвагой.

Уголком глаза он увидел, как вскочила со своего места леди Гримлейн.

Тедрос стремительно выхватил из ножен Экскалибур и словно томагавк бросил его в сторону балкона. Меч рассек прикрывавший балкон занавес и воткнулся кончиком клинка в каменный свод балконной арки.

– Представляю вам мою мать, королеву Гиневру, и нашего выдающегося рыцаря сэра Ланселота!

Тедрос с широкой улыбкой повернулся к толпе, искренне веря в то, что если уж он, новый король, простил этих двоих, то и его народ поступит точно так же.

Но в ответ – лишь широко раскрытые удивленные глаза зевак и холодная, мертвая тишина.

– Подойди, мама. Подойди, Ланс, – пригласил их Тедрос, протягивая руку.

Потрясенная Гиневра вслепую, как во сне, перелезла через упавший занавес, потеряв туфлю с одной ноги, едва не потеряв равновесие (к счастью, ее поддержал под руку Ланселот), и прошептала, гневно сверля Тедроса взглядом:

– Какого черта! Что ты делаешь?!

– Садись! – шикнул на нее Тедрос и силой усадил мать (которая по-прежнему была в одной туфле) на свой трон, а Ланселота – на кресло леди Гримлейн (с которого та в ужасе упорхнула).

Что-то изменилось в настроении толпы – быстро и кардинально, это Тедросу подсказала его интуиция. Волны идущего от скопившихся людей тепла и сочувствия сменились: сначала – когда он показал всем Агату – недоумением, а теперь, с появлением на сцене его матери и Ланселота, и вовсе превратились в холодный прибой. В воздухе повисло напряжение, и Тедрос почувствовал, как под короной на его голове проступают капельки пота.

Но ведь сердце-то подсказывало ему, что пригласить к себе на сцену мать и Ланселота – это верный поступок… добрый…

«Неужели я допустил ошибку?!» – в отчаянии подумал Тедрос.

Он тяжело сглотнул и постарался взять себя в руки, тем более что отступать было уже поздно.

– Давайте перейдем к испытанию, – предложил он, обращаясь к священнику и желая как можно скорее покончить с этим балаганом, который называется коронацией. Знать бы ему, что главный балаган еще только начинается!

– А? Да… разумеется, – пролепетал священник. Он искоса стрельнул глазами на Гиневру, на Ланселота, а затем вытащил из-под рясы и развернул листок пергамента с выцветшими чернильными строчками на нем. – Э… слушайте… слушайте все… Как и все прежние правители Камелота, король Артур Пендрагон установил это испытание для того, чтобы его наследник мог, выполнив его, доказать свое право…

Тедрос нетерпеливо выхватил пергамент из рук священника и прочитал вслух слова, которые прикрепленная к его плечу волшебная звезда разнесла по всей округе:

– Чтобы закрепить эту коронацию, будущий король Камелота должен вытащить Экскалибур из камня, точно так же, как сделал в свое время я сам.

– Ха, ерунда! Это легко, – выпалил Тедрос, и эти его слова тоже раскатились эхом над замком и ближайшими холмами.

Если честно, ему совершенно не хотелось, чтобы их кто-то услышал.

– Может кто-нибудь найти мне камень? – резко выдохнул Тедрос, беспомощно глядя на выкрашенную под мрамор деревянную сцену.

Ланселот подался вперед в своем кресле, и под его тяжестью немедленно заскрипели, застонали половицы.

– И желательно, чтобы это был настоящий камень, а не из дерева, – хмуро добавил рыцарь.

На балконе раздался какой-то шум. Все посмотрели туда и увидели рыжего алтарника, он пробирался через упавший занавес с наковальней в руках, громко крича:

– Простите! Это моя обязанность! Слушайте, слушайте! Согласно легенде король Артур вытащил меч, который торчал из камня и был придавлен наковальней. Сейчас мы возьмем Экска…

Тут алтарник споткнулся об оброненную Гиневрой туфлю, выпустил наковальню из рук и сам полетел вслед за ней. Тяжелая наковальня, пробив гнилые доски, пролетела сцену насквозь, ударилась о камень на склоне холма и, срикошетив от него, с громким всплеском грохнулась в море.

– Все просто отлично! – воскликнул Ланселот.

Тедрос покраснел до корней волос.

Его мать не сводила глаз с оставшейся на ноге туфли. Леди Гримлейн вообще исчезла со сцены. А он сам… Он сам не мог даже мельком взглянуть в сторону Агаты. Он-то мечтал показать ей во время коронации, каким королем собирается стать. То, что она увидела, наверняка заставило ее сгорать со стыда. Как, впрочем, и его самого.

– Мерлин… помоги мне… – беспомощно пролепетал Тедрос, поднимая глаза к небу.

Появился голубь и капнул мутной каплей из-под хвоста. Капля пролетела рядом с головой Тедроса.

– Достаточно! – вскипел Тедрос. – Чтобы подтвердить свое право называть себя королем, я должен вытащить меч из камня? Хорошо! Клинок, кстати, как раз сейчас в камне и торчит!

Он отошел в глубину сцены, шагнул на лишившийся своего занавеса балкон замка, над которым торчал застрявший в каменной арке Экскалибур.

– Если я вытащу меч из этого камня, все будут довольны? – спросил Тедрос, обращаясь к подошедшему следом за ним священнику. – И все мы сможем спокойно разойтись по домам.

– Я не совсем уверен, что ваш отец имел в виду…

– ДА ИЛИ НЕТ?! – взревел Тедрос.

– Пожалуй, да… – сдался священник.

Тедрос ухватился за рукоять меча и хрипло прокричал прямо в прикрепленную к его плечу белую звездочку:

– В таком случае, именем моего отца, моего королевства и моего народа я принимаю возложенные на меня обязанности вождя, защитника и короля Камелота!

Он потянул меч.

Тот не шелохнулся.

Хм…

Тедрос потянул рукоять сильнее. Клинок словно прирос к камню.

За спиной Тедроса начинала волноваться и нетерпеливо шуметь толпа. Тедрос уперся одной ногой в стену и напрягся так, что взбухли мускулы…

И ничего. Полный ноль.

С Тедроса градом лился пот. Он дергал клинок влево, вправо, вперед, назад, но от этого тот, казалось, лишь сильнее увязал в камне. Экскалибур не так уж глубоко воткнулся в арку после того, как разрубил занавес. И камень здесь был мягкий, слабый, весь крошился. Так почему же тогда клинок не хочет вылезать наружу?!

Люди в толпе подталкивали друг друга, указывая пальцем на сцену, глядя на все это широко раскрытыми глазами. Все прекрасно понимали, что происходит. Обещавший защищать их мальчик не справился с испытанием, которое делало его королем.

– Мерлин!.. – взмолился он, но небо над его головой молчало, а белая звездочка, прикрепленная к плечу Тедроса, бесследно исчезла.

Тедрос хрипло дышал, продолжая тянуть рукоять меча взмокшей от пота ладонью. Корона на его голове съехала набок, коронационная мантия трещала по всем швам.

«Прошу! – мысленно умолял он, налегая на меч. – Пожалуйста!»

Подбежал Ланселот.

– Да вытащи же эту дурацкую железяку! – крикнул он и тоже потянулся рукой к мечу.

– Я сам! – оттолкнул его Тедрос. – Это мое испытание!

К сожалению, Тедрос толкнул Ланселота слишком сильно. Тот отшатнулся назад, задев священника, и старик, нелепо взмахнув руками, перевалился через перила балкона. Ряса священника зацепилась за перила, и он повис в воздухе вниз головой, выставив на всеобщее обозрение свои не первой свежести панталоны.

А из карманов рясы прямо в толпу посыпались монеты, и началось столпотворение. Алтарник бросился выручать своего господина, но, споткнувшись, свалился в дыру, пробитую упавшей на сцену наковальней, и повис, хватаясь руками за неровные края обломившихся досок.

Тедрос стоял как парализованный и с ужасом смотрел на всю эту картину. Ланселот, затаскивающий на балкон перевесившегося через перила священника. Гиневра, хромающая на одном каблуке, идет спасать повисшего в дыре алтарника. Добрые граждане его королевства, дерущиеся из-за пригоршни монет…

И шесть обезьян резвились на воткнувшемся в каменную арку Экскалибуре и уже успели загадить его банановым месивом – липким, густым, стекающим вниз по священному клинку.

Тедрос упал на колени.

– ЭТО ОНИ! – громко крикнула снизу какая-то женщина, указывая пальцем на Ланселота и Гиневру. – ОНИ ПРОКЛЯЛИ НАС! ОНИ ПРОКЛЯЛИ КАМЕЛОТ!

– Точно! Точно! – подхватил какой-то пожилой горожанин. – Демоны!

– А почему же еще, как вы думаете, Артур хотел отрубить им головы? – вторила ему его жена.

– Предатели! – звонко крикнул какой-то паренек.

– Изменники!

Из толпы на сцену уже начали карабкаться желающие прикончить Гиневру и Ланселота на месте.

– ДЕРЖИ ИХ! – кричали они.

– УБЕЙТЕ ИХ! – поддерживали их оставшиеся в толпе.

Однако гнилые доски не были рассчитаны на такой вес – они громко затрещали, а в следующую секунду вся сцена вдруг сложилась как карточный домик и рухнула вниз на зевак. Упали горевшие на сцене канделябры, огонь со свечей поджег сухие, густо заляпанные воском доски, и начался пожар.

Бывшая сцена превратилась в огромный огненный шар, покатившийся в сторону подъемного моста. Толпа с визгом ринулась назад, началась давка, а тут еще из замка на балкон вышла дворцовая стража с мечами и пиками, которую привела леди Гримлейн.

– ПРЕДАТЕЛИ! – продолжали нестись крики из отступающей в панике толпы. – МОНСТРЫ!

Ворвавшиеся на балкон стражники первым делом схватили и увели с собой внутрь замка Гиневру и Ланселота, потом загнали туда же всех остальных, кто еще оставался там.

Тедрос остался в полном одиночестве. Он снова и снова пытался вытащить застрявший в каменной арке Экскалибур. Ладони незадачливого короля были покрыты толстым слоем липкой банановой дряни, слезы градом катились по его лицу.

И тут Тедрос почувствовал, как сильные мужские руки подхватывают его и куда-то тащат…

– Нет! Я могу это сделать! – отчаянно хрипел Тедрос, продолжая тянуть руки в сторону уплывающего от него меча. – Я могу это сделать! Могу!

Он выкрикивал эти слова до тех пор, пока его не затащили внутрь замка, и здесь Тедрос из Великой Надежды Камелота превратился в хныкающего мальчишку в съехавшей на глаза короне.