Читать книгу Коан Янг 2 - Stan Wesley - Страница 8

Солнце – редкий гость в Уатэ. Осенью оно навещает город несправедливо редко, просачиваясь либо сквозь тучи на пару часов, а то и минут, либо в закате, заливая красно-оранжевым оттенком темнеющее небо. Мой приезд домой, по-видимому, Уатэ воспринял как хороший знак и разогнал все облака, дав солнцу погреть осенние улочки, промерзшие от зноя, тумана и извечной сырости.

Акико и я устроились в летней веранде крохотного кафе, пользовавшееся большим спросом: местечко неподалеку от школы выбрано с точным расчетом, а «скидки для школьников со среды по пятницу» привели, пожалуй, даже больше клиентов, чем кафе могло вместить. В любом случае, на летней веранде пустовал лишь один столик – в самом центре под огромным зонтом. Там-то мы и сидели.

– Ты по-прежнему грезишь о вступлении в литературный клуб? – с улыбкой спросила я.

Акико отпила фруктовый коктейль с мороженым и, наслаждаясь прохладным вкусом апельсина, уверенно закивала головой.

– Еще бы! Жду не дождусь тюгакко5. Я подумывала еще и об артистическом клубе. Такой есть?

– Зависит от школы, – ответила я, захрустев шоколадным печеньем. – А почему артистический?

В глазах сестры вспыхнул детский, но очень яркий огонек.

– Я хочу совмещать спортивный и художественный клубы! Артистическая среда – это здорово! Старший брат Йоко учится в университете, так вот он как раз в подобном клубе! Йоко сказала, брат что-то вроде куратора6. Из-за него клуб набрал большую популярность, все новенькие к нему записываются! Вернее, из-за него. Столько идей, столько планов! И материальную помощь клуб получает приличную.

Я в удивлении захлопала ресницами.

– Акико, тебе точно десять?

Сестра не поняла мой вопрос и сделала глоток коктейля.

– Это все здорово, – сказала я слегка растерянно, – клубы – важная часть многих мальчишек и девчонок, но тебе сейчас не о том надо бы думать… К тому же, если ты выбираешь спорт, другой клуб выбрать нельзя. Правила такие.

– Да-да, учеба, покладистость, учеба, воспитанность, учеба, социум, и по кругу, – заскучала Акико. – Это я все знаю. И мне от этого уже скучно! Понимаешь?

– Я не училась в школе, – скромно улыбнулась я. – Понять я могу лишь усердными попытками.

Акико тяжело вздохнула, изображая взрослого человека. Она любила играть, и выглядело это забавно. Порой до боли смешно.

– Какой кошмар, – вдумчиво поцокала она, упершись рукой в лоб. – И как ты, бедный ребенок, справилась?

– Видишь, кое-как справилась, – рассмеялась я. – Ты пока не понимаешь, потому что тебе сравнивать не с чем, но поверь, сестренка, вместе с клубами придут и другие заботы.

– Ерунда, – отмахнулась та, облизнув губы после сладкого напитка. – Расскажи лучше о себе!

Я по инерции напряглась. Официант принес чашку крепкого кофе и поставил передо мной.

– Спасибо. Ну, у меня впереди поступление в спортивную академию. Зачисление у них вроде бы летом, поэтому времени на подготовку у меня предостаточно. Запишусь в зал, найму тренера, организую занятия. И о теоретической части забывать не стоит: список литературы у меня давно где-то завалялся. В общем, грандиозные планы.

– Спортивная академия? – переспросила Акико. – Та, куда ты давно мечтала попасть, да? А где она? Далеко от моей школы?

Я по-доброму засмеялась.

– Далековато будет.

Сестренка посмотрела на меня искренним, незамысловатым взглядом, который источал теплотой и восторгом.

– Как же здорово! – сказала она. – А меня туда возьмут? После двенадцатого класса? Спортивная академия звучит как раз по мне! Я же спортсмен!

