Читать книгу Дом с портретами - Спартак Осепян - Страница 2

Новая жизнь для меня началась после переезда на Большой Сухаревский переулок в однокомнатную квартиру с высокими потолками. За несколько дней до этого мне исполнилось 22 и предстояла жизнь холостяка, о чем я мечтал долгое время. Именно тогда я решил коллекционировать сны, встретил Эльзу и, самое главное, познакомился с Геннадием Викторовичем Филиновым.

Я проснулся среди ночи, задолго до звонка будильника. По ту сторону обнаженного окна, за прозрачным стеклом, красовалась синяя ночь, разрезанная пополам бледной струей света от уличного фонаря. В пятиэтажном доме напротив, горели желтизной несколько одиноких квадратов. Меня трясло от страха, по лбу прокатилась тонкая струйка пота, а глаза от напряжения выпрыгнули вперед. Я сел на край кровати, отбросив одеяло в сторону и почесал жирные волосы на голове. Страх не отпускал меня еще долго, я глубоко выдохнул, почувствовав, как мои легкие опустошились до максимума, пытаясь успокоить себя, проговаривал: «Это всего лишь сон».

Несколькими минутами после, я заворачивал свой страх в «бумажные рулоны». Один из моих друзей-психологов, советовал записывать (как выражался он – выплескивать) весь негатив, что происходит со мной, на туалетной бумаге, а затем, уничтожать все написанное. Тогда я принял его информацию с любопытным энтузиазмом, отредактировав некоторые моменты. Например, для меня, как для студента ЛИ, выбрасывать рукопись (если она качественна, разумеется) равно самобичеванию. Второй пункт – это заменить туалетную бумагу, на обыкновенную тетрадь. Но, в конце концов, через пару месяцев после совета моего друга, я пришел к идее записывать свои сны.

Полуобнаженным, я согнул худую спину над столом, прижав лоб к белым страницам:

Сон 1.

Обходя вокруг буфетной зоны, в одном из знакомых мне торговых центров, я никак не мог выбрать, где остановиться и, что поесть. После долгих блужданий, я примкнул к очереди в знаменитую сеть фастфуда. Сразу же за мной становится молодой человек, на вид ему лет 18, он одет в серо-зеленое шмотье, и в руках держит небольшую коробку. Я понимаю, что он стоит в очереди только для того, чтобы привлечь мое внимание. Поворачиваюсь к нему лицом. Начинается разговор:

– Здравствуйте, я хочу показать Вам фокус, – сразу начинает парень, зацепив меня взглядом. Не давая мне возможности ответить, он поднимает крышку коробки, внутри которой находятся четыре живые крысы (точнее – три крысы и одна мышь). Они бегают из угла в угол, наступая на лапы, хвосты, головы друг друга. В коробке явно мало места, но она слишком высокая, чтобы они могли выбраться. Я несколько ошарашен, отвечаю:

– Что это ты задумал?

– Ничего, просто хочу показать Вам фокус и, получить за это пару копеек.

– И в чем же фокус? – отвечаю я, не переставая отводить взгляд от коробки.

– Сейчас я накрою коробку полотенцем, и в ней останется одна мышь. Затем я повторю это, вновь накрою коробку полотенцем, и мышь вырастет, она станет больше. Я буду это делать несколько раз, пока мышь не станет крысой, – он неотрывно наблюдал за мной, глаза у парня хитро блестели, на лице растянулась широкая улыбка. Но я не раз сталкивался с аферистами и прекрасно знал их уловки, и потом, меня это вовсе не интересовало, поэтому ответил достаточно грубо:

– Послушай, ты только, что мне показал всех четырех крыс, сейчас будешь прятать одну в поддоне коробки, затем менять их местами. Иди, развлекай кого-нибудь другого.

– О, я вижу, Вы большой знаток в деле фокусов, – ответил он без фарса, не пытаясь меня уколоть, так, словно был реально удивлен моей догадке, – в таком случае, у меня есть другой фокус, более серьезный и эффектный…

Я не успел ему что-либо ответить, как мы оказались в моей родной школе. Он также стоял передо мной с коробкой в руках, улыбаясь мне в лицо. Несколько секунд, затем он разворачивается и убегает. Я вижу его спину, кричу вслед «Эй!». Он не оборачивается, и я бегу за ним.

Это моя школа, я знаю точно, но не узнаю ее – она заброшена. Постепенно теряю из вида фокусника, он бегает быстрее меня. Парень заворачивает за угол, который оказывается тупиком, но его я там не встречаю. Начинаю бежать в другую сторону, вокруг по коридору, с первого этажа на второй и обратно. Нигде не могу его найти. Стены постепенно становятся похожими на жидкий пластилин, растекаются вниз и в стороны. Вокруг никого. Ни одного человека. И нет выхода из здания. Я бегаю без остановки, все это длится около десяти минут. Постепенно я понимаю, что устал. До моего сознания доходит, что здесь нет двери, нет мебели, людей и прочих предметов, только стены, размазанные маслом и одно большое окно, с грязными стеклами, на втором этаже. Я поднимаюсь наверх, разгоняюсь и влетаю плечом в стекло. Оно разбивается, царапает мне лицо и руки, и я падаю на землю.

После удара о землю, я проснулся. Понимаю, что этот мерзавец-фокусник усыпил меня и, возможно, обчистил. Проверяю карманы – пусто, есть только мобильник. Но на мне чужая одежда. И нахожусь я в неизвестном месте. Достаю телефон и начинаю набирать номер брата. После долгих гудков, поднимает трубку отец:

– Алло!

– Папа, привет…

– Кто это? – перебивает меня он.

– Это я, Коля. А где…

– Что за шутки! Кто это? – отец вновь меня грубо перебивает, у него нет настроения и он зол. Но почему?

Смотрю на свои руки и понимаю, что фокусник меня усыпил не на пятнадцать минут. Каким-то образом мне стало все ясно. Я провел шестнадцать лет в коме, мне сейчас 38. Я, с трудом доказываю отцу, что это я, что проснулся. Потом мы вместе начинаем плакать.

Я закрыл тетрадь, отпил глоток остывшего крепкого чая и пошел спать.

Утром я почувствовал жуткую головную боль, видимо, из-за того, что плохо спал. Более мне ничего не снилось, но неприятное чувство от увиденного ночью кошмара не отпускало. Я одевался и размышлял, разыскивая причину, вызвавшую эти странные картины в моем сне.

После окончания пар ко мне подошел КК – преподаватель по предмету западной и восточной литературы, профессор, поэт, уважаемый человек и, без стеснения признаюсь, мой близкий друг. На нем, как всегда, был потрепанный вельветовый пиджак, мятая рубашка (следствие – отсутствие женщины) и, гордость профессора – пышная седая борода в стиле «Хемингуэй 50-х». Несмотря на то, что я выше него ростом, он чуть согнулся и хриплым баритоном завел разговор:

– Здравствуй, Коля. Как твои дела?

– Добрый день, КК. Все хорошо. Как Ваши?

– Утром проснулся, смотрю – живой еще, значит, все хорошо. Скажи, как у тебя с предметами? Есть какие-нибудь сложности? Я слышал, Станислав Иванович строг по отношению к тебе.

– Все нормально. Небольшие проблемы, но это мелочь.

– Ну, если что, ты знаешь, я могу с ним поговорить. Станислав Иванович – хороший человек, мой давний друг, просто натура его преподавательская такая – суровый, черствый, строгий.

– Спасибо, КК, я все сам улажу.

– Хорошо. Я бы хотел сегодня с тобой пообщаться на отдельную тему, – он смотрел на меня серо-карими глазами, сквозь толстые очки. В его манере было обязательным создавать мрачную интригу, как у Эдгара По, и уловку «додумывай сам», как у Памука, – У меня сейчас пара, после «окно»…

– Я свободен.

– Хорошо. Тогда, в «Ривьере».

– Я буду ждать Вас там.

«Ривьера» – небольшое кафе, недалеко от института, со скудным меню и безобразным обслуживанием. Антураж – дешевка под Прованс, залитая бледно-персиковыми тонами, и белыми скатертями в пол. Диваны усыпаны подушками с голубыми лилиями, играет мелодичная музыка. Официантки – современные золушки, с наращенными ногтями и ботексом на губах. Одна из девушек подошла к моему столику. Я заказал две чашки кофе. Через несколько минут пришел КК.

– Знаешь, Коля, что мне нравится в этом заведении?

– Догадываюсь.

– Все дело в женщинах, – ответил КК, словно не слышал мое «догадываюсь».

Мы сидели какое-то время в тишине, прислушиваясь к ненавязчивой музыке. Профессор пил кофе мелкими глотками и смотрел в большое стеклянное окно, разглядывая проходящих мимо людей. Некоторые из них торопились на работу после обеда, кто-то просто прогуливался, рядом с кафе бегали дети. КК, временами морщил лоб и жмурил глаза. Явно, в его голове, в эту минуту работали все шестеренки, я знал его достаточно, чтобы понять – тема разговора окажется щепетильной. Он выдержал еще несколько секунд паузы и начал:

– Скажи мне, Коля, каким должен быть писатель в первую очередь?

Я знал ответ:

– Искренним.

– Вот именно, абсолютно верно – искренним, честным, – профессор посмотрел на меня, в его глазах выражалась какая-то глубокая досада. Как ни странно, но меня его поведение начало удивлять. Я не торопил его и не задавал вопросов, только терпеливо ждал, ведь спешить мне некуда. Я знаком с КК на протяжении четырех курсов и давно понял его особенность – он слишком много прочитал книг за свою жизнь, отчего стал непредсказуемым, создавая вокруг себя постоянные лабиринты из слов и предложений.

КК опустил свой взгляд на салфетку, складывая ее пополам, вновь погрузился в свои размышления и только через некоторое время продолжил:

– У меня есть один знакомый. Зовут его Геннадий Викторович Филинов. Слышал это имя когда-нибудь?

– Нет.

– Он очень богатый, влиятельный и умный человек. Крупный бизнесмен. Некогда владелец учебных заведений и директор дворца культуры, в разные периоды своей жизни. Много лет назад я с ним познакомился на одной конференции, где Филинов выступал в качестве организатора и спонсора этого мероприятия, – КК отложил салфетку и посмотрел на меня сухим, трезвым взглядом, казалось, он пришел в себя от каких-то переживаний, и въехал в колею своей естественности, – Мы никогда не были с ним друзьями, но однажды мне понадобилась его помощь и, он мне не отказал, а принял активное участие.

– Простите, КК, что перебиваю, может еще кофе?

– Ага, давай, – растерянно ответил профессор, я же попросил официантку «повторить», – Теперь Филинов обратился ко мне за помощью.

– И о чем он просит?

– Чтобы я предоставил в его распоряжение талантливого писателя, который сможет написать кое-что… необычное о нем.

– И я правильно понимаю, Вы хотите, чтобы я стал для него этим писателем? – сказав это, я только потом понял, что мой вопрос прозвучал неприлично. КК улыбнулся.

– Да, ты Коля. Помимо того, что я оказываю ему услугу, все же считаю, что это будет очень полезно и для тебя. Напомни мне, сколько у тебя опубликованных статей или произведений?

– Пара рассказов и одна статья в «толстяках». И все, – к сожалению, даже к своим двадцать двум годам, мне, студенту литинститута, было крайне сложно издаваться с желаемой периодичностью. Конкуренция слишком большая, талантливых писателей много. И к тому же, я часто попадаю под цензуру.

– Ну, вот! А после того, как ты напишешь о нем, то, думаю, быстро поднимешься вверх.

– Очень заманчиво звучит. Спасибо, КК, но можно вопрос?

– Да, конечно.

– А чем этот Геннадий Филинов так необычен?

– У него особый случай, о котором он расскажет тебе сам.

Мы просидели в кафе еще минут двадцать, но уже не говорили о Филинове. Я условился с профессором, что встречусь с бизнесменом завтра после обеда. Он оставил мне адрес и телефон.

Одно из грандиозных удовольствий в этом прекрасном городе – это прогулки по улицам. Первые мои годы в Москве ежедневно свершались сюрпризами. Бывало, поеду на Пушкинскую, но не в институт, а так, чтобы погулять, или например, посмотреть памятник Муслиму Магомаеву. Двигаюсь далее, сворачиваю на Вознесенский переулок и встречаюсь с англиканской церковью. Восхищению моему нет предела. Я обхожу здание, прикасаюсь к красному кирпичу и чувствую викторианскую прохладу базилики.

Перед тем, как пойти домой, я решил накормиться нежной прохладой майского вечера. Деревья расцвели за одну ночь, как это все время бывает в столице. Одинокая (на удивление) лавка Цветного бульвара стала для меня причалом на короткие 15 минут. Я уже построил планы на вечер: надо было прибраться, приготовить поесть и почитать «Игру в бисер». А если и не «потяну» Гессе, то посмотрю следующую серию «Карточного домика». Проще говоря, заняться мне было чем.

Но (этот день затаил для меня очередной сюрприз) долго сидеть в одиночестве не удалось. Буквально, через несколько минут, как я приземлился на лавку, рядом села девушка. Блондинка с длинными выглаженными волосами, связанными в «хвост», в розовой олимпийке, в серых спортивных леггинсах и черно-бело-розовых кроссовках серии Air Max. Обратив внимание на выбор цвета в ее одежде, я складывал любопытные, пусть и не новые, замечания, сквозь призму психоанализа, затем, как бы это глупо не выглядело, повернул голову на 90 градусов и начал наблюдать за ней. Она померила пульс, считая секунды на наручных часах. Довольная результатом, девушка подарила милую улыбку пустоте, затем начала перешнуровываться. Я продолжал смотреть на нее и это наглое поведение начинало доставлять мне удовольствие, невзирая на то, что девушка полностью игнорировала мое присутствие. Полминуты спустя, она выпрямила спину и вынула наушники.

Я никогда не был покорителем девичьих сердец, но благодаря прочитанному, верил в то, что все знаю о женщинах, их привязанностях, «заскоках» и любви. Когда заметил, что она собирается уходить, пошел на шаг, которому удивлялся еще долгое время:

– Девушка, извините… – она обернулась, глаза ее, согласно закону жанра, были небесного цвета, – я хотел бы кое-что спросить.

– Да, – по ее шелковому голосу, я прикинул, что девушке лет 18—19.

– Я обратил внимание, что вы спортсменка.

– Ну, – улыбаясь, – я вовсе не спортсменка.

– Если это и не так, то находитесь в прекрасной форме, – это было лишним, я понял по ее гримасе, решил выкручиваться, – но вопрос у меня касается легкой атлетики.

Как бы банально не началось мое знакомство, оно венчалось успехом. Услышав слова «легкая атлетика» и «спорт», в ее глазах загорелась короткая спичка с огоньком. Этого было мало, но достаточно. Она вновь села на лавку, я же, продолжил выдумывать:

– Я, с недавнего времени, начал тоже бегать, желая привести себя в форму. Хочу совета. А вы, кстати, давно бегаете?

– Ну, да, года 3—4. Это полезно для здоровья, в первую очередь.

– Замечательно. И, наверное, соблюдаете диеты.

– Ну, не то, чтобы диеты. Просто слежу за своим питанием, – она игриво поправила хвостик, перевязывая резинку. Взгляд ее выражал радужную серьезность.

– Мне нужна помощь именно в этом вопросе.

Спустя тридцать минут плоских разговоров о витаминах, ферментах, питательных веществах и группах крови, мы перешли на «ты» и, уже прогуливались по бульвару. Имя ее было – Эльза, которое сразу привело в моей памяти ассоциацию с Эльзой Ури1, но, между первой и второй никакого сходства не было и, вряд ли, когда-нибудь будет.

Спустя еще некоторое время прогулок, я проводил Эльзу до дома. Жила она на Трубной, недалеко от меня. В этот же вечер мы обменялись номерами и договорились о новой встрече.