Акико живо соскочила со стула и принялась демонстрировать элементы разминки, выточив их, очевидно, на уроках физкультуры. Каждое движение она выполняла с особым старанием, привлекая изумленные взгляды с соседних столиков. Как только она закончила, вся летняя веранда залилась аплодисментами. Акико поклонилась каждому и уселась обратно.

– Тебя бы взяли без экзаменов, – восхитилась я, без толики удивления подметив, как быстро эта десятилетняя девочка создала шоу.

– То-то же!

Для Акико история с Академией Ши-Ян претерпела глобальные изменения. Она была перемещена с воздуха на землю, расположена в регионах Тохоку или Хонсю, а может, где-то между ними, или вообще на горе Фудзи – местоположение постоянно менялось параллельно с взрослением сестры – сейчас она бы, конечно, в последнюю версию ни за что не поверила. Акико знала о моих занятиях медитации, спорта, ежеутренних пробежках. Пока мы жили вместе, она видела все своими глазами, и лет в семь начала активно спрашивать, почему я не хожу в школу и не собираюсь никуда поступать. В общем, пришлось придумать историю.

Которая отчасти является правдой.

Ну и, разумеется, в спортивной академии нет никакой магии, колдунов и заклинаний. Впрочем, и здесь я не солгала: в магии Ши-Ян заклинаний нет от слова совсем.

– Значит, ты все это время будешь в Уатэ? – с надеждой спросила Акико.

Мы уже шагали подходили к дому, наевшись до отвала мороженым и напившись коктейлей и кофе. Я крепче сжала руку сестренки и ответила:

– Да. Если ничего не случится, я останусь с тобой до лета.

– А что может случиться? – недоуменно потрясла она головой.

Повисла пауза. Я закусила губу, перебирая в голове всевозможные варианты ответа, и в итоге ничего не сказала, лишь дернув плечом. Зайдя в арку, я остановилась во внутреннем дворе и обняла Акико.

– Я тебя люблю, – прошептала я.

– Я тоже, – растерянно похлопала она меня по спине. – Мне тебя не хватало.

Изэнэми-сан, только мы появились на пороге дома, звала на обед, пока Мизуки любезно помогала на кухне. Ее знакомство с Акико прошло замечательно, обе вежливо улыбнулись, Мизуки указала на неподдельную красоту девочки, и, пожалуй, моя подруга еще никогда не была столь мила. Изэнэми-сан привезла дедушку в инвалидном кресле, сурово нахмурившим брови. Он сердито смотрел на меня через стол, когда начался обед. Я то и дело отводила взгляд, чувствуя себя до отвращения неловко. Поскольку дедушка не разговаривал, Изэнэми-сан всячески пыталась вовлечь его в беседу, поясняя то или другое и делясь новостями. Думаю, она заметила его свирепый взгляд, устремленный в мою сторону.

Наверное, как и все.

Мы с Акико едва притронулись к еде – поход в кафе места в желудке не оставил, посему мы больше находили разные темы для разговора и обсуждали их. Мизуки активно поддерживала, а Изэнэми-сан коротко комментировала в сопровождении скромной улыбки. Отчасти наше застолье вернуло меня в ту старую добрую атмосферу, царящую во времена, когда дедушка чувствовал себя лучше и мог ходить. Мы так же собирались на этой кухне или в гостиной, смеялись, беседовали о важных событиях, интересовались, кто и как провел день. В какой-то момент я потеряла нить обсуждения, предавшись ностальгическим воспоминаниям.

После обеда Изэнэми-сан во всю убирала посуду, добродушно заверив нас с Мизуки, что справится сама.

– Могу ли я попросить тебя, Коан, отвезти Наохико-сана в его комнату? – спросила женщина.

Конечно, уход за дедушкой являлся ее работой, но я никогда не отказывала Изэнэми-сан в помощи. Тем более, я прекрасно осознавала мотив ее просьбы. Стоя возле полупустого стола, я обернулась к дедушке. Тот по-прежнему буравил меня черными как дно океана глазами.

– Конечно, – робко сказала я.

Нервно обошла дедушку, взялась за ручки инвалидного кресла и не спешно привезла его в пустую, зашторенную гостиную. Свет сюда просачивался еле-еле. Оставшись наедине, я села напротив деда на корточки и накрыла ладонью его исхудавшую руку.

– Что не так, скажи мне? – взмолилась я. – Почему ты мне не рад?

Он раздраженно дернулся и покачал головой. Столько ярости и злости, отражавшихся в его глазах, я прежде не видела. Но я заметила в них что-то еще.

Боль.

– Я понимаю, ты не можешь произнести это словами… Может, получится через магию?

Я сжала его ладонь крепче и мыслями пыталась проникнуться вглубь его души, но вдруг дедушка выдернул свою руку из-под моей и оттолкнул меня, снова замотав головой. Плед, который укрывал его ноги, измялся и наполовину слетел на пол. Дедушка ухватился за край, потянул плед к себе и посмотрел в сторону зашторенного окна, откуда едва проникали солнечные лучи. Скорбящая боль, сотней морщин отражающаяся на его бледном лице, по-прежнему вводила меня в ступор.

– Хорошо, – решительно поднялась я на ноги. – Не хочешь – не надо. Я сама выясню, в чем дело.

Но выяснялось с трудом. Точнее сказать, не выяснялось вовсе. Дедушке хватало сил блокировать мою магию, сколько бы я не уговаривала его. Я видела, что он отчетливо слышал каждое мое слово, понимал фразы и их суть. Что уж говорить: он пользовался магией, насколько здоровье позволяло, а это прямое доказательство, что его разум ясен. Он просто не хотел оставаться со мной наедине, соглашаться на магический контакт, позволив мне прочесть его мысли, чуть что – мотал головой и начинал издавать протяжные завывания – так он звал сиделку. А я, смахивая слезы, убегала. Видимо, проблема действительно во мне.

В моей жизни началась затяжная стадия, которую я обозначила как «потерянная». Следовало заглянуть внутрь себя, покопаться в своих мыслях, поступках, намерениях и, наверное, даже планах на будущее – то, чем я своеобразно поделилась с Акико. Стадия эта была неизбежной, но ввиду разного сорта событий отодвигалась на дальний план.

«Реализуй давно забытое дело», – слушала я внутренний голос.

По приезде в город призраков, я действительно намеревалась продолжить тренировки и время от времени медитировать. С последним получилось лишь раз или два, и посему все полетело в тартарары. Например, обрести себя через медитацию я не могла. Разучилась, видимо. А последняя попытка в парке Мекксфорда не увенчалась успехом. Тренировки следовало соблюдать по строгому расписанию, как прием таблеток у дедушки. Без отлагательств, без неуважительных поводов для отмен и переносов на «лучший день». Лучший день придет в минуту, когда моя воля заработает как идеально налаженный механизм.

В Уатэ над местной речушкой пролегал широкий мост, гремевший под тяжестью проезжавших по нему машин. Одна из бетонных колонн, скрепленная железным основанием, величественно держала часть моста у берега, где я обычно тренировалась. Берег всегда пустовал, отсутствие ухода превратило его в «скрытное местечко», заросшее кустами и деревцами по периметру и обставленное разными строительными блоками, с трудом прошедшими проверку временем. Видимо, из берега собрались взрастить площадку для отдыха, но идею забросили на каком-то строительном цикле. Ни единой души, ни одного рыбака или рыбачки, с удочками корпевшими над мелкой добычей. Удивительно, но это место, похоже, нравилось одной мне.

Я отыскала в шкафу своей комнаты старую спортивную сумку, с которой раньше всегда приходила под мост, сложила в нее коврик для медитации, бутылку воды и парочку сменной одежды. Тренировки начались с сентября – на следующий день после приезда в Уатэ. Порой в вечерние тренировки компанию мне составляла Мизуки, забираясь на строительных блок и скучающе наблюдая за спокойным течением реки, где рябью танцевал оранжевый закат. А иногда занималась вместе со мной, но выполняла лишь те упражнения, которые могла. Она знала главное правило моих тренировок: «меньше говорить или не говорить вовсе». Подруге правило далось с трудом, но со временем она ему подчинилась.

А вот утренние тренировки Мизуки никогда не посещала. В это время она выполняла часть плана, который был закреплен за нами обеими: обеспечением безопасности членов семьи. В частности, Мизуки следила за Акико: ее походом в школу и возвращением обратно, после чего у нее начиналась смена в комбини, куда она устроилась через рекрутинговую компанию. Обычная работа, как выразилась Мизуки, и, похоже, она влюбилась в тенчо.

Я же после утренних тренировок возвращалась домой и следила за Изэнэми-сан и дедушкой. Затем, когда приходила Акико, уделяла время ей. Мы рисовали плакаты для школы, я помогала с домашней работой, а после мы просто лежали на кровати и разговаривали, глядя в потолок. Ближе к семи я шагала на вечернюю тренировку с сумкой через плечо.

Так продолжалось до конца ноября.

В декабре, когда столбик термометра опустился до трех градусов и тренироваться на улице казалось затеей неразумной, я научилась преодолевать холод – и благодаря медитации, и благодаря закаливанию, которое я забросила лет семь назад. В середине декабря ледяной душ превратился в странный наркотик, без которого я не могла обойтись. Два раза в неделю организм требовал холодной воды. Удивительно, что при правильном подходе простуда даже не думает появляться.

Затем начались праздники, и список дел заметно увеличился. Выбор подарков, украшение дома, приготовление еды, которое на одну Изэнэми-сан, естественно, не оставить. Если бы не Мизуки, я бы точно не справилась. Ее активная помощь и сотни идей не позволяли просохнуть ни одному плану. Когда она увидела в своем магазине кадомацу, ее восхищению не было предела – японскую культуру она все еще познавала на практике. Красивое деревце, ничего не скажешь. Мы с Акико пообещали ей, что обязательно поставим кадомацу у входной двери.

В канун Нового года из командировки вернулся дядя – всего на две недели, затем снова в отъезд. Именно он, как глава дома, послужил финальным штрихом семейности праздничного застолья. Отец Акико не изменился ни на грамм: такой же эксцентричный, разговорчивый и веселый. Он много рассказывал о своей работе, на которой он пропадал днями, а в периоды командировок – месяцами. От него Мизуки узнала об инэмури, считавшимся на совещаниях абсолютной нормой, и долго пыталась постичь образ японского мышления. К счастью, ее эмоциональный образ поведения и порой громкий голос дядя воспринимал спокойно. Он не придерживался строгих японских традиций. А вот дедушка, напротив, поглядывал на подругу с негодованием.

Дядю звали Накано. Господин Накано.

После новогодних праздников я получила письмо в виде длинного свитка из Академии Ши-Ян. От профессора Монтгомери, с фирменной восковой печатью бордового оттенка.

Академия Ши-Ян

От: Профессора Авроры Монтгомери

Кому: Коан Янг

Уважаемая Коан Янг, от лица Академии Ши-Ян я поздравляю Вас с наступившим Новым Годом и желаю сил в освоении тех областей, где Вам бы хотелось преуспеть. В частности, Академия в полной мере готова предоставить Вам возможность обучения после восстановления, которое будет завершено в конце июля этого года.

Поступление проходит в виде экзаменации и делится на две обязательные части: практическую и теоретическую.

Практическая часть представляет собой физическую подготовку к выполнению четырех основных искусств:

I: Айки

II: Гэй

III: Усин

IV: Ши-Ян

Теоретическая часть сдается в виде теста, где большинство вопросов требует развернутого ответа. Список литературы представлен ниже:

I: Освоение основ Энергетических Потоков

Автор Монтгомери Аврора

II: Как избежать слияния Энергий Ярости, Страха, Печали и Радости

Автор ДиГрегорио Брайан

III: Искусство Айки: гармоничный дух и его нахождение

Автор Такахаши Сузуму

IV: Искусство Гэй: достижение мастерства

Автор Комацу Рэн

V: Искусство Усин: пять элементов Ши-Ян

Автор Хаото Тамура

VI: Создание Фракций и их исторический крах

Автор Танака Кииоши

VII: Наука Ши-Ян и постижение энергетических аспектов

Автор Янг Наохико

VIII: Трансляция Живого Вещания

Автор Новак Готарт

Данная литература будет предоставлена по прошествии трех часов с момента вскрытия конверта по адресу проживания.

Спешу добавить, что с третьего июня по двадцать пятое июля наступившего года в ваш город из Академии будет направлен преподаватель для практических и теоретических консультаций и проводимых занятий.

Напоминаю, что поступление в Академию Ши-Ян возможно в период трех возрастов: 11 лет, 22 и 30. Данный список требований составлен для 22-летних абитуриентов.

В Вашем распоряжении семнадцать месяцев.

С уважением, Профессор Монтгомери

Письмо до невообразимости носило официальный характер. Очевидно, Академия уверенно восстанавливалась, раз началась рассылка писем. Уверена, далеко не мне одной оно пришло. Посему мой ежедневный график дополнился прочтением литературы. Кстати, профессор не солгал: в тот день книги и впрямь появились спустя три часа с момента вскрытия конверта. Удобно и без лишних движений.

Первой книгой, которую я открыла, стала «Наука Ши-Ян и постижение энергетических аспектов. Ведь ее написал мой дедушка. Разве могут быть вопросы, почему я начала с нее? Книгу я осилила за неделю, нарочито демонстрируя ее перед дедулей. Кажется, один раз он улыбнулся.

Ближе к весне, когда расцвела сакура и холодный воздух пропитался солнечным теплом, затея слежки превратилась в вялый технический процесс. Ни Акико, ни Изэнэми-сан, ни дедушку никто не преследовал, и понятие опасности стало чем-то теоретическим. За Мизуки я перестала волноваться и вовсе: она спокойно работала продавцом и продолжала заигрывать со своим менеджером. Словом, Мизуки была в своем репертуаре и ни капельки не менялась.

Но менялись мои тренировки. Элементы движений усложнялись, а после прочтения учебника об искусстве Айки к двум часа прибавился еще один. В день я тренировалась по шесть часов. Найти гармонию со своим духом оказалось далеко не простым делом. Тело научилось прислушиваться к внутренней силе и той, что я мысленно представляла у потенциального врага. Мизуки, научившаяся некоторым элементам самообороны, становилась со мной в пару и частенько зарабатывала синяки. Я не хотела превращать ее в боксерскую грушу, ведь было важным понять, что принцип Айки заключался в демонстрации техники совершенно не в том месте, где противник сопротивляется. Многих способностей, которых требовало это искусство, не имелось в теле, и долгие месяцы я привносила их в свое тело. Оттачивала и улучшала.

Чем дальше я училась, тем больше давала себе отчет: блестящего результата добиться без тренера невозможно, но в то же время я не могла нанять обычного человека. Магия Ши-Ян имелась в каждом боевом искусстве, и моей целью было найти ее. Вызывать силой мысли. Чувствовать каждой клеточкой тела.

Менять свое сознание.

К началу июня, когда Акико уже перешла в шестой класс, я прочла всю литературу, предоставленную Академией. И довольно быстро получила новое письмо. В нем профессор Монтгомери уведомила, что преподавателем, который будет направлен в мой город, станет она сама. Уж не знаю, сам ли профессор так решил, или же это случай воли, но не обрадоваться я не могла.

Мои тренировки продлились целых девять месяцев. Я сумела переформироваться в другого человека. Более сильного. Строгого. Закаленного. Затяжная стадия «потерянной» переродилась в совершенно новую главу.

Главу «найденной